Глава VIII

Несмотря на первые дни февраля, погода стояла чи­сто весенняя. Перед одним из больших домов Санта-Фе собралась группа человек в восемь степенных, благооб­разных, почтенных испанцев, среди них выделялся сво­ей молодостью Луи де Бобадилья. Центром этой группы являлась высокая фигура Колумба. Он был в дорож­ном костюме. В нескольких шагах от группы стояли оседланные и навьюченные мулы и превосходный анда­лузский конь. В числе друзей, собравшихся проститься с Колумбом, были дон Алонсо де Кинтанилья, главный государственный казначей Кастильского королевства, верный и неизменный друг Колумба, Луи де Сент-Ан- жель, старший сборщик и хранитель церковной казны и церковных доходов, и многие другие высокопоставлен­ные сановники государства.

— Не так должно было окончиться это дело! — вос­кликнул дон Луи де Сент-Анжель.— Мы с сожалением будем вспоминать об этом решении.

Все простились. Колумб сел на своего мула, юный дон Луи де Бобадилья вскочил на своего скакуна, и оба тронулись в путь.

Когда они выехали из ворот города, Колумб обра­тился к своему спутнику:

—  Заметили вы, дон Луи, что, когда мы проезжали, некоторые испанцы указывали, смеясь, на меня пальцем?

—  Да, видел и, если бы не опасение сделать вам неприятность, я бы показал им силу моего хлыста! Пусть только кто-нибудь посмеет без должного уваже­ния отозваться о вас — он будет иметь дело со мной!

— У вас, кастильцев, горячая кровь, но я весьма со­жалел бы, если бы вместо меня кто-нибудь другой под­нял руку для моей защиты. В случае надобности я всег­да сделаю это сам, дон Луи, но если мы будем прини­мать во внимание все, что говорят о нас люди, то нам никогда не придется вкладывать меча в ножны: молчат только о совершенно безликих людях.

— Через несколько месяцев,— воскликнул юноша,— я сделаюсь полным хозяином всего моего состояния, и тогда никто не помешает мне доставить вам все необ­ходимое для осуществления вашего намерения. Я ничего не пожалею для этого, и никакие увещевания короля Фердинанда не удержат меня!

— Ваше намерение великодушно, но я не могу вос­пользоваться им,— возразил Колумб.— Необходимо, чтобы наша экспедиция находилась под покровительст­вом одной из крупных и могущественных держав, ина­че те же португальцы воспользовались бы плодами на­ших стараний. Мы должны закрепить свои завоевания за собой, поставив их под защиту какого-нибудь флага, обеспечивающего им неприкосновенность. Поняли? А те­перь пора нам расстаться. Как только мои старания увенчаются успехом, я извещу вас, пока же прощайте!

Дон Луи простился со своим знаменитым другом, и каждый поехал своей дорогой.

В это время в Санта-Фе, куда опять возвратился двор, происходила совершенно необычайная сцена.

Сеньор Луи де Сент-Анжель, человек пылкий и не лишенный смелости, был глубоко возмущен решением совета и не мог примириться с отъездом Колумба; все это он громко и горячо высказывал своему приятелю и испытанному другу Колумба дону Алонсо де Кинта­нилья, по пути к королевскому дворцу. У ворот дворца у него вдруг созрело решение сделать еще одну, последнюю попытку заставить королеву одуматься, указать ей на то, что Испания потеряет свои выгоды, если она до­пустит, чтобы другое государство приняло под свое по­кровительство экспедицию Колумба, убедить ее тотчас же вернуть его и обещать ему все, что он требует. Иза­белла была чрезвычайно доступна для всех, а потому, когда эти два сановника послали просить ее об аудиен­ции, она тотчас изъявила свое согласие, несмотря на ранний час.

Королева, как всегда, была окружена своими неот­лучными спутницами, маркизой де Мойа и ее воспитан­ницей, а король в это время работал у себя в кабинете.

—  Что привело вас ко мне, сеньоры, в такой необыч­ный час? — спросила она, ласково улыбаясь.-— Чем мо­гу я вам служить?

—  Мы, донья Изабелла, пришли оказать вам гро­мадную услугу! Мы хотим указать вам источник неис­черпаемых богатств для всей страны.

—  В самом деле? Разве есть еще где-нибудь мавры, дворцы и провинции, которые мы могли бы захватить?

—  Не завоевывать, государыня, надо, а только поль­зоваться тем, что само идет в руки... Да! Известно ли вашему величеству, что сеньор Христофор Колумб уже покинул Санта-Фе?

—  Я этого ожидала,— отвечала королева,— после того, как совет, которому было поручено рассмотрение этого дела, нашел требования этого генуэзца непомер­ными и настолько надменными, что нам нельзя было согласиться на них.

— Человек, который скорее готов отказаться от всех своих надежд, чем поступиться своим достоинством, та­кой человек заслуживает доверия и уважения! Зная, что он положит целые царства к вашим ногам, он ставит и условия, соответствующие тому, что он обещает! — за­метил де Сент-Анжель,

— А самое предприятие его, разве оно не непомерно велико? Объехать вокруг света! Объехать кругом всю землю! Мне непостижимо, почему такая мудрая прави­тельница, как ваше величество, на этот раз отступает перед великим, выгодным делом?

— Вы забываете, что если, в случае успеха, экспе­диция Колумба нам может принести и выгоды, и славу, то, с другой стороны, в случае неудачи мы с королем, облекшие его высоким званием потомственного вице- короля будущих наших провинций, окажемся в смешном положении и наше достоинство может от этого только пострадать,— проговорила королева.

— Я узнаю в этих словах речи архиепископа! — вос­кликнул де Сент-Анжель.— Этот человек никогда не вникал в планы Колумба и даже, не ознакомившись с ними, не сочувствовал им. Но возможно ли купить сла­ву и богатство, ничем не рискуя? Посмотрите на наших соседей — португальцев! Сколько им дали их откры­тия, а что это за открытия по сравнению с теми, на ка­кие рассчитывает Колумб?

— А разве неоспоримо, что открытия Колумба будут так важны? — спросил король, вошедший незаметно и заинтересованный воодушевленной речью де Сент-Ан- желя.

— Это несомненно верно, ваше величество, а если в его теориях для нас с вами еще есть неясности, то надо ему дать возможность разъяснить их! Та страна, кото­рая предоставит ему возможность осуществить его на­мерения, будет жить в памяти благодарного потомства. И если какой-нибудь другой король окажет покрови­тельство и поддержку Колумбу и тот положит к его стопам и земли, и богатства, и славу, тогда враги Испа­нии будут торжествовать, а мы будем лишь бесплодно сожалеть, что, имея возможность обладать всем этим, упустили счастье из рук!

— Куда отправился теперь Колумб? — живо осведо­мился король. Зависть ловкого политика заговорила в нем при мысли, что кто-либо другой может предвосхи­тить у него славу и выгоды.— Не в Португалию?

— Нет, государь, во Францию.

Король пробормотал что-то сквозь зубы и принялся ходить взад и вперед по комнате. Некоторое время все молчали. Первой заговорила королева:

— А ты что скажешь, маркиза, должно ли нам уни­зиться настолько перед этим высокомерным генуэзцем, чтобы призвать его назад?

— Мне страшно подумать, что может наступить мо­мент, когда Колумбом будут открыты новые земли и слава этого открытия будет приписана другим, а про нас скажут, что счастье шло нам в руки, но мы сами отказались от него.

— И из-за какого-то клочка пергамента, из-за дутой кичливости, из-за пустого звука, из-за титула! — вос­кликнул де Сент-Анжель со свойственной ему откровен­ностью.

— Не все так думают,— мягко возразила королева,— многие полагают, что его претензии превышают все то, что он нам может дать даже в случае полнейшего осу­ществления его надежд.

—  Эти люди, очевидно, не имеют ни малейшего представления о том, какие несметные богатства вам могут дать владения на Дальнем Востоке, откуда при­ходят жемчуг, самоцветные камни, пряности, шелка и металлы.

— Я боюсь, Фердинанд,— обратилась королева к мужу,— не оказались ли наши советники чересчур по­спешными при рассмотрении этого дела.

Фердинанд только усмехнулся на воодушевленную речь Сент-Анжеля и продолжал внимательно просмат­ривать бумагу, которую он держал в руке.

—  Де Сент-Анжель, вы совершенно уверены, что ге­нуэзец отправился теперь во Францию? Вы это знаете наверное? — вдруг спросил король своим обычным рез­ким тоном.

— Я знаю об этом от него самого, ваше величество, знаю, что теперь он старается позабыть наш кастиль­ский язык и прилагает все усилия, чтобы усвоить язык французов, и, увы, если король Людовик пообещает сеньору Колумбу все, в чем ему было отказано здесь, то Испания потеряет много выгод. Пусть даже это пред­приятие безумно в глазах людей малодушных и близо­руких, но уже одна попытка открыть новые пути сооб­щения с Индией — переплыть весь огромный Атланта- ческий океан — разве это не подвиг? Вспомните только о португальцах, которые отважились на это и уже на первых шагах открыли прекрасные острова и прослави­лись своими морскими подвигами.

Король подошел к королеве, и они стали вполголоса говорить о чем-то; королева говорила с жаром, с во­одушевлением, а Фердинанд — с присущей ему холод­ной и спокойной сдержанностью и обдуманностью. Эта интимная беседа продолжалась около получаса, после чего королева приблизилась к своим дамам и разгова­ривавшим с ними двум сановникам, а король снова занялся чтением и просмотром своих бумаг.

— Сеньор де Сеит-Анжель,— сказала королева,—- можете вы мне сказать, какая сумма нужна Колумбу для осуществления его намерения в том виде, как он того желает?

— Он просит два легких судна, две каравеллы, со­ответствующее число команды и три тысячи крон — сум­ма, которую, не задумываясь, израсходует любой моло­дой повеса в Испании в несколько месяцев на свои за­бавы и развлечения.

—  Да, сумма очень невелика, с этим я согласна,— сказала королева, пораженная скромностью требований этого человека в материальном отношении наряду с громадностью его требований в отношении честолю­бия,— но как ни мала эта сумма, государь, мой супруг только что сказал мне, что сомневается, будет ли в дан­ный момент в состоянии дать ее; наши обе казны до того истощены громадными расходами только что окон­чившейся войны... но я думаю, что мы все-таки найдем средство помочь этой беде,— добавила Изабелла впол­голоса.

—  Какая обида, что из-за такой пустяшной суммы можно упустить блестящий случай увеличить наши богатства! — воскликнула маркиза де Мойа.

— Да, конечно,— согласилась королева и продолжа­ла: — Дон Фердинанд не может решиться принять явное участие в этом деле, как король Арагонский, но я беру это предприятие под свое покровительство, как королева Кастилии, и если государственная казна пуста в настоя­щее время, то мои личные драгоценности, если их от­дать в залог, помогут мне достать необходимую сумму. Я расстанусь на время с моими уборами и украшениями, лишь бы не дать уйти от нас Колумбу. Пусть он попыта­ется доказать нам и всему миру справедливость своих теорий и надежд.

Невольный крик радостного изумления вырвался од­новременно у всех присутствующих при последних сло­вах королевы; но после первого момента недоумения и радости хранитель церковных доходов обратился к Иза­белле и сказал ей, что его касса достаточно богата, что­бы ссудить королеве под одно ее слово требуемую сум­му, и что прибегать к закладу ее драгоценностей нет никакой надобности.

—  Ну а теперь прежде всего следует вернуть Ко­лумба,— сказала королева.—Вы говорите, что он уже в пути? Надо спешить сообщить ему наше решение. Ко­го бы послать за ним?

—  Наилучший курьер сам явился к услугам ваше­го величества,— сказал стоявший в амбразуре окна дон Алонсо де Кинтанилья, увидав проезжавшего мимо дворца дона Луи де Бобадилья.— Во всей Кастилии вы не найдете человека, который бы с большей радостью принял на себя поручение отвезти эту весть сецьору Колумбу. Я говорю о доне Луи де Бобадилья.

—  Это поручение едва ли удобно навязывать моло­дому рыцарю,— нерешительно заметила королева.— С другой стороны, мы не должны медлить ни минуты, не должны оставлять генуэзца еще долее под впечатлени­ем полученного им отказа. Пощ.лите за доном Луи и попросите его тотчас же явиться сюда.

Один из пажей побежал за доном Луи де Бобадилья, и спустя всего несколько минут молодой человек уже входил в залу. Лицо его горело, глаза смотрели необы­чайно мрачно, почти гневно, хотя и манера и поклон его королеве были почтительны.

—  Вашему величеству было угодно приказать мне явиться сюда,— сказал он, склоняясь перед Изабеллой,

—  Да, дон Луи. Мне понадобились ваши услуги. Можете вы мне сказать, что делает сеньор Колумб, ге­нуэзский мореходец? Нам передавали, что вы дружны с ним.

—  Простите, ваше величество, если у меня сорвется с языка что-нибудь лишнее, Генуэзец отряхивает теперь прах Испании от ног своих и находится на пути в дру­гое государство, чтобы предложить свои услуги, от ко­торых никто не должен был бы отказываться.

—  По речи вашей видно, дон Луи, что вы не много времени уделили жизни при дворе,— улыбаясь, замети­ла, королева,— но так как на этот раз мы имеем слу­чай потребовать от вас не придворной услуги, то я вос­пользуюсь им, чтобы дать вам возможность услужить мне. Сядьте на коня и скачите к сеньору Колумбу с из­вестием, что все его требования я решила удовлетво­рить и что я приглашаю его немедленно вернуться. Ска­жите ему, что я даю ему королевское слово в том, что он получит возможность отправиться в задуманное им путешествие, как только найдем благоприятный момент и все необходимые сборы и приготовления будут окон­чены.

Дон Луи не заставил повторять это приказание. По­целовав руку королевы, он выбежал из залы и минуту спустя уже вскочил на коня. Когда он вошел к короле­ве, Мерседес незаметно отошла в нишу окна, выходив­шего на двор, и теперь видела, как он вскочил на своего скакуна и прежде, чем выехать из ворот, взглянул в ок­на дворца. Увидав ее, он с такой силой осадил коня, что тот чуть было не запрокинулся; глаза их встретились, и в них светилось столько радости, столько надежд, столь­ко счастья, что на минуту они забыли обо всем на свете. Но Мерседес скоро очнулась, рукой сделала ему знак не задерживаться долее, и дон Луи поскакал.

Тем временем Колумб медленно подвигался вперед. Тяжелые думы одолевали его. По временам он даже останавливался и начинал вспоминать всю прожитую жизнь, и чем больше он вспоминал, тем грустнее, тем тяжелее становилось у него на душе. Вдруг он услышал за собой звук бешеного галопа и, оглянувшись, увидел знакомую фигуру Луи де Бобадилья.

— Радость! Радость! — кричал юноша.— Радуйтесь, сеньор Колумб! Я привез вам желанную весть!

Но молодой рыцарь до того запыхался, что трудно было разобрать его слова.

— Я не ожидал вас так скоро увидеть,— проговорил Колумб.— Что означает ваше возвращение, дон Луи?

В сбивчивых, непоследовательных словах юноша передал свое поручение и звал Колумба сейчас же вер­нуться с ним в Санта-Фе.

— Но зачем я вернусь туда,—возразил Колумб,—к этому двору, где вечно колеблются и ничего не решают? Смотрите, волосы мои поседели за то время, пока я ста­рался убедить их в собственной пользе, и все-таки ни­чего не добился.

— Теперь вы добились всего! — воскликнул дон Луи.— Донья Изабелла поняла наконец всю важность ваших планов и ручается вам своим королевским словом, что окажет вам требуемую поддержку и принимает вас под свое покровительство.

— Неужели это правда? Скажите, дон Луи, тут нет какого-нибудь недоразумения?

— Нет, не сомневайтесь. Я прискакал специально для того, чтобы призвать вас назад!

— Кем вы присланы? — спросил Колумб.

— Самой королевой, которая лично приказала мне передать вам ее решение.

—  Но помните, что я не могу отказаться ни от од­ного из моих требований.

— Теперь об этом и речи нет! Королева согласна на все ваши условия.