Борьба между королем и конкистадорами

Гонсало Писарро претендует на власть в Новой Кастилии. — Столкновение двух грабителей. — Дикий произвол и жажда наживы. — Индейцы — люди или слуги дьявола? — Новые законы. — «Мы сумеем шпагой защитить свои права!» — Новый вице-король де Вела

Пока происходили эти драматические события, из «Страны корицы» вернулся Гонсало Писарро, один из самых серьезных претендентов на власть в Новой Кас­тилии. Этого стройного, красивого человека, закаленного воина и отчаянного авантюриста некоторые хронисты на­зывали подлинным странствующим рыцарем, больше всего жаждавшим романтических приключений. Гарцуя на своем горячем коне, он не обращал внимания на целые толпы индейцев, словно это были просто назойливые мухи. Он обладал и отличными организаторскими спо­собностями, что доказал недавний поход на Амазонку.

Гонсало Писарро только теперь узнал об убийстве своего брата и последовавших за этим событиях. Он был раздосадован, что власть ускользнула из его рук. Ведь эту страну завоевала, как-никак, их семья. Заслуги Писарро признал сам король. Но борьба сейчас была невоз­можной. Гонсало уступил, и его сторонники скрепя сердце признали полномочия королевского комиссара де Кастро. Гонсало занялся своими огромными поместьями и стал разрабатывать серебряные рудники на Ла-Плате, где на него работали тысячи индейцев. Рудники эти оказались столь богатыми, что впоследствии Писарро сумел навер­бовать крупные отряды наемников и начать вооруженную борьбу за власть в Новой Кастилии.

А тем временем Вака де Кастро железной рукой управ­лял завоеванными территориями, безжалостно подавляя мятежников, пытаясь навести порядок среди колониаль­ной администрации и ограничить самоуправство кон­кистадоров.

Последние, находясь на краю света, не очень-то счита­лись с королевскими законами и декретами и заботились прежде всего о собственных интересах. Между королем, его чиновниками и конкистадорами шла непрерывная борьба за раздел добычи, захваченной на заморских тер­риториях; особенно ожесточенный характер она приняла в сороковых годах XVI века.

В это время испанская колониальная политика пере­живала глубокий кризис. Завоеватели опустошили захва­ченные страны, превратили индейцев в рабов, прикре­пили их к земле и заставили работать на плантациях и рудниках. Склады инки были разграблены, стада унич­тожены. Оборванные, голодные перуанцы влачили жал­кое существование и массами умирали от эпидемий и непосильного труда.

Опьяненные сознанием неограниченной власти, завое­ватели нередко устраивали охоту с собаками на индей­цев или использовали их в качестве живых мишеней. Они врывались в обители дев Солнца, уводили девушек и устраивали в своих поместьях настоящие гаремы. По за­мечанию одного современника, герб многих знатных дво­рян следовало бы украсить полумесяцем мусульман, узаконивших многоженство, а не крестом — этим симво­лом нравственной чистоты.

Даже священников, которые должны были распростра­нять христианство среди язычников и утешать стражду­щих, охватил дух своеволия и гордыни, и к индейцам они относились ничуть не лучше грубых и невежественных наемников. Члены монашеских орденов не стеснялись использовать рабский труд, нисколько не заботясь о спа­сении душ своей паствы. Монастыри получили богатей­шие репартимьенто, но, по утверждению хронистов, не обратили в христианство ни одного туземца — обряд крещения был чистой формальностью.

Вначале конкистадоры, встретив в Новом Свете индей­цев, вообще не признавали их за людей, а считали «слу­гами дьявола», которых можно убивать, как диких зве­рей. И лишь много позже католическая церковь и испан­ский король официально признали индейцев людьми. Этот внешне гуманный акт сулил огромные доходы госу­дарству и церкви — туземцы", будучи обращены в христи­анство, должны были, как и все подданные, платить цер­ковную десятину и государственные налоги.

Доходившие до Испании вести о безжалостном разоре­нии страны инков заставляли задумываться о какой-то реорганизации управления колониями. Король, лице­мерно прикрываясь словами о служении всевышнему и заботой о своих подданных — индейцах, решил покон­чить с необузданным своевластием конкистадоров, чувствовавших себя настоящими царьками в своих владениях.

20 ноября 1542 года король подписал так называемые «новые законы». Они должны были освободить индейцев из-под власти конкистадоров и предотвратить вымирание туземного населения, иначе и плантации, и рудники ли­шились бы рабочей силы и не стоили бы ломаного гроша. В соответствии с «новыми законами», индейцы были объ­явлены вольными людьми, верноподданными вассалами короля, за убийство которых грозило суровое наказание. Испанцы, получившие земельные владения вместе с ра­бами — индейцами, сохраняли права на них. Но после смерти владельца туземцы подлежали освобождению, то есть переходили в подчинение государственной власти.

Право на своих рабов теряли те. кто плохо относился к ним, кто участвовал в междоусобных столкновениях Альмагро и Писарро, а также руководители местной администрации, чиновники, лица духовного звания и мо­нашеские ордена. Туземцы облагались весьма умеренным налогом, их нельзя было заставлять работать насильно, а за работу по соглашению они должны были получать небольшое вознаграждение. «Новые законы» ограничи­вали и размер земельных владений на заморских терри­ториях.

Законы эти, конечно, были продиктованы не заботой короля об индейцах, а желанием ограничить произвол конкистадоров, лишить их чрезмерной власти и непомер­ных богатств. «Новые законы» не угрожали и системе ра­бовладения, которая еще долго процветала в колониях. А провозглашение индейцев вольными вассалами короля должно было принести казне тот доход, которым не хо­тели делиться с королем конкистадоры.

Кроме того, Карл V решил направить в Перу нового наместника — настоящего вице-короля с широчайшими полномочиями и вместе с ним — четырех королевских судей, составлявших так называемую аудиенсию — вер­ховный суд. Эти люди должны были также стать ближай­шими помощниками и советниками вице-короля.

О «новых законах» скоро стало известно во всех испан­ских колониях. Они вызвали настоящую бурю негодова­ния среди конкистадоров — каждый чувствовал себя ущемленным. Колонисты собирались на улицах и площа­дях и с возмущением выкрикивали:

«Стало быть, такими окажутся плоды всех наших уси­лий? Ради этого проливали мы свою кровь? Теперь, когда нас согнули и пришибли страдания и невзгоды, мы бро­шены на произвол судьбы такими же нищими, как и в начале нашего похода! Значит, таким путем хочет воз­наградить нас правительство за нашу службу, за завое­вание целой страны? Правительство в этих походах ока­зывало нам ничтожную помощь, и всему, чем владеем, мы обязаны только нашей верной шпаге, и этими же самыми шпагами мы сумеем отстоять свои права!»

Ветераны закатывали рукава и сбрасывали камзолы, чтобы показать свои старые раны — лучшее доказатель­ство их прав на законную долю добычи. Стало быть, им теперь придется трудиться в поте лица своего, а индейцы будут бездельничать!

Вака де Кастро пытался успокоить разбушевавшиеся страсти, угрожая суровым наказанием за мятежные речи и действия. Все ждали прибытия нового вице-короля Перу Бласко Нуньеса де Вела, знатного дворянина, по отзывам современников, человека отважного и богобояз­ненного, который с блестящей свитой отплыл из Испании в ноябре 1543 года. В январе следующего года Вела при­был в порт Номбре-де-Диос. Там готовился к отплытию корабль, нагруженный перуанским серебром. Новый вице-король приказал конфисковать его в пользу ко­роля, так как серебро это было добыто незаконно, руками рабов. Прибыв в Панаму, он освободил триста индейских рабов, привезенных из Перу, и велел отправить их об­ратно на родину.

Столь радикальные меры вызвали резкий протест ко­лонистов, но новый вице-король заявил, что он явился сюда не затем, чтобы исправлять или толковать законы, а чтобы действовать в соответствии с ними, невзирая на последствия.

Затем вице-король морем отправился в Тумбес, а от­туда сухопутным путем — на юг, освобождая по дороге рабов и хорошо вознаграждая своих носильщиков. Та­кого еще не видели в Новом Свете ни от одного испанца.

Весть о прибытии нового вице-короля и его первых рас­поряжениях вызвала взрыв негодования во всем Перу. Города готовились запереть ворота перед новым намест­ником. Испанцы надеялись, что аделантадо Вака де Ка­стро встанет на защиту их интересов, но он не оправдал их надежд. Тогда они обратились за помощью к Гонсало Писарро, который считался одной из главных жертв «но­вых законов». К тому же новый вице-король как-то вы­сказался, что он позаботится о том, чтобы ни один член семьи Писарро не имел никакого влияния на положение дел в Новой Кастилии. Нельзя допустить, чтобы и впредь эта страна оставалась в руках погонщиков мулов и сви­нопасов, она должна быть возвращена своему настоя­щему хозяину — королю.

Гонсало Писарро собрал преданных дворян и, захватив с собой много серебра, направился в Куско, где и был провозглашен генеральным регентом Перу и коман­дующим войсками. Писарро поклялся, что будет посту­пать во славу божию, защищать интересы короля и народа.

Тем временем вице-король Бласко Нуньес де Вела продолжал свое путешествие в Лиму. Повсюду ему ока­зывали весьма прохладную встречу, а в одном городе над дверью дома, где он остановился, была сделана надпись: «Кто посягнет на мою собственность, пусть го­товится заплатить за это своей жизнью!»

Несмотря на столь недвусмысленные угрозы, Бласко Нуньес торжественно вступил в Лиму, принял присягу на верность и провозгласил себя вице-королем Перу.

Гонсало Писарро спешно вооружал своих людей. Шесть тысяч индейцев тащили через горы шестнадцать пушек и другое вооружение. Скоро под его знаменами собралось четыреста человек, и можно было надеяться, что по пути к побережью их число увеличится. И дейст­вительно, скоро к Писарро примкнул восьмидесятилет­ний капитан Франсиско Карвахаль, герой Чупасской битвы; на сторону Писарро перешли также кавалерий­ский отряд нового вице-короля и ряд других воинских частей.

Де Вела, видя вокруг измену, стал подозревать всех и каждого и прежде всего велел арестовать своего пред­шественника Ваку де Кастро, а с ним еще нескольких дворян и держать их в заключении на корабле, стоящем в Лимском порту. Потом он начал деятельно готовиться к военным действиям: превратил Лиму в крепость, во­оружил горожан и вызвал войска из других мест. Воору­жено было и около десяти судов, которые своим огнем должны были поддерживать сухопутные войска. Даже церковные колокола по приказу де Белы были переплав­лены на пушки.

Пока противники готовились к решающей битве, в Лиму прибыл назначенный королем верховный суд в со­ставе четырех человек. Судьи сочли незаконными все рас­поряжения вице-короля и самолично освободили аресто­ванных.

Это серьезно подорвало престиж де Белы. Да и сам он действовал весьма неосмотрительно. Пригласив во дво­рец одного влиятельного чиновника, вице-король обвинил его в предательстве и после яростной перепалки всадил кинжал в грудь этого человека, а свита де Велы прикон­чила раненого шпагами. Убитого завернули в его окро­вавленный плащ и тайно похоронили в церкви. Но слухи об этом чудовищном преступлении распространились по городу, и популярность вице-короля, и так не очень вы­сокая, стала быстро падать.

Гонсало Писарро уже приближался к Лиме, а Бласко Нуньес де Вела все еще не решил — обороняться ему в столице или выступить навстречу врагу. В конце концов он принял и вовсе необычное решение: покинуть Лиму и вместе со всеми ее жителями отправиться в Трухильо, а все окрестности разорить, чтобы Писарро не мог попол­нить свои припасы и продолжать преследование.

Но приказ вице-короля встретил яростное сопротивле­ние аудиенсии. Судьи заявили, что они не имеют права покинуть город, и немедленно издали постановление об аресте вице-короля. Тот собрался было напасть на аудиенсию, но в результате его колебаний выгодный момент был упущен.

Напротив, судьи, узнав о грозящей опасности, вывели на улицу своих сторонников и под крики: «Свободу! Сво­боду! Да здравствует король и аудиенсия!» — ворвались во дворец вице-короля.

Стража хоть и дала залп, но пули просвистели над го­ловами нападающих, а затем войска вице-короля без боя перешлина сторону судей. Переворот обошелся без чело­веческих жертв. Бласко Нуньеса де Велу арестовали, а его дворец разграбили. Потом вице-короля отрешили от должности, отменили все его распоряжения и отправили в Испанию в сопровождении людей, которые должны были доложить двору о причинах беспорядков.