Конирая Виракоча

Это было в далекие, незапа­мятные времена; прикинулся бог Конирая Виракоча жалким и грязным нищим, так что все поносили Конираю и глумились над ним. А ведь он был, как говорят наши старики, создате­лем всего сущего; это он пове­лел скалам лечь уступами по крутым берегам рек, это он со­здал оросительные каналы, раз­бросав по земле пустые стебли тростника. Многое из того, что мы видим еще и сегодня на земле, — дело его рук. Но ино­гда бог тешил себя веселыми проказами, и не раз случалось ему подшутить над другими бо­гами, бродя по селениям.

Жила в те времена в одной деревне девушка по имени Кауиллака, такая красивая, что са­ми боги вожделели к ней; одна­ко она никого еще не одарила своей благосклонностью.

Вот раз сидела Кауиллака под деревом лукма [Лукма — дерево с плодами, величиной с апельсин.] и тка­ла. А хитроумный Конирая превратился в красивую пти­цу и сел на ветку дерева, под которым сидела гордая де­вушка; он взял каплю своего семени, придал ему вид спелого, сочного плода и уронил этот плод у самых ног красавицы. Кауиллака подняла его и с удовольствием съела; с этой самой минуты она понесла, хотя ни один мужчина никогда к ней не прикасался. Через девять ме­сяцев родила она сына и целый год кормила свое дитя, хоть так и не знала, кто его отец и как она зачала его. Когда же малютка стал ползать, она потребовала, чтобы все боги собрались, дабы узнать, кто отец ее ребенка. Та­кое требование пришлось им по вкусу. Все готовились к этому собранию — расчесывали себе волосы, мыли свое тело, надевали самые лучшие свои одежды; всякому хо­телось предстать перед красавицей Кауиллакой в лучшем виде, каждый надеялся, что именно его она выберет своим мужем и повелителем. Собрались боги в диком, пустын­ном месте в Анчикоче, где-то между Чорилло и Хуарочири. Когда все расселись, каждый — согласно своему по­ложению, Кауиллака обратилась к ним с такими сло­вами:

— Я просила прийти вас сюда, о достойные и почтен­ные мужи, чтобы вы узнали о моем горе. Сыну моему вот уже год, а я так и не знаю имени отца его и не ведаю даже, как узнать его. Всем вам известно, что тела моего никогда не касался ни один мужчина и что я непорочна. Откройте же мне наконец, кто из вас повинен в моем не­счастье: я хочу знать, кто отец моего сына.

Все молча посматривали друг на друга, но никто не от­зывался на просьбу Кауиллаки. А бог Конирая сидел по­зади всех, на самом последнем месте, в образе нищего. Когда прекрасная Кауиллака обращалась с речью к бо­гам, она даже не взглянула на него, ибо и подумать не могла, что он и есть тот, кого она ищет. Увидела Кауил­лака, что все молчат, и вскричала:

— Раз никто не признается, пусть ребенок сам най­дет отца. — Сказала так и распеленала ребенка и опу­стила его наземь, и тот сразу же подполз прямо к тому месту, где сидел Конирая в грязных своих лохмотьях, И ребенок радостно засмеялся и сел у ног Конираи.

Увидела это Кауиллака и еще больше застыдилась и опечалилась. Поспешно схватила она ребенка, подняла его и воскликнула:

— Неужели я, знатная женщина, должна считать от­цом своего ребенка вот этого жалкого нищего? Доколе же терпеть мне свой позор? — И она повернулась и в отчая­нии побежала к морскому берегу.

А Конирая в тот же час облекся в богатые золотые одежды, от которых исходило яркое сияние, покинул соб­рание изумленных богов и побежал за Кауиллакой следом.

— Кауиллака, госпожа моя, — ласково звал он ее, — обернись и взгляни на меня! Посмотри, как я красив и строен.

Но гордая Кауиллака даже не обернулась на его зов и только крикнула ему в ответ:

— Ни на кого не хочу я смотреть, с тех пор как узна­ла, что отец моего ребенка — жалкий, грязный попрошай­ка! — И она исчезла вдали. Кауиллака подбежала к морю в том самом месте, что называется Пачакамак, и броси­лась в волны вместе со своим сыном. И они тут же пре­вратились в скалы. Люди говорят, что скалы эти и по­ныне еще там видны.

А Конирая все бежал за ней.

— Постой, госпожа моя! — кричал он. — Обернись хоть разок! Где же ты? Почему я не вижу тебя?

Встретился ему по пути кондор, и он спросил кондо­ра, не встретил ли тот Кауиллаку. Кондор ответил:

— Она здесь недалеко. Беги скорей, и ты, наверно, догонишь ее.

Конирая поблагодарил его за добрую весть и ска­зал ему:

— Отныне будешь ты бессмертен: ты сможешь лететь куда захочешь, вить свое гнездо высоко в горах, где ни­кто не посмеет потревожить тебя. Отныне ты можешь есть любую падаль, даже если это будет гуанако, лама или ягненок; можешь есть их даже живыми; если уви­дишь их без хозяина, можешь убить и съесть. Тот же, кто посмеет убить тебя, сам будет убит.

Побежал Конирая дальше и встретил скунса, и спро­сил у него тоже, не видел ли он Кауиллаку.

—  Напрасно бежишь, — отвечал скунс, — как ни то­ропись — не догнать тебе ее.

И бог Конирая проклял его.

—  Отныне будешь ты выходить из своей норы только по ночам, — сказал он, — отныне будешь ты распростра­нять вокруг себя зловоние, и человек вечно будет нена­видеть и преследовать тебя.

Конирая побежал дальше; по пути встретилась ему пума. Он спросил и ее о Кауиллаке.

— Она совсем близко, — отвечала пума, — и ты дого­нишь ее.

И бог Конирая сказал пуме:

— Отныне все будут уважать и бояться тебя, ты же будешь судить всех. Ты можешь теперь убивать лам, при­надлежащих тем, кто совершил большие проступки. А пос­ле смерти твоей тебе возданы будут особые почести. Тот, кто убьет тебя, сдерет твою шкуру, но не станет отрезать от нее голову. Он сохранит твои зубы, а в глазницы вста­вит глаза, так что ты будешь совсем как живая, и во время больших празднеств люди станут носить твою го­лову на своей и покрываться твоей шкурой.

И бог Конирая продолжал свой путь. И встретилась ему лисица, и она сказала ему:

— Не спеши понапрасну, все равно не догонишь. И мудрый Конирая наложил на нее проклятие.

— Пусть же, — сказал он, — завидев тебя еще издали, люди бросаются за тобою в погоню. Никто никогда не станет оказывать тебе почести, никто после смерти не снимет с тебя шкуру, никто не поднимет даже твоего тру­па с земли.

Потом Конирая встретил сокола, и тот сказал ему, что Кауиллака совсем близко. И сказал Конирая:

— Отныне все будут чтить тебя. Каждое утро будешь ты съедать по маленькой хорошенькой птичке, которая питается только медом из цветов. Днем ты можешь съе­дать любую птицу, какую захочешь. Тот же, кто убьет тебя, должен будет зарезать в твою честь ламу, а на празд­никах голову его должно украшать чучело сокола.

Пошел Конирая дальше, и встретились ему несколько попугаев, и они тоже сказали, что Кауиллаки ему не до­гнать. И сказал он:

— Отныне вы сможете лишь орать и трещать, и вас всегда слышно будет издалека. И не будете вы никогда знать покоя, ибо ваши голоса будут всегда выдавать вас людям и люди будут всегда ненавидеть вас.

Так обошелся он со всеми зверями, которых встретил на пути своем: он благословлял тех, кто сообщал ему доб­рую весть, и налагал проклятия на тех, кто огорчал его дурною.

Наконец добрался он до моря и увидел, что его Кауил­лака и сын ее превратились в камни. Огорчился бог Ко­нирая и грустно пошел по берегу. И повстречались ему тут две юные красавицы, дочери Пачакамы, которых сте­рег большой змей, ибо матери с ними не было: она от­правилась в море навестить Кауиллаку. Но Конирая не испугался змея, хитростью он отвлек его внимание, бро­сился на старшую сестру и овладел ею. Он хотел сделать то же и с младшей, но та превратилась в голубку и уле­тела прочь. И с тех пор индейцы называют девушку Урпи, что значит «голубка», а мать этой девушки — Урпи-хуачак, что значит «мать голубки».

В те времена в море не водилось еще рыбы, только у Урпи-хуачак немного рыбы сидело в садке. Конирая рас­сердился на Урпи-хуачак за то, что она пошла навестить Кауиллаку, и выбросил всю ее рыбу из садка — вот от нее-то и появилась вся та рыба, что водится сейчас в море, И Конирая пошел по берегу дальше. Между тем Урпи-хуачак вернулась домой и узнала от дочерей все, что про­изошло. В ярости бросилась она догонять Конираю. Она так громко кричала и так громко звала его, что он остано­вился и подождал, пока женщина подбежала. А она ска­зала ему ласково: «Не расчесать ли тебе волосы, милый Конирая, и не поискать ли у тебя в голове?» Конирая сел рядом с нею и положил ей голову на колени. Урпи-хуачак притворилась, будто в самом деле хочет поискать у него в голове, а сама тихонько велела скале: «Приблизься и размозжи Конираю голову!» Но не удалось ей обмануть хитрого Конираю. Он сказал, что ему надобно на минуту отлучиться, а когда она отпустила его, ушел от нее и воз­вратился в Хуарочири [Хуарочири — провинция в Перу, на побережье Тихого океана.].

И долго еще он бродил по земле, разыгрывая всякие шутки и обманывая то целые деревни, то просто мужчин и женщин.