Об уважении, в котором пребывал Синчи Коске Пачакути и его сыновья и родственники, и о счастливом исходе войн, которые владыки Антавайльи вели против них
Глава 5. Об уважении, в котором пребывал Синчи Коске Пачакути и его сыновья и родственники, и о счастливом исходе войн, которые владыки Антавайльи вели против них
Среди прочих сыновей, которых имел Синчи Коске, был один, называемый Инти Капак Йупанки [Inti Capac Yupanqui], юного возраста и самый младший из всех, чьи подвиги мы увидим чуть позже, ведь из-за них он заслужил унаследовать царство. Он имел многих братьев, хотя ни одного такого же доблестного как он, потому что его отец имел в своем распоряжении многих женщин, и по этой причине эта /21/ семья разрослась, и из ее членов можно было создать войско.
Царь Синчи Коске был очень стар и немощен, но более уважаем во всем своем царстве и многими другими владыками, кроме своего владычества также потому, что они считали его сыном Солнца и верховным жрецом Итатиси Йачачик Виракоча [Itatiçi yachachic Huiracocha]. Так владыки из самых отдаленных местностей приходили к нему почтить его особу большими пожертвованиями и подношениями для создания храма и службы в нем, которую, хотя он еще не был закончен, совершали там жертвоприношениями, и спрашивали о своих судьбах и событиях при посредстве главного жреца, который всегда находился в храме. И управлял этим брат царя, или самый близкий родственник, из-за чего цари Куско были весьма прославлены.
Пачакути жил в великом спокойствии и намеревался выдать своего сына Инкапака [Incapac] за одну госпожу, дочь владыки Чока [Choc], что близ Куско, по имени Мама Анаваик [Mama Ana Huaic], и это произошло по истечении его дней.
Об этом Пачакути древние амаута говорят, что он овладел всем царством Пиру, за исключением области Чачапойя и части равнин, до области Кито, которую вскоре обнаружил, и только через многие столетия была вновь объединена эта империя. Причина, по которой она так выросла, была следующая.
Среди прочих областей, которые имеются в царстве Пиру, есть одна большая и обширная у чанков [chancas], называемая Антавайлья [Antaguailas], отстоящая от Куско на тридцать шесть лиг. Ею правили два отважных и воинственных брата. Старшего из них звали Ваман Варока [Guaman Huaroca], а другого Акос Варока [Hacoz Guaroca].
Они с горделивостью юности и вследствие /22/ некоторых удач, с которыми положили начало своему правлению и из-за которых подчинили некоторых соседних с собою владык, вознамерились расширить свое владение, и мало помалу нападали на земли соседей.
Были знамениты области Контисуйо [Contisuyo] и Тукасуйо [Tucasuyo], и они напали на них и подчинили их, и прошли вперед, опустошая земли тех, кто не изъявлял им покорности. Они подчинили область Кольясуйо [Collasuyo] и пришли к чиригуанам [chiriguanas], в область крестьянского народа, воинственного и храброго, и после нескольких стычек обратили их в своих подданных и оставили там гарнизоны и наместников, как делали это и в других областях.
При таких победах они возвратились с намерением сделаться владыками всего мира, и так как Куско, где был царь Синчи Коске, лежал позади, они приняли решение взять этот город и обратить в рабство царя Пачакути. Чтобы начать эту войну, имели разные совещания между собой эти два брата и их военачальники, так как одни говорили, что нет причины гневить Солнце, отца Пачакути, ведь он своим впечатляющим и сияющим светом благоприятствует всем творениям, и не было бы справедливо ни войти в Куско, ни вооруженной рукой осквернить его храм. Верх взяло противоположное мнение, и они решили, что, если царь не подчинится по добру, вести против него жестокую войну. Для этого они отправили двух посланцев, сопровождаемых множеством народа, /23/ которые сказали Пачакути о намерениях владык Антавайльи.
Они явились в присутствие царя и предложили ему свое посольство с должной почтительностью, а он ответил им, чтобы они отдохнули несколько дней с тем, чтобы вскоре быть отпущенными. Царь разослал по всей стране лазутчиков, чтобы они посмотрели, как много людей имеет неприятель, какие у него нравы и оружие, какой способ становиться лагерем, и дела, которыми он занят, и в это время вели переговоры с посланцами со всей вежливостью и учтивостью, несмотря на то, что подданные царя и народ куско был так возбужден, что если бы не добрые слова и уловки военачальников, ушел бы в горы, особенно из-за того, что рассказывали некоторые соглядатаи, из чего выяснилось, что они вероятно говорили по секрету о том, что увидели, и о том, что узнали о неприятелях. Воистину, это были вещи, внушающие большой страх.
Соглядатаи рассказывали, что число народа было бессчетным, что это люди свирепейшего нрава, и что их что их барабаны и раковины, когда они на них играют, заставляют дрожать землю, что в их лагерях они имеют обычай устраивать пьянки, что начальники войска бодрствуют и очень бдительны, но что у них нет охраны, кроме царской, и что большинство войска или спит, или пьет.
Царь Синчи Коске имел много советов и собраний, и на них /24/ разные мнения, и принял в качестве окончательного решения подчиниться царю народа Антавайлья как из-за малочисленности людей, которые к нему пришли, так и потому, что был уже стар для тревог войны, а если это мнение покажется им неприемлемым, чтобы они ушли вместе с ним в крепость, которая была построена в Йакравана [Yacraguana], что в четырех лигах от Куско, и чтобы там они действовали по обстоятельствам.
Одни приняли мнение царя, другие его отвергли и, придя к царю со всем смущением, решили уйти из Куско и удалиться в названную крепость со своими женщинами и малыми детьми до тех пор, пока небо не прикажет им по этому поводу и они не будут иметь каких-либо средств, чтобы сразиться с людьми из Антавайльи. Одной ночью они исполнили свое решение, и в полной тайне вышли из города, оставив его безлюдным.
Царевич Инти Капак Йупанки, младший сын Синчи Коске, созвал своих братьев и других, кто остался в Куско, и сказал им, что он имел откровение от отца-Солнца, и оно сказало ему, чтобы он без страха напал на своих врагов с небольшим числом народа, чтобы он знал, что оно ему поможет и явит себя всегда благосклонным, и для этого дало ему золотые жезлы и его ленту [estolica], которые он им предъявил.
Так говорят поэмы перуанских поэтов, что эти жезлы имели такую силу, что всякий раз, когда один из них бросали, множество народа валилось на землю и падало без сознания.
Царевич сказал это с такой пылкостью, /25/ что склонил их всех к своему мнению, и они обещали умереть на его стороне вместе со всеми военными. И он приказал провести к себе послов и от имени своего отца ответил им так, что, поскольку цари Куско являются сыновьями Солнца и служителями [ministros] Ильятиси Виракоча, они не могут быть ничьими подчиненными, и что он был весьма изумлен, что их владыки, которые должны были бы смиренно явиться, дабы почтить Ильятиси и Солнце, его отца, принеся дары и пожертвования для его храма за столькие победы, которые оно им даровало, пришли беспокоить их и воевать «Это я сказал бы тем, кто вас послал, а мы остаемся спокойными и мирными в наших домах и не можем никому служить и подчиняться».
С этим ответом послы ушли в свой лагерь и передали его своим владыкам, и те без промедления выступили, приближаясь к Куско. Царевич был в Куско, уже приготовившись, и со своими людьми вышел в поле, постоянно заботясь о том, чтобы знать, что происходит у врагов через своих соглядатаев, которых по обычаю имел с собой, и от которых каждый час и минуту царевич знал, что делает противник, который, зная об отсутствии царя, и уверенный в своем численном превосходстве, не заботился о том, чтобы знать, что делает неприятель.
Царевич, пользуясь этой беспечностью, решил со своими военачальниками, что они нападут на противников /26/ перед рассветом, за час или два до наступления дня, потому что тогда, из-за пьянки предыдущей ночью, они будут спать. И это принесло им победу. Ибо, когда враг находился в дневном переходе от Куско, царевич со своими вышел со всей поспешностью в ночной тьме, ведомый звуками боевых музыкальных инструментов, звучавших ‹стерто› в лагере противника. Сменились первая и вторая стража, и земля содрогнулась, когда царевич со своими людьми в назначенный час и в полном молчании ворвался в лагерь, нанося великий урон врагам.
Увидев неожиданно обрушившихся на них, они похватали оружие и, не зная, против кого сражаются, убивали друг друга. Люди царевича имели приказ окружить палатки владык Антавайльи и захватить их живыми, как и сделали. Кольцом они подошли к их хижинам и сражались так доблестно, что погибли уже почти все их охранники. Они пришли схватить двух братьев, которые оставались спокойными, как будто бы были сделаны из камня. Царевич Инти Капак Йупанки приказал связать им руки и сказал им, чтобы они приказали своим сдаться, в противном случае он прикажет их убить. Они сделали так, и вскоре одни и другие остановились, и битва прекратилась, и рев музыкальных инструментов, и так они оказались покоренными до того, как занялся день.
Плененные братья были напуганы угрозами /27/ царевича, и когда он увидел их уже слишком запуганными, он сказал им, чтобы они созвали всех начальствующих из своего лагеря, и когда они пришли, царевич заставил, чтобы сначала братья, а затем военачальники изъявили перед ним покорность в присутствии всего войска, что они сделали со всем смирением и уважением, и без каких-либо других тягот. Царевич обошелся с этими побежденными братьями с таким великодушием, что отослал их в их области после того, как они искренне пообещали быть его подданными, опустившись на колени перед Солнцем. Затем они ушли, очень довольные, что остались свободными после столь сурового испытания, которому никогда не подвергались.
Здесь амаута измышляют, в соответствии с древним преданием, многие поэтические вольности и басни, говоря, что Солнце двигалось над царевичем и его людьми с большим сиянием, чем обычно, и, наоборот, над противниками была сплошная ночная тьма, и что, когда люди царевича подошли к палаткам братьев, и имели битву с первыми, кого встретили, то Солнце, чтобы исполнить обещание, данное своему сыну Инти Капаку, превратило камни лагеря в людей и рассеяло над ними свои лучи для того, чтобы видели это проявление, и что из-за этого тотчас сдались враги, а после битвы они опять превратились в камни.
Царевич вернулся в Куско, где уже находился его престарелый отец Синчи /28/ Коске, ожидая счастливого сына, который, торжествуя, вошел в город. Там его встречали со многими песнями и приветствиями, в которых желали счастья за победу и свободу отечества. Старый отец не ограничился тем, чтобы обнять его, проливая обильные слезы радости. Вскоре в присутствии войска он провозгласил его царем, и почтил его права, передав ему власть и господство, что произошло с одобрения царской семьи и всех данников. И он стал пятым перуанским царем.