Ярмарка
Горная часть Перу, несмотря на свой сложный рельеф, является краем, где проводятся ярмарки. Правда, они утратили ту красочность и деловитость, свойственные им лет пятьдесят назад, но тем не менее это значительное событие в календаре. Они представляют единственную возможность продемонстрировать населению свои товары, изготовленные в течение всего года.
Интересная деталь — самые грандиозные, широко разрекламированные ярмарки проводятся в маленьких селениях с преимущественно индейским населением, например, в Ингауаси, расположенном в департаменте Айякучо в центре страны. Ингауаси — крохотная деревенька, затерянная на берегах озера Паринакочас, одного из самых больших и красивых озер Перу. Могучие заснеженные склоны горы Сарасара возвышаются рядом с озером. Ее вершина, скрытая темными клубящимися облаками или сверкающая в лучах солнца, словно осколок зеркала, господствует над всей провинцией Паринакочас. Это — настоящее божество для всех айлью региона, сеньор, хозяин, отец, хранитель всей этой земли. Сарасара отражается и дрожит в голубой воде озера в ясную погоду.
Именно здесь, у подножия могучего божества, и проводится ярмарка в Ингауаси. Пятьдесят лет назад она была одной из самых значительных в центре страны. Сюда приходили люди из пяти-шести департаментов Перу. За [148] 100-200 лиг прибывали десятки нагруженных товаром мулов. Тогда, в 1921 г. ярмарка располагалась на берегу озера, занимая площадь в целую лигу. Днем торговали, а ночью пели и танцевали. Ярмарка длилась больше недели. А сейчас в ней участвуют лишь жители этой и соседней провинций. Она больше напоминает местный праздник, чем ярмарку. Индейцы — старожилы Паринакочас — вздыхают, сетуя на то, что бог Сарасара разгневался и поэтому ярмарка с каждым годом все больше теряет свою славу. Разгневанный бог бродит по ночной пампе или сбрасывает огромные скалы в глубины озера. Вода его плачет, жалуясь на то, что ярмарка теперь проходят вяло и бесцветно.
Одна из наиболее популярных ярмарок на юге страны проводится в Пампамарке. Как и Ингауаси, Пампамарка — чисто индейский поселок, хотя по размерам значительно крупнее. Это — столица округа. Оба селения, без сомнения, схожи в одном: они расположены на берегах озер. Озеро возле Пампамарки не сравнить по величию и красоте с озером Паринакочас, и оно не так почитаемо индейцами. Паринакочас в переводе с кечуа означает «озеро, куда прилетают цапли». Эти огромные птицы — самые красивые в Андах: на их длинные стройные ноги свисает белоснежный хвост, а ярко-красное оперение крыльев как бы освещает все вокруг. Эти редкие птицы живут на высокогорных озерах, где довольно прохладно. Вероятно, поэтому они предпочитают озера возле Ингауаси и Паринакочас. Во всех айлью этого края индейцы слагают уайно этой птице и просят ее, чтобы она не улетала, [149] чтобы она всегда вила гнезда на берегах родных озер.
Озеро у поселка Пампамарка заросло у берегов высоким камышом, а в его чистой прозрачной воде отражаются плывущие облака. На ярмарку в Пампамарке вот уже более сорока лет приезжают торговцы из Аргентины и Боливии. Именно здесь продаются знаменитые аргентинские мулы и боливийские товары, пользующиеся спросом на юге Перу. Но эта ярмарка, как и в Ингауаси, хиреет из года в год, длится она всего один день, и многие индейцы приходят сюда только за тем, чтобы лишь помолиться в местной церкви у иконы Пресвятой Девы. Рыночная площадь невелика, и товары не пользуются спросом; единственное, что привлекает сюда покупателя, острые приправы и поросята. Пока местные власти надевают свои наряды, чтобы торжественно открыть ярмарку, и площадь заполняется торговцами, окрестные холмы отражают эхо ярморочного шума, крики и ржание бесчисленных стад мулов и лошадей, пригнанных на продажу.
Дороги задушили ярмарки. Теперь происходит обратное явление: процветают ярмарки в селениях, которые благодаря своему географическому положению превратились как бы в сухопутные порты, находясь у пересечений железных и шоссейных дорог. Можно даже утверждать, что ярмарки способствуют развитию этих селений. Например, Уанкайо в центре страны и Сикуани на юге. Между ними много общего. Уанкайо намного больше Ингауаси, населено преимущественно метисами. Здесь большое число кинотеатров, автомашин, [150] различных клубов, газет, филиалов банков, торговых домов и фирм. Экономическое и социальное положение Уанкайо значительно лучше, чем Сикуани. Дома в них сложены из каламина, изуродовавшего почти все селения перуанской Сьерры. В обоих городах 80 процентов всей коммерческой деятельности приходится именно на воскресную ярмарку. Учреждения и магазины здесь отдыхают в среду, а в воскресенье открыты с 6 часов утра и до 9 вечера.
Однако между двумя этими ярмарками существует и большая разница: от Лимы до Уанкайо 9 часов пути. Уанкайо — торговая столица долины Мантаро, житницы Лимы, поэтому и ярмарка здесь значительно больше, разнообразнее, с более четкими индейскими чертами. Располагается она по улице Реаль, которая протянулась на два километра вдоль нее (за исключением узкой проезжей части) — торговцы со своим товаром: от сосудов из тыквы до крупного рогатого скота.
Ярмарка в Сикуани является чисто индейской и, как правило, на ней преобладает мелкая розничная торговля. Она такая же оживленная, как и в Уанкайо, однако товарооборот ее значительно ниже. Сикуани — городок, населенный в основном метисами, однако по воскресным дням сюда спускаются из селений долины Вильканоты и предгорий индейцы. Поезд, прибывающий из Куско в субботу в полдень, сразу же привозит в Сикуани около двух тысяч индейцев, которые проводят ночь прямо под открытым небом. Они загромождают своими мешками и корзинами с продуктами весь перрон станции почти до самой [151] крыши и всю ночь ходят вокруг своего багажа, жуют коку и играют на чаранго и гитарах.
В воскресенье, едва рассветет, большие группы индейцев выходят в город. На всех улицах до 11 часов дня можно наблюдать настоящий парад, но к 11 часам все располагаются со своим товаром на ярмарке. В Сикуани продаются и покупаются бытовые товары исключительно индейского производства. Самые оживленные места там, где продают байку, коку, керамику, муку, хлеб, острые приправы, шляпы, ленты и т. д. Воскресная выручка составляет всего 1000 солей. Некоторые отделы ярмарки существуют только несколько месяцев, а затем исчезают до осени. Например, в декабре начинают продавать пинкульо, эти большие флейты-кены, сделанные из особой, полой внутри, древесины. Этот инструмент звучит только на карнавале, после карнавала он исчезает из продажи.
По выходным Сикуани больше похоже на индейское селение; около прилавков с разложенным на них товаром постоянно толпятся люди; примерно с двух часов дня толпа их уменьшается. Сикуани в эти дни — красочная выставка изделий индейцев юга Перу. Участники воскрестной ярмарки представляют собой парад национальной одежды. Каждый, даже самый маленький, поселок имеет свои особенности в нарядах. По одежде сразу узнают, откуда прибыл человек. И для тех, кто родился и вырос в этих краях, различия в одежде носят не только чисто внешний декоративный характер. Это — определенный [152] символ, образ селения, его география и этнография.
С трех часов дня ярмарка идет на убыль. С этого часа снова заполняются людьми дороги, ведущие к вокзалу, по которым медленно бредут индейцы. На перроне вновь вырастают горы мешков и корзин, но это уже покупки индейцев, приехавших на поезде в субботу.
Однако не все торопятся уехать домой. Кое-кто расходится по лавчонкам и закусочным, что расположились на улицах городка. Там они пьют либо чичу, либо тростниковую водку, все — и мужчины, и женщины. К вечеру оттуда льются мелодии чаранго или бандуррии, иногда видны танцующие. По всем улицам распространяется запах спиртого. Когда стемнеет, сотни пьяных индейцев расползаются по всем улицам. Они поют в темноте, хотя трудно различить слова их песни, иногда плачут, сами не зная отчего. Издалека, из эвкалиптовых рощ, доносятся громкие стенания, почти крик. Большинство подгулявших индейцев ночуют прямо на улицах, некоторые стучат в двери лавчонок, дерутся, обнимаются и плачут, поют или задирают друг друга. Выплеснувшись на улицы, ярмарка понемногу затихает, только крики и плач пьяных индейцев напоминают о ней.
В понедельник утром город кажется пустым и безжизненным. [153]