Ареалы собирателей - рыболовов – охотников и земледельцев на Антилах в доколониальную эпоху

При изучении древней истории обитателей Антил возникает ряд вопросов, касающихся отношений человеческих коллективов, на­ходившихся на разных уровнях доклассового общества, с окру­жающей средой в условиях тропического климата и моря. Каки­ми путями попал человек на острова? Какие экологические факторы способствовали этому? Каким образом пришельцы при­спосабливались к местным условиям, в какой мере эти условия повлияли на изменения в хозяйстве, на производительные силы и в конечном счете — на развитие общественных отношений? Что было решающим в разных формах приспособления: наличие специфических пищевых ресурсов или сырья для получения ору­дий? Как распространилось на острова земледелие? Что способ­ствовало и что сдерживало это распространение?

Острова, расположенные между Северной и Южной Амери­кой, образуют цепь, идущую от северного побережья Южной Америки на север — от Тринидада до Ангильи. Затем она пово­рачивает на запад и как бы расщепляется: в западном направле­нии находятся Виргинские острова, Пуэрто-Рико, Гаити и Куба, на северо-западе от Гаити Багамские острова, к югу от Кубы лежит Ямайка. Протяженность островной дуги от Тринидада до западного окончания Кубы составляет около 3 тыс. км. Расстоя­ния между соседними островами редко превышают 100 км: 160 км отделяет Барбадос от ближайших островов, 150 км — Ямайку от Кубы. При благоприятных условиях в пределах види­мости оказываются острова, удаленные на десятки километ­ров один от другого, что могло способствовать их открытию и поддержанию контактов между ними.

Антильские острова находятся в поясе тропического климата со среднегодовой температурой 25-26°. Геологическая история их неодинакова, что сказалось на формировании сред, к кото­рым должен был приспособиться древний человек: горы, равнины, болота, леса, саванны, разной ширины и глубины шельф и т. д. В пределах одного и того же острова, даже в цепи Малых Антил, встречаются различные природные зоны. Отличаются почвы, средние температуры, влажность, что в свою очередь отражается на растительном и животном мире. Естественно, что наиболее разнообразны зоны на больших островах. Условия сре­ды влияли на возможность получить ту или иную пищу и ис­пользовать местные источники сырья для изготовления орудий труда и предметов обихода, а в более позднее время—на практикование земледелия, развитие ремесла и поддержание обмена.

Заселение островов не было изолировано от демографических процессов, имевших место в материковых регионах полушария и часто связанных с экологическими процессами. Судя по совре­менным данным, первое проникновение человека на Антилы от­носится к так называемому переходному периоду, длившемуся от 8 до 5 тыс. до н. э. В экологическом отношении самой харак­терной чертой его является исчезновение крупных плейстоцено­вых животных. На больших пространствах Американского мате­рика человеческие коллективы все интенсивнее занимались со­бирательством и ловлей рыбы, известными и в предыдущих периодах. Видимо, с усилением роли собирательства и необходи­мостью переработки разнообразного пищевого сырья непосредст­венно связано появление новых каменных орудий (ступки, песты, топоры) и других предметов (сосуды), а также новых приемов обработки камня — шлифования и полирования. На мор­ских побережьях возник такой специализированный вид хозяй­ства, как морское собирательство, где в пищевом балансе глав­ную роль стали играть моллюски. Наиболее древние раковинные кучи на побережье датируются 6—5 тысячелетиями до н. э. В это же время начинается интенсивная эксплуатация пресновод­ных моллюсков¹.

На островах, прилежащих к карибскому побережью Южной Америки, наиболее древним памятником описываемого периода является раковинная куча Бануари-Трейс на Тринидаде — нача­ло обитания этого места определяется по радиоуглеродному мето­ду такими датами, как 5400 и 4750 лет до н. э. Здесь найдены орудия из кости и раковины, многочисленные каменные песты. и каменные шлифованные топоры. Были замечены временные изме­нения в хозяйственной деятельности обитателей стоянки — ог собирания моллюсков и охоты к собиранию моллюсков и рыбной ловле². Бануарн-Трейс можно считать одним из этапов пере­ориентации хозяйственной деятельности тех коллективов, кото­рые до выхода к побережью практиковали преимущественно охоту. На самом побережье и прилегающих островах, каким яв­ляется и Тринидад, при наличии соответствующих условий (мелководье с изобилием моллюсков и рыбы) большая часть, пищи могла добываться из моря. Море давало и новое сырье для орудий и предметов обихода — раковины моллюсков.

До настоящего времени самые древние следы обитания чело­века на островах, не считая Тринидада, найдены на Боль­ших Антилах. Есть несколько радиоуглеродных датировок кон­ца IV —начала III тысячелетия до н. э. и одна колагенная: начала IV тысячелетия до н. э.; еще более раннее время появле­ния человека на островах (V тысячелетие до н. э.) выводится на основе стратиграфии некоторых стоянок и форм находимых на них орудий. Пока что древнейшая, колагенная, датировка проис­ходит с Кубы со стоянки Себоруко (муниципия Маяри провин­ции Ольгин) на северо-востоке острова — 3930 г. до н. э. Для орудий этого памятника характерны крупные кремневые остро­конечники на пластинах длиной до 12 см. Там же, в бассейне р. Маяри, обнаружено еще более 30 докерамических памятников. К востоку, в бассейне р. Левиса, также известно около 10 стоя­нок сходного с Себоруко облика; из них Левиса-8 — настоящая мастерская, где у входа в пещеру рассеяны тысячи кремневых предметов — нуклеусы, остроконечники, ножевидные пластины. Некоторые пластины с этих стоянок достигают очень больших размеров— до 30 см³. Радиоуглеродные образцы, взятые из VII и V слоев стоянки Левиса-1, показали 3190 и 1510 лет до н. э.^4. Наиболее древние стоянки о-ва Гаити найдены на юге Домини­канской Республики. Это Мордан (по другой классификации Баррерас-П) с радиоуглеродными датировками 2610, 2450, 2190 и 2165 лет до н. э. и Рио-Педерналес — 2590 лет до н. э.⁵ Сход­ные стоянки есть и в других районах острова. Их кремневый инвентарь похож на материалы упомянутых кубинских стоянок, что дало возможность польскому археологу Я. Козловскому объ­единить их в одну культуру — Себоруко—Мордан⁶.

По аналогии с материковыми областями ученые предположи­ли, что древнейший кремневый инвентарь Кубы и Гаити остав­лен охотниками на крупных животных⁷. В самом деле, попав­шие на Большие Антильские острова люди могли найти там крупную добычу — на суше водились ныне вымершие гигантские ленивцы, вес которых достигал 100 кг. В морских и пресных водах обитали ламантины, черепахи, крокодилы (в разной степе­ни водятся и сейчас), а также местный вид тюленя (вымер). Однако анализ материалов с наиболее древних (по состоянию на 70-е годы) памятников двух островов показал, что собиратель­ство уже в ту пору играло у древних антильцев основную роль, хотя главная добыча бывала различной как на разных памятни­ках, так и в разные эпохи на одном и том же памятнике. Обита­тели Баррерас, хотя и проживали недалеко от мангров, употреб­ляли в пищу преимущественно вид устриц, населявших песчаные берега. Морские двустворчатые раковины изобиловали и на Рио-Педерналес. В пищевых остатках Левисы-1 преобладали назем­ные ракообразные, хотя были известны и моллюски (наземные и водные), рыба, наземные млекопитающие (грызуны и насеко­моядные) , пресмыкающиеся, черепахи и птицы в очень неболь­ших количествах⁸. Древние обитатели Антпл употребляли в пищу также плоды растений — их остатки встречаются в куль­турных слоях.

Даже если предположение о том, что первые жители островов (для которых характерны крупные кремневые орудия) были охотниками на крупных животных, занесенными случайно на острова, совершенно очевидно, что в новых условиях они долж­ны были в конце концов переориентироваться в добывании пищи. Логичнее, однако, предположить, что на острова скорее могли попасть не охотники на крупных животных, а обитатели морских побережий континента, комбинировавшие охоту с собиратель­ством и ловлей рыбы. Тем не менее на островах отказ от круп­ных кремневых орудий произошел не сразу, а в некоторых местах их производство, видимо, даже процветало⁹.

На более поздних стоянках в качестве сырья для изготовле­ния орудий и предметов утвари начинает применяться раковина. Особенно известны такие находки с Кубы: разного рода ёмкости, условно называемые «чашами» и «блюдами», а также пробойни­ки, ударники, долота и скребки из раковины Strombus gigas. Два объяснения может быть этому феномену — приход новых групп людей с материка, где известны подобные находки в более раннее время, или адаптация островитян к местному сырью. Показательно, что с IV тысячелетия до н. э. увеличивается число раковинных куч на континентальном побережье (отмечено в Ве­несуэле и южной Бразилии). В это время уровень моря в ука­занных областях был на 3,5 м выше современного, что способст­вовало, по мнению североамериканских археологов Б. Меггере и К. Эванса, заполнению водой мелких прибрежных районов и распространению сферы обитания моллюсков. Тем же явлением они объясняют наличие раковинных куч на Кубе и Гаити около III тысячелетия до н. э.¹⁰

К более позднему времени, чем появление самых древних стоянок на островах, относятся памятники, на которых преобла­дающими орудиями являются всякого рода терочные камни, песты и ступки, а также топоры: Эль-Порвенир в Доминиканской Республике, начало которого датируется 2100 г. до н. э., несколь­ко памятников на Пуэрто-Рико и стоянка Крум-Бей на Виргин­ских островах, датируемые гораздо более поздним временем, чем Эль-Порвенир,— от 450 г. до н. э. до 40 г. н. э.¹¹ Сходные памятники, чаще всего недатированные, известны и из других мест на Гаити, а также на Кубе.

Упомянутые выше орудия из раковин и камня не вытеснила целиком кремневые орудия. Тем не менее с течением времени крупные орудия из кремня исчезли совершенно и даже более того — на островах появились кремневые комплексы, которые Я. Козловский отнес к микролитическим ¹². Различия в комплек­сах орудий, прослеживаемые на островах и имеющие диахронные и синхронные параметры, могут свидетельствовать, помимо пред­полагаемого появления новых групп пришельцев и зависимости от сырья, о преобладании того или иного хозяйственного заня­тия. Известно, что различные занятия могут быть синхронными и иметь место в пределах разных сред обитания даже одного гг того же человеческого коллектива ¹³.

В последние годы география памятников докерамического пе­риода на Антилах заметно расширилась. Они обнаружены на. Сент-Китс (Сент-Кристофер), где даты из двух слоев показали время 2150 лет до н. э. и 225 лед до н. э. На лежащем недалеко о-ве Саба орудия из раковин датированы 1205 г. до н. э. Недати­рованные находки, относимые к докерамическому периоду, най­дены на островах Антигуа, Мартиника и некоторых Багам­ских¹⁴. Они все еще не известны на Ямайке и в южной части цепи Малых Антил.

На островах собиратели, охотники и рыболовы имели в целом благоприятные условия для обеспечения себя пищей — климат без резких перепадов температуры, отсутствие наземных хищни­ков и ядовитых змей. Наибольшую угрозу должны были пред­ставлять крокодилы и крупные хищники морских вод, акулы и барракуды. Определенные неудобства могли создавать насеко­мые, особенно в районах болот и мангровых зарослей. Но судя по тому, что во многих случаях именно в этой среде находятся скопления стоянок, их обитатели умели защищаться от укусов. Из письменных источников известно, что защитой от насекомых, как и от морской воды и солнца, могло служить натирание тела какой-либо краской¹⁵. Исследование костных останков древних обитателей Антил обнаружило в некоторых случаях высокий процент травматизма—у 18,5% особей (более всего страдали конечности) — и другие патологические изменения. Высок был также процент детской смертности. Максимальный возраст лю­дей достигал 35 лет, а средняя продолжительность жизни — менее 15 лет. Эти данные получены относительно самых ранних групп обитателей Гаити. Вероятно, их можно применить и к дру­гим сходным по образу жизни группам. Есть, однако, точка зре­ния, согласно которой приведенные данные отражают частный случай неудачной адаптации ¹⁶.

Если брать некерамические памятники Антил как совокуп­ность, то на них встречаются остатки, видимо, всех островных млекопитающих, пресмыкающихся, черепах, ракообразных, мол­люсков (птиц и рыб труднее идентифицировать). Из письменных источников, в которых имеются сведения о неземледельческом населении Антил, известно, что поедались и некоторые насекомые. Таким образом, использвались практически все доступные источники животной пищи, хотя и избирательно от группы к группе. О разнообразии растительной пищи можно судить с меньшей уверенностью, так как ее остатки сохранились хуже. Обитатели Гаити, по крайней мере некоторые группы, употребля­ли в пищу и ядовитые растения, в частности гуайпгу (Zamia sp.), корни которой, богатые углеводами, содержат ядовитый алка­лоид, разрушаемый действием высокой температуры или фермен­тацией. Следы растения найдены в Эль-Порвенире, где они датируются 1250 г. до н. э.¹⁷

Не все микросреды, освоенные собирателями, рыболовами и охотниками Антил, были одинаково продуктивны. Специальные исследования показали, что наиболее оптимальны для добывания нищи районы мангров, где сочеталось обилие моллюсков, ракооб­разных и птиц и где бывали представлены и млекопитающие (из письменных источников известно, как на них охотились: стряхивали в воду и затем подбирали) ¹⁸.

Видимо, богатство источников пищи способствовало тому, что в некоторых местах происходила концентрация населения. Так, на п-ове Гуанаакабибес, длина которого около 100 км, а ширина по большей части не превышает 10 км, к середине 70-х годов было найдено более 60 памятников, оставленных охотниками, со­бирателями и рыболовами. Известны концентрации некерамиче­ских памятников и в других местах Кубы и Гаити. Древнейшие жители островов обитали в гротах, пещерах и на открытых местах. Некоторые из стоянок были заняты длительное время, о  чем говорят датировки из разных слоев и многометровые отло­жения культурных слоев. При нынешнем состоянии археологи­ческих раскопок нельзя утверждать, что эти стоянки были оби­таемы оседлым населением. Тем не менее концентрация памят­ников и несомненная долговременность их обитания могли стать предпосылкой полной оседлости или такой ее степени, которая при обилии разнообразных пищевых ресурсов давала возмож­ность уделять часть времени и трудовых затрат на «непроизводи­тельные» сферы. В условиях неземледельческого хозяйства осе­дание человеческих коллективов и достаточность пищевых ресур­сов должны были играть особо важную роль в усложнении социальных отношений и духовного мира. Свидетельства этих процессов, хотя и не всегда четко улавливаемые, встречаются на памятниках Больших Антил.

Так, появление орнаментированных предметов на Гаити доми­никанский исследователь М. Белое Махьоло относит к I тысяче­летию до н. э. Объясняет он это, правда, несколько механисти­чески— слиянием трех, по его словам, «схем» образа жизни, представленных вначале изолированными коллективами с акцен­том на разное сырье для орудий (кремень, раковина и галька). Процесс «технологической и культурной гибридизации» начался, по мнению М. Велоса Махьоло, с 1800 г. до н. э. и привел увеличению разнообразия орудий и потребляемой пищи¹⁹.

Усложнение инвентаря поздних некерамических комплексов, сви­детельствующее об усложнении общественных отношений, наблю­дается и на Кубе. Помимо предметов, которые могут быть орна­ментальными (всякого рода подвески, ожерелья из раковин, камней, позвонков рыб и зубков акул), там найдены предметы,, ритуальное назначение которых не вызывает сомнений,— это так называемые каменные кинжалы и каменные шары (известны и с Гаити).

На вопрос, откуда и как пришли первые люди на Антилы, нельзя еще ответить с уверенностью. Из письменных источников известно, что языки (или один язык, сказать трудно) обитателей Антил, не знавших земледелия, не относились к аравакской семье²⁰. Однако никакого словарного фонда после них не оста­лось, а возможности топонимики занимаемых ими в конце XV в. районов пока не проверены. Есть несколько гипотез происхожде­ния первых насельников Антил, постоянно меняющихся в зависи­мости от последних находок. Критерием для предположения района исхода служит обычно сходство предметов из сравнивае­мых стоянок. Одно время считалось, что древнейшими обитателя­ми Антил были выходцы с Флориды. Выдвигалась гипотеза пер­вичного заселения из Центральной Америки, а также продвиже­ния с Тринидада на север. Находили сходство между предметами комплекса Кайо-Редондо на Кубе и памятниками Юго-Запада США и Мексики, между ребристыми гальками-терочниками Пуэрто-Рико и северного побережья Южной Америки²¹. Глав­ные препятствия для принятия той или иной версии заселения Антил (можно допустить и многократность проникновения чело­века на острова) — отсутствие промежуточных звеньев, стоянок со сходным материалом в южной части цепи Малых Антил или на Багамах, а также, пожалуй, множественность альтернатив. Все же мысль о возможности прямых плаваний от материка к Большим Антилам в доземледельческий период уже имеет немало сторонников.

Недавно на Гаити датирована керамика, относящаяся к позд­нему этапу доземледельческого периода,— от 360 г. до и. э. до 175 г. н. э. Связать эту керамику именно с неземледельческим населением позволяет отсутствие в ее составе таких диагности­ческих для земледельцев Антил и некоторых областей Южной Америки элементов, как глиняные сковороды, на которых готови­ли лепешки из маниоки. Керамика, не содержащая сковород, найдена и на Кубе, при этом в разных ее частях — как на во­стоке, так и на западе. Она встречена на тех же памятниках, что и упомянутые выше микролитические орудия, и предположи­тельно датируется от середины I тысячелетия до н. э. до середи­ны I тысячелетия н. э.²² Некоторые исследователи находят сход­ство между ранней керамикой Антил (а именно с Эль-Каймито, Доминиканская Республика) и более древней керамикой памят­ников атлантического побережья Колумбии (примеси в пасте из размельченных черепков, нарезной орнамент в виде широких ли­ний, заканчивающихся ямками, и др.) и предполагают возможность транскарибского расселения ее носителей²³. В связи с нахожде­нием подобной керамики на Больших Антилах выдвигается гипо­теза о передвижении носителей керамической серии «седеньоиде» со среднего течения Ориноко через речную сеть запада Венесуэ­лы до побережья и оттуда к Большим Антилам²⁴. Основанием для подобных предположений, как и в других случаях, служит отсутствие сходных материалов на Малых Антильских островах.

Для подтверждения предположений о широких контактах меж­ду Северной и Южной Америкой привлекается в постулируемое Дж. Гренберри родство языков тимукуа Флориды и гуарауно дельты Ориноко²⁵.

Растущее число памятников с керамикой, относимой к доземледельческому населению Антил, послужило основанием для вы­деления промежуточного периода в древней истории островов, располагаемого между неземледельческим и земледельческим пе­риодами. Он получил название «предземледельческий» (прото-агрикола) ²⁶. В силу того что земледелие на островах распрост­ранялось не единовременно, длительность «предземледельческого» периода в различных районах Антил могла быть неодинаковой. Кроме того, случаи заимствования керамики островными охотни­ками, собирателями и рыболовами у островных земледельцев могли иметь неоднократный характер и случаться в разное вре­мя. Примером служат находки крашеной керамики, датируемой стратиграфически и радиоуглеродным методом IX—XII вв. н. э., в контексте явно неземледельческого комплекса (Маяри, Куба) ²⁷.

Область исхода земледельцев Антил хорошо известна — это восточные районы северного побережья Венесуэлы. Движение их прослеживается по движению керамики так называемого саладоидного типа со следами влияния другой керамической тради­ции нижнего Ориноко — барранкоидной. Наиболее характерные черты этой керамики: колоколовидная форма сосудов, красно­белая роспись на них, антропо- и зооморфные украшения в виде головок. На о-ве Антигуа самая ранняя керамика такого облика датируется I в. н. э., на Пуэрто-Рико — II в. н. э. Памятники указанного времени обычно располагались на лучших для земле­делия местах, поблизости от береговой линии ²⁸. О том, что но­сители саладоидной керамики на Малых Антилах занимались разведением маниоки, говорит наличие глиняных сковород, а многочисленные терочные камни могут свидетельствовать о возделывании маиса. Земледелие здесь явно доминировало над охотой и рыбной ловлей, так как среди отбросов найдено мало костей животных и рыб. Тем не менее было развито наземное собирательство, и находки остатков крабов столь многочисленны, что дали повод выделить целую «крабовую культуру». На пред­почтении того или иного способа добывания пищи сказывались, конечно, конкретные условия каждого из островов (в частности, на Доминике нет мангров). Прослежены и общие, временные изменения, главное из которых состояло во все большей ориента­ции на добывание пищи из моря. Это отразилось на перемеще­нии памятников ближе к морской линии и на смене состава упо­треблявшейся в пищу фауны — от земноводных позвоночных к мелководным, а затем, в конце саладоидиого периода, к глубоко­водным. В конечном этапе периода замечена интенсификация сбора моллюсков, пришедшая на смену ловле крабов. Показа­тельно, что в конце саладоидиого периода на о-ве Сент-Китс (Сент-Кристофер) был занят и засушливый полуостров, не освоенный прежде земледельцами.

Такую переориентацию объясняют по-разному — изменением; климатических условий или приходом новых групп населения с юга. Более детальные исследования показали замедленность про­цесса — таким образом, снимается вопрос о второй миграции²⁹. Высказано также предположение, что усиленная эксплуатация морских ресурсов была вызвана отрицательным влиянием под­сечного земледелия на окружавшую человека среду и демографи­ческим ростом на некоторых островах начиная с V в. н. э. Вполне вероятно, что именно с этими явлениями связаны движе­ние населения в горные долины Пуэрто-Рико и появление в сере­дине I тысячелетия земледельцев — носителей саладоидной кера­мики на востоке о-ва Гаити ³⁰.

На рубеже VII и VIII вв. земледельцы достигли запада о-ва Гаити и Ямайки, несколько позже — Кубы и Багамских островов. На Больших Антилах начинается развитие местных ке­рамических стилей, происходит и их смена, отраженная как в орнаментации, так и в формах сосудов (этот процесс выявлен и на Малых Антильских островах). По мнению ряда исследовате­лей, изменения в антильской керамике могут отражать какие-то южноамериканские влияния и даже приход новых групп разнога этнического происхождения. На том основании, что начиная с I тысячелетия наблюдается сходство некоторых элементов ке­рамики о-ва Гаити (чикоидная керамика) и памятников северно­го побережья Венесуэлы и что этих элементов нет на Малых Антилах (ситуация, сходная с описанными выше), Б. Меггере и К. Эванс предположили прямые плавания через Карибское море. Однако европейцами в конце XV — начале XVI в. такие путе­шествия не засвидетельствованы, в то время как походы обитате­лей Малых Антил на материк и Большие Антилы случались не раз.

Хотя место происхождения первых земледельцев Антил опре­делено достаточно ясно, их этническая принадлежность не бес­спорна. Испанцы в конце XV в. застали на Больших Антильских островах земледельческие группы, говорившие на близкородст­венных языках или диалектах аравакской семьи. Малые Антилы в то время занимало также аравакоязычное население (совре­менники называли его «карибами»), в языке которых было за­метно влияние карибоязычных пришельцев более позднего (при­близительно XII в.) времени. Языковая принадлежность первых земледельцев Антил определяется в зависимости от того, как археолог интерпретирует смену керамических стилей на остро­вах, в особенности на Малых. Если усматриваются медленные трансформации ранней (саладоидной) керамики, то допускается, что первые земледельцы были араваками, если более резкие,— то «доараваками». То же самое относительно прихода карибов. Одни археологи считают надежным показателем их прихода по­явление керамики стиля суази, другие — нет. Недавно на осно­вании некоторых черт керамики, найденной на Малых Антилах, было предположено проникновение туда немногочисленных групп тупи на рубеже I и II тысячелетий н. э.³¹

С того времени как на островах появились земледельцы, аре­ал обитания островных охотников, собирателей и рыболовов стал неизменно сокращаться. На Малых Антилах вытеснение доземледельческих групп шло более быстрым темпом (об этом говорят датировки поздних некерамических памятников — I в. н. э.—на Виргинских островах и Пуэрто-Рико), а в неко­торых районах Гаити и Кубы они дожили до конца XV в. На­чальное расселение земледельцев должно было быть более из­бирательным, чем их предшественников, так как они были ог­раничены, помимо общих для двух групп факторов, наличием удобных для обработки земель. Однако их столкновение со ста­рыми обитателями островов должно было проходить во всех средах. Антильские земледельцы, как это видно из археологиче­ских и письменных источников, широко практиковали охоту, со­бирательство и ловлю рыбы. Некоторые виды охоты были весь­ма специфичны: на попугаев с помощью подсадной птицы и на­кидной петли, а также дыма от жженого перца, на диких гусей с помощью пустых тыкв, в которые скрывали головы охотники, погрузившиеся в воду; на черепах с помощью рыбы-прилипалы и т. д. Отдельные приемы охоты походили на собирательство. Так, млекопитающее, известное под индейским названием «гуабиникинах» (скорее всего одно из насекомоядных, кости кото­рых встречают археологи на древних стоянках), вылавливали в манграх: индейцы на лодках пробирались в мангровые заросли и стряхивали животных в воду, откуда затем их вылавливали³².

Вполне вероятно, что некоторые из этих способов охоты были заимствованы земледельцами у их предшественников, от которых они, вероятно, узнали о полезных свойствах местных растений.. Земледельцы принесли с собой из Южной Америки такие куль­турные растения, как маниок, маис, батат, земляной орех, тык­ву, бобовые, хлопок, табак, некоторые плодовые деревья и ку­старники. Тем не менее, как видно из письменных источников, они употребляли в пищу и дикие растения (одни постоянно,, другие — в случае нужды), о чем подробно писал Овьедо. Осо­бый интерес представляет способ изготовления лепешек из ядо­витых корней гуайиги: их растирали, давали массе закиснуть до появления червей и затем жарили вместе с червями, т. е. как заметил М. Белое Махьоло, в одном блюде сочетались белки и углеводы ³³. Зная об употреблении в пищу гуайиги неземледельцами (о чем сказано выше), можно предположить, что земледель­цы заимствовали у них такой сложный процесс обработки пи­щевого сырья. Скорее всего это случилось через посредство местных женщин, которые обычно занимались приготовлением пищи. На данном примере отчетливо прослеживается важный момент: захват местных женщин пришельцами в качестве жен, наложниц или служанок (известный п в других районах мира), становится одной из форм, весьма специфической и, вероятно, наиболее эффективной в условиях доземледельческих и ранне­земледельческих обществ, адаптации к местным условиям. Знание женщинами (обычно собирательницами, но также и участницами земледельческих работ) местной среды становилось достоянием захвативших их групп, и адаптация пришельцев должна была проходить быстрее.

Этнографические материалы говорят о том, что деревни зем­ледельцев в низменных тропических районах Южной Америки должны перемещаться не реже 5—7 лет из-за истощения почв на возделываемых участках и истребления добычи. Известны и исключительные случаи, когда деревня находилась на одном ме­сте целый век. При этом основной стабилизирующей причиной явилось обилие рыбы в соседнем озере ³⁴. Значительная глубина отложений на ряде земледельческих памятников Антил, в осо­бенности Больших, говорит о длительности их обитания. В свою очередь указанный факт свидетельствует и о том, что поля пе­реносились не так часто, как можно было бы предполагать для подсечно-переложного земледелия, практиковавшегося на Анти­лах. Вероятно, стабилизации возделываемых участков, а с ними и мест обитания могли способствовать некоторые приемы земле­делия, не свойственные простой подсеке. Современные исследо­ватели основываясь на анализе письменных источников и дан­ных археологии, сумели выделить несколько таких форм, применявшихся в зависимости от особенностей среды и рас-сматриваемых сейчас как «специфические адаптивные механиз­мы»: земледелие на скалистых грунтах, на заливных поймах рек, на специально возводимых насыпях, на искусственно оро­шаемых землях с применением плотин и дренажа³⁵. Европей­цев конца XV в. особенно заинтересовало возделывание маниока и батата. По словам очевидцев, для них возводились специальные холмики земли с диаметром основания около 2,5 м и высотой до колен человека. Уже в XIX в. было высказано предположе­ние о многозначности функций таких холмиков: они служили для собирания земли там, где слой гумуса был невелик; защи­щали корнеплоды от излишней влажности; во время дождей и паводков между ними стекала вода ³⁶.

Важной причиной стабильности земледельческих поселений могли быть и источники пищи, не связанные с земледелием. Овьедо в середине XVI в. усматривал такую связь. Он заметил, что в южной части о-ва Пуэрто-Рико находились очень хорошие места ловли рыбы и по этой причине там (до прихода испан­цев) проживал главный вождь острова. Насколько важной пред­ставлялась земледельцам Гаити возможность ловить рыбу можно судить по тому факту, что споры из-за рыбных угодий были од­ной из немногих причин, по которым у них случались войны. О существенной роли рыболовства и собирательства в жизни земледельцев Антил времени первых контактов с европейцами говорит и состав их пищи, как он определяется по письменным источникам. Овьедо несколько раз подчеркивал большую привер­женность индейцев к рыбе (pescado) из рек и морей, указав, что это была их самая обычная пища. Под словом pescado он понимал не только саму рыбу, но и моллюсков, ракообразных, а также морских животных (черепах, ламантинов и др.). В дру­гом месте тот же автор самой главной и необходимой пищей индейцев назвал маис и касабе (маниоковые лепешки) ³⁷. В этих противоречивых, на первый взгляд, утверждениях, от­ражена, по всей вероятности, равнозначность той и другой пищи. Сходен был и рацион обитателей Малых Антил, как он известен по источникам XVII в.: обычной едой были маниоковые лепеш­ки, рыба, крабы и соусы из сока маниоки с растертым перцем: (в то время островитяне употребляли в пищу уже и лимонный, сок, заимствованный у европейцев) ³⁸.

Как можно судить по археологическим и письменным источ­никам, обитатели островов, знавшие земледелие, использовали одновременно не все доступные им источники пищи. Ограниче­ния могли быть временными (всякого рода запреты, связанные с половозрастными и другими социальными разграничениями) и постоянными, отличавшие одни группы населения от других.. Более всего заметны такие различия по отношению к мясу не­которых животных между обитателями Больших и Малых Ан­тил. Конечно, их можно отнести за счет неадекватности источ­ников, дошедших до нас: так, на Малых Антилах европейцы находились среди коренного населения дольше и могли полнее познакомиться с их бытом. Но есть данные, достоверность ко­торых бесспорна. Известно, что обитатели Больших Антил, в том числе земледельцы, употребляли в пищу мясо игуан, че­репах, некоторых грызунов, ламантинов и т. д. В то же время «карибы» Малых Антил вообще не ели мяса черепах, ламанти­нов и рептилий³⁹, т. е. не использовали наиболее, может быть, доступные и обильные источники мяса (правда, они употребляли в пищу птицу).

Можно попытаться объяснить пищевые ограничения (вре­менные или постоянные) способом адаптации к среде, опосредо­ванным физиологическими потребностями человека и социальны­ми связями, хотя на уровне имеющихся сведений такие попытки останутся весьма натянутыми. Тем не менее ясно, что большие размеры островов давали (пусть не в момент прихода европей­цев, а ранее) больше возможностей для охоты и получения мясной пищи, и не было необходимости ограничивать их добы­чу. Может быть, косвенным подтверждением этой мысли служит тот факт, что запреты и ограничения чаще, если не всегда, ка­сались животной, а не растительной пищи.

Воздействие земледельцев на окружающий ландшафт вплоть до его изменения заметно отличало их зоны обитания от тех об­ластей, где жили собиратели, охотники и рыболовы. Еще X. Ко­лумб во время первого плавания не раз отмечал в дневнике, что видимые им земли «очень обработаны» или «совсем обработаны». Сведение девственных лесов под огороды и для разбивки посе­лений, устройство оросительных систем и дорог (в некоторых случаях), большое число поселений и иногда их величина (до ты­сячи человек; при этом поселение включало в некоторых случаях несколько церемониальных площадок) — все это преобразило естественное окружение человека.

Общественное развитие земледельцев в разных районах Антил было неодинаковым к моменту появления европейцев. Наиболее высокого уровня оно достигло на Гаити и Пуэрто-Рико; этот уровень классифицирован как предклассовый, предгосударственный. Среди условий расслоения первобытного общества наибо­лее важными считаются возможности получения прибавочного продукта, а также его сохранения и накопления. Зависящий от самого человека более высокий технический уровень (на Гаи­ти) представлен орошением, возведением насыпей для посадок, а также более широким применением мужского труда в земле­делии (видимо, на всех Больших Антилах по сравнению с Ма­лыми). Плодородие почв благоприятствовало получению высо­ких урожаев, а разнообразие географических условий могло способствовать обмену как сырьем, так и продуктами труда. Что касается консервации возможного излишка пищевых продуктов, то один из основных, маниоковый хлеб, в виде лепешек мог храниться до года и более. Другой важный продукт, рыбу, копти­ли и солили. Специфической формой эксплуатации рыбных ре­сурсов было накопление живой рыбы и черепах в специально построенных затонах⁴⁰.

Можно говорить и о развитии ремесел у земледельцев Ан­тил. Помимо стандартных форм некоторых глиняных сосудов, об этом свидетельствуют изделия из дерева (среди них извест­ные ритуальные скамеечки), камня (особенно впечатляющи мас­сивные каменные «ярма» с антропоморфными личинами) и ра­ковины (фигурки и вкладыши в другие изделия). Материалы обрабатывались сверлением, пилением, шлифованием и полиров­кой. Была известна и холодная ковка самородного золота. Не­которые исследователи связывают расцвет культуры на островах с внешними влияниями, в частности из Мезоамерики “. Однако конкретных находок, подтверждающих эти связи, пока нет. Бо­лее определенны контакты с Южной Америкой через Малые Антилы.

Земледельческое население сумело, в конечном счете, лучше приспособиться к разнообразию условий на Антильских остро­вах за счет того, что оно обладало таким стабильным и вариа­тивным источником пищи, как возделывание целого комплекса растении. На островах, особенно на больших, для земледелия имелись благоприятные условия. Распространение земледельцев привело к тому, что в конце XV в. (время появления здесь ев­ропейцев) неземледельческое население занимало очень ограни­ченные районы. Письменные источники называют п-ов Гуакаярима на западе Гаити, а также западную часть Кубы (более определенно, п-ов Гуанаакабибес). Археологически земледельцы на западе Кубы прослеживаются вплоть до бухты Матансас (северное побережье) и Батабано (южный берег).

1. Meggers В. Prehistoric America: An ecological perspective. 2nd ed N Y 1979. P. 18-21, 26-27.   
2. Harris P. Resumen sobre la arqueologia de Trinidad, 1973 // Boletin del Museo del Hombre Dominicano. 1976. N 8. P. 35-45; Idem. The preceramic period on Trinidad // Proceedings of the First Puerto Rican Symposium on Archaeology. San Juan, 1976. P. 33—64.
3. Febles Daenas J. Acerca de algunos aspectos relacionados con el ajuar litico de Seboruco, Mayan, Cuba//Cuba Arqueologica. II. Santiago de Cuba, 1980. P. 197—216; Granma. 1981. 19.X; Cartas informativas del Departamen to de Arqueologia (Epoca II). Academia de Ciencias de Cuba. 10 de enero, 31 de marzo de 1984. La Habana. Для унификации дат в них сняты вре­менные допуски точности и они пересчитаны относительно начала на­шей эры.
4. Tabio Р. Е., Guarch J. М., Dominguez L. Antigiiedad del hombre preagroalfarero temprano en Cuba//Cuba Arquelogica. Santiago de Cuba, 1978. P. 233-242.
5. Veloz Maggiolo М., Ortega М. E. El preceramico de Santo Domingo. Santo Domingo, 1973; Veloz Maggiolo М., Lund Calderon L., Rimoli R. O. Investigaciones arqueologicas en la provincia de Pedernales, Republica Dominicana. San Pedro de Macorijes, 1979.
6. Kozlowski J. Preceramic cultures in the Caribbean. W-wa; Krakow, 1974. P. 37—49; Idem. Las industrias de la piedra tallada de Cuba en el context to del Caribe. La Habana, 1975. P. 11—14. (Ser. Arqueologica; N 5.)
7. Rouse I. The entry of man into the West Indies //Yale Univ. Publ. Anthro­pol. 1960. N 61.
8. Pino R. M. Consideraciones sobre los elementos dietarios del sitio Levisa, Mayari//Cuba Arqueologica. 1978. P. 133—148.
9. Высказывалось предположение, что расцвету кремневой индустрии в не­которых районах Антил могло способствовать само наличие очень хоро­шего сырья (со ссылкой на идеи Леруа-Гурана, высказанные им в книге «Преистория»): Guerrero I. G. Hacia un enfoque social de los procesos migratorios у adaptivos en la prehistoria de Santo Domingo // Actas del Pri­mer Simposio de la Fundacion de Arqueologia del Caiibe: Hacia una ar­queologia social. Caracas, 1986. P. 85.
10. Dacal Moure R. Artefaetos de concha en las comunidades aborigenes cubanas. La Habana, 1978. (Museo Montane. Publ.; N 5); Meggers B., Evans C. Lowland South America and the Antilles//Ancient native Americas/Ed. J. D. Jennings. San Francisco, 1978. P. 556, 562.
11. Veloz Maggiolo M. Las soeiedades arcaicas de Santo Domingo. Santo Domin­go, 1980. P. 50; Rouse I., Allaire L. Caribbean: Chronologies in New World archaeology. N. Y., 1978. P. 467.
12. Kozlowski J. K. Industria Htica de «Aguas Verdes», Baracoa, Oriente, Cuba// Universidad de la Habana. Ser. 9, Antropologia у Prehistoria. 1972. N 1; Idem. Chipped flint industries of neo-indian culture's in the Greater Antil­les: Polish contribution in New World archaeology. Krakow, 1977. P. 61— 66; Dacal Moure R., Rivero de la Calle M. Arqueologia aborigen de Cuba. La Habana, 1986. P. 110-112.
13. Бinford L. R. Wilow Smoke and Dogs’ tails: hunter-gatherer settlements systems and archaeological site formation//Amer. Antiquity. 1980. V. 45_r N 1. P. 4-20; Lundberg E. R. Old and new problems in the study of Antil­lean aceramic traditions//Proceedings of the Eighth International Con­gress for the Study of the Precolumbian Cultures of the Lesser Antilles // Ariz. State Univ. Phinix, 1980. P. 134—135 (далее — ICSPCLA).
14. Armstrong D. V. Shellfish gatherers of St. Kitts: a study of archaic subsis­tence and settlement patterns // Proceedings of the Eighth ICSPCLA. P. 152— 167; Roobol M. G., Smith A. L. Archaeological implications of some radio­carbon dating on Saba and St. Kitts //Ibid. P. 168—176; Davis D. Some note concerning the archaic occupation of Antigua//Proceedings of the Fifth ICSPCLA. Antigua, 1974. P. 65—70; Petitjean Roget H. Un preceramico de Martinica//Boletm del Museo del Hombre Dominicano. 1976. N 7. P. 180—190; MacLaury J. C. Archaeological investigations on Cat Island, Ba­hamas // Contrib. Fla. State Mus.: Soc. Sci. 1970. N 16. P. 33; Amer. Antiqui­ty. 1985. V. 50, N 1. P. 173.
15. Du Tertre I. B. Histoire general des Antilles habitees par les Francois. P., 1668 T 2 P 392 393
16. Veloz Maggiolo М., Luna Calderon P., Rimoli R. O. Op. cit. P. 53—54; Veloz Maggiolo M. Op. cit. P. 94; Idem. La arqueologia de la vida cotidiana: Matices, historia у diferencias // Actas del Primer Simposio de la Fundacion de Arqueologia del Caribe: Hacia una Arqueologia Social. Caracas, 1986. P. 107.
17. Veloz Maggiolo M. et al. Arqueologia de Cueva de Berna. San Pedro de Macoris, 1977. P. 44; Veloz Maggiolo M. La arqueologia de la vida cotidia­na. P. 105.
18. Rimoli R. O. Restos alimentarios en los yacimientos arqueologicos de la Republica Dominicana // Revista Dominicana de Arqueologia у Antropologia. 1971—1972. V. 11, N 2, 3; Veloz Maggiolo M. Las sociedades... P. 34—35; Fernandez de Oviedo у Valdes G. Historia general у natural de las Indias_ Madrid, 1851. T. 1. P. 500.
19. Veloz Maggiolo M. Las sociedades... P. 70—73.
20. Более подробно см.: Александренков 9. Г. Индейцы Антильских островов, до европейского завоевания. М., 1976. С. 44—47, 77, 78, 81—82, 85.
21. Lundberg Е. R. Op. cit. Р. 131; Rouse I., Allaire L. Op. cit. P. 465—472.
22. Veloz Maggiolo M. Variantes productivas de los agricultores precolombinos Antillanos // Boletm del Museo del Hombre Dominicano. 1978. N 11. P. 178; Idem. Las sociedades... P. 75; Dacal Moure R., Rivero de la Calle M. Op. cit. P. 113-115.
23. Meggers B., Evans C. Op. cit. P. 565.
24. Zucchi A. Nueva evidencia sobre la penetracion de grupos ceramicos a las Antilles Mayores//Relaciones prehispanicas de Venezuela/Ed. E. Wagner. Caracas, 1984. P. 35—50.
25. Цит. no: Sears W. H. Seaborn contacts between early cultures in Lower Southeastern United States and Middle through South America // The sea in the precolumbian world. Wash., 1977. P. 1—12; Meggers B., Evans C. Op. cit. P. 554.
26. Dacal Moure R., Rivero de la Calle M. Op. cit. P. 110.
27. Tabio E., Guarch I. M. Excavaciones en Arroyo del Palo. La Habana, 1966. P. 48—49, 76—77, 79; Carta Informativa. 1984. 31 mar., N 50.
28. Rouse I., Allaire L. Op. cit. P. 460—461 ;Meggers B., Evans C. Op. cit. P. 565; Sanoja М., Vargas I. New light on the prehistory of Eastern Venezuela // Adv. World Archaeol. 1983. V. 2. P. 205—244.
29. Bullen R. The archaeology of Grenada, West Indies. Gainesville, 1964. P. 20, 22; Evans C. The lack of archaeology on Dominica // Proceedings of the Se­cond ICSPCLA. Barbados, 1968. P. 96; Goodvin R. C. Demografic change and the crab-shell dichotomy // Proceedings of the Eighth ICSPCLA.
30. Veloz Maggiolo M. Variantes productivas... P. 179—180; Rouse I. Porto Ri­can prehistory: Excavations in the interior, South and East: Scientific Sur­vey of Porto Rico and Virgin Islands // Trans. N. Y. Acad. Sci. 1952. V. XVIII. P. 4; Guerrero J. G. Hacia un enfoque social de ios procesos migratorios у adaptativos en la prehistoria de Santo Domingo: elementos de partica // Actas del Primer Simposio de la Fundacion de Arqueologia del Caribe. P. 86.
31. Более подробно см.: Александренков Э. Г. Указ. соч. С. 52—55; Meggers В.. Evans С. Op. cit. Р. 582—583, 587; Harris P. Excavation report: Lovers reatret period IV, Tobago 11 Proceedings of the Eighth ICSPCLA. P. 537—538.
32. Александренков Э. Г. Указ. соч. С. 104—105, 120; Fernandez de Oviedo у Valdes G. Op. cit. P. 419—420, 500.
33. Las Casas B. de. Apologetica historia sumaria. Mexico, 1967. T. 1. P. 25; Veloz Maggiolo M. La arqueologia de la vida cotidiana... P. 105.
34. Meggers B. El uso de secuencias ceramicas seriales para inferir conducta social // Acta del Primer Simposio de la Fundacion de Arqueologia del Ca­ribe. P. 19.
35. Veloz Maggiolo M. La arqueologia de la vida cotidiana... P. 180, 182.
36. Александренков Э. Г. Указ. соч. С. 99—102; Dreyfus S. Notes sur la chefferie taino d’Aiti: capacites productrices, ressources alimentaires, pouvoirs dans une societe precolombienne de foret tropicale//J. Soc. Amer. 1980 — 1981. T. 67.
37. Fernandez de Obiedo у Valdes G. Op. cit. P. 66, 272, 424, 465; О роли рыб­ной ловли для индейцев Амазонии см.: Roosevelt А. С. Parmana: Pre­historic maize and manioc subsistence along Amazon and Orinoco. N. Y., 1980. P. 92-112.
38. La Borde J. B. de. Relation de l’origine, moeurs, coutumes, religion, guerres et voyages des Caraibes, sauvages des isles Antilles de l’Amerique. Am­sterdam, 1711. P. 552; Labat J. B. Nouveau voyage aux isles d’Amerique. P., 1722. T. 2. P. 44-45, 53.
39. Rochefort C. de. The history of the Caribby islands... rended into english by John Davies. L., 1666. P. 273 -274, 300; Du Tertre J. B. Histoire gene­ral des Antilles habitees par les Franjois. P., 1668. T. 2. P. 389; Labat J. B. Op. cit. P. 53.
40. Las Casas B. de. Historia de las Indias. Mexico, 1951. T. 1. P. 349, 511, 513. В Пуэрто-Рико этот способ был известен в XVIII—XIX вв., встречается он и до сих пор. См.: Fernandez Mendez Е. Los corales de pesca indigenas de Puerto Rico // Buletin del Museo del Hombre Dominicano. 1976. N 7. P. 177-178.
41. Hoffman Ch. A. The outpost concept and the Mesoamerican connection// Proceedings of the Eighth ICSPCLA. P. 314.