Глава XXI

Уже прошло двадцать три дня с тех пор, как море­плаватели потеряли из виду землю, и все это время они неизменно шли на запад, если не считать уклонения к югу. Десятки раз надежды их были обмануты, но по­года стояла тихая, превосходная, и потому люди еще не поддавались отчаянию. Ветер продолжал быть бла­гоприятным в продолжение всего дня и всей ночи вто­рого числа.

День 3 октября был еще более благоприятен море­плавателям. Адмирал стал думать, что теперь он уже миновал острова, нанесенные у него на карте, но про­должал идти на запад, решив прийти прямо к берегам Индии. Четвертого числа эскадра прошла свыше ста восьмидесяти девяти миль, то есть наибольшее расстоя­ние, какое она когда-либо делала в одни сутки. И пя­того, и шестого числа погода и ветер благоприятствова­ли эскадре, и под вечер, когда уже стемнело, «Пинта» приблизилась к «Санта Марии» настолько, что можно было разговаривать без рупора.

— Сеньор адмирал,— сказал Мартин Алонсо,— я вижу столько оснований идти на юг, что не мог устоять, чтобы не сказать вам об этом. Ведь большинство откры­тий, сделанных в последние годы, были сделаны в юж­ных широтах!

— Вспомните, Пинсон, что когда мы шли в этом на­правлении, то ровно ничего от этого не выиграли. Воз­можно, что и к северу, и к югу от нас есть где-нибудь острова, но мы ищем материк, который должен быть на западе! Разумно ли отказываться от верного ради га­дательного и от великого и крупного открытия ради ме­нее важных открытий?

— Тем не менее я желал бы убедить вас идти на юг, сеньор!

—  Бросьте это желание, Мартин Алонсо, и выслу­шайте внимательно мои приказания, которые я прошу вас передать «Нинье», чтобы вы и ваш брат знали, что делать. В случае, если ночью наши суда отстанут один от другого, ваш долг и долг вашего брата стараться непременно присоединиться ко мне, потому что было бы и опасно, и бесполезно, если бы эскадра рассыпалась на части и каждое судно стало бы бродить в одиночку в незнакомом нам океане.

Хотя и с видимым неудовольствием, Пинсону при­шлось повиноваться, и после краткого препирательства с адмиралом он отправился передать приказание «Нинье».

— Мартин Алонсо становится ненадежен, Луи,— заметил Колумб.— Это смелый и искусный моряк, но он неустойчив в своих настроениях и потому должен чув­ствовать над собой твердую руку.

Около полуночи ветер усилился, и каравеллы шли теперь с быстротой девять миль в час. Почти никто на судах не раздевался. Все с минуты на минуту рассчи­тывали увидеть землю. Колумб и дон Луи спали в эту ночь на юте. Все были полны ожидания. Пожизненная пенсия в десять тысяч мараведисов была обещана тому, кто первый увидит землю, и потому все взоры с напря­жением изучали горизонт в надежде увидеть где-нибудь темную точку и заслужить обещанную пенсию.

Как только рассвело, суда начали готовить все свои паруса, стараясь обогнать друг друга, чтобы иметь больше шансов получить награду.

—  Сегодня настроение людей превосходное, дон Христофор,— заметил Луи.— День,ясный, и мы можем надеяться увидеть землю, если только это будет зави­сеть от зрения.

— Вот и Пепе забрался на верхнюю рею и старает­ся заслужить королевскую пенсию,— заметил, усмехнув­шись, Колумб.

— Да и Мартин Алонсо тоже не меньше старается! Однако Янес опередил его на этот раз.

— Сеньор!—крикнул сверху Санчо, также вскараб­кавшийся на одну из рей.— Смотрите, нам подают сиг­нал! Видите, там подняли королевский флаг!..

— А этот выстрел из орудия означает что-нибудь чрезвычайное?

— Без сомнения,— подтвердил Колумб.— Я прика­зал поднять флаг и дать выстрел в случае, если какое- либо из судов увидит раньше других землю.

Но между тем время шло час за часом, а земли все не было видно. Разочарование было жестокое. Многие громко утверждали, что злой рок гонит суда к их поги­бели. Однако не этот ропот принудил наконец Колумба изменить курс, а совершенно иные соображения.

— По моим расчетам, Луи, мы в настоящее время прошли свыше тысячи миль от острова Ферро,— сказал он своему юному другу,— и нам пора бы уже быть у бе­регов Азии. До сих пор я мог рассчитывать лишь встре­тить остров, но теперь это множество птиц заставляет меня предполагать, что земля в той стороне, и я решил последовать их указанию и переменить курс в этом на­правлении. Но я все-таки ищу Катай, а не острова!

И Колумб приказал всей эскадре идти на юго-юго- запад, по указанию птиц, очевидно летевших в этом на­правлении к берегу. Адмирал намеревался идти так в продолжение двух суток, затем снова вернуться на прежний курс. Между тем стали появляться водоросли и целые стаи береговых птиц, среди них даже утки.

Так прошел день 8 октября. Следующий за ним день отличался от предыдущего только тем, что ветер изменился и стал дуть в противоположном направлении, что отчасти успокоило экипаж, начинавший опасаться, что здесь ветры дуют только с востока.

10 октября 1492 года после восхода солнца задул свежий ветер. Суда шли со скоростью девять узлов в час. Признаки близости земли заметно умножились, и крики «Земля! Земля!» не раз раздавались на всех трех судах. Но Колумб приказал объявить, что тот, кто без достаточного основания крикнет «земля», лишится обе­щанной награды даже в том случае, если впоследствии и заслужит ее. Все стали осторожнее.

—  Смотри, Санчо, там, на горизонте, видишь волно­образную линию? Уж не земля ли это?—спросил Пепе шепотом старого Санчо.

— Нет, нет, приятель, нынче мы еще не увидим зем­ли. Наш мудрый адмирал, может быть, и прав, но до сих пор все его доказательства заключались в умных речах.

—  Как, Санчо, неужели и ты теперь против адми­рала?

— Я не могу быть против человека, чьи дублоны за меня! Это значило бы поссориться со своим лучшим другом, то есть с деньгами. Кроме того, дон Христофор без сомнения человек очень ученый и, по-моему, уже доказал нам достаточно ясно, что земля кругла, потому что если бы она была ровной лепешкой, то на краю ее не могло бы быть такого огромного пространства во­ды, иначе эта вода непременно стекла бы. Понимаешь?

—  Конечно! Это понятно!

—  Но, скажи на милость, что там происходит на па­лубе? Какая муха укусила наших матросов?

—  Э, да там как будто слышатся ропот и угрозы!— заметил Пепе.

— Будь я на месте дона Христофора, я бы, недолго думая, оштрафовал всех этих бунтарей на один дублон и разделил бы эти дублоны между его верными людь­ми, как мы с тобой, Пене, которые готовы скорее уме­реть с голоду, чем вернуться в Испанию тоже помирать с голоду, да еще и не увидев Азии.

—  Пойдем к адмиралу, Санчо! Пусть он увидит, что у него все-таки есть друзья на судне!

Санчо согласился, и минуту спустя оба были подле адмирала. В тот момент, когда Пепе и Санчо появились на палубе, возмутившимися матросами уже было реше­но предстать всем экипажем перед адмиралом и потре­бовать немедленного возвращения в Испанию, Когда адмирал в сопровождении дона Луи сошел с юта и на­правился в свою каюту, десяток голосов остановил его:

—  Сеньор! Дон Христофор! Ваше превосходитель­ство!

Колумб остановился и, обернувшись к матросам, спросил с присущим ему достоинством;

—  Что вы хотите мне сказать? Говорите. Я готов вас выслушать.

— Сеньор, все мы, кого вы здесь видите, истомились этим бесполезным плаванием, этим скитанием по океа­ну и опасаемся, что если мы теперь же не повернем об­ратно, то все должны будем погибнуть здесь!

—  А знаете вы, на каком расстоянии мы сейчас находимся от острова Ферро, если обращаетесь ко мне с подобной нелепой просьбой? Разойдитесь сейчас же, и чтобы я больше не слышал таких речей!

— Но, сеньор, не можем же мы идти на гибель, не высказав вам даже своих жалоб! Мы и так уж терпе­ли, быть может, слишком долго, чтобы иметь еще воз­можность вернуться в Испанию! Прикажите эскадре, сеньор, идти в Европу сегодня же, не то нам не сужде­но будет увидеть свою родину!

—  Да это смута! Открытая смута!—крикнул дон Луи.— Кто смеет говорить так со своим адмиралом?

—  Все, сеньор, все! Нельзя молчать, когда вам гро­зит неминуемая смерть!

—  Неужели вы настолько забыли свой долг, что ос­меливаетесь обращаться с подобным требованием?! — крикнул дон Луи, но Колумб остановил его.

—  Предоставьте мне это дело. Слушайте все и за­поминайте: это мой решительный ответ на все подоб­ные просьбы,— сказал адмирал.— Эта экспедиция име­ет целью пересечь всю ширину Атлантического океана и дойти до Индии. Наша задача — проложить туда но­вый, кратчайший путь. И что бы ни случилось, мы бу­дем идти на запад до тех пор, пока земля не преградит нам путь. И если я услышу еще хоть одно недовольное слово, то предупреждаю, виновный будет примерно на­казан! Выказывая возмущение, вы подвергаете себя опасности никогда не вернуться в Испанию. Поймите, что теперь уже поздно об этом думать! На обратный путь потребуется вдвое больше времени, чем потребо­валось, чтобы прийти сюда, а воды и припасов у нас значительно поубавилось! Мы должны во что бы то ни стало найти здесь землю, иначе не сможем вернуться на родину!

—  Если мы обещаем вам повиноваться еще трое суток, то по истечении этого времени вы обещаете нам идти назад в Испанию?—раздался чей-то голос из толпы.

—  Никогда!—твердо ответил Колумб.— Я должен идти в Индию, и хотя бы на это потребовался еще це­лый месяц, пойду. Знайте это. А теперь расходитесь по своим местам, и чтобы подобное больше не повторялось!

Во всей фигуре, в голосе и взгляде этого человека было столько уверенности, невозмутимого спокойствия, столько непреклонной воли, что никто не посмел ему возразить. Все разошлись, но недовольство не было окончательно подавлено. Экипаж «Санта Марии» не набрался решимости для открытого бунта, не зная, как к этому отнесутся экипажи двух других судов.

—  А дело, кажется, становится серьезным,— заме­тил дон Луи, когда они с адмиралом остались одни в своей каюте.

— Да, Луи, скажу вам даже больше: некоторые из них уже помышляют о том, чтобы выбросить нас за борт. Санчо предупреждал меня об этом, но я решил придерживаться мирных средств, пока это возможно. Когда же явится необходимость прибегнуть к силе, то вы увидите, мой друг, что Христофор Колумб владеет мечом так же хорошо, как и своими морскими инстру­ментами!

—  А по вашим соображениям, скоро ли мы должны увидеть землю?—спросил дон Луи.— Я спрашиваю вас об этом из простого любопытства, поверьте мне!

—  Верю, мой друг, иначе вы, вероятно, не были бы здесь. И мой ответ таков: по моим расчетам, мы долж­ны были уже встретить землю или хотя бы некоторые из тех островов, которых, как известно, множество у бе­регов Азии.

— Так вы думаете, сеньор, что мы действительно с часу на час можем увидеть землю?

— Несомненно, и если бы я не считал это унизитель­ным для себя, то мог бы смело принять предложение одного из этих людей. Птолемей разделил землю на два- дцать четыре части по пяти градусов каждая, я отде­ляю на Атлантический океан пять или шесть таких ча­стей и убежден, что тысяча триста миль должны быть высшим пределом расстояния Азии от Европы. Из этой цифры мы оставили за собой несомненно тысячу сто миль, и, быть может, уже завтрашний день будет для нас великим днем!

На этом разговор окончился.

Наутро новые признаки близости земли благотвор­но подействовали на настроение матросов, тем более что признаки эти были иного рода, чем до сих пор. Прежде всего увидели зеленый камыш, а камыши, как известно, растут не иначе как на твердой земле, хотя и у самой воды. Ветер был свежий, по морю ходили вол­ны, суда ныряли и покачивались, что производило на команду бодрящее впечатление.

Спустя несколько часов Санчо увидел рыбу, кото­рая встречается только в скалистых местах. Вслед за тем к адмиральскому судну подошла «Нинья», и ее кормчий, взобравшись на рею, весело махал платком, подавая сигнал.

—  Что вы хотите нам сообщить?—спросил Колумб.

—  Мы сейчас изловили ветку дикого шиповника с плодами, по-видимому только что отломленную! Это не­сомненно добрый знак: шиповник не растет на дне моря!

—  А вот и «Пинта» подает знаки радости,— заме­тил адмирал.— Что-то им удалось увидеть?

—  Сеньор!—крикнул со своего судна Мартин Алон­со.— Мои люди видели сахарный тростник и кусок дре­весного ствола. Я спустил шлюпку, чтобы выловить их!

— Правильно сделали! Как только эти предметы бу­дут в ваших руках, доставьте их мне, чтобы я мог оце­нить их по достоинству,— сказал Колумб.

Спустя немного времени Пинсон, запыхавшись, взбе­жал на палубу «Санта Марии» и подал адмиралу толь­ко что выловленные его матросами предметы: стебли сахарного тростника, кусок древесного ствола и трость, украшенную прекрасной резьбой.

Колумб тщательно осмотрел все и сказал:

— Несомненно, земля теперь недалеко. Сейчас уже никто не может сомневаться в успехе нашего предприя­тия. Эти предметы не только доказывают, что земля близка, но и что она населена людьми, которым знако­мо искусство резьбы.

Трудно описать восторг, охвативший всех. Теперь никто не хотел возвращаться в Испанию, все чувство­вали, что они у цели. Но некоторое разочарование тем не менее закралось в душу многих, когда солнце зашло, а земли все еще не было видно.

К ночи ветер посвежел. Суда по приказанию Колум­ба шли прямо на запад со скоростью девять узлов в час. Стемнело, но почти никто не ложился. Адмирал созвал весь свой экипаж к юту и обратился к людям с прочувствованной речью:

— Наше плавание было благополучным как никог­да: море спокойно, ветры благоприятны, воздух чист и благовонен. Теперь вы видите, что мои расчеты были верны. Король и королева обещали пожизненную пен­сию тому, кто первый увидит землю, а я от себя обе­щаю ему бархатное платье, достойное гранда! Не спу­скайте глаз с горизонта. Я почти уверен, что мы увидим землю с первым лучом солнца!

Сам Колумб также остался на ногах у себя на юте. На расстоянии полумили виднелась «Нинья», шедшая на всех парусах, в получасе хода от нее вырисовывался контур «Пинты».

Колумб не спускал глаз с западного горизонта. Луи все время наблюдал за ним. Вдруг он увидел, что адми­рал как-то разом подался вперед и стал пристально вглядываться в темноту ночи.

— Педро Гутиерес! — воскликнул он. — Ваши глаза моложе моих! Взгляните, не обманывает ли меня мое зрение. Посмотрите вон туда, сын мой, и скажите, види­те вы там что-нибудь необычайное?

—  Да, сеньор, я видел свет, как бы от свечи, кото­рый двигался, словно кто-то нес эту свечу в руке!

— И вы видите, сын мой, что этот свет не находится ни на одном из наших судов, потому что оба они у вас под ветром!

—  Так откуда же этот свет? — спросил дон Луи.

— Он на берегу, Луи, или на судне, стоящем близ берега! Наш контролер Родриго Санчес сейчас спит там, внизу. Спуститесь, Луи, и пригласите его сюда!

Луи сошел вниз и четверть часа спустя был уже сно­ва наверху, на юте, вместе с контролером. Около полу­часа свет не показывался, затем он, словно факел, за­светился раз и другой и после того совершенно исчез.

Этот свет видел весь экипаж, но на него он не произвел такого сильного впечатления, как на Колумба.

—  Земля там, и через несколько часов мы ее уви­дим,— сказал адмирал.— Этот свет не может нас об­мануть!

Но люди как будто боялись поверить ему, хотя и надеялись поутру увидеть землю.

Ровно в полночь яркий свет на мгновение рассеял мрак ночи — это с «Пинты» раздался выстрел из ору­дия.

—  Мартин Алонсо заговорил,—сказал адмирал,— и мы можем быть уверены, что этот сигнал не без зна­чения! Эй, кто там наверху, на брамстеньге? Кто спе­шит первым увидеть землю?

— Это я, сеньор адмирал, Санчо!

— Видишь ты что-нибудь на западе?

— Ничего не вижу, сеньор. Вот только «Пинта» убавляет паруса... А теперь и «Нинья» нагнала ее и де­лает то же самое!

— Бартоломе! — воскликнул Колумб. — Мы не уба­вим ни одного паруса, пока не присоединимся к осталь­ным нашим судам!

В тот же момент все на «Санта Марии» заволнова­лись, забегали. Полчаса спустя вся эскадра соедини­лась и, убавив паруса, медленно двинулась вперед.

Небо сверкало сотнями и тысячами алмазных звезд. Океан отражал их слабый свет, так что ночь не была слишком темна, и глаз моряка мог видеть какие-то смутные очертания на горизонте — это вырисовывались контуры земли.

— Как видите, Луи, великая задача решена! Это, вероятно, еще только остров, но и материк теперь уже недалеко!