Документы, связанные с Диего де Кастро Титу Куси Юпанки, являвшегося предпоследним правителем Инков (1565-1570 гг.)
Перевод с испанского издания «Testimonios, cartas y manifiestos indigenas (Desde la conquista hasta comienzos del siglo XX». – Caracas, Biblioteca Ayacucho, 1992, ISBN: 980-276-187-7, pp. 155-162»
ТИТУ КУСИ ЮПАНКИ И СОПРОТИВЛЕНИЕ ИНКОВ В ВИЛЬКАБАМБЕ (1565-1570 года).
В 1533 году, Инка Атау Вальпа [Z1] [Atau Huallpa], захваченный испанцами в Кахамарке, приказывает убить своего брата, Инку Васкара [Huáscar]. В том же году, испанцы казнят Атау Вальпу, обвинив его в предполагаемом заговоре. В 1536 году, молодой Манко, брат обоих умерших Инков, и марионетка в руках испанцев, решает поднять всеобщее инкское восстание, чтобы изгнать "гостей", оказавшихся не только алчными и крайне непочтительными, но и виновными в преступлениях. По окончании почти целого года, испанцам, запертым [155] в Куско, удаётся выйти из окружения, высмеивая бдительность крестьянских войск Манко Инки. Перед неизбежным контрнаступлением наученных горьким опытом испанцев, Манко Инка удаляется (1537 год) в горы Вилькабамбы, место, расположенное в зоне Антисуйу в составе бывшей Тавантинсуйу или [государства] "четырех объединенных регионов" Инков; для Инков эта высокогорная амазонская [altoamazónica] зона была, до того времени, мало знакомой территорией. Едва успев поселиться, Манко мобилизует свои войска и предпринимает "длинный марш" на север (в провинцию Чачапойяс), поразив несколько испанских отрядов и жестоко наказывая местные народы, ставшие союзниками захватчиков, особенно гуанков [los huancas]. Следующим шагом Манко Инки, исключительно в контексте индейского сопротивления европейцам, станет основание, - как скажет позже хронист Гуаман Пома де Айяла, - "нового Куско", центра восстановления Тавантинсуйу. Неоинкское государство в Вилькабамбе, несмотря на неоднократные испанские атаки, будет действовать как очаг восстаний более 30 лет: до 1572 года. Несколько сторонников Альмагро, попросивших о защите - и добившись дружбы - Манко Инки, убьют его в 1544 году. Манко, как правителя, несомненно, сменил его сын Сайри Тупак [Sayri Túpaq], но, кажется, что другой его сын, Титу Куси Юпанки [Titu Cusi Yupanqui[Z2] ], в действительности руководил политикой государства.
Начиная с пятидесятых годов, испанцы пытаются договориться о "выходе" Инков из Вилькабамбы. Основным испанским посланником, похоже, являлся, в 1556 году, хронист Хуан де Бетансос, муж сестры Инки Атау Вальпы [Z3] (Анхелина Аньяс Юпанки [Angelina Añas Yupanqui]). По его ли собственной инициативе или по воле его брата Титу Куси, Инка Сайри Тупак "выходит" в 1557 году из Вилькабамбы, чтобы поселиться в землях, предназначенных для него испанцами в долине Юкай, неподалёку от Куско. Но государство в Вилькабамбе не сдается, и когда Сайри Тупак умирает – после отравления, согласно местной традиции, - в 1560 году, Титу Куси официально становиться правителем Инкой. Начиная с середины шестидесятых годов, боясь восстания местных жителей, возглавляемого Инкой Титу Куси, губернатор Лопе Гарсия де Кастро (1564-1569) начинает новые переговоры с Вилькабамбой. В 1566-1567 годах, Инка официально подчиняется Испании ("капитуляция в Акобамбе"). Он допускает также присутствие испанского коррехидора Диего Родригеса де Фигероа. В 1568 году он получает крещение и принимает "самовольное вторжение" двух августинских монахов, Маркоса Гарсия и Диего Ортиса; недовольный их миссионерским фанатизмом, тем не менее, Инка, похоже, сильно ограничил их свободу действий и подверг их жестоким насмешкам. Несомненно, в Вилькабамбу вскоре проследовал также метис Мартин Пандо, его "личный секретарь". Несмотря на эти (слабые) уступки, Титу Куси не прекращает исполнять свою политическую власть и функцию жреца Солнца: переговоры для него - это не только часть глобальной стратегии, не доставившей ему удовлетворения, в действительности, это [156] возможность подлинной капитуляции. После смерти Титу Куси (1571 год), его "полководцы" казнят монаха Диего Ортиса, посчитав его виновным в смерти правителя.
Когда испанцы, согласно жесткого курса, установленного новым наместником Франсиско де Толедо, в 1572 году захватывают территорию Вилькабамбы силами очень могущественной армии, им всё же не удаётся напасть на её убежавших жителей, но в конце концов они-таки захватили нового Инку, Тупака Амару [Túpaq Amaru]. Несколько месяцев спустя они публично, на глазах у бывших инкских индейцев, четвертуют его в Куско.
ДОКУМЕНТ №51: ПИСЬМО-ВОСПОМИНАНИЕ ИНКИ ТИТУ КУСИ ЮПАНКИ К ЛИЦЕНЦИАТУ ХУАНУ ДЕ МАТЬЕНСО, июнь 1565 года.
Источник: Хуан де Матьенсо, «Управление Перу», 1967, Глава XVIII, стр. 301-302.
В письме, которое "некий Диего Родригес де Фигероа [un Diego Rodríguez de Figueroa]" - будущий коррехидор Вилькабамбы - вручит в начале 1565 года Инке Титу Куси в Рангалье, лиценциат Хуан де Матьенсо, оидор Его Величества, предлагает начать новые переговоры, прерванные несколько лет назад. Титу Куси не только принимает предложение, но и посылает свой ответ в Куско с несколькими своими сановниками. В середине года сам Матьенсо встречается с Титу Куси на мосту Чукисака. В этой удобный момент Инка вручает оидору воспоминание "об оскорблениях, полученных им и его отцом, и о случаях, послуживших для него поводом предпринять действия, им совершенные"; этот текст Матьенсо воспроизводит - в 1567 году - в своей работе «Управление Перу» (издано в
Сиятельный сеньор:
Кажется, что честь отсутствующих угасает, а поскольку некоторые подлецы говорят в моё отсутствие о вещах, о которых не следует говорить, и поскольку мое намерение состоит в том, чтобы удовлетворить Вашу Милость, ведь во всём мне бы хотелось оказать милость, то было бы хорошо поведать о моих делах, имевших место несколько ранее, для того, чтобы Ваша Милость хорошо и полностью их затем поняла.
В то время как христиане пришли в эту землю был схвачен мой отец Манго Инга [Mango Inga], под предлогом и оговоркой, что он хотел восстать с королевством после смерти Атагуалипы [Atagualipa], только сводного брата, который дал бы им один боио [Z5] [bohío] наполненный золотом и серебром. В тюрьме они скверно с ним обращались, как словом, так и делом, набрасывая ему на шею хомут [collera], [157] как собаке, и навешивая ему на ноги кандалы, и водя его за хомут среди его вассалов, ежечасно подвергая его пыткам[Z6] , держа его в тюрьме больше месяца, откуда из-за плохого обращения, оказанного ему, его детям, и людям, и женщинам, он выбрался из тюрьмы и пришел в Тамбо [Tambo], где со всеми касиками и знатью [Z7] [prencipales] своей земли составил лигу. И он находился при осаде Куско, объявив всем испанцам войну из-за вышесказанного, оттуда он вновь ушел в анды [los andes], и сразился с испанцами в Хаухе [Z8] [Xauxa], где многие погибли, в также в сражении в [долине] Юкай [Yucay], где погибло более четырехсот испанцев, а затем в Пукара [Pucará], где состоялось сражение с Гонсало Писарро, когда умерли Гуайпар [Guaypar] и Ингиль [Inguill], сыновья Гуайна Капы [Z9] [Guayna Capa], и не осталось других сыновей, кроме Паульо [Paullo], единственно желавших захватить у них [инков] их поместья и жён. И от Кито до сюда никто не убежал, а затем у него было сражение в Пилькосуни [Pilcozuni] с испанцами и индейцами этого королевства, где с обеих сторон велика была смертность среди людей.
Прекратив войну с ним, успокоенный жалким положением, им претерпеваемым в Витикос [Viticos], прибыли, с целью укрыться, семь человек из тех, что находились с Гонсало Писарро, восставших против служения Королю, и он отнесся к ним очень хорошо, и оказывал им много приятного, и из алчности, в результате чего я пребываю ныне в этом жалком положении, они подняли мятеж и устроили заговор, и предательски убили его, и мне нанесли удар копьем, и если бы я не бросился со скал вниз, они также убили бы и меня; а затем у нас было перемирие на несколько дней, когда индейцы из Тамбо, и Амайбамбы [Amaybamba], и Гуарокондо [Guarocondo] привели из Витикоса много индейцев, и, принимая во внимание это, мы начали с ними войну.
Затем, когда у нас был мир, нас известили о том, что некий Тордойя [un Tordoya] просил о вторжении, чтобы начать с нами войну, и поэтому мы вышли против Амайбамбе и против индейцев Баррьентоса [Barrientos] и Гарси Мартинеса [Garci Martínez], жителей Гуаманги [Huamanga], а после этого индейцы Нуньо де Мендосы [Ñuño de Mendoza], по своей воле, перешли на эту сторону. А из-за письма, написанного доктором Куэнка [Cuenca], где говорилось, что он вынудил бы нас к очень жестокой войне, мы собрались напасть на Маркаваси [Marcahuasi]. А затем, во время мира и покоя, Казначей Мело [Tesorero Meló] пришел ко мне, чтобы переговорить на этом мосту, где он обещал нам и сказал, что желая иметь мир, Его Величество хорошо бы меня обеспечило, и что, прибыв в Куско, он написал бы мне обо всём, и я прождал его один месяц; и думая, что он это делал, дабы обмануть меня и посмеяться надо мной, и что они хотели объявить мне войну под видом хитрости, я пошел против индейцев Сотело [Sotelo].
Затем нам сюда написали письма, и я приказал послать кое-каких вестников в Лиму, и в это самое время я получил письма от Вашей Милости, и пришёл Диего Родригес поговорить со мной, где, увидев письмо, которое [158] Президент [Лопе Гарсия де Кастро] послал Казначею Мело, адресованное ему, а другое мне; письмо же то, которое ему написал Президент, он послал мне для того, чтобы я его увидел, в нем говорилось, что он стал рыцарем в Лиме, посланным от города Куско, стремясь к тому, чтобы объявить мне войну, а также другое письмо того же Казначея, в котором он говорил мне, что обещал мне своё слово [исполнить] в самое ближайшее время. И у [меня] было собрано семьсот андов [andes], поедающих человеческое мясо, и более двух тысяч полностью вооруженных индейцев, чтобы напасть на Тамбо, и Лиматамбо [Limatambo], и Сакисавана [Saquisahuana], и Кураваси [Curahuasi], и Кочакаса [Cochacaxa], и Абанкай [Abancay], и нанести [там] большой урон; и Диего Родригес успокоил меня, говоря, что воля Его Величества и Вашей Милости окажет мне милости и не объявит мне войны, и чтобы для этого я послал своих вестников в Куско, потому что там бы к ним очень хорошо отнеслись, и что если выйдет не так, то чтобы я повесил его. И потому я послал их, а поскольку они запаздывали более чем на два дня - из одиннадцати, предоставленных мною им на путь туда и обратно, - и, видя это, я захотел было приказать повесить его и скормить его андам; и рассудив, что он мне дал и [что] разделил [вместе] с моими индейцами, я дал ему ещё два [дня] сроку, и в это самое время вернулись вестники, и я увидел, что все, что написано Вашей Милостью, было выполнено, и я выказал и выказываю ему большое доверие.
Я позаботился о получении святого Евангелия и закона Нашего Господа Иисуса Христа, и постарался низложить лигу и заговор, составленный мною со всеми касиками королевства для того, чтобы они вовремя восстали, и тогда, когда я бы приказал им это [сделать], и я решил, чтобы никто не входил в мою землю, и чтобы я не приходил к этому мосту, разве что только увидеться с Казначеем; и уразумев нрав, доброту и ценность Вашей Милости, что так хорошо дал мне это понять Диего Родригес, я сочту за благо иметь мир и принять Вашу Милость своим господином и крестным отцом моему сыну Киспе Тито [Quispe Tito]. И порядок и способ моего выхода будет таков, как то увидит Ваша Милость в этом воспоминании, подписанным от моего имени; а поскольку все вышеупомянутое таково, я подписал это от своего имени.
КАПА ИНГА ТИТО КУСИ ЮПАНГИ [CAPA INGA TITO CUXI YUPANGUI].
ДОКУМЕНТ №52: СВИДЕТЕЛЬСТВО ИНКИ ТИТУ КУСИ ЮПАНКИ, 8 июля 1567 года.
Источник: Guillen Guillen 1976/1977, pp.73-76. Рукопись в архиве AGÍ города Лимы, 578.
Вскоре после предыдущих переговоров, Инка подписывает - 26 августа 1566 года - так называемую "капитуляцию в Акобамбе", в которой речь идёт о мире и оговаривается "вассальная зависимость" Титу Куси, и размещение в Вилькабамбе коррехидора: Диего Родригеса де Фигероа. Чтобы оценить перед [159] королём права наследства Титу Куси Юпанки и его потомков, Диего Родригес 8 июля 1567года приступает к составлению единого "сообщения", содержащего свидетельства Инки, а также некоторых его сановников и соратников. Здесь приводится свидетельство самого Титу Куси.
В Карко [Carco], земле Инги, в восьмой день месяца июля, году тысяча пятьсот шестьдесят седьмом, в присутствии отца Антонио де Вера [Antonio de Vera], и Мартина де Пандо [Martín de Pando], и Диего де Оливареса [Diego de Olivares], и Римачи Юпанги [Rimachi Yupangui], главного полководца Инги, и Ямке Майта [Yamque Mayta], его управителя, и остальных полководцев и людей, вышеназванный Диего Родригес де Фигероа сказал упомянутому Инге Титу Куси Юпанги, что для сообщения и ясности вышесказанного ["капитуляции" в Акобамбе] было необходимо, чтобы он перед всеми поклялся, в форме и способом, какой между ними принято делать, говорить правду о том, о чём вышеупомянутый Диего Родригес де Фигероа будет спрашивать его. А затем упомянутый Инга поднялся на ноги, лицом в ту сторону, где тогда было Солнце; раскрыв ладони и протянув руки, он сказал, что клялся Солнцем, глядевшее прямо в лицо и присутствовавшее при его клятве, которого он считал Богом и почитал как творца, ведь он сказал, что тот был [творцом] всех вещей; и землёй, которую он считал матерью, почитал её, и у него она была на втором месте после Солнца, из-за того, что она порождает из себя все съестное для пропитания всех людей, а также [клялся] миром [Z10] [por el mundo], дабы говорить правду о том, о чём бы его не спросили. Потом упомянутый Инка положил руку на землю и поцеловал её.
На первый вопрос, заданный ему Диего Родригесом де Фигероа – он находился под клятвой, им данной, - о том, чьим [сыном] был упомянутый Инка, и кем был его отец и его дед, и почему он находился в тех горах и пещерах, восстав против служения Его Величеству, он сказал, что он был законнорожденным ребенком Манго Инги Юпанги [Mango Inga Yupangui], правителя этих королевств в то время, когда испанцы пришли в эту землю, а затем [он] - внук Гуайна Капака [Guayna Cápac], также являвшегося правителем этих королевств Перу и Чили, правнук Топа Инги Юпанги [Topa Inga Yupangui], также правителя этих королевств, и что по прямой линии к нему переходило владение над всеми индейцами Перу, и что сейчас он является правителем над тем людьми, что с ним в этих горы находятся, и [он] праправнук Пачакути Инги [Pachacuti Inga], также правителя этих королевств. Он хочет иметь вечный мир с испанцами, и является верховным жрецом в их обрядах и церемониях, и что он находится здесь, в этих горах, из-за дурного обращения, какое творили испанцы его отцу, и что в настоящее время он хочет принять Святое Евангелие и быть вассалом Королю Испании, и что, дабы осуществить вышеупомянутое дело, он вышёл со своими женами и детьми, чтобы вновь поселиться в этом селении Карко, в одной лиге от мирного края, для исполнения распоряжения Его Величества и господина Губернатора.
[160]
По второму вопросу его спросили, почему его отец Манго Инга удалился в эту землю и восстал против Его Величества.
И он сказал, что из-за дурного обращения, творимого христианами его отцу в то время, когда пришли в город Куско первые завоеватели, какими были Хуан Писарро, захвативший его отца (который подчинялся тогда временному правителю во всём крае), под предлогом, что тот хотел восстать со всеми индейцами королевства, и за его выкуп попросил у него один боио, наполненный золотом и серебром; чтобы избежать худшего, он дал ему много нош золота и серебра, и этим избежал большего зла, но то [обещание] было ложью. И что потом коррехидором пришел Гонсало Писарро, и перевёл его в тюрьму под предлогом, что тот хотел снова восстать, и он попросил у него другой боио, наполненный золотом и серебра, и набросил ему на шею цепь; и так он водил его по городу Куско на виду у его вассалов, жён и детей, подвергая многочисленным бесчестиям, и не было у [Манго Инги], что отдавать, дабы избежать худшего; в город Куско коррехидором пришёл Эрнандо Писарро и приказал освободить вышеупомянутого его отца, а после освобождения он просил у него много золота и серебра, говоря, что из-за этого он был освобождён; но не имея, чем вновь подкупить вышеупомянутого Эрнандо Писарро, и боясь, как бы он снова не направил его в тюрьму и не причинил ему новых оскорблений, он приказал созвать всех полководцев и касиков королевства, и, обсудив это, он восстал против служения Его Величеству в крепости Куско, а каждый из касиков в своей земле. И так убили многих христиан.
И в Пукара [Pucará], когда его преследовали, у него захватили сестру и жену его отца, называвшуюся Койя Кура Окльо [Coya Cura Ocllo], её привели в Тамбо и там живую расстреляли из лука. И поэтому он сразился с испанцами и многих из них убил. После этого он удалился в провинцию Вилькабамба, где ныне находится главное поселение вышеупомянутого Инги Титу Куси Юпанги. И что затем, когда туда удалился его отец, пришло шестеро испанцев[Z11] , убегающих из Перу по причине того, что они восстали с доном Диего де Альмагро против Его Величества, и когда он устроил им очень хороший приём, они попытались предательски его убить, и поэтому нанесли ему восемнадцать ударов шпагами, и ножницами, и мачете, и ножами; и упомянутому Инга Титу Куси Юпанги, тогда ещё мальчонке, они нанесли удар копьем в ребра, и если бы он не бросился со скал, то также был бы убит. Так, от ран ему нанесённых, умер его отец, и полководцы из-за вышеназванного убили испанцев, и что из-за этих оскорблений и восстал его отец, воспротивившись покорности королю и власти Его Величества.
Спросив, как давно упомянутый Инга Титу Куси Юпанги восстал с полководцами и людьми, которые у него есть в этих горы, и почему он не решился на союз с нашей святой католической верой, и [не пришел] к королевской покорности и власти Его Величества, почему он совершал нападения и грабил индейцев, [161] вассалов Его Величества, и выходит на дороги, и забирает, и отбирает у путников вещи, которые они носят, и [почему] дурно обраща[ю]тся с ними, он сказал, что, быть может, около тридцать пяти лет с тех пор, как умер его отец, назвавший его Инкой и Господином над своими братьями, как самого старшего по возрасту, и над полководцами ингами, подчинявшихся его отцу, и что вместе с тем, что ему они были покорны и его считали Инкой и Господином над всеми теми, кто с ним находится, он [также] является верховным жрецом в их обрядах и церемониях, и что, если он и оставил подчинение королевской власти и союз с нашей святой католической верой, и восстал и был в состоянии войны в этих горах, то это именно из-за дурного обращения, учинённого его отцу, и потому что при смерти тот приказал ему: чтобы под страхом проклятия, он не создавал ни лиги, ни союза с испанским народом, так как тот лишил его господства над всем Перу, где ему были покорны и считали его Правителем, каким он был. А поскольку он принял первых испанцев, пришедших в Куско, мирно, и служа им, и поскольку дон Диего де Альмагро приказал по всей земле Перу, чтобы его почитали как такового, засвидетельствовав ему, что он законный Правитель, наследник Гуайна Капака, и что, когда он удалился в эти горы, за ним сюда последовали испанцы, и если он и перестал оказывать повиновение Его Величеству, то это было из-за того, чтобы не жить бедным и обделённым на земле, где его отец и дед были правителями; и что он всегда говорил, что когда Его Величество даст ему то, чем бы он мог пропитать себя, и своих детей, и братьев, он выйдет из гор Вилькабамбы и поселиться возле мирного края и подчиниться нашей святой католической верой, и покорности, и королевской власти; если он и совершил кое-какие вылазки на селения вассалов Его Величества и грабил на дорогах, то это было вызвано нуждой и бедой, какие они претерпевают в этих горах. И это его ответ на этот вопрос.
Спросив упомянутого Ингу Титу Куси Юпанги, какие дети, имеющиеся у него, получат от него в наследство его власть и владение, согласно порядку и обычаю, заведённого среди Инков, [и как должно] быть по их законам, и обычаям, и обыкновению выбирать того, кому после его кончины и смерти, перейдёт по закону владение, он сказал, что он женат согласно закону и обычаю Ингов, правителей этих королевств, на своей сестре, по имени Койа Чимпу Окльо [Coya Chimpu Ocllo], законнорожденной дочери его отца Манго Инги Юпанги, и что от неё у него был сын по имени Киспе Тито, приблизительно десятилетнего возраста, и этому он оставит в наследство власть и владение, [и] что он у него идёт по прямой линии.
И [всё] это истинно, в виду совершенной им клятвы, и он подписал это от своего имени, при этом свидетелями были отец Антонио де Вера, и Диего Родригес де Фигероа, и Мартин де Пандо, и Диего де Оливарес. Титу Куси Юпанги. Диего Родригес де Фигероа вместо вышеупомянутого Диего де Оливареса.
В присутствии меня, Мартина де Пандо, уполномоченного нотариуса и переводчика.
МАРТИН ДЕ ПАНДО.
[162]
[Z1]Т.е. Атауальпа.
[Z2]Т.е. позже названный - Диего Кастро Титу Куси Юпанки.
[Z3]Т.е. Бетансос приходился шурином Титу Куси Юпанки.
[Z4]Неясно, Инка или его секретарь
[Z5]Слово из Карибского региона, означает «хижина из ветвей тростника и соломы без окон».
[Z6]Вот как пишет об этом исследователь Хемминг в своей книге:
«Оскорбления, которым подвергался Инка в плену, стали еще изощреннее. В более поздних хрониках приводились слова Манко о том, что «на него мочились Алонсо де Торо, [Грегорио] Сетьель, Алонсо де Меса, Педро Писарро и [Франсиско де] Соларес, которые были жителями города. Он также сказал, что ему поджигали ресницы зажженной свечой». В другой раз Манко сказал: «Я взбунтовался больше из-за оскорблений, которым подвергался, нежели из-за золота, которое они у меня забрали, так как они обзывали меня собакой и били меня, отнимали у меня жен и пахотные земли. Я дал Хуану Писарро 1300 золотых слитков и две тысячи изделий из золота: браслеты, чаши и другие предметы. Я также дал семь золотых и серебряных кувшинов. Они сказали мне: «Собака, давай золото. Если не дашь, мы тебя сожжем». Кристобаль де Молина писал, что «они украли все, что у него было, ничего ему не оставили. По этой причине они держали его много дней под замком и сторожили днем и ночью. Они обращались с ним чрезвычайно бесчестно, мочились на него и спали с его женами; это причиняло ему большие страдания». Сын Альмагро повторил эти обвинения и добавил, что мучители Манко «мочились и плевали ему в лицо, били и называли его собакой, держали его на цепи, прикрепленной к ошейнику, в общественных местах, где ходили люди». Эти отвратительные описания повторяли люди, которые ненавидели братьев Писарро, но в основе их лежала правда. Королевский эмиссар, епископ Берланга, доносил королю: «Любое утверждение, что Инка не должен никому служить, ложь. Ведь губернатор использовал его, как и все другие, кто этого пожелал». ("Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации")
[Z7]Вариант: начальниками, главами
[Z8]Современное название долины. В то время она могла называться и Шауша.
[Z9]Вайна Капака
[Z10]Видимо, имеется в виду «Вселенная» в понимании инков.
[Z11]Выше говорилось о семи испанцах
Перевод с испанского на русский язык:
А.Скромницкий, 2009, Украина, Киев,
http://bloknot.info, creos@narod.ru
Материал прислал: А.Скромницкий