Общественное разделение труда между кочевниками и полукочевниками. Торговля
Выделение племен коневодов-охотников из массы индейских племен земледельцев и охотников свидетельствовало о том этапе в развитии индейского общества, на котором, по словам Ф. Энгельса, происходит «первое крупное общественное разделение труда», сделавшее возможным регулярный обмен между коневодами-охотниками и земледельцами. «...После выделения пастушеских племен,— писал Энгельс,— мы находим готовыми все условия для обмена между членами различных племен, для его развития и упрочнения как постоянного института». Действительно, материалы XVIII и XIX вв. о степных племенах убедительно свидетельствуют о существовании у них регулярного межплеменного обмена, о развитости его как постоянного института и о появлении производства на обмен.
Как справедливо отмечает Дж. Джаблоу, посвятивший изучению торговли у степных племен специальное исследование, эти племена участвовали в двух системах торговли, сосуществовавших и взаимопроникавших. Одну из них представляла капиталистическая меховая торговля, вторую — межплеменная торговля. Обе системы еще в начале XIX в. носили характер меновой торговли. В обеих системах индеец выступал, по словам Дж. Джаблоу, «как производитель и продавец-покупатель». Производимые им товары обменивались на другие товары в обеих системах, «но значение их в двух системах было различно».
До конца XVIII в. в европейскую меховую торговлю были втянуты главным образом племена лесной зоны североамериканского материка, к востоку и северо-востоку от полосы степей и прерий, промышлявшие пушного зверя и получавшие за пушнину европейские товары. Через них началось проникновение этих товаров в систему межплеменной торговли в степной полосе. В системе индейской межплеменной торговли из европейских товаров главное значение имели ружья и боеприпасы. Важнейшим же товаром и средством обмена в ней были лошади, хотя наряду с ними в этой системе обращалось большое количество продуктов индейского земледелия, охоты и рыболовства. Но все эти товары оценивались в лошадях и ружьях. Здесь мы видим явление, аналогичное отмеченному Энгельсом у пастушеских племен Старого Света, когда «скот сделался товаром, посредством которого оценивались все другие товары и который повсюду охотно принимался и в обмен на них,— одним словом, скот приобрел функцию денег и служил деньгами уже на этой ступени».
Лошади индейцам всегда были нужны как средство производства, как товар, как единица накопления богатства и как денежная единица, за которую можно было купить вошедшие в быт товары фабричного производства, изделия других племен.
Однако в степях наряду с лошадьми значение денежной единицы приобрело также ружье. Роль мелкой разменной монеты выполняли европейские металлические изделия — ножи, шилья и пр., а также индейские изделия из кожи.
Обменивавшиеся товары приобретали более или менее определенные цены, хотя стоимость товаров зависела от спроса и предложения.
В межплеменную индейскую торговлю было втянуто четыре группы племен: 1) лесные племена звероловов-охотников; 2) земледельцы бассейна р. Миссури и ее притоков; 3) степные кочевники — коневоды-охотники и 4) племена охотников-рыболовов и коневодов плато.
Земледельческие племена — манданы, хидатса и арикара — вели активный обмен с жившими на востоке и севере от них «лесными» племенами кри, оджибвеями, ассинобойнами, игравшими роль торговых посредников, связывавших их с европейскими торговыми постами, действовавшими на юге Канады и в области Великих Озер. Кри, оджибвеи, ассинобойны посещали селения земледельцев бассейна Миссури и обменивали металлические ножи, топоры, шилья, медные котлы, железные браслеты, пики, наконечники стрел, ружья и боеприпасы на лошадей и продукты земледелия и охоты. Манданы, хидатса и арикара в свою очередь обменивали эти товары на лошадей и продукты охоты племен центральных степей, у которых европейские товары, особенно ружья, пользовались большим спросом, и манданы, хидатса и арикара были их главными поставщиками. Селения манданов, хидатса и арикара были центрами торговли между земледельцами и кочевниками. С конца XVIII в. в их селения начали проникать европейские торговцы и эти племена начали играть роль торговых посредников между торговцами и племенами центральной степной зоны.
Участие в активной межплеменной торговле и спрос на продукты земледелия способствовали развитию земледельческого хозяйства этих племен. Как отмечают первые путешественники и торговцы, попадавшие в селения манданов, хидатса и арикара, они выращивали кукурузу, бобы, тыквы, кабачки в значительно больших количествах, чем необходимо было для их собственных нужд. Излишки они обменивали на лошадей, меха, кожи и мясо у степных племен, а также снабжали ими скупщиков пушнины в обмен на европейские товары.
На большом этноисторическом материале Дж. Джаблоу прослеживает историю развития торговли кочевников центральных степей с племенами степных окраин: селишскими и шошонскими племенами плато и предгорий Скалистых гор и земледельческими племенами бассейна р. Миссури. Связи между этими группами племен устанавливались путем мирной торговли или военных набегов степняков на оседлые селения земледельцев.
Торговые связи между ними носили организованный характер. Это подметили и первые скупщики пушнины, попавшие в эти районы. Торговля велась между постоянными торговыми партнерами и обставлялась целым рядом обрядов, укреплявших их связи. Партнеры встречались регулярно в определенных местах торжищ. Кроу были торговыми партнерами манданов и хидатса, связывая их с племенами западных окраин степей. Они совершали регулярные торговые поездки в селения манданов и хидатса для обмена лошадей и продуктов своей охоты— сушеного мяса, изделий из кожи (меховые и замшевые плащи, ноговицы, замшевые рубашки, покрышки для палаток) на кукурузу, тыквы, табак. Дж. Джаблоу приводит описание торговцем Маккензи торжественного въезда в 1805 г. в селение хидатса 300 кроу, одетых в лучшие свои одежды. Они привели с собой около 2000 лошадей. Р. Ричардсон описывает торжище, состоявшееся в 1750 г. в селении индейцев вичита, в котором команчи обменивали рабов из племени апачей, лошадей и мулов на французские ружья и земледельческие продукты вичита.
Лошади в этой торговле имели важнейшее значение. Кроу скупали их у селишских и шошонских племен плато, специально разводивших хорошую породу местных лошадей, получившую обозначение «каюза». Кроме того, племена плато поставляли степнякам произведения индейцев северо-западного побережья: рыбий жир, лососевый пеммикан, упакованный в лососевую кожу, сушеные съедобные корни, ягодные пряники, раковины, вампум, трубки из яшмы, луки и стрелы с наконечниками из рога или дерева. Эти луки степняки ценили выше своих.
У своих партнеров-степняков племена плато выменивали ружья и другие европейские товары, а также головные уборы из перьев, расшитые замшевые плащи и одежду. Кроу в этой торговле служили главными посредниками.
Чейены были другим степным племенем, игравшим активную посредническую роль в межплеменной торговле. Они были торговыми посредниками, связывавшими земледельческие племена верховий Миссури — хидатса, манданов и арикара с кочевниками юга степей — команчами, кайова и кайова-апачами. Они периодически съезжались на регулярные места торжищ с этими племенами на реках Платт или Арканзас. Один из путешественников описывал торжище на р. Арканзас 1821 г. как огромный лагерь из 700 палаток, в который съехались кайова, команчи, арапахо, шошонское племя змей и чейены. Сюда было согнано до 20 тыс. лошадей, пасшихся внутри кольцевого лагеря.
Чейены были постоянными торговыми партнерами хидатса и арикара. С последними у них установились наиболее тесные отношения.
На севере степей активная торговля, главным образом лошадьми, велась между тремя племенами черноногих: пиеганами, кайнахами и сиксиками, а также между ними и племенами плато. С первой четверти XIX в. черноногие стали главными поставщиками мяса и кож в посты торговых компаний на юге Канады.
Наряду с мирными торговыми отношениями между степняками и земледельческими племенами восточной окраины степей последние были объектом постоянных набегов враждебных им кочевых племен. Тетон-дакоты держали в постоянном страхе земледельческие племена всего бассейна Миссури. Не случайно за ними закрепилось в исторической литературе название «пиратов Миссури». В этом отношении они напоминали роль ирокезов XVII—XVIII вв. на р. Святого Лаврентия.
Своеобразно сложились отношения между тетонами и арикарами. С одной стороны, тетоны то и дело нападали на селения арикара, грабили их поля, угоняли жен и детей. В то же время они установили с ними отношения торгового, но далеко не равноправного партнерства, диктуя условия торговых отношений. Путешественник Табо подробно рисует зависимое положение арикара от тетон-дакотов: «Они своего рода рабы,— писал он,— которые возделывают для них землю и находятся у них на положении женщин... В конце августа тетоны съезжаются к селению арикара со всех сторон, нагруженные сушеным мясом, жиром, кожами и европейскими товарами. Цены на свои товары они устанавливают сами и в обмен за них требуют много кукурузы, табака, бобов и тыкв. Они разбивают свои палатки поблизости в степи и занимаются открытым мародерством... крадут лошадей, бьют женщин и наносят всяческие оскорбления.
Хорошо снабженные всем необходимым, некоторое время они кочуют вдали от селения (арикаров), но окружая его так, чтобы не подпускать к нему бизонов. Из степи время от времени они подвозят грузы мяса и необработанных шкур, из которых изготовляется большая часть поставляемых арикарами плащей».
Такой же рисуют судьбу арикаров путешественники Льюис и Кларк, посетившие селение арикаров в 1804 г. и писавшие, что арикарам «принадлежит только земля, на которой стоят их деревни и поля, которые они возделывают, землю же вокруг тетоны считают своей. Хотя они являются древнейшими насельниками, здесь по существу их можно считать земледельцами-арендаторами, всецело зависящими от воли этого безудержного дикого и хищного племени тетонов, которые захватывают их лошадей, грабят их поля и огороды, убивают их без всякого сопротивления с их стороны». В то же время эти же путешественники пишут, что арикара вели торговлю с тетонами, «поставляя им лошадей, мулов, маис, бобы, особый сорт табака и получая в обмен ружья, боеприпасы, котлы, топоры и другие товары, которые тетоны приобретают у северных янктон и сиссетон... Лошадей и мулов арикара покупают у своих западных соседей, которые часто их посещают с целью торговли».
Этими соседями с запада были чейены, которые являлись торговыми партнерами арикара и в отличие от дакотов поддерживали с ними отношения дружбы и равенства. Торговые интересы чейенов и тетонов отчасти сталкивались. Тетонам не нравилось, что арикара перепродают чейенам ружья, которые они им поставляют. Характерно, что сами арикара объясняли Льюису и Кларку свою зависимость от тетонов тем, что только от последних они получали ружья и другие европейские товары. Путешественники отмечают здесь же, что ассинобойны обращаются с манданами так же, как тетоны с арикара.
До своего посещения арикаров тетоны съезжались каждую весну с другими дакотскими племенами на торжища, устраивавшиеся на р. Сан-Пиер или р. Де-Мойн. Здесь они на меха и кожи выменивали фабричные товары. Табо, описывая эти торжища дакотских племен, отмечал, что иногда в них разбивалось до 1000 палаток и объединялось до 3 тыс. вооруженных людей. На этих торжищах шла большая торговля. Одни привозили ружья, котлы, трубки из красного камня, луки из орехового дерева; тетоны же доставляли сюда лошадей, кожаные покрышки для палаток, плащи из бизоньих шкур, рубашки, ноговицы из кожи антилопы, т. е. все, что они изготовили сами или награбили у других племен.
Анализируя специфику отношений между тетонами и арикарами, Дж. Джаблоу видит в них «элемент колониального типа эксплуатации». Нам представляются эти отношения скорее типичными для эпохи военной демократии. В них скорее можно видеть зародыш феодального типа даннических отношений. Несомненно, что такого же типа отношения складывались в свое время между ацтеками и подчиненными им племенами. Аналогичного типа отношения устанавливались, по данным А. И. Першица, у бедуинов с полукочевыми и оседлыми племенами в Северной Аравии.
Из описаний торговцев, побывавших в индейских стойбищах и селениях, выявляется довольно отчетливо роль их старейшин в организации торгового дела. По прибытии торговцев старейшина созывал совет общины, на котором обсуждались и устанавливались цены на товары. Он объявлял общинникам о приезде торговцев, о привезенных ими товарах и ценах на них, о товарах, которые он сам собирается покупать. Торговые сделки совершались в жилище старейшины или около него. Широко использовали эту практику затем европейские торговцы.
В межплеменной торговле складывались две формы обмена: 1) обрядовая общеплеменная или общинная форма обмена и 2) индивидуальные торговые сделки. Первая форма укрепляла роль старейшин и жрецов, способствуя росту их власти. Наличие второй формы было одним из показателей развитости торговли в индейском обществе.
Коневодство и торговля были, несомненно, теми факторами, которые коренным образом преобразовывали индейское общество XVIII и XIX вв., обусловливая превращение его в классовое общество. Использование лошади как средства передвижения и транспортировки товаров расширяло торговые связи между племенами, ускоряя темпы товарооборота. Возрастало количество обмениваемых товаров, их качество. Все большее значение приобретал обмен предметами первой необходимости.
Уровень развития торговли между племенами степей и их окраин еще раз убедительно говорит об ошибочности трактовки социальных отношений в обществах степных индейцев как первобытно-эгалитарных.
Активизация торговли усиливала эксплуатацию бедняков. Наличие рынка сбыта для лошадей и продуктов охоты стимулировало расширение их производства для обмена. Все меньшее количество производимых в обществе продуктов подлежало распределению на основе принципов коллективизма и взаимопомощи, увеличивалась доля продуктов как товаров.
В индейскую общину проникали товарные отношения, в корне подрывавшие нормы первобытного коллективизма. Общественное разделение труда в кочевом индейском обществе шло по линии полового разделения труда внутри семейной общины: добыча сырья было делом мужчин, обработка же его всецело была уделом женщин. Это было началом второго разделения труда по определению Энгельса, т. е. началом выделения ремесла. Оно стимулировалось развитием торговли, в которой изделия домашнего ремесла кожевниц приобрели значение товаров. Спросом пользовались лучшие изделия из кожи, что способствовало росту специализации женского труда в области кожевенного производства.