Национально-революционные движения кечуа в эпоху империализма и в современную эпоху

Мощным фактором, способствующим этническому раз­витию кечуа в наше время, следует считать кечуанские национальные революционные движения.

В Андских странах классовый состав общества в боль­шой степени совпадает с расовым и национальным. Ин­дейцы — это, как правило, трудовая часть общества и прежде всего крестьяне, а также горнорудные и фабрич­ные рабочие. Расовой дискриминации официально не су­ществует, но фактически она дает себя знать на каждом шагу, тесно переплетаясь с социальным угнетением. Как указывает Генеральный секретарь Коммунистической пар­тии Эквадора товарищ Педро Саад, «индеец, бывший в прошлом хозяином земли, сегодня является лишь хозяи­ном страданий, которые подавляют его и будут длиться до тех пор, пока мы все вместе не решим раз и навсегда покончить с этим позором и вернуть индейцу человече­ское достоинство в полном смысле этого слова. К эконо­мической эксплуатации... прибавляется расовая дискрими­нация.

Белый горожанин стыдится контакта с индейцем, бе­лый горожанин относится к нему с пренебрежением. Это — результат идеологического влияния латифундистов на все слои населения»[222].

Несмотря на упорную борьбу против расовой дискри­минации, которую ведут прогрессивные силы, она все еще остается реальным фактом. Даже социально-экономиче­ские преобразования в Перу только ослабили, но не лик­видировали ее полностью.

Экспансия американского империализма, ведущая к об­нищанию народных масс, усугубляет и без того тяжелое положение трудящихся-индейцев, а также индейской мел­кой буржуазии. Поэтому революционные выступления ин­дейских масс в новое и новейшее время, как и прежде, носят одновременно н национальный, и классовый харак­тер.

Революционно-национальные движения индейцев уна­следовали от предыдущих столетий лозунг восстановле­ния инкской «империи», который неоднократно выдвигал­ся в конце XIX — первой половине XX в. Однако содер­жание этого лозунга изменилось. Массы индейцев кресть­ян подразумевали под ним прежде всего возвращение от­нятых у них креолами помещиками общинных земель и освобождение от тяжелых повинностей.

О размахе революционных выступлений кечуа свиде­тельствуют следующие факты истории. В 1867 г. нача­лось восстание индейцев в департаменте Пуно на юге Перу. Один из его руководителей, писатель и обществен­ный деятель Хуан Бустаманте, принял имя Тупак Амару III. Мы не располагаем достоверными сведениями о ходе этого восстания, его движущих силах и его размахе. Неясны и обстоятельства смерти Тупак Ама­ру III[223].

В 1871 г. в центральной части Эквадора вспыхнуло мощное восстание индейцев-кечуа, во главе которого встал Фернандо Дакилема, провозглашенный повстан­цами Инкой. Восстание было подавлено в следующем году, Дакилема и его ближайшие сподвижники каз­нены.

В 1882 г. восстали кечуа в эквадорской провинции Лоха[224]. Основной движущей силой восстания были крестьяне-общинники, выступившие против злоупотребле­ний креольских помещиков. Отсутствие четкой програм­мы и слабость руководства обусловили быстрое его по­ражение.

Через три года началось мощное движение в Перу, в департаменте Анкаш. Непосредственным предлогом для вспышки народного гнева послужило увеличение налогов, выплачиваемых общинниками, и восстановление трудовой повинности индейцев. Вначале индейцы пытались бороть­ся мирными средствами и составили «мемориал» с пере­числением обид и притеснений. Власти ответили на «ме­мориал» арестом одного из популярных в округе индей­ских вождей Педро Пабло Атуспария. Он был подвергнут пыткам. Возмущенные произволом властей, вожди других общин округи отказались собирать налоги в пользу госу­дарства. Последовали новые аресты. В это время в доли­ну для выполнения принудительных работ было собрано много крестьян, которые принесли с собой ножи, спрятав их в связках соломы. В начавшемся затем стихийном восстании приняли участие и индейцы рудокопы. Повстан­цы вошли в г. Уарас, где томились в заключении общин­ные вожди, освободили их и овладели городом. Верхов­ным вождем восстания был провозглашен Педро Пабло Атуспария. Два месяца индейцы оставались полными хо­зяевами города и округи. Они наладили даже выпуск своей собственной газеты, многозначительно называвшей­ся «Солнце инков». Вожди восстания не имели четкой программы действий. В среде восставших существовали разногласия в отношении к «белому» населению. Атуспа­рия справедливо считал, что кечуа могут добиться ос­вобождения лишь в союзе с массами метисов и креолов или хотя бы при их нейтрализации. Против Атуспарии выступали крайние националисты, требовавшие безогово­рочной расправы со всеми «белыми». Победила нацио­налистическая тенденция. Обвиненный в измене, Атуспа­рия принял яд, что в известной мере ослабило движе­ние[225].

Правительство послало против повстанцев сильную карательную экспедицию, которой после ожесточенных и длительных боев удалось сломить их сопротивление и за­нять город.

Однако часть индейцев вновь объединилась и под командованием одного из вождей — Учку Педро осадила Уарас. Осада продолжалась девять дней и закон­чилась неудачей. Некоторое время Учку Педро еще вел борьбу против правительственных войск, пока не был взят в плен и казнен.

Восстание Атуспарии было первым крупным выступ­лением индейцев-кечуа после движения Тупак Амару II. И хотя ему предшествуют выступления Тупак Амару III и волнения эквадорских кечуа, именно восстание индей­цев округи Уарас вследствие своего размаха, длительно­сти и значимости открывает новый важный этап нацио­нально-революционного движения кечуа. Характерно, что, несмотря на разногласия в среде повстанцев, все группи­ровки исходили из признания кечуа самостоятельным на­родом, способным существовать в качестве такового. Сама тема разногласий (отношение к «белому» населению) яв­ляется одним из проявлений национального самосознания у индейцев-кечуа. Несмотря на поражение, восстание ос­тавило глубокий след в сознании индейских народных масс. О его вожде Атуспарии сложены и до наших дней пере­даются из уст в уста легенды и сказы.

Новая волна кечуанского национального революцион­ного движения прокатилась в Перу (в Уанта, Уанкане, Асангаро, Аякучо, Пуно и в ряде других мест) в се­редине 90-х годов во время президентства Пьеролы. Почти все эти выступления в той или иной форме ставили воп­рос о восстановлении инкского государства. Разрозненные стихийные восстания плохо вооруженных индейцев были сравнительно легко подавлены правительственными вой­сками.

В 1907 г., а затем в 1913 г. имели место вооружен­ные выступления кечуанских общинников в Эквадоре[226], а в 1914 г. начались волнения кечуа в южной части Перу, быстро переросшие в крупное восстание. Во гла­ве его стоял мaйop перуанской армии Теодомиро Гутьер­рес, выходец из богатой семьи[227]. Помимо испанского он имел также кечуанское имя Румнмаки и считал себя «искупителем» своего народа. К тому времени индейцы испытывали столь невыносимый гнет, а их недовольство, готовое вылиться в открытое восстание, было столь оче­видным, что правительство президента Билингурста вы­нуждено было послать Румимаки в качестве своего офи­циального представителя в департамент Пуно для рассле­дования положения. Прибыв в Пуно, Румимаки вошел в тесный контакт с местными индейцами и вскоре после па­дения правительства Билингурста, возглавив поднявши еся восстание, двинулся к столице. Многие тысячи индей­цев стекались под его знамена. Однако отсутствие четкой программы действий, недостаточная организованность пов­станцев, перевес правительственных войск в снаряжении и вооружении обусловили поражение восстания.

Дальнейшее развитие национального движения проис­ходит в условиях общего кризиса капитализма. Серьез­ное влияние на это движение оказала Великая Октябрь­ская социалистическая революция.

Длительная борьба индейского крестьянства против захвата общинных земель и произвола властей, за отме­ну трудовой повинности и самоуправление приняла на­столько широкие масштабы, что перуанское правительство вынуждено было пойти на некоторые уступки. В 1919 г. был утвержден закон, закрепляющий за индейскими об­щинами их права на землю. Формальное принятие закона не изменило фактического положения вещей, и борьба индейского крестьянства продолжалась. В 1921 г. перу­анские власти, желая разрядить накалившуюся обстанов­ку, организовали созыв так называемого Индейского конг­ресса[228], в работе которого приняли участие делегаты от общин и от других групп индейского населения. Однако работа конгресса приобрела далеко не тот характер, ка­кой был желателен правительству. Речи многих делегатов были направлены против помещиков, духовенства и вла­стей. Опасаясь народного восстания, правительство не ос­меливалось разогнать конгресс. В результате его работы был создан комитет «В защиту прав индейцев Тауантин­суйю», который, однако, не имел каких-либо администра­тивных прав. Революционные элементы были представ­лены в комитете очень слабо. Все это лишало комитет серьезного значения.

В 1922 г. начались стихийные вооруженные выступ­ления индейцев, переросшие в восстания. Один из вож­дей принял титул Верховного Инки. Особенного размаха восстание достигло в 1923 г. Под влиянием роста рево­люционных настроений и революционных выступлений масс комитет «В защиту прав индейцев Тауантинсуйю» выступил с довольно решительными требованиями, в ча­стности отменить закон о дорожной трудовой повинности индейских крестьян. Подавив восстание, перуанские влас­ти перешли к политике жестоких репрессий. Все револю­ционно настроенные члены комитета «В защиту прав ин­дейцев Тауантинсуйю» были арестованы, а спустя три года этот комитет был разогнан окончательно.

В обстановке роста революционных настроений в 1923 г. возникла Региональная индейская рабочая феде­рация, у руководства которой оказались мелкобуржуаз­ные элементы.

Последним отзвуком вышеописанных событий было со­здание в 1927 г. в г. Куско «Группы возрождения», но­сившей характер индеанистского культурно-просветитель­ного учреждения[229]. В деятельности «Группы возрожде­ния» наряду с интеллигентами-индеанистами принимало участие небольшое число кечуанских рабочих. По даже эта безобидная организация вызвала опасение властей. Вскоре «Группа возрождения» была разогнана, а ее руко­водитель арестован[230].

Естественно, что события рассматриваемого периода поставили задачу теоретического осмысления индейской проблемы, конкретного ответа на многочисленные вопро­сы, касающиеся судеб народа кечуа. Большую роль в ре­шении этой задачи сыграл организованный X. К. Мариатеги журнал «Амаута» и особенно труды самого основа­теля партии перуанских коммунистов.

В рассматриваемый период одновременно с событиями в Перу имели место выступления народных масс и в дру­гих районах этнической территории кечуа. Хотя нет сколько-нибудь подробных данных об этих событиях, нам известны сами факты индейских восстаний. В 1920 г. на­чалось восстание кечуанских общинников в провинции Асуай (Эквадор). Упорная борьба продолжалась несколь­ко лет. Лишь в 1925 г. оно было подавлено вооружен­ными силами. В 1923 г. эквадорским властям с трудом удалось подавить волнение индейцев в провинции Лейто. В августе 1927 г. произошло восстание боливийских ин­дейцев. Показательно, что на этом этапе национально­революционного движения кечуа, особенно во второй по­ловине 20-х годов, ощутимо наблюдается процесс культур­ного возрождения кечуа и заметно оживляется деятель­ность индеанистов. Молодой кечуанский драматург Иносенсио Мамани пишет комедии и ставит их в театре. Группа прогрессивных деятелей индеанизма во главе с Мариатеги издает журнал «Амаута», ставящий проблемы, связанные с социальным положением индейцев, их бы­том, культурой и историческими судьбами.

Следующий этап национально-революционного движе­ния кечуа начинается с 30-х годов XX в. и длится до наших дней. Постепенное слияние национального индей­ского движения с пролетарским и общедемократическим движением — характернейшая черта этого этапа. Рабочий класс и его классовые организации начинают вести актив­ную борьбу за руководящую роль в движении индейцев, ставя тем самым перед ним четкие и достижимые цели. К этому периоду в Эквадоре и Перу были созданы ком­мунистические партии. Начиная с 1919 г. в странах Анд­ского нагорья активно развертывается борьба прогрес­сивных сил: рабочего класса, интеллигенции, студенчест­ва. Мировой экономический кризис 1929 — 1933 гг. уда­рил и по Андским странам, где кризис перепроизводства, как и во всех колониальных и полуколониальных стра­нах, неизбежно сочетался с разрушением крестьянского хозяйства.

В период с 1931 по 1934 г. по меньшей мере в семи эквадорских провинциях имели место вооруженные вы­ступления кечуа общинников[231]. Уже в то время моло­дая эквадорская коммунистическая партия пыталась по возможности устанавливать связь с восставшими и разъ­яснять им насущные проблемы, стоящие перед индейским движением и церед прогрессивными силами страны в це­лом. Однако наиболее ярким событием национального движения кечуа в начале 30-х годов было восстание 1931 г., начавшееся в Перу. Созданная к тому времени Коммунистическая партия оказала ему эффективную под­держку. Компартия установила связь с восставшими и, борясь за право наций на самоопределение, выдвинула лозунг создания федерации республик кечуа и аймара на территории Перу. Восстание было жестоко подавлено, од­нако позиция перуанской компартии завоевала ей авто­ритет среди широких индейских масс. На президентских выборах 1932 г. один из вождей восстания индеец ком­мунист Киспе-и-Киспе получил 20% общего числа голо­сов, несмотря на то что правительство аннулировало его кандидатуру и не допустило к избирательным урнам ты­сячи и тысячи индейцев, не умеющих читать и писать по-испански.

Выступления трудящихся масс продолжались и в по­следующий период. Его отличительными чертами явились усиление чувства интернационализма среди индейцев и определенное ослабление их недоверия по отношению к «белым». Учащаются случаи совместных выступлений индейцев, метисов и креолов. Передовая общественность Андских стран и всей Латинской Америки все чаще и действенней выражает сочувствие и оказывает помощь движению индейцев. Так, в 1942 г. во время забастовки горняков-индейцев в Катави (Боливия) на место собы­тий прибыл представитель Конфедерации трудящихся Ла­тинской Америки Висенте Ломбардо Толедано и выступил в защиту бастующих против клеветнических нападок реакции[232].

Знаменательные события произошли в послевоенный период. В 1947 г. в Перу, в районе Уанкайо, почти од­новременно начались выступления рабочих на предприя­тиях американской компании и крестьян-кечуа соседних деревень. Возникло единое движение трудящихся — индей­цев, метисов и креолов. И хотя это движение носило ло­кальный характер, нельзя недооценивать его значение в воспитании интернациональных чувств среди перуанских трудящихся. Компартия через своих представителей в парламенте потребовала удовлетворения справедливых требований рабочих и крестьян, поднявшихся на борьбу.

Революционные выступления индейского крестьянства в послевоенный период при поддержке рабочего класса и его организаций имели место и в Эквадоре: в 1945 г. в провинции Паньятуг, в 1953 г.— в провинции Поатуг, в 1954 г.— в Пунгала и в 1959 г.— в Сан-Пабло[233]. Но наиболее активная борьба индейцев в послевоенный пери­од развернулась в Боливии.

В 1943 г. в этой стране группа националистически настроенных офицеров, воспользовавшись недовольством народных масс, отстранила от власти правительство пре­зидента Энрике Пеньяранды, верного слуги иностранных горнорудных компаний и местной олигархии. Правитель­ство нового президента Гуалберто Вильяроэля вело двой­ственную и противоречивую политику. Выступая против рабочего движения, оно в то же время готовило законо­проект о национализации горнорудных богатств страны, намеревалось провести аграрную реформу и объявило об установлении дипломатических отношений с Советским Союзом. Стремясь добиться поддержки самой многочис­ленной части населения Боливии — индейцев, правитель­ство организовало в 1945 г. созыв индейского конгресса,

на котором присутствовали 5000 делегатов, главным об­разом кечуа и аймара. Участники конгресса выступили с требованиями проведения коренной аграрной реформы, улучшения системы образования в районах с индейским населением, уважения к национальной культуре, языку и традициям индейских народов и т. д. Правительство за­явило о поддержке чаяний индейцев и о своем намерении приступить к их претворению в жизнь. И действительно, вскоре у крупного промышленника Арамайо, владельца многочисленных земельных площадей, были изъяты 100 тыс. гектаров земли и переданы индейцам. Хотя этот акт отнюдь не решал ни аграрного, ни индейского вопроса, тем не менее в сочетании с другими шагами правительства Вильяроэля он вызвал тревогу и опасение у местной и внешней реакции. В 1946 г. эти силы суме­ли расправиться с правительством Вильяроэля. Вскоре массы смогли убедиться, что новое правительство Энрике Эрсога полностью идет на поводу у иностранных монопо­лий и местной олигархии. В народе нарастало недовольст­во, одним из проявлений которого стали выступления индейцев Боливии.

Во второй половине 1947 г. здесь разгорелась борьба индейцев — кечуа и аймара, охватившая почти весь гор­ный район страны. В восстании помимо крестьян прини­мали участие и рабочие. Коммунистической партии в Бо­ливии в то время не существовало. Взять руководство движением в свои руки попытались профсоюзы. Однако они оказались не в силах выработать четкую программу действий, объединить классовые требования с националь­ными. Восстание в значительной мере развивалось сти­хийно, без единых лозунгов и единого руководства, что и определило его поражение.

Несмотря на то что восстание было подавлено, оно сыграло большую роль, показав еще раз, какую силу пред­ставляют собой индейцы, и заставив правящие классы считаться с этой силой. В частности, прежде всего под влиянием восстания 1947 г. принятая в том же году но­вая конституция Боливии провозглашала гарантию ин­дейских общин и обязывала государственные органы со­действовать просвещению индейцев. Положения конститу­ции не были проведены в жизнь, и среди индейцев продолжало нарастать возмущение и самим правительст­вом, и теми, кто стоял за его спиной.

В это время партия «Национально-революционное движение» делает серьезные попытки подчинить индей­ское движение в Боливии своему влиянию. В 1948 г. на­чались возглавленные ставленниками этой партии волне­ния крестьян-кечуа в районе города Кочабамбы. Однако выступления их, носившие локальный и разрозненный ха­рактер, были быстро подавлены[234].

Широкое забастовочное движение, перераставшее по­рой в вооруженные схватки, развернулось в Боливии в 1949 г.[235] Его главной движущей силой были индейцы горняки. Движение носило не столько экономический, сколько политический, характер. Оно проходило под ло­зунгом «Долой американский империализм!» О размахе этой классовой битвы можно судить по тому факту, что США выделили в помощь боливийскому правительству военную авиацию. Власти мобилизовали вооруженные силы, готовясь потопить в крови выступления масс. В ответ на это многочисленные прогрессивные организа­ции Боливии и других латиноамериканских стран заяви­ли о своей солидарности с горняками. Более того, в Боли­вии началась всеобщая забастовка солидарности, которая и спасла индейцев горняков от жестокой расправы. Эти события в огромной мере способствовали укреплению идеи интернационализма в сознании кечуанского пролета­риата.

Борьба народных масс в Боливии продолжалась не­прерывно до тех пор, пока в 1952 г. не вспыхнуло крупное восстание, основной движущей силой которого были гор­няки, главным образом индейцы — кечуа и аймара. На гребне народного восстания к власти пришла партия «Национальное революционное движение». Под напором масс в стране были приняты важные законы: о национа­лизации оловянной промышленности, о проведении аграр­ной реформы, о реформе системы образования и т. д. Однако проведение их в жизнь носило далеко не после­довательный характер.

Так, с 1953 по 1960 г. лишь 12—13% крестьян Боли­вии, в массе своей кечуа и аймара, получили от госу­дарства документы на владение землей[236]. Более того, в стране сохранилось немало крупных поместий[237].

Кроме того, под видом «помощи» (предоставление зай­мов, проведение плана «стабилизации» экономики и т. д.) американский империализм сумел сохранить важные позиции в экономике страны. Это вызвало недовольство ши­роких кругов боливийской общественности и народных масс, требовавших полного освобождения от иностранной зависимости, установления торговых, дипломатических и культурных отношений с Советским Союзом и другими странами социалистического лагеря, последовательного проведения всех преобразований. Неудивительно, что глу­бокие разногласия по упомянутым вопросам существова­ли в рядах самой правящей партии, между ее левым и правым крылом.

Никак нельзя признать правильной политику партии «Национально-революционное движение» по индейскому вопросу, которую она проводила, находясь у власти. Зна­комство с программными материалами этой партии пока­зывает, что она вообще не замечала существования индей­ского вопроса, целиком и полностью «отождествляя его с крестьянским»[238]. Более того, некоторые деятели партии в официальных документах и названиях изгоняют термин «индеец», заменяя его термином «крестьянин», как буд­то можно словесными упражнениями свести к нулю тот факт, что 63% населения страны — это индейцы, говоря­щие на своих языках и обладающие другими специфиче­скими национальными чертами. Попятно, что широкие круги общественности придерживались иной точки зрения, отличной от линии правящей партии. «Индеец,— пишет боливийский исследователь Оскар Сапата Сегада,— это носитель тысячелетней культуры, долгой исторической традиции, что отражается в различных проявлениях его общественной жизни: в искусстве, фольклоре, обычаях и т. д., а эти черты составляют основу национального развития. Мы утверждаем... что индейский вопрос — это вопрос социальный и национальный»[239].

Непонимание сущности индейского вопроса и выте­кающая отсюда неспособность правильно поставить и ре­шить его явились одной из причин поражения этой пар­тии и прихода к власти крайне правых сил боливийской реакции в 1964 г., а также победы реакционного мя­тежа в 1971 г., в результате которого пало прогрессив­ное буржуазно-демократическое правительство Хуана Хосе Торреса.

Научно правильную и обоснованную постановку ке­чуанского вопроса в странах Андского нагорья дают ком­мунистические партии. Это обстоятельство значительно помогает всем прогрессивным силам определить свои по­зиции и политику в отношении индейского вопроса в це­лом, индейского национально-революционного движения в частности.

Общее для всех компартий Андских стран состоит в том, что они рассматривают индейский (и прежде всего кечуанский) вопрос не только как крестьянский, но и как национальный.

«... Масса индейцев,— говорится в программном доку­менте Коммунистической партии Эквадора,— несомненно, обладает рядом характерных национальных черт; языком кечуа... традицией и самобытной культурой»[240].

Исходя из этого Коммунистическая партия Эквадора выдвигает требования ликвидации любой дискриминации в отношении индейцев; преподавания на родном языке; содействия развитию национальной индейской культуры; права избрания индейцами своих властей. Позиция ком­мунистов обеспечивает им значительный авторитет среди эквадорских кечуа. Федерация индейцев Эквадора, рабо­тающая в тесном контакте с Коммунистической партией, превратилась в массовую организацию.

Компартия учитывает национальные особенности ин­дейцев в своей повседневной практической деятельности. Так, она придает большое значение языку кечуа. «Мы должны,— пишет Педро Саад,— прийти к крестьянину с собственным языком, с кечуа к индейцам, чтобы быть понятыми, чтобы донести до них послание веры в буду­щее, свободы, независимости, составляющих сущность на­шей программы»[241].

Широкую программу по индейскому вопросу вырабо­тала Коммунистическая партия Перу. Она борется за признание абсолютного равноправия индейцев, метисов и креолов. Перуанские коммунисты требуют обязательно­го изучения кечуа во всех школах и учебных заведениях, включая высшие. Компартия Перу добивается права вы­бора индейцами собственных муниципалитетов и органов власти, а также специального представительства индей­ских национальностей (прежде всего кечуа и аймара) в парламенте страны[242].

За свободное развитие языка и национальной культу­ры народа кечуа выступает и Коммунистическая партия Боливии. В то же самое время коммунисты Андских стран подчеркивают мысль, что только в тесном союзе со всеми прогрессивными силами каждой страны и всей Латинской Америки народ кечуа может добиться полного освобождения, что даст ему возможность самому распо­ряжаться своей судьбой и, таким образом, откроет перед ним широкие перспективы свободного развития нацио­нальной культуры и языка, позволит беспрепятственно пойти по пути национальной консолидации.

* * *

Народ кечуа имеет свою многовековую историю. В древности, задолго до прихода европейцев, инки-кечуа сумели создать на огромной территории одну из самых замечательных цивилизаций, известных в истории челове­чества. Вторжение испанских завоевателей прервало есте­ственное историческое и этническое развитие кечуа и раз­рушило цивилизацию инков. Более того, испанское завое­вание, ликвидировав кечуанскую государственность, по­ставило также вопрос о самом этническом существовании народа кечуа. Жесточайшая эксплуатация и националь­ный гнет еще более усугубили возможность исчезновения кечуанского этноса с лица земли, национальной смерти кечуанского народа, как это случилось со многими ин­дейскими племенами и народностями. Однако конкрет­ные социально-экономические, политические и идеологи­ческие факторы привели к тому, что в тяжелейших ус­ловиях существования кечуа сумели пронести сквозь века и укрепить свою этническую самобытность и на базе слия­ния с другими многочисленными этническими группами образовать многомиллионную народность, которая в наши дни обнаруживает четкие тенденции перерастания в на­цию. В связи с этим многовековое развитие народа ке­чуа, особенно после падения Тауантинсуйю, предста­ет. как историко-этническое, при котором сложные этни­ческие процессы протекают не только в тесной взаимо­зависимости с экономическими, политическими и идеологическими явлениями кечуанской истории, но и в неразрывном органическом единстве с ними. Одной из важнейших черт историко-этнического развития народа кечуа являются его активные выступления против соци­ального и национального угнетения. Традиции националь­но-революционного движения кечуа на протяжении веков умножались и крепли, и в наши дни они составляют боль­шую потенциальную силу. Современная эпоха создала объективные предпосылки к тому, чтобы борьба народа кечуа за свое социаль­ное и национальное освобождение стала бы органической частью антиимпериалистической, национально-освободи­тельной борьбы народов Андских стран и всей Латинской Америки, чтобы сам народ кечуа выступал в качестве надежного и мощного союзника прогрессивных сил этих стран.

Однако эти объективные возможности еще далеко не полностью претворены в действительность. На пути пол­ного слияния кечуанского национально-революционного движения с движением прогрессивных сил Андских стран стоят определенные препятствия и трудности. Главней­шее препятствие — недоверие ко всем неиндейцам, кото­рое возникло в народе кечуа в результате многовековой эксплуатации, бесправия, унижений, а временами и пря­мого предательства и враждебных действий со стороны слоев населения иной этнической принадлежности: испан­цев, креолов, метисов, находившихся под влиянием коло­ниальной администрации. Общеиндейское самосознание, фактор в общем положительный, таит в себе эту нега­тивную черту. Было бы неправильно игнорировать это обстоятельство, стараться не замечать национальной роз­ни между индейцами и неиндейцами, надеяться на ее ме­ханическое отмирание. «Национальные антипатии так бы­стро не исчезнут; ненависть — и вполне законная — у на­ции угнетаемой к угнетающей останется на время; она ис­парится лишь после победы социализма и после оконча­тельного установления вполне демократического отношения между нациями»[243]. Это ленинское положение дает ключ к правильному объяснению того факта, в силу которого до сих пор прогрессивные силы Андских стран не смог­ли добиться преобладающего политического и идеологи­ческого воздействия на индейские массы, вырвать их из плена национальной ограниченности и замкнутости, а так­же из-под груза религиозных предрассудков и убеждений. Дабы решить эту важнейшую задачу и превратить тем самым индейцев-кечуа в одну из главнейших движущих сил антиимпериалистической и демократической борьбы, прогрессивные круги стран Андского нагорья обязаны с огромным вниманием относиться к этническим особенно­стям парода кечуа, существующим объективно и порож­денным самим процессом историко-этнического развития.

«Больше мягкости,— писал В. И. Ленин, обращаясь к коммунистам Азербайджана, Грузии, Армении, Дагеста­на, Горской республики,— осторожности, уступчивости по отношению к мелкой буржуазии, интеллигенции и особен­но крестьянству»[244]. В другом месте Ленин указывал: «...обязательность для сознательного коммунистического пролетариата всех стран относиться с особенной осторож­ностью и с особым вниманием к пережиткам националь­ных чувств в наиболее долго угнетавшихся странах и на­родностях, равным образом обязательность идти на изве­стные уступки в целях более быстрого изживания указан­ного недоверия и указанных предрассудков»[245].

Осторожность и чуткость при подходе к индейской проблеме со стороны прогрессивных сил тем более не­обходимы, что им противостоит серьезный и умудренный противник, проявляющий со своей стороны большую осто­рожность, умеющий замаскировать свои истинные цели и действия личиной озабоченности тяжелым положением индейского населения, успешно рекламирующий свои «бескорыстные» стремления помочь коренным жителям континента. Отряды этого противника — будь то религи­озные миссии, или администрация программы «Андское действие», или пресловутый «Корпус мира»—хорошо организованы и располагают мощной финансово-экономи­ческой базой. Решая свою главную задачу, навязывая индейцам-кечуа религиозную, буржуазно-реформистскую, а то и откровенно антикоммунистическую идеологию, ре­акционные силы широко и умело используют особенности культуры, быта и традиций народа кечуа.

Однако кризис буржуазной идеологии во всем мире ощущается повсюду, в том числе и в Андских странах.

Опыт последних десятилетий показывает, что прог­рессивные силы Андских стран и прежде всего их аван­гард— коммунистические партии,— все более вниматель­но и глубоко изучая социально-экономические условия су­ществования народа кечуа, а также его этнические осо­бенности, добились определенных успехов в деле интер­национального воспитания передовой части индейских масс. Это подтверждается многими фактами: деятельно­стью Федерации индейцев Эквадора, содержанием лучших образцов современной кечуанской поэзии, вступлением в ряды коммунистических партий Андских стран многих индейцев-кечуа в городах и промышленных центрах, ор­ганизацией коммунистических ячеек в кечуанской дерев­не, совместным участием индейцев и неиндейцев в клас­совых боях, в борьбе за прогресс, демократию и социа­лизм. Среди народа кечуа стали появляться деятели но­вого типа, подлинные интернационалисты и вожди трудящихся, подобные Уамантике[246].

Знакомство с современной действительностью стран Андского комплекса и всей Латинской Америки показы­вает, что эти страны ожидают события огромной истори­ческой важности, способные привести к коренным соци­ально-экономическим изменениям в жизни общества. «В этом районе мира развертываются боевые демокра­тические и антиимпериалистические движения, револю­ционные процессы, которые откроют путь к социализ­му»[247].

Успех этих движений и эффективность этих процессов на территории Андского нагорья в большой мере зави­сят от степени участия в них широких масс народа ке­чуа. Демократические и антиимпериалистические движе­ния, революционные процессы в Андских странах, откры­вая путь к социализму и решая тем самым задачу ог­ромной исторической важности, одновременно проклады­вают для народа кечуа широкий путь национальной кон­солидации. Для Андских стран это не две самостоятельно существующие задачи, а важнейшие, органически слитые стороны одного и того же процесса историко-этнического развития народа кечуа.

---

[222] P. Saad. La reforma agraria. «Bandera Roja», N 1, 1961, p. 13.

[223] J. Basadre. Historia de la Republica del Peru, t. II. Lima, 1946, p. 28.

[224] «Bandera Roja», N 3, 1961, p. 14.

[225] По другим сведениям, Атуспария был ранен в одном из сра­жений, арестован и казнен.

[226] «Bandera Roja», N 3, 1961, p. 14.

[227] X. К. Мариатеги. Семь очерков истолкования неруанской дей­ствительности. М., 1967, стр. 387.

[228] Там же.

[229] «Amauta», N 5, 1927, р. 39.

[230] X. К. Мариатеги. Указ. соч., стр. 388.

[231] «Bandera Roja», N 3, 1961, p. 14.

[232] V. Lombardo Toledano. Bolivia martir. Mexico, 1943.

[233] «Bandera Roja», N 3, 1961, p. 15.

[234] Газ. «La razon». La Paz, 1948 (апрель — сентябрь).

[235] Газ. «La Нога». Buenos Aires, 1, 2, 3, 4, 5.VI 1949.

[236] «Informe analitico sobre la Reforma Agraria». «Universidad», N 14—16. Oruro, 1959—60, p. 259.

[237] E. Wustmann. Imlios em Hochblaiul dor Korriilleren. Leipzig, 1962, p. 30.

[238] R. Ripaj. Nacionalismo boliviano. La Paz, 1952; II. Silez Zuazo. Cuatro anos de gobierno. La Paz, 1960; «Movimiento Nacionalista Revolucionario. Programa de Gobierno (1960—1964)». La Paz, 1960.

[239] O. Zapata Zegada. Por la liberation de las masas indigenas. «Jor­nadas Indigenistas de America en Bolivia», p. 14.

[240] «Programa del Partido Comunista del Ecuador». Quito, s. a., p. 30.

[241] P. Saad. Sobre la Alianza Obrera Campesina. «Bandera Roja», N 3, 1961, p. 53.

[242] «Que es el Partido Comunista Peruano у que propone». Lima, 1960, p. 25.

[243] B. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 30, стр. 51.

[244] В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 43, стр. 199.

[245] В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 41, стр. 168.

[246] В. Е. Тихменев. Его звали «Цветок сокола». «Сильнее смерти». М., 1967, стр. 319—364.

[247] «Задачи борьбы против империализма на современном этапе и единство действий коммунистических и рабочих партий, всех антиимпериалистических сил». «Проблемы мира и социализма», 1969, № 7 (131).