Дерзкий план авантюристов

Картина из «Тысячи и одной ночи». — Дья­вольский план. — Стычка ацтеков с гарнизоном Веракруса. — Визит предателей. — «Прикончим, его на месте!» — Монтесума в плену

Убедившись в том, что ацтеки не собираются прини­мать христианство и не позволят превратить свои храмы в католические церкви, испанцы решили устроить ча­совню. в одном из залов своего дворца. Во время этой перестройки они нечаянно обнаружили должно быть совсем недавно замурованную в стене дверь. Конкиста­доры слышали уже о том, что Монтесума в этом древ­нем дворце якобы тайно хранит сокровища своего отца. Отослав прочь ацтекских мастеровых, испанцы взло­мали дверь и убедились, что слухи соответствовали истине.

Центральная часть Теночтитлана (реконструкция)

В большом зале хранились несметные сокровища — роскошные ткани, плащи из ярких перьев колибри, украшенные крупными жемчужинами, блюда, наполненные драгоценными камнями, чудесные ювелирные изделия, золото и серебро в виде пластин, слитков, самородков, песка, ожерелий и браслетов.

Казалось, перед испанцами отверзлась пещера Алладина из «Тысячи и одной ночи». «Я в то время был еще молодым, — пишет в своих воспоминаниях Диас, кото­рому тоже посчастливилось увидеть этот тайник, — и мне показалось, что здесь, в этом зале, собраны сокро­вища всего мира».

Кортес приказал ничего не трогать, заделать снова дверь и никому не говорить ни слова. Еще не пришло время завладеть этими сокровищами: все равно невоз­можно было вывезти их из столицы на глазах у ацтеков, так как не была решена главная задача экспедиции — завоевание Мексики. Эта задача казалось такой же невыполнимой, как и в начале похода.

Первые радостные дни в Теночтитлане, когда испанцы после тяжелого перехода предавались отдыху и удоволь­ствиям, промелькнули очень быстро. Кортес все яснее понимал опасность своего положения. Вождь конкиста­доров пошел на огромный риск, вверив свою судьбу и судьбу своих воинов повелителю ацтеков, который в лю­бой момент мог дать сигнал к нападению и, окружив и отрезав чужеземцев от всего мира, уничтожить их. И ни военное искусство, ни пушки, ни отвага не по­могли бы испанцам устоять под натиском несметных полчищ ацтеков.

Кортес не тешил себя иллюзиями: он знал, что нахо­дится в кратере вулкана, извержение которого может начаться с минуты на минуту.

Все зависело от настроений Монтесумы, его касиков и жрецов. Последние всячески старались восстановить народ против чужеземцев. Появление потомков «светлого бога» угрожало могуществу служителей культа, ибо древние легенды сообщали, что Кецалькоатль не нужда­ется в кровавых жертвоприношениях, а довольствуется ароматом цветов и благовоний. Бог войны и его служи­тели потеряли бы свое огромное влияние.

Кроме того, ежеминутно могла вспыхнуть ссора между грубыми, неукротимыми конкистадорами и жителями Теночтитлана или между ацтеками и воинственными тласкальцами, вражда которых никогда не угасала и могла вновь вспыхнуть пламенем войны.

Что же предпринять? Мнения конкистадоров раздели­лись. Одни предлагали быстро и тайно покинуть город, не дожидаясь нападения ацтеков, другие же требовали удалиться с ведома Монтесумы под каким-нибудь благо­видным предлогом.

Однако Кортес понимал, что такого рода действия были бы похожи на бегство и свидетельствовали о том, что у испанцев не хватило ни сил, ни отваги. Они по­теряли бы даже союзников тласкальцев. Да и на что могли рассчитывать конкистадоры, отступив к побе­режью? Ведь опасность подстерегала их повсюду!

Может быть на побережье их уже поджидает войско Веласкеса, чтобы схватить как мятежников. Возвра­титься на побережье значило признать, что весь поход был одним бахвальством и не дал никаких результатов и что они были вынуждены отказаться от завоевания Мексики и оставили свою добычу другим. А этого кон­кистадоры боялись больше всего на свете.

Хронист Берналь Диас рассказывает, что к командиру явились представители его войска — четыре капитана с предложением взять в плен Монтесуму. Они убеждали Кортеса, что нельзя верить ни одному слову вождя ацте­ков. Его щедрость и радушие — лишь приманка в за­падне. За грудами золота притаилась смерть, которая подстерегает их повсюду. Надо схватить Монтесуму и сделать его заложником. Ведь им уже не раз случалось видеть, как индейцы прекращали сопротивление, лишь только вождь их попадал в плен.

Кортес ответил:

• Уважаемые сеньоры! Не думайте, что я усыплен безмятежным покоем! Нет! Но достаточно ли мы сильны, чтобы предпринять неслыханное дело: схватить могучего государя в его же собственном дворце, на глазах мно­жества телохранителей и неисчислимого войска? Как нам устроить это так, чтобы Монтесума не успел позвать на помощь и этим разрушить все наши планы?

Офицеры долго совещались, пока наконец не был при­нят дерзкий, коварный, дьявольски трудный и в то же время удивительно простой план, с помощью которого можно было бы взять в плен могучего государя ацтекоз в его собственной столице, сделать его заложником и ис­пользовать для обеспечения безопасности испанцев, за­воевания Теночтитлана и покорения всей Мексики.

И действительно, ведь ацтеки боготворили своего по­велителя и не осмелились бы напасть на испанцев, сознавая, что те могут его убить. Они будут беспреко­словно исполнять все приказы Монтесумы. А тот под угрозой смерти превратится в послушное орудие испан­цев и сделает все, что им будет угодно.

Чтобы хоть как-то оправдать наглое нападение на гостеприимного монарха, Кортес решил использовать в качестве предлога недавнюю стычку ацтеков с гарни­зоном Веракруса. Весть об этом печальном событии ка­питан-генерал получил еще в Чолуле, но скрывал ее даже от ближайших соратников.

Причина столкновения была такой.

По примеру Семпоалы соседние с нею племена тото­наков отвернулись от ацтеков, перестали принимать их чиновников и платить им дань. В ответ начальник бли­жайшего гарнизона ацтеков, касик Куаупопока, объявил, что любое селение, не платящее дани, будет немедленно разрушено, и начал жечь поля. Перепуганные тотонаки попросили помощи у испанцев.

Переговоры с ацтеками не дали никаких результатов, и комендант Веракрусского гарнизона Эскаланте, вы­брав из своей инвалидной команды сорок человек по­крепче, а также призвав около двух тысяч воинов-индейцев, попытался дать ацтекам отпор.

Однако испанцы и их союзники потерпели поражение. Шестеро тяжелораненых испанцев, в том числе и сам Эскаланте, умерли от ран. На поле боя осталась павшая лошадь и один раненый испанец — человек большой силы, с огромной лохматой головой и густой вьющейся бородой. Ацтеки отрубили пленнику голову и возили ее на показ по городам, а затем отослали Монтесуме, кото­рого она очень испугала.

После этой стычки многие тотонаки и все горные пле­мена отвернулись от испанцев. Даже жители Семпоалы заколебались и прекратили доставку продовольствия гарнизону Веракруса, индейцы-рабочие, трудившиеся на строительстве крепости, разбежались. То было первым поражением испанцев в Новой Испании.

Эта потрясающая весть вызвала у Кортеса большую тревогу. Он получил также сведения о том, что жрецы подстрекают народ против чужеземцев, что ацтеки соби­рают войско, а на дамбах разведены мосты. Пора было действовать.

Кортес провел беспокойную ночь, шагая по комнате. На следующий день, после утренней молитвы, получив благословение патера Ольмедо на предстоящее опасное предприятие, конкистадоры приступили к исполнению своего плана. За какое бы дело ни брались испанцы, они должны были, по словам хрониста, прежде всего укре­пить свои сердца верой, что господь-бог и все святые не оставят их. Берналь Диас рассказывает, что испанцы и перед этим черным делом всю ночь молились богу.

В тот утренний час, когда испанцы обычно наносили визит Монтесуме, Кортес с пятью храбрейшими офице­рами — Педро де Альварадо, Гонсало де Сандовалем, Франсиско де Луго, Веласкесом де Леоном и Алонсо де Авилой — направился к властелину. Все они были с го­ловы до ног закованы в латы и хорошо вооружены. Воины же в боевой готовности собрались на большом дворе дворца Аксаякатля, чтобы по первому зову коман­дира броситься на помощь. Несколько отрядов поменьше патрулировали улицы, примыкавшие к резиденции Мон­тесумы. Это не вызвало у ацтеков подозрений, ибо они привыкли видеть на улицах вооруженных ис­панцев.

Во время переговоров Кортеса с Монтесумой еще около тридцати отборных и хорошо вооруженных воинов должны были постепенно, маленькими группками по два-три человека, проникнуть к Монтесуме.

Кортеса встретили как всегда почтительно и вместе с офицерами и переводчиками провели к Монтесуме. Верховный вождь ацтеков принял гостей приветливо и по своему обыкновению одарил их золотом и драгоцен­ностями. На сей раз он даже предложил Кортесу в жены одну из своих дочерей, однако командующий отказался от такой чести, объяснив, что у него уже есть жена на Кубе, а его религия запрещает многоженство.

Убедившись, что во дворце собралось уже немало испанских воинов, Кортес заговорил вдруг суровым го­лосом. Он стал упрекать Монтесуму за вероломное напа­дение Куаупопоки на испанцев и тотонаков, находив­шихся под защитой испанцев. Командующий заявил, что у одного пленного испанца отрубили голову и возили ее напоказ по всей стране. Все эти злодеяния совершены с ведома и по наущению Монтесумы, который еще в Чолуле пытался уничтожить испанцев. Поэтому Кортес вынужден потребовать удовлетворения, ибо оскорбление нанесено его государю Карлу V.

Побледнев от волнения, Монтесума заявил, что ни­когда не давал приказа об уничтожении испанцев и ни­чего не знает о досадном инциденте. В доказательство своей невинности он готов был тотчас вызвать в Теноч­титлан Куаупопоку и других провинившихся военачаль­ников.

Кортес ответил, что сам он, может быть, и удовлетво­рился бы таким объяснением, но ради своих воинов, ко­торые крайне возмущены и озлоблены, он вынужден по­требовать большего. Ведь воины ни за что не поверят, будто такие злодеяния могли быть совершены без ве­дома и согласия государя, пока своими глазами не убе­дятся в его преданности и искренней дружбе. Свое дру­желюбие Монтесума должен ясно и недвусмысленно до­казать, проведя несколько дней в штаб-квартире испанцев, где ему, как верховному правителю ацтеков, будут по-прежнему оказываться все почести.

Эти слова привели Монтесуму в такое смятение, что он не мог вымолвить ни слова и лишь молча слушал Кортеса, утверждавшего, что желание испанских солдат якобы вполне правомерно и не является нарушением дворцового этикета, так как государь будет находиться в одном из своих дворцов, где он и раньше нередко про­водил по нескольку дней.

По свидетельству автора истории чичимеков Икстликсочитля, а также Диаса, Эрреры и других, ярко опи­савших эту драматическую сцену, Монтесума, оправив­шись наконец от неожиданности, возмущенно восклик­нул:

• Никогда еще властелин ацтеков не сдавался на милость врагов и, если бы он это сделал, его подданные не допустили бы такого позора!

Кортес стал объяснять Монтесуме, что это будет не плен, а шаг для обеспечения мира и что повелитель ацтеков будет у испанцев в большей безопасности, нежели среди своих подданных, подстрекаемых жре­цами.

Чтобы избавиться от позорного плена, Монтесума предложил в заложники своего сына и дочь. Переговоры затягивались, не приводя ни к какому результату. Кортес хотел избежать насилия: он то льстил Монтесуме, то угрожал ему, но тщетно.

После двухчасовых бесплодных препирательств, один из капитанов — Хуан Веласкес де Леон, потеряв терпе­ние, в сердцах воскликнул:

— К чему тратить столько слов на этого варвара! Возьмем его силой, а если он будет упираться, прикон­чим на месте! Скажите ему все это! Пусть поторапли­вается! Ведь и наша жизнь на волоске!

Монтесума спросил, чего хочет этот сердитый испанец, хотя звон шпаг о ножны яснее ясного объяснял значение слов Веласкеса. Марина перевела слова капитана, доба­вив, что, если государь не выполнит немедленно требо­вания белолицых, она не ручается за его жизнь.

Тут мужество покинуло Монтесуму. Он понял, что на­ходится во власти злобных, коварных людей и жизнь его в опасности. Гордый повелитель не видел иного выхода, как стать заложником у подлых, бесчестных пришельцев.

Если бы Монтесума понял, что героическое сопротив­ление хоть и сулило ему неизбежную гибель, но выз­вало бы жестокую схватку ацтеков с конкистадорами и развязало бы народную войну, которая смела бы ничтожную горстку завоевателей, то у ацтеков оста­валась бы еще надежда немного отдалить нашествие испанцев.

Но повелитель ацтеков покорился своей судьбе и сдался на милость завоевателей. Он призвал к себе придворных и объявил им, что по важным причинам ре­шил на несколько дней поселиться у своих гостей. Как громом сраженные, придворные, не веря своим ушам, молча выслушали неожиданную весть, но никто не осме­лился возразить хоть словом. Ацтеки сами отнесли своего вождя во дворец чужеземцев. На протяжении всего пути паланкин охраняла испанская стража.

Весть о пленении повелителя с быстротой ветра обле­тела Теночтитлан. Взволнованные жители высыпали на улицы. Еще издали завидев кортеж с Монтесумой, окру­женный испанцами, ацтеки с плачем и стенаниями па­дали перед ним ниц. Однако верховный вождь успокаи­вал своих подданных, приветственно махал им рукой, стараясь казаться веселым и спокойным. Так испанцы вместе с пленником без каких-либо препятствий прибыли в свой дворец.

Несколько успокоившись, Монтесума послал придвор­ных на улицы города, чтобы разъяснить народу, что государь по собственному желанию отправился в гости к испанцам. Он приказал всем разойтись по домам и под страхом смерти запретил устраивать какие-либо бес­порядки.

Затем Монтесума отправил нескольких своих прибли­женных за касиком Куаупопокой и велел привезти его вместе с другими военачальниками в Теночтитлан.