Глава XXIX

На другой день после свидания королевы с Озэмой кардинал Мендоза давал торжественный обед в честь Колумба. Среди гостей находился и Луи де Бобадилья.

—  Предлагаю выпить за здоровье адмирала! — про­возгласил Луи де Сент-Анжель, поднимая кубок.— Ис­пания должна быть благодарна ему!

Хотя все присутствующие, казалось, искренне вос­хваляли Колумба, но зависть — одна из самых низких и в то же время самых общих человеческих страстей — разгоралась во многих сердцах все сильнее. Среди гос­тей находился некий сеньор Жуан де Орбительо. Не в силах более выслушивать похвалы, расточаемые како­му-то безродному генуэзцу, он дал волю своему раз­дражению.

— А можно ли сказать с уверенностью, сеньор,— об­ратился он к адмиралу,— что, если бы какая-нибудь случайность помешала вашему плаванию, во всей Ис­пании не нашлось бы другого человека, который мог бы его успешно осуществить?

Этот наглый и нелепый вопрос заставил всех за сто­лом умолкнуть, каждый подался вперед, напряженно ожидая ответа Колумба. С минуту адмирал молчал, за­тем протянул руку к корзинке с яйцами и, взяв одно, показал его собравшимся.

—  Сеньоры,— произнес он спокойно,— кто из вас до­статочно ловок, чтобы поставить это яйцо на острый конец? Попробуйте!

Все были крайне удивлены этим предложением, но многие из присутствующих решили попытать счастья, и некоторым даже казалось, что это им удалось, но едва они отводили руку от яйца, оно падало набок и кати­лось по столу под смех и шутки прочих гостей.

—  Признаюсь, сеньор адмирал, это превышает наши способности! — воскликнул тот же Жуан де Орбительо,— Даже граф де Лиерра, перебивший такое мно­жество мавров и выбивший из седла самого Алонсо де Охеду, ничего не может поделать с яйцом!

— А между тем не только ему, но и вам, сеньор, это покажется совсем не трудным, после того как вы уви­дите, как за это надо взяться.

С этими словами Колумб легонько стукнул яйцо острым краем о стол и поставил его на примятую скор­лупу; яйцо встало твердо и устойчиво.

Гул одобрения встретил эту насмешливую отповедь, а засим почтеннейший де Орбительо снова канул в заб­вение, откуда ему лучше было бы вообще не возникать.

В это время в зале появился паж королевы. Он что- то сказал Колумбу, затем приблизился к креслу дона Луи де Бобадилья.

—  Прошу извинить меня, сеньор кардинал,— прого­ворил Колумб.— Королева пожелала меня видеть.

Почти тотчас же за ним залу покинул и граф де Лиерра.

—  А вы куда так спешите, дон Луи? — спросил Ко­лумб, когда юноша нагнал его.—Что заставило вас бе­жать от праздничного стола?

—  Приказ королевы! — ответил тот.

—  В таком случае, граф, нам по пути, я тоже спе­шу в покои королевы.

— Рад это слышать, сеньор, так как я знаю только один повод, по которому нас с вами могут потребовать одновременно. Это вопрос о моем браке с доньей Мерседес. Вас несомненно спросят, как я держал себя во время путешествия.

— Право, я чувствую себя виноватым, дорогой мой дон Луи, что за все это время еще не спросил вас об этом важном для вас деле! Как здоровье прелестной доньи Вальверде? Когда наконец она думает вознагра­дить вас за любовь и постоянство?

— Я хотел бы ответить на ваш последний вопрос бо­лее определенно, но — увы! — сам ничего об этом не знаю. Со времени моего возвращения я всего только три раза видел донью Мерседес, и хотя она, как всег­да, была добра и приветлива, тетушка моя ответила на вопрос о свадьбе весьма холодно и уклончиво. Видимо, необходимо согласие королевы, но волнение, вызванное нашей успешной экспедицией, до сих пор не оставляло ей времени подумать о такой безделице, как счастье какого-то бродяги вроде меня!

— Весьма вероятно, что на этот раз о вас вспомни­ли. Вот почему и позвали нас обоих вместе.

Изабелла приняла их частным образом, при ней не было никого, кроме маркизы де Мойа, Мерседес и Оз- эмы. Колумб и дон Луи сразу заметили, что не все об­стоит благополучно. Все держались натянуто, с трудом сохраняя спокойствие. Лишь Озэма вела себя совершен­но естественно, хотя тоже была возбуждена. При виде Луи она не смогла удержаться от радостного воскли­цания и глаза ее засияли; со времени прибытия в Бар­селону, она видела его только один раз.

Королева сделала несколько шагов навстречу ад­миралу.

— Я пожелала видеть вас сегодня по совершенно частному делу. Донья Беатриса сообщила мне, что здесь, во дворце, находится прелестная индианка, и ознакоми­ла меня с ее историей. Я просто не понимаю, почему присутствие этой девушки скрыли от меня! Вы знаете, кто она по происхождению, дон Христофор, и что заста­вило ее прибыть в Испанию?

— Конечно, сеньора! Отчасти по собственным наб­людениям, а отчасти со слов дона Луи де Бобадилья.

— Я желала бы знать, благодаря каким обстоятель­ствам мы видим эту принцессу здесь, в Испании?

— Об этом лучше спросить дона Луи,— ответил Ко­лумб.— Он знает больше меня.

— Нет, сеньор, я хочу услышать обо всем из ваших уст. Историю графа де Лиерра я уже слышала,— ска­зала королева строго.

Эти слова озадачили Колумба, однако он не стал возражать и поспешил исполнить желание коро­левы.

— Дон Луи посетил касика Маттинао, и в это вре­мя соседний касик Каонабо напал на дворец Матти­нао, желая захватить себе в жены его сестру. Граф по­ступил, как подобает благородному кастильскому ры­царю: он обратил врага в бегство, спас даму и с тор­жеством доставил ее на берег, где стояли наши кораб­ли. Здесь было решено, что она отправится в Испанию, дабы на некоторое время избавиться от посягательств Каонабо, слишком сильного и воинственного, чтобы кроткое и миролюбивое племя Маттинао могло с успе­хом ему противостоять.

— Все это хорошо, сеньор, и все это я уже слыша­ла, но почему Озэмы не было среди тех, кто следовал за вами в день торжественного шествия по городу?

— Таково было желание дона Луи, и я был согла­сен с ним в том, что молодая принцесса не должна бы­ла становиться зрелищем для толпы, поэтому дал раз­решение увезти ее прямо в Барселону.

- Похвальная деликатность,— с усмешкой замети­ла королева.— Значит, сеньора Озэма несколько недель оставалась всецело на попечении графа де Лиерра?

— Да, ваше величество, но ведь граф поместил ее под покровительство маркизы де Мойа.

— Совесть не упрекает вас в некоторой неосторож­ности?

—  Сеньора! — воскликнул дон Луи.

— Молчите, молодой человек! — оборвала его коро­лева.— Я с вами еще поговорю. А сейчас я спрашиваю сеньора адмирала.

— Сеньора,— произнес Колумб,— я полностью дове­ряю порядочности графа, и, кроме того, мне известно, что сердце его давно принадлежит прекраснейшей и до­стойнейшей девушке Испании.

— И все же такой опытный человек, как вы, не дол­жен был доверять принцессу легкомысленному юноше. А теперь, граф де Лиерра, ответьте: вы подтверждаете все, что было здесь сказано?

- Разумеется, сеньора! У дона Христофора нет при­чин говорить неправду;

- Скажите,— продолжала спрашивать Изабелла,— в последнее время вы помышляли о браке?

- Я этого не скрываю, сеньора. Разве преступно ду­мать о том, что является естественным следствием дав­но зародившейся любви» одобрение которой я надеялся вскоре найти?

—  Вот то, чего я ожидала! — воскликнула короле­ва.— Вы обманули ложным браком доверчивую индий­скую принцессу или насмеялись над своей королевой, утверждая, будто помышляете о браке, когда сами уже связаны брачными узами с другой! В каком из двух преступлений вы действительно повинны, вам лучше знать.

—  А вы, маркиза, и вы, Мерседес, вы тоже думаете, что я на это способен?

— Боюсь, что да,— холодно ответила маркиза де Мойа.

— А вы, Мерседес?

— Нет, Лун, нет,— ответила великодушная девуш­ка.— Я не верю, что вы настолько низки.

— Пора положить этому конец,— произнесла коро­лева.— Мне кажется, надо перейти прямо к фактам. Подойдите сюда, Озэма, и пусть ваш рассказ решит это дело раз и навсегда.

Юная индианка, которая понимала по-испански больше, чем могла сказать, тотчас повиновалась. Она была удручена, и Мерседес заметила, как менялось ее лицо, когда Изабелла обвиняла Луи, а тот негодующе протестовал.

—  Скажите, Озэма,— продолжала Изабелла,— же­на вы дону Луи де Бобадилья или нет?

— Озэма — жена Луи, Луи — муж Озэмы,— сказа­ла индианка.

—  Как видите, дон Христофор, все ясно. Скажите, Озэма, когда и как Луи женился на вас?

—  Я назвала его мужем по любви в сердце своем, как у нас на Гаити!

—  Не может быть, сеньора,—возразил адмирал,— Вы позволите мне задать несколько вопросов?

— Спрашивайте сколько хотите, сеньор,— холодно ответила королева.

—  Граф де Лиерра, вы признаете себя мужем Оз­эмы? — строго спросил Колумб.

— Разумеется, нет, сеньор адмирал! У меня и в мыслях-то не было ни одной женщины, кроме доньи Мер­седес!— ответил дон Луи со всей прямотой и реши­тельностью.

—  Может быть, вы необдуманно дали ей повод на­деяться, что она станет вашей женой?

- Нет, ни к родной сестре я не мог бы относить­ся с большим уважением, чем к Озэме, и именно пото­му я и поспешил вверить ее заботам моей тетушки и доньи Мерседес. Разве это не достаточное доказатель­ство?

- И вы никогда не злоупотребляли ее доверчивостью и простотой? — спросила Изабелла.

- Сеньора, я не умею лгать и готов признаться, что виноват перед Озэмои. Ее красота и милыи нрав, а главное — сходство с доньей Мерседес, говорят сами за себя. Последнее особенно расположило меня к ней, и, если бы мое сердце не было отдано другой, я, вероят­но, полюбил бы ее и, может быть, даже назвал бы же­ной, Но мы встретились слишком поздно. Признаюсь, я питал к Озэме нежность, но это не смогло вытеснить из моего сердца Мерседес. И если я могу упрекнуть се­бя в чем-либо по отношению к Озэме, то разве только в том, что не всегда умел скрыть от нее чувство распо­ложения и симпатии.

— Эта речь мне кажется правдивой,— сказала королева.— Что скажешь, Беатриса? Ты лучше знаешь своего племянника и тебе легче судить, насколько мож­но доверять его словам.

—  Жизнью готова поручиться за каждое его слово, госпожа!—горячо воскликнула маркиза.— Он не лжив, и я рада! О, как я безумно рада, что он сумел оправ­даться перед нами. Озэма неверно поняла чувства Луи и совершенно искренне вообразила себя его женой.

— Все это весьма вероятно,— согласилась короле­ва.— Однако не следует забывать, что речь идет о серд­це девушки, и не простой девушки, а принцессы. Отны­не донья Озэма находится под моим покровительством. А вы, граф де Лиерра, узнаете завтра о моем решении касательно вас и доньи Мерседес,