Времена. Наследие прошлого

Глава 2

ОТ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ К ОСОБЕННОСТЯМ ТОГО ВРЕМЕНИ

Давайте перенесемся во времена правления Уайна Капака, в конец XV — начало XVI столетия. Это момент торжества, так как империя достигла своего зенита. Пра­вители понимали, что их социальная система вышла за границы установленных человеком стандартов. От 12 до 15 миллионов индейцев жили на территории, в пять раз превышающей территорию Франции, по единым, стро­гим законам. Управлять таким государством было еще возможно, но довольно затруднительно. Как для импе­рий, так и для других предприятий существуют опти­мальные размеры. Император решает разделить свои зем­ли между двумя своими сыновьями, превратив их таким образом в смертельных врагов и посеяв семена граж­данской войны. Развитие цивилизации достигло своего пика, и настал час, когда колесо судьбы повернулось в другую сторону, и боги, до сих пор благосклонные, от­вернулись от своих почитателей

Средний индеец, естественно, не осознавал весь тра­гизм ситуации. Его географические знания ограничи­вались узким регионом, где он появился на свет. Ин­деец знал, что империя имеет огромные размеры, но не мог себе представить, каковы они на самом деле, знал, что это его мир, окруженный дикими племенами, про­тив которых велись войны, участником которых он уже был или еще станет. Его исторические знания были необъективны и неточны, поскольку в дни праздников ему приходилось слушать истории, рассказываемые офици­альными сказителями. Таким образом, ему преподава­ли сильно приукрашенную историю, превозносившую древних правителей и тесно переплетенную с легенда­ми, где часто пересекались пути богов, животных и че­ловека. Мифы конкретной местности, также передавав­шиеся из поколения в поколение, иногда привносили несозвучную ноту в эту странную симфонию.

 

ДО ИНКОВ НЕ БЫЛО НИЧЕГО

 

Трудно найти правду при таком обилии разнообраз­ных данных, но еще труднее правильно расставить по своим местам факты прошлого, которые в своем боль­шинстве уходят корнями к сотворению мира и мало свя­заны между собой. Следует, однако, подчеркнуть один общепризнанный факт. Так получается, что все леген­ды о возникновении инков отражают как бы отправной момент всей официальной истории. Испанцы могли бы с легкостью распознать эту уловку, но поддались на об­ман, и поэтому считали, что до инков на плато суще­ствовал только беэтриас, то есть полная анархия. Одно­го только существования руин Тиауанако, о которых они знали и которыми восхищались, уже было достаточ­но, чтобы заподозрить обман. Многие говорили, что про­исхождение этих руин невозможно объяснить, но при этом даже не пытались этого сделать.

Давайте в соответствии с официальными записями проследим за ходом столетий, начиная с мнимого про­исхождения инков. Первые обитатели Перу, а на деле и всего мира, утверждали эти историки, жили как жи­вотные, изолированными группами, и поклонялись раз­личным идолам, таким, как вершины гор, растения и дикие животные. Страх и восхищение создавали различ­ные формы поклонения. Пуму боготворили за ее силу, кондора — за великолепие полета, летучую мышь — за способность видеть ночью, сову — за завораживающие паза. Ни одному из животных не удалось избежать определенной степени превознесения. Все, что оказывалось хоть немного полезным, становилось предметом поклонения: земля, огонь, воздух, маис, рыба, лама...

Человеческие жертвоприношения были довольно ча­стыми, так как позволяли колдунам, изучавшим легкие и сердца жертв, предсказывать будущее. Анты, жители громадных девственных лесов на востоке, пользовались репутацией первостатейных каннибалов. Это подтверждают факты, недавно вскрытые некоторыми современ­ными исследователями.

В доисторические времена в тропиках мужчина ходил голым с одной набедренной повязкой, а женщина носила покрывавшую гениталии повязку, которую еще часто можно встретить во многих районах Амазонии. На плато люди делали одежду из звериных шкур и дикой конопли. Таким образом, историки, изучавшие период инков, опи­сывали примитивного человека перед аудиторией, кото­рая при этом очень гордилась своим собственным высо­ким уровнем цивилизации. Все они канули в Лету, и не только цивилизации, предшествовавшие инкам, но и вся предыстория народов, порабощенных ими. Словно за пре­делами этой династии не существовало ничего, потому что ничего и не могло существовать.

 

БОЖЕСТВЕННОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ИНКОВ

 

Но и сами инки должны были откуда-то появиться. Невозможно полностью игнорировать места, которые фактически являлись колыбелью цивилизации, предше­ствовавшей их собственной, например аймара. По ле­гендам индейцев, на острове в озере Титикака появи­лись мужчина и женщина, которых создало Солнце. Это милосердное божественное тело дало им золотую трость и повелело направиться туда, где им больше нравится, и остаться жить постоянно в том месте, где трость ис­чезнет из вида, когда они стукнут ею об землю. Солнце приказало им научить диких обитателей, населявших землю, поклоняться ему, дать им законы, научить обраба­тывать землю, ухаживать за скотом, строить дома и го­рода, повелело править справедливо и сеять добро, так же как поступило и оно само, одарив их светом и теп­лом. Таким образом, Солнце сделало эту пару правите­лями всего мира.

Мужчина и женщина покинули берега озера и напра­вились на север. Каждый день они ударяли о землю вол­шебной тростью, но безрезультатно. Затем они на вре­мя остановились у Пакаритамбо, недалеко от долины Куско. Здесь тему подхватывает вторая легенда, как бы независимо от первой, согласно которой здесь возвы­шался Тамбо-токо, что означает «дом с окнами». По мнению некоторых писателей, фактически это руины одного из наиболее важных поселений Мачу-Пикчу. Из трех его окон открывался вид на каньон Урубамба, кра­сивейшее зрелище, уникальное в своем роде. По леген­де, из этих окон вышли «изначальные» четыре брата, которые покорили всю страну. Иногда называются име­на их жен, а десять айлью (или родов) подчинились и последовали за ними.

По первой версии царствующая пара продолжила свое путешествие, а когда достигла холма Уанакаури в долине Куско, волшебная трость исчезла в земле при первом же ударе. В те времена вся местность была покрыта лесом, а люди жили в состоянии крайней нищеты и деградации. Принц и принцесса совместно принялись за выполне­ние поставленной перед ними задачи. Он пошел на север, она — на юг, собирая вокруг себя и обучая местное насе­ление. Пораженные роскошными одеяниями, в которые Солнце облачило своих детей, разительно отличавшихся от их собственных, увлеченные обещаниями счастливой и простой жизни, люди приняли этих божественных по­сланников и согласились повиноваться им. Порядок был быстро установлен, и в долине, где был основан город Куско, настал век благоденствия. В качестве подношения царствующей паре город был разделен на две части; это первое мифическое объяснение тому разделу, который ос­тается загадкой до нашего времени.

В этот период мужчины научились обрабатывать и орошать землю, а женщины узнали, как ткать и прясть. Они также научились искусству войны и покорили со­седние племена.

Это просто легенды, напоминающие о покорении Пе­ру инками и освоении земли земледельцами. Первое ос­новывается на втором, так как эпохи великих войн за­частую являются результатом технического и экономи­ческого развития. Исчезнувший в земле посох указал на плодородную почву, в которую без труда входила при­митивная лопата, а появившиеся из Тамбо-токо четыре брата символизируют, по мнению некоторых ученых, произрастание на этой почве съедобных растений. В них также есть упоминание о кустарнике под названием кокка, который описывается как вегетативная реинкар­нация женщины с небес, несущая утешение постоянно работающему и страдающему мужчине. Каждый индеец находит в бесчисленных вариациях этих рассказов что-то свое, что взывает к его памяти и воображению. Вос­поминания о тех несчастных древних людях, которые когда-то бродили по долине Куско в поисках скудного пропитания, заставляют индейца чувствовать себя в дол­гу перед инками. Вид пустынной местности, на которой возвышаются руины Тиауанако, ведет его в мир легенд и загадок.

Удивительно, что по легенде появление первого пра­вителя в этом высокогорном и засушливом месте в те давние времена вызвало катастрофическое наводнение, которое иногда описывают с поразительной точностью. Например, спасшиеся на вершинах гор пастухи с понят­ным облегчением констатировали, что горы становились все выше по мере поднятия вод потопа! Все эти исто­рии о потопе, случившемся на американской «крыше мира», весьма похоже копируются хрониками библей­ского характера, а это уже подозрительно. После кон­кистадоров среди индейцев распространялись рассказы миссионеров, которым зачастую также помогали апо­логеты христианской веры, не гнушавшиеся никакими методами для построения своей святой истории Нового мира. В своем рвении они доходят до того, что утверж­дают, будто бы четверо братьев, о которых мы уже гово­рили, и их жены спаслись от потопа. Окна, из которых они вышли, принадлежали Ковчегу, а появившийся пос­ле этого в Тиауанако принц был Ноем. Гарсиласо де ла Вега, который записал эти истории в Куско, когда был еще молодым человеком, сам сомневается и оправдыва­ет себя, утверждая, что не принимает ни одну, ни дру­гую сторону, а просто записал то, о чем ему рассказы­вали, и предлагает читателю определить свое собствен­ное мнение.

В центральной теме появления и утверждения пер­вого Инки, которого обычно называют Манко Капак, присутствует ряд загадочных моментов. Один из наи­более забавных связан с банальным обманом. Мать это­го первого правителя была умной и хитрой женщиной. Она обладала даром инициативы, столь редким среди индейцев. В действительности же она оказалась просто коварной. Сперва женщина затратила много времени на изготовление богатого одеяния, покрытого золотыми пластинами, и головного убора из великолепных перьев для своего сына, а затем послала его в грот, располо­женный на склоне холма напротив Куско. Дождавшись дня великого праздника, она вывела молодого, краси­вого, как Бог, героя в сверкающем под яркими лучами солнца костюме навстречу изумленной толпе. Наглый самозванец объявил себя сыном Солнца и был провоз­глашен императором.

Эта легенда довольно любопытна, поскольку она не подтверждает царственного величия Инки и веру в его божественное происхождение, а лишь свидетельствует о наивном неверии людей, которым нравится ее слушать и повторять. В древних легендах редко можно услышать о мрачных драматических событиях, убийствах или на­силии. Боги, как правило, знакомы всем слушателям и улыбаются. Все выглядит максимально поэтично: влюб­ленная в луну лиса связала две веревки, чтобы добрать­ся до светила, да так и осталась привязанной к его си­яющему диску; кометы находят убежище на заснеженных вершинах после того, как озарили мир своими го­рящими крыльями, а звезды — это крошки, оставшие­ся после небесных пиршеств богов.

 

ЭХО С ПОБЕРЕЖЬЯ. ПОЛИНЕЗИЙСКАЯ ЗАГАДКА

 

Давайте теперь рассмотрим период, предшествовав­ший правлению Инки, в свете некоторых странных ми­фов, записанных хронистами. Мы покидаем озеро Титикака, где цивилизация аймара предоставляет нам не­исчислимое количество историй, правдивых и не очень. Все прежде всего связано с морем, и первые индейские правители прибыли на плотах.

Дикари, обитавшие на северном побережье Перу меж­ду Тумбесом и Чиму, видели большое число плотов, на которых к берегу приставали целые семьи под предво­дительством вождя по имени Наймлап. Рассказывая эту историю, отец Кабельо де Бальбоа утверждает, что это были вытесненные со своих земель племена, пришед­шие с дальней оконечности Перу, что само по себе не­логично и невероятно. Если бы это было так, пришель­цы бы высадились у Тумбеса, как и Франсиско Писарро, так как их плоты плыли вдоль берега и не могли пропустить эту замечательную портовую гавань после бесконечных девственных лесов, покрывающих все по­бережье Эквадора. Плоты должны были появиться с за­пада; будем придерживаться этого вывода. Наймлап уп­равлял уже хорошо организованным обществом, его со­провождало большое число наложниц, слуг, офицеров и других подданных. Он обосновался на земле, построил дома и дворцы; правление его было долгим и процвета­ющим, но мы не знаем о нем практически ничего. Когда вождь почувствовал приближение смерти, он попросил своих ближайших помощников похоронить его тайно в комнате, где он жил. Все было сделано, а народу пуб­лично объявили, что вождь решил расстаться со своим народом, взял крылья и улетел. Считалось, что при та­ких обстоятельствах память исчезнувшего правителя будет окутана ореолом славы, однако подданные этого иде­ального государства были настолько огорчены новостью, что и сами покинули страну и разбрелись во всех на­правлениях в поисках своего вождя — непредусмотрен­ное и трагическое последствие лжи. Только те, кто ро­дился на этой земле, остались на месте, так как были еще сравнительно молоды.

В исторических записях есть имена целой серии по­следователей Наймлапа, но отсутствие какой-либо допол­нительной информации делает эти персоналии совер­шенно неинтересными. Похоже, что рассказчик надеял­ся скрыть за этим бесполезным перечнем имен общее отсутствие информации о жизни, окружении и време­нах этих личностей. К сожалению, нам порой приходит­ся делать выводы, основываясь лишь на подобной ин­формации. Местные же летописцы считают, что рас­сказали нам все, перечислив эти христианские имена, которые стоят словно верстовые столбы вдоль пустын­ной дороги.

Теперь мы переходим к правителю по имени Фемпельек, о котором известно лишь то, что он страдал от навязчивой идеи избавиться от идола, привезенного Наймлапом. Используя эти странные обстоятельства, злой дух овладел прекрасной женщиной, которая соблазнила Фемпельека. Наказание последовало незамедлительно: выпали обильные дожди, вызвав наводнение, за кото­рым последовал период засухи и голода. Народ объ­явил запутавшегося правителя ответственным за все эти несчастья и, связав по рукам и ногам, бросил его в мо­ре. Так закончилась прямая линия династии Наймла­па. После этого драматического события всемогущий правитель народа Чиму, соседней страны на юге, чья история неизвестна, покорил народы побережья. И сно­ва в летописях приводится список христианских имен, но уже не такой длинный. А сейчас мы приближаем­ся к моменту, когда инки перешли через плато и ста­ли угрожать племенам, населявшим побережье, кото­рых в итоге они и поработили. Для нас наиболее за­путанная и интересная часть истории — это начало, когда уже цивилизованный народ прибыл по морю. Этот факт подтверждает отец Анельо Олива, который, по его утверждению, получил информацию от хозяина веревочно-узелковых записей по имени Катари. Он был хорошо известен своими знаниями, и его имя упоми­нается другими авторами. По словам Катари, спасав­шиеся от наводнения племена достигли побережья Эк­вадора, и одно из них под предводительством вождя Тамбе поселилось на южном берегу залива Гуаякиль, основав там город, названный именем их вождя Китумбе. Сын этого героя, спасаясь от нашествия гиган­тов, захвативших его брата, пересек Кордильеры и до­стиг плато, где основал город, до сих пор носящий его имя — Кито.

В своем поспешном бегстве Китумбе не взял с со­бой жену, покинув ее навсегда. Брошенная жена, горь­ко сожалея о случившемся, обратилась к богам с прось­бой наказать своего неверного мужа; чтобы завоевать их расположение, она намеревалась принести в жертву бо­гам своего сына. К счастью, когда сие жестокое деяние должно было случиться, появился кондор, схватил ре­бенка и унес его на один из островов Тихого океана. Когда мальчик вырос и стал красивым молодым чело­веком, он построил плот и добрался до материка, где попал в плен к дикарям. Там в него влюбилась дочь вождя варваров. Она тайно передала ему топор, которым он убил стражников, а затем скрылся в уединенном мес­те, где вел романтическую жизнь с женщиной, освобо­дившей его из плена.

Легенда о всеразрушающих водных потоках, которую летописцы неминуемо связывают с потопом, была запи­сана Ф. Лопесом де Гомара, который рассказывает об изменениях перуанского побережья, ставшего в итоге засушливым и необитаемым. Первым богом, который появился на берегу Тихого океана, был Кон. Он создал мужчину и женщину и дал им для жизни плодородную землю. Однако эти создания вели себя непристойно, и в наказание разгневанный бог лишил их дождя. Потом появился новый бог Пачакамак, изгнал Кона, превратил первых людей в животных и создал новую человеческую расу. В благодарность люди построили на берегу перу­анского побережья храм, руины которого до сих пор но­сят имя этого бога. Однако и этот благодетель забыл вы­звать дождь. В результате побережье превратилось сей­час в засыпанную песком пустыню.

Все эти неполные и зачастую странные сказания труд­но связать одно с другим, но все же они несут в себе определенную информацию. Как ни странно, они под­тверждают существующую сейчас гипотезу об исчез­нувшей стране, прародительнице цивилизации, которая находилась между Новым миром и Австралией. Ее ос­танки можно встретить в виде статуй на острове Пас­хи и монолита на острове Фиджи. Все это соответству­ет идее о том, что в результате изменения поверхнос­ти земли Анды поднялись и сделали часть перуанско-боливийского плато (Кольяо) холодным и безжизнен­ным. Это также могло вызвать разлом земной коры вдоль всего тихоокеанского побережья, где моря сей­час очень глубоки. Этим объясняется и наличие забро­шенных кладбищ исчезнувших городов на побережье, подобно огромному некрополю Паракаса, многочислен­ных остатков лестниц, ведущих к монументам; об этом говорят найденные предметы искусства, наподобие того, который выставлен во дворе музея в Куско и является символом восхождения на Анды спасающегося бегст­вом народа.

Почти нет сомнений в том, что в давние времена су­ществовали контакты между народами Полинезии и Юж­ной Америки. Прямым подтверждением этому являют­ся предметы, обнаруженные по обеим сторонам Тихого океана: пропеллер, флейта Пана, дудочка и узелковые письмена. Языки маори и кечуа (или кичуа) странным образом похожи. Некоторые слова имеют одно и то же значение. Апай означает «нести», макай — «бить», муку означает «пятнистый», муту — «искалеченный», пукара означает «крепость», а турну — «испуганный». Большое количество слов лишь слегка изменено и имеет явное общее происхождение:

 

КЕЧУА	МАОРИ	ЗНАЧЕНИЕ
Ахсу	Аху	Одежда
Курака	Кура	Вождь
Чуки	Куки	Пика, острая палка
Илья	Ира	Свет, сиять
Инка	Инка	Император, воин
Ипу	Ипу	Легкий дождь, облако
Кака	Кака	Негодяй, наследник
Кара	Кири	Кожа
Кару	Короа	Отсутствие
Куру	Куту	Теплый
Папы	Папи	Влажный, грязный
Раку	Раку	Снег, чистый цвет
Типа	Типа	Иголка, татуировка
Уну	Уну	Вода, пить

 

Растения служат еще одним подтверждением этого факта. Американский сладкий картофель обнаружен в Полинезии. Американский хлопок с 26 хромосомными семенами является результатом скрещивания азиатско­го хлопка с 13 хромосомами и дикого перуанского хлоп­ка, также с 13 хромосомами. Похоже, что некоторые ра­стения Гавайев были завезены из Америки в очень дав­ние времена.

И наконец, археологи недавно открыли в северных районах Перу погребальные деревни, расположенные на склонах высоких гор и состоящие из домиков со стату­этками. Специалисты наблюдали аналогичный обычай на островах Сулавеси.

Это может свидетельствовать о миграциях как с за­пада на восток, так и с востока на запад. Поход перу­анского флота во времена Тупака Юпанки доказал, что это возможно.

Поскольку индейцы с большим удовольствием вспо­минают о прошлом, в этой массе рассказов очень сложно отделить реальность от вымысла. Нелюбовь индейца к переменам, глубокое желание оставаться в знакомом ок­ружении и отсутствие письменности привило ему вкус к устным историям, правдивым и не очень. Один современ­ный историк отметил, что в языке кечуа есть большое количество слов, предназначенных для повествования. Для рассказа о каком-либо событии, о вымышленных и пре­красных подвигах, для рассказа сказки или исполнения песни используются совершенно разные слова.

 

СЛАВА ЧИМУ

 

После всех этих легенд давайте обратимся к забытой истории, истории порабощенных народов, о которых у захватчиков не осталось никаких записей; истории, ко­торая сохранилась только в памяти порабощенных на­родов, откуда мало-помалу проникла в фольклор. Инки полностью растворяли в себе захваченные народы, ли­шая их, таким образом, собственного прошлого. Сведе­ния об этом можно найти лишь у летописцев, которые были достаточно дальновидны, чтобы изучать не толь­ко общую, но и региональную историю, опрашивая ин­дейцев, принадлежавших к другим племенам.

Сведения о самой древней цивилизации чавин невоз­можно найти ни в одной летописи. Ее останки можно обнаружить лишь в сьерре и на побережье центрального Перу. Гигантские стены и скульптурные изображения геометрических монстров ничего не могут нам расска­зать о жизни человека, построившего их. Специалисты относят эту цивилизацию примерно к началу христиан­ской эры, то есть к периоду с IV по VII столетие.

Что касается цивилизации манаби на побережье ны­нешнего Эквадора, то мы не можем даже определить век, к которому она относится. Единственным ключом к разгадке являются некоторые барельефы и вырезан­ные из камня кресла в форме английской буквы «У».

В отличие от этого мы знаем, что король Чиму за­хватил северное побережье Перу до границы Эквадора, а из официальных отчетов инков нам известно о дли­тельном периоде трудной борьбы за покорение этого на­рода и включение его в империю. Однако между перио­дами, освещенными в легендах и историях, существует значительный пробел, который современные ученые пытаются с большими трудностями заполнить, сопоставляя открытия современной археологии, этнологии, антропологии и лингвистики.

Чиму говорили на языке, некоторые слова которого со­хранились главным образом в диалекте, распространен­ном в районе гавани Этен. Возникает неразрешимый во­прос: имел ли этот язык письменность? Отец Монтесинос, смелые предположения которого зачастую оказывались правильными, утверждает, что в древние времена в Перу существовала письменность, но была впоследствии запре­щена правителями инков. Этот запрет, который читатель вправе расценивать в соответствии со своими собствен­ными воззрениями как доказательство мудрости или глу­пости, можно объяснить тем фактом, что письменность не возникла на плато, а могла быть привнесена туда чиму. Когда правители Куско покорили этот народ, противосто­явший им так долго, они, вероятно, пожелали уничтожить все свидетельства его прошлой истории. Однако это объ­яснение звучит не очень убедительно, потому что инки не стеснялись заимствовать у покоренных ими народов все, что могло впоследствии усовершенствовать их собствен­ную систему или способствовать поднятию их престижа. Именно таким образом они позаимствовали у чиму идею использования эстафеты бегунов для передачи официаль­ных сообщений.

На большом количестве керамической посуды пле­мени чиму изображены индейцы, бегущие по пустыне, по песчаным дюнам, поросшим редкими кактусами, что свидетельствует о ее прибрежном происхождении. Они несут изготовленные из шкуры ламы мешки с бобами, кусочки кварца для нанесения линий на этих бобах и белый порошок, который делает эти линии более замет­ными. Иногда бобы нарисованы отдельно, как декора­тивное украшение. Нанесенная на них роспись отлича­ется от их естественной раскраски и иногда напомина­ет простые кляксы. Связь между бобами и почтальонами подчеркивается присутствием обоих в одних и тех же сценах. Иногда эта странная связь трансформируется в изображения бобов, бегущих на двух ногах.

Иногда курьеров рисуют с головой лисицы, которая была известна своей хитростью как в Новом, так и в Старом Свете. Делается ли таким образом намек на ка­чества, которыми бегун должен обладать для выполне­ния своей задачи, или же этими качествами должно об­ладать официальное лицо, которому предстоит интер­претировать полученное послание? Изображения такого человека можно найти и на древних вазах, где он дер­жит в руке заостренный предмет. Однако трудно ска­зать, использует ли он его для определения дорожных вех или для классификации бобов. Даже сегодня в не­которых районах побережья пастухи пользуются боба­ми для подсчета животных. Они всегда носят с собой небольшой мешочек с бобами. Расцветка бобов соот­ветствует различным типам животных: коровам, теля­там и т. д.

В некоторых случаях курьеры изображаются с напо­минающим скелет рыбы предметом в руках. Он явно сделан из нескольких веревочек, прикрепленных к цен­тральному шнуру. Нет сомнения, что это предшествен­ник записей, сделанных с помощью узлов на веревках, которыми инки прекрасно умели пользоваться. Об этом мы узнаем далее.

 

МНОЖЕСТВО ЗАБЫТЫХ НАРОДОВ

 

Другим великим народом, чья история стараниями Куско также была предана забвению, стало королевство Кара, расположенное на севере империи.

По свидетельству одного из эквадорских писателей, название Кара осталось от вождя по имени Каран. В ста­родавние времена он высадился на северном берегу Эква­дора, в местечке, которое теперь называется Баия-де-Каракес. В данном случае опять же говорится о прибытии плота по морю. Кроме этого, существует запутанная ис­тория о нашествии гигантов на южную часть побережья Эквадора. Нет сомнения, что в этих краях действительно существовала более ранняя цивилизация.

Кары поднялись на Кордильеры, сражались там с раз­розненными племенами и в результате покорили их. Они сделали Кито своей столицей и построили два храма: один — Солнца, другой — Луны, учредили социальную систему с  королем и знатью. У них не было ни почтальонов, ни узелкового письма, но для ведения записей они поль­зовались определенным методом подсчета. Прямоуголь­ный камень был разделен на сектора, расположенные по концам диагонали и выступающие порой на двух уровнях. Используемые для расчетов камушки имели различные значения в зависимости от того, в какой раздел они укла­дывались, и, как и во всех других мнемонических инстру­ментах, их цвет указывал на предмет, являвшийся объек­том счета.

Индейцы кара были умелыми ткачами и красильщика­ми и, кроме всего прочего, умели обрабатывать драгоцен­ные камни. Они добывали изумруды, которые дали на­звание одной из прибрежных провинций Эквадора. Их цивилизация характерна скорее для Колумбии, чем для Перу. Будучи весьма агрессивным, этот народ сумел рас­пространиться на север, но в конце концов, повернув на юг, вступил в войну с пуруха, воинственным племенем, пользовавшимся копьями и пращами. Однако с помощью союзов и взаимных браков кара удалось расширить свое королевство в тех местах, где использование оружия при­вело бы только к затяжной войне. Кроме того, им угрожа­ла более серьезная опасность, перед лицом которой кара пришлось объединить все свои силы. Шаг за шагом им­перия инков приближалась к ним, и через некоторое вре­мя началась война.

Существовали и другие процветающие народы до то­го, как их поработили захватчики из Куско. Но это про­изошло сравнительно позже, в XIII и XIV веках нашей эры. Королевство Куисманку располагалось в прибреж­ной долине Лурин вдоль реки Римак. Люди здесь при­давали большое значение религии, о чем свидетельству­ют многочисленные довольно известные храмы, такие, как Пачакамак. Расположенный возле этого святилища город состоял из двух частей, одна из которых предназначалась для паломников. В долине Римака, где сей­час расположена Лима и от которой произошло ее на­звание, большой славой пользовался славившийся сво­ими оракулами идол Римак Тамбо (сейчас там располо­жен аэропорт Лиматамбо).

Примерно в 18 милях от нынешней столицы Перу находился Кахамаркилья, город, где проживала неболь­шая смешанная группа простолюдинов — землепашцев, пастухов и рыбаков. Под защитой небольшой крепости находились многочисленные, как их сегодня называют, «пещерные жилища». Большая пещера, похоже, исполь­зовалась как укрытие для живых, а не в качестве места захоронения умерших. Стены сделаны из сухой глины, кирпичей или кусков земли; в каждом доме было не­большое стойло для ламы. Узкие дверные проемы вхо­дов в жилища обтерты по краям, по-видимому от при­косновения одежд входящих и выходящих людей.

В том же самом районе местечко Анку, в настоящее время пляж, часто посещаемый жителями Лимы, было когда-то важным центром. Огромное количество пред­метов, найденных в могилах, число которых достигает 35 тысяч, относится к различным эрам: Чавин, Чиму и Инка. Наличие артефактов с Перуанского плато счита­ется доказательством широкого обмена между побере­жьем и внутренними территориями. К югу от земель, населенных племенем куисманку, находились долины Чилька, Мала и Уарку, правителя которых звали Чуки-манку. Благодаря системе интенсивного земледелия эти долины стали весьма богатыми, несмотря на полное от­сутствие дождей. Землепашцы использовали высокока­чественное удобрение, приготовленное из голов сардин, которое вместе с семенами маиса глубоко закапывалось в землю. Кроме этого, умело использовалась система оро­сительных каналов. Гарсиласо рассказывает об удивле­нии, которое он испытал, путешествуя по этой стране. Для защиты долины Уарку (нынешнее название Каньете) от набегов племен, проживавших внутри территории, была построена огромная крепость, которая впоследствии отражала натиск инков.

Если двигаться дальше вдоль берега, можно встретить воинствующее племя чинча, постоянно враждующее с соседями. В этом районе в городах Ика и Наска располагался один из самых больших центров гончарного производства доколумбовой Америки. Здесь до сих пор находят большое количество артефактов. В Тамбо-Колорадо находятся руины дворца и крепости Инки, где на некоторое время останавливались спускавшиеся, с высокогорного плато солдаты, чтобы привыкнуть к тропическому климату перед тем, как дойти до уровня моря. Племя чинча ока­зывало такое упорное сопротивление, что инкам потре­бовалось несколько лет для того, чтобы наконец одолеть своих противников. Для этого жители Куско снова пошли на хитрость, не имеющую ничего общего с воинской доб­лестью. Они разрушили ирригационные каналы, снабжав­шие местность водой из съерры, в результате чего перед их врагами встала угроза голода.

Еще южнее жили совершенно отсталые, занимавшие­ся рыболовством племена. Но давайте вернемся на плато. Примерно в X веке нашей эры существовала цивили­зация, центр которой находился в Тиауанако. Государ­ство носило такое же название. В этом высокогорном месте находятся странные и загадочные руины, свиде­тельствующие о когда-то существовавшем городе. Наи­более известным из них считается Акапана, святилище с вертикально стоящими камнями, несомненно остан­ками какого-то строения, упавшая статуя, которую ме­стные жители называют «брат», сложенная из громад­ных камней лестница и, наконец, Ворота Солнца. Пе­рекрытием служит монолит, на котором изображен бог. В одной из рук, на каждой из которых только четыре пальца, он держит что-то, напоминающее пропеллер, в другой — что-то наподобие колчана с двумя стрелами. По обе стороны от центра расположены 24 фигуры лю­дей, обращенных к нему. Дверной проем сооружения относительно низкий, и поперечный камень никогда бы в него не прошел, но, похоже, весь монумент предназ­начался только для украшения здания. Отсюда можно сделать вывод, что для обнаружения руин дворца необ-ходимо только начать раскопки террасы, на которой рас­положены эти развалины. То тут, то там на равнине мож­но натолкнуться на остатки стен. В некоторых из них имеются небольшие отверстия, куда вбиты гвозди с по­золоченными шляпками.

Кроме этих руин, данная цивилизация оставила нам язык, с замечательными особенностями которого у нас еще будет возможность познакомиться в следующей главе.

Народ аймара главенствовал на высокогорном плато с X по XII столетие. Следы его правления можно найти в различных районах, однако нам ничего не известно о его истории.

После эры Тиауанако наступает промежуточный пе­риод, о котором мы ничего не знаем. Затем в кружении легендарной славы появляются первые Инки. Мы еще не­однократно встретимся с ними при описании жизни этих императоров (часть вторая, глава 1).

 

СОЦИАЛЬНЫЕ УСТОИ ИНДЕЙСКОЙ ЖИЗНИ

 

Обычно индеец живет в своем замкнутом мирке и слишком беспечно относится к своему времени, чтобы заняться изучением дальних предков. Его мир ограни­чен ближайшим окружением, к которому и он, и его родители принадлежат с самого начала времен. Это со­общество называется айлъю.

Нет сомнения, что это название произошло от мест­ной социальной единицы и видоизменилось в ходе ис­тории; во все времена главной характерной чертой этой группы было сплочение, основанное на принадлежнос­ти к одному роду, действительной или фиктивной, на личном членстве или на совместной обработке земли. Последний факт указывает на то, что местное населе­ние уже не принадлежало к кочевникам. С другой сто­роны, такое поведение выглядело вполне логичным.

Тип айлъю варьируется в зависимости от соотношения этих двух факторов. Таким образом, их состав различает­ся в зависимости от того, смешиваются они с сельскими сообществами или нет. В крупных населенных центрах, естественно, имеется несколько айлъю. Во времена первых Инков айлъю еще сохранял свой оригинальный тройственный характер — религиозный, семейный и экономический.

На своем тотеме, называемом гуарки, айлъю изображал своего реального или вымышленного предка в виде животного, неодушевленного предмета или естественного явления, например пуму, камень или молнию. Это смешение различных миров отчетливо прослеживается в росписях глиняной посуды или тканей в виде стили­зованных птиц или четырехстороннего изображения че­ловеческой головы.

Не удивляйтесь, если нам часто придется обращать внимание на эту объединенную и всеохватывающую кон­цепцию без учета элементарных или явных классифи­каций.

Параллельно с этим первым групповым принципом существует и огромное разнообразие конкретных язы­ческих богов, конопов. Они представлены, как правило, либо в виде статуэток человека или животного из обо­жженной глины, либо в виде простых камней непра­вильной формы. Их ставят в ниши, отведенные специ­ально для этого в стенах хижин.

Говоря о семейном характере айлъю, нужно понимать, что этот термин используется в самом широком смыс­ле. Начнем с того, что индеец не отделяет себя от соб­ственного окружения; его личность основывается на его же корнях, которые вышли за пределы семьи и распро­странились среди всей группы кровников, составляю­щих айлъю. В свою очередь, они становятся частью брат­ства или парсъялидада (супу или сайа) и, как правило, сосуществуют вместе под названием ханан и хурин, что означает «высокий» и «низкий».

Ханан считается выше хурин, но мы не знаем точно почему. Может быть, последний относится ко вновь при­бывшим, эмигрантам; или наоборот — это могут быть местные жители, которые впоследствии были порабоще­ны ханан.

До настоящего времени сохранилась боливийская де­ревня, почти недосягаемая, жители которой враждебно относятся к белому человеку и строго берегут свои тра­диции. Это прекрасный пример состава древних индей­ских группировок. Деревня называется Кольяна и рас­положена в 40 милях от Ла-Паса, напротив Ильимани на высоте 11 400 футов. До 1946 года жители имели право сохранять свою собственную организацию и свой закон. Ни испанцы, ни даже миссионеры не могли жить там. Однажды священник из Ла-Паса провел там один день. Только один глава деревни говорил по-испански. Центральная площадь разделена на две неравные час­ти одной линией. Эти части, сайа, все еще уважитель­но называются манан (высокий) и аран (низкий). Пер­вая из этих частей считается более важной. Каждая из них, в свою очередь, тоже подразделяется на две час­ти, каждая из которых предназначена для одного айлью. Сейчас там проживают четыре айлью, а в прошлом их было десять. Они носят имена тех мест, из которых когда-то прибыли, — Тиауанако, Вьяча, Уаке и Пукарани. Площадь разделена таким образом для того, что­бы в день великого празднества все жители точно зна­ли свое место. Деревня тоже поделена на четыре части, и кости ламы, поставленные вертикально, обозначают границы айлью.

Есть и другие примеры. В Сечура на побережье та­кие сектора сделаны для жителей, рожденных в этом районе, для тех, кто родился в других местах, и для пришельцев из других регионов. В дни празднеств каж­дая группа занимает треугольник, отведенный ей на пло­щади.

Обитатели деревни Чинчерос, расположенной на рав­нине в 20 милях от Куско, до сих пор живут в таких айлью или в коммунах.

Главой семьи обычно являлась мать, поскольку ма­теринская линия считалась неоспоримой для установле­ния родословной при многочисленных случайных свя­зях примитивных людей. Отец получил всю полноту власти и стал главой семьи, когда айлью кочевников преобразовались в оседлые группы земледельцев, а их дети стали неотъемлемой частью рабочей силы, необ­ходимой для ее обработки. Такое положение сохра­няется в Перу до сих пор. Так патриархат пришел на смену матриархату, следы которого можно найти в ис­тории инков. Родители по мужской линии создавали основу айлью, а жена, которой теперь уделялось второе место, стала собственностью мужа. Эту ситуацию мож­но наблюдать в Андах и сейчас.

Одновременно с этим были установлены сексуаль­ные табу. Браки внутри группы были запрещены, жену следовало искать на стороне посредством войны, похи­щения или коллективного договора. Верховный Инка, однако, был исключением из общего правила. Он же­нился на одной из своих сестер, но здесь мы вполне можем ошибаться, поскольку слово «сестра» на языке перуанских индейцев означает совсем иное, чем у нас. Мужское эго присваивало титул отца не только самому отцу ребенка, но и его брату (дяде ребенка). Поэтому ребенок называл братьями не только тех, кого мы счи­таем братьями, но также и сыновей брата своего отца, то есть своих кузенов. По этой причине у историков возникла определенная путаница. Подобные табу отме­нялись лишь в силу обстоятельств, ни в коей мере не нарушая основной принцип. Праздники продолжались несколько дней и иногда заканчивались пьянством и всеобщим развратом.

В конечном итоге экономический аспект айлью изме­нился: принцип общего родства уступил место принци­пу общей земли, когда группа, обосновавшись на ней, превращалась в аграрную коммуну. Такая организация, возникшая до времен инков, сохранилась до наших дней и остается наиболее прочным устоем для жителей Анд. Уважая автономию семьи, она интегрировала ее в груп­пу с помощью тройного подразделения: работа в лесах и на пастбищах велась совместно, дом и скот принад­лежал исключительно семье, а обрабатываемые земли периодически перераспределялись между семейными ячей­ками. Это была довольно обычная система; она соответствует конкретному уровню развития человека, и ее мож­но встретить на всех континентах.

Коммуна жила очень сплоченно. Добрососедские от­ношения с другими группами устанавливались с помо­щью подарков, которые придавали дарящему магичес­кую власть над получателем. В свою очередь получатель старался преодолеть эту зависимость посредством вру­чения своих подарков. Этот процесс лег в основу това­рообмена методом бартера. Таким образом, человек на­слаждался огромным престижем, если получатель весьма ценного подарка не мог отплатить ему тем же. В конеч­ном итоге этот человек становился вождем.

Так мы представляем себе индейца того времени, зави­симого от территориального сообщества, но вместе с тем не утратившего тесной связи со своей семьей. Задавать вопрос, чем он владел, просто не имеет смысла. У него была жена, одежда и некоторые личные вещи. Принад­лежало ли все остальное сообществу, королю или богам? Инка решал такие вопросы самолично, как самодержав­ный правитель, и при этом не возникало никаких легитимных проблем, привнесенных впоследствии испанца­ми.

Как мы видели в Кольяна, каждый айлью жил в от­веденной ему части деревни. В других местах ситуация была аналогичной. Иногда айлью жил в постройках, представлявших собой ряд хижин, окруженных стеной. В Мачу-Пикчу группы таких зданий отличались друг от друга планировкой комнат или другими архитектурны­ми особенностями, например методом обработки кам­ней. В Куско каждый дом предназначался для айлью, а не для отдельной семьи.

Таким образом, айлью представлял собой социальную единицу доколумбового общества Перу.