Зачатки классовой дифференциации

Неравенство в отношении собственности на лошадей было основой социальной дифференциации, описанной у всех индейцев-коневодов. Большинство американских исследователей степных племен, отмечая наличие у них социальной дифференциации, основу ее видели прежде всего в военных заслугах, затем во владении священными узлами. Они подробно описывали систему учета военных заслуг каждого воина, но игнорировали совершенно или в последнюю очередь добавляли к указанным двум первоосновам «статута» владение лошадьми. Говоря, например, о социальных различиях у кроу, Лоуи писал, что «социальное положение и место вождя зависели от военных успехов, и это был единственный (?!) путь к отличиям. Ценились и другие качества, такие, как щедрость (!), умение рассказывать, знахарство». Только в упоминавшихся уже трудах Б. Мишкина, Дж. Юверса и К- Уильсона мы находим должную оценку значения собственности на лошадей как основы социальной дифференциации индейцев.

Эти исследования подчеркивали, что вызванные коневодством изменения в жизни индейцев особенно глубоки были в области социальной. Дж. Юверс писал, например, что в результате развития коневодства индейское «общество из доклассового превращалось в классовое». Подчеркивая, что классовая система, основанная на собственности (в частности, на лошадей), является характерной чертой конных охотников, он отмечает, что именно эта черта качественно отличала их общественную жизнь и культуру от общественной жизни и культуры пеших охотников

Дж. Юверс выделяет три «класса» в обществе индейских коневодов, «которые незаметно переходили один в другой. Принадлежность к тому или иному классу,—• писал он,— определялась числом лошадей. Этими классами были привилегированный, но несущий ряд ответственностей высший класс, относительно независимый средний класс и непривилегированный зависимый низший класс». Но, называя эти социальные группы или сословия в индейском обществе «классами», Дж. Юверс справедливо замечает, что эти «классы» еще не «откристаллизовались». Богатые не всегда оставались богатыми. Вражеские набеги, зимние бураны и эпизоотии могли внезапно лишить человека всего его табуна. Если богатство бывало непродолжительным, то и бедность могла не быть постоянной участью бедного молодого человека, обладавшего амбицией и храбростью. Путем набегов на стойбища врагов он мог добыть нужное число лошадей, чтобы поднять свой экономический и социальный статус. «Возвышение бедных молодых людей и падение несчастных богатеев делали классовую систему неустойчивой».

Интересный анализ социальной дифференциации кайова сделан был Б. Мишкиным. Он устанавливает прежде всего деление кайова на рабов и свободных и затем прослеживает расслоение в среде свободных на четыре социальные слоя:

1) «лучших людей» — «энгоп» — это главы кочевых общин, военачальники, руководители мужских обществ;

2) богатых, щедрых, но не имеющих военных заслуг — это шаманы, хорошие охотники, пастухи, художники;

3) бедняков — «коон» — людей, зависимых от богатых соплеменников и

4) «дапом» — беспомощных, бесполезных, «люмпенов», по словам Б. Мишкина.

Лучшие люди всячески выделяли себя как особую группу людей. Путем расточительной и щедрой раздачи богатств они поддерживали свой высокий ранг и обеспечивали социальное продвижение своих любимых детей. Молодые люди из богатых семей освобождались от ухода за лошадьми и от охоты. Они делали военную карьеру, так как военные доблести наряду с богатством были необходимы, чтобы быть энгоп. По словам одного из информаторов Б. Мишкина, энгоп составляли 10% кайова, средний слой — 40%, бедняки коон — 40% и дапом — 10%.

Быт богачей отличался довольством и роскошью, в их палатках было много европейских товаров и произведений ремесла других племен. Благодаря большому табуну богач мог обеспечить себя большим количеством кож и мяса для пиров; они использовались также для обмена на продукты земледелия у других племен и на фабричные товары — металлические орудия, огнестрельное оружие, ткани, украшения, предметы домашнего обихода. Палатки у богачей были больших, чем у других, размеров и покрышки палаток сшивались лучшими мастерицами из лучших кож. Богатые индейцы меняли покрышки своих палаток каждое лето, поэтому и внешне палатки богачей отличались от палаток других слоев населения своей белизной. Одежда богатого индейца и членов его семьи выделялась богатством украшений, особенной яркостью отличались их парадные одежды. Сбрую своего любимого коня индеец стремился сделать как можно более богатой. Говоря о выезде богатого команча, А. Хобель пишет, например, что на индейце, его жене и лошади было множество серебряных украшений. Жены богатых команчей унизывали свои руки серебряными браслетами от запястья до локтя, расшивали мокасины серебряными монетами, серебром украшали уздечки лошадей.

Благодаря своему богатству богачи имели возможность вступать в мужские военные и обрядовые общества, широко пользоваться услугами шаманов. У них было по нескольку жен. Перед смертью богач мог завещать свои богатства сыновьям. Хорошим ведением хозяйства богатые коневоды приумножали свои богатства. Однако жили они в постоянном страхе потерять их в результате неожиданного набега вражеского отряда или эпизоотии. Многие индейцы обращали свои богатства не только в табуны, но и накапливали их в виде одежды, кож, оружия, священных узлов, которые в случае необходимости могли быть проданы или обменены на главный предмет богатства — на лошадей.

Средний слой населения составляли люди, имевшие лошадей в достаточном для ведения кочевого хозяйства количестве. Но их возможности для накопления кож и запасов пищи и одежды были значительно ограниченнее, ограниченной была и их торговая деятельность, а в их домашнем обиходе было меньше фабричных изделий. Их палатки были меньших размеров, чем у богачей, да и внешне не так свежи, так как меняли они их покрышки не чаще, чем раз в два года. К этой группе населения относились и выделявшиеся в индейском обществе специалисты: шаманы, знахари-ветеринары, кожевницы, художники. Это была, как пишет Дж. Юверс, преобладающая часть населения.

Внизу социальной лестницы находились малолошадные или безлошадные бедняки. Семью бедняка легко узнавали по маленьким размерам палатки, покрышка которой была ветха и грязна. Нередко в качестве покрышки своей палатки бедняк использовал верхнюю часть старой покрышки с палатки богача. Одежда бедняка, его домашние вещи, конская сбруя — все было отмечено следами бедности. Стариков-бедняков нередко бросали на голодную смерть в покинутом стойбище. У черноногих, как устанавливает Дж. Юверс, бедняков было больше, чем богачей, поменьше, чем середняков.

По данным Б. Мишкина, бедняки, как уже отмечалось, составляли 40% в обществе кайова.