ЭПИЛОГ
Великая война Сиу стала возможно самым дорогим из всех конфликтов с индейцами. С февраля 1876 года по декабрь 1877 армия потеряла 283 человека убитыми (большая из которых погибла на Литтл Бигхорне) и 125 ранеными. Эти цифры касаются только солдат и офицеров и не включают в себя штатских служащих и индейцев, также раненых или убитых на службе правительству. Никто не знает, сколько обычных граждан – поселенцев, старателей из Черных Холмов и прочих – погибли от рук индейцев в северных равнинах в 1876-77 г.г.
Правительство, находящееся в состоянии финансового кризиса и только приходившее в себя после Гражданской войны, в самом разгаре экономического спада потратило 2 312 531 $, чтобы одержать верх над Лакотами и их союзниками. Реальную величину этой суммы можно понять, приняв во внимание то, что на эти деньги можно было построить по меньшей мере девять больших паровых броненосцев, полностью оснащенных и снаряженных и готовых к выходу в море.
Потери враждебных индейцев никогда не станут известны. Боевые потери состояли как из воинов, так и изо всех остальных – женщин, стариков и детей. Кроме того, многие умерли от голода или обморожения после того, как их селения были уничтожены армией. Экономические потери индейцев были невосполнимы. Их исторический образ жизни ушел навсегда.
Судьба покоренных в Великой войне Сиу индейцев зависела в основном от того, кому они сдались. Шайены, капитулировавшие Майлсу, были завербованы скаутами. Им позволили оставаться на реке Танг, где они верно служили армии на протяжении почти двух десятков лет. Тем, кто сдался Круку в Кэмп-Робинсоне, не так повезло. Несмотря на все обещания и их убежденность в том, что они заключили более удачную сделку, этих Шайенов почти сразу же отправили на Индейскую Территорию. Удаление Шайенов из Кэмп-Робинсона породило опасения среди Лакотов, которые начали подозревать, что они станут следующими, независимо от соглашений Пятнистого Хвоста с Круком.
Их подозрения были небезосновательными. После длинной, кровавой войны у Лакотов осталось слишком мало друзей в правительстве. По общему мнению, все Сиу были одинаковы независимо от того, какую сторону они занимали во время конфликта. Конгресс сопротивлялся оказываемому на него давлению отправить их на Индейскую Территорию, приняв план, лишь чуточку менее тошнотворный в глазах Лакотов – перемещение агентств Красного Облака и Пятнистого Хвоста к западному берегу Миссури у города Янктон. Здесь их могли легко и экономично снабжать при помощи пароходов, а солдаты могли их контролировать. Снабжение и контроль являлись не единственными соображениями: политики и бизнесмены этого края понимали, что два огромных агентства с их гигантским населением вызовут экономический бум в Янктоне и его окрестностях.
Индейцы Понка – второстепенного племени, традиционно дружественного правительству – в конце концов были изгнаны из родных мест и отправлены на Индейскую Территорию, так что их резервацию можно было отдать под новые агентства Лакотов. То самое, чему так противился Пятнистый Хвост, теперь вот-вот могло случиться.
Еще в самом начале мая 1877 года, когда последние из враждебных индейцев только лишь шли к агентствам Небраски, а Майлс прочесывал Монтану, первая группа из агентства Пятнистого Хвоста была отправлена на восток в новые агентства на Миссури. Но многие пока оставались в прежних агентствах. Кто-то взирал на Неистовую Лошадь, как на потенциального лидера. Другие, утомленные войной, боялись его. И были другие вожди, включая Красное Облако и Пятнистого Хвоста, которые ревниво относились к тому психологическому влиянию на белых, которым обладал Неистовая Лошадь.
Эти соперничающие вожди ныне действовали сообща. Среди солдат распространили слухи, что Неистовая Лошадь намеревается бежать. Лейтенанту Фило Кларку было приказано с особым вниманием следить за Неистовой Лошадью и его Оглалами и “полностью информировать генерала Крука обо всем, что представляет хоть малейший интерес”. Многие Лакоты были готовы помогать солдатам. Неистовая Лошадь был окружен доносчиками - как индейцами, так и белыми. Фрэнк Гроард, вынашивающий старую ненависть со времен своего плена у Оглалов, обострил ситуацию, перепевая все слухи Кларку, включая возмутительный вымысел, что вождь планирует заговор с целью убийства Кларка и самого Гроарда и захвата агентства.
Пока вокруг вождя плелись интриги, правительство спровоцировало войну с дружественными до той поры индейцами Не-Персе в Орегоне. Официальные лица решили, что настало время проверить преданность Неистовой Лошади и его Оглалов как скаутов. Кларк созвал совет в агентстве Красного Облака, в котором приняли участие Неистовая Лошадь и несколько других вождей. Обсуждался вопрос об участии Оглалов в кампании против Не-Персе. Очевидно решив на этот раз воздержаться от языка жестов, Кларк пригласил в качестве переводчиков Фрэнка Гроарда и Луи Бордо.
Неистовая Лошадь выслушал, а затем ответил: “Мы устали от войны. Мы пришли сюда в поисках мира, но сейчас Великий Отец просит нас о помощи. Мы пойдем на север и будем сражаться до тех пор, пока не останется ни одного Не-Персе”.
Невероятно, Гроард перевел это последнее заявление так: “Мы пойдем на север и будем сажаться до тех пор, пока не останется ни одного белого человека”.
Изумленный Бордо пытался поправить Гроарда. Кларк, однако, уже принял решение принять перевод Гроарда и вступил в перебранку с вождями. Гроард второпях покинул встречу, и лейтенант послал за Уильямом Гарнетом, чтобы тот завершил перевод. Разозленный ошибкой Гроарда и пренебрежением Кларка, Бордо впал в молчание. Все еще не зная о неправильном переводе, Неистовая Лошадь перечислял условия своего участия в войне с Не-Персе среди возраставшей напряженности обоих сторон. Кларк был не в настроении говорить, и, в конце концов, Неистовая Лошадь потерял терпение и ушел с совета.
Это недоразумение явилось поворотным пунктом. Отношения ухудшались, и в конце концов 5 сентября генерал Крук уведомил Шеридана, что приказал взять Неистовую Лошадь под арест. Крук советовал правительству отправить вождя куда-нибудь подальше, возможно в старинный испанский замок в Форте Мэрион, что во Флориде – печально известное место, где содержались в заключении неугодные правительству вожди.
Неистовая Лошадь тем временем попытался укрыться в агентстве Пятнистого Хвоста, но там ему велели вернуться в агентство Красного Облака. В тот самый день, когда Крук умолял Шеридана депортировать вождя, отряд Неистовой Лошади прискакал в агентство Красного Облака. Почти сразу же туда прибыл гонец с приказом переправить Неистовую Лошадь в Кэмп-Робинсон. Когда Неистовая Лошадь прибыл в форт, его немедленно взяли под стражу и повели на гарнизонную гауптвахту.
Сперва он, казалось, не понимал своего положения. Но внутри бревенчатого строения Неистовая Лошадь увидел решетки и пленников в кандалах и внезапно осознал, что происходит. С криком он выхватил спрятанный под одеялом нож, полоснул дежурного офицера и выбежал наружу, где рядовой Уильям Джентлс – один из часовых – инстинктивно направил на него свое ружье с примкнутым к нему штыком. Маленький Большой Человек, который стоял снаружи, схватил Неистовую Лошадь, попытался заломить вождю руки и толкнул на землю. Потеряв равновесие, Неистовая Лошадь упал назад и напоролся на штык Джентлса. Штык вошел ему в бок и пронзил обе почки.
Доктор Валентайн МакДжилликадди, врач агентства, протиснулся сквозь строй солдат и увидел Неистовую Лошадь распростершимся на земле, с оскаленными зубами и корчившимся от боли. Кровь текла у него изо рта. Пульс ослабевал. МакДжилликадди понял, что рана смертельна. Неистовую Лошадь отнесли в офис адъютанта форта, где около полуночи он умер.
Сбылось пророчество детства. Неистовую Лошадь закололи, его руки были заломлены за спину. Адъютант – лейтенант Фредерик Колхаун – мог бы испытывать мрачное удовлетворение от того, что вождь умер у него в офисе. Его братом был Джимми Колхаун, зять Кастера погибший на Литтл Бигхорне.
Неистовая Лошадь был мертв, и вожди теперь быстро занялись самоутверждением. Близилась зима, и правительство было полно решимости исполнить указ, согласно которому индейцев следовало переместить на Миссури. Припасы для новых агентств находились там, и их не собирались перевозить в существующие агентства. Индейцы уйдут или будут голодать.
Все еще противясь переселению, вожди сделали лучшее из того, что могли ныне – когда они уже не имели возможности повести своих воинов в бой – они игнорировали и мешкали. Пытаясь склонить их на свою сторону, правительство пригласило их в Вашингтон на встречу с новым Великим Отцом.
Резерфорд Хейс смотрел на себя как на исцелителя. Он был избран среди обвинений в подтасовке выборов и руководил нацией, до сей поры разделенной горечью Гражданской войны. Его инаугурация на посту президента была первым действием, направленным на сплочение народа, и Хейс, очевидно, был убежден в том, что этот процесс исцеления должен затронуть и индейцев. Часть заслуги за это следует возложить на генерала Крука, который, верный своей клятве Пятнистому Хвосту, с лета убеждал правительство позволить Лакотам жить на какой-то части своих традиционных земель.
Прибыв 27 сентября в Белый Дом, Красное Облако, Пятнистый Хвост и остальные нашли Хейса внимательным слушателем, который понимал их точку зрения. Президент терпеливо объяснил, что они должны перезимовать на Миссури, потому что там их дожидаются припасы. Весной, однако, он отправит на оставшиеся земли Великой резервации Сиу комиссию, и вожди смогут выбрать любое место внутри границ резервации для своих постоянно действующих агентств. Вожди вернулись домой ободренные. Красное Облако привез копию протокола переговоров, в которой он тщательно пометил заявления Хейса синим карандашом.
Переселение, которое началось в октябре, прошло не без волнений, в особенности среди индейцев Красного Облака, не желавших, чтобы их гнали как стадо скота. Некоторые из северных общин, изначально связанных с Неистовой Лошадью, ускользнули и ухитрились вернуться на свои старые угодья в долине реки Паудер или пересечь границу и уйти в Канаду. Тем не менее, большинство индейцев обосновались возле старых агентств на реке Белой, достаточно близко от Миссури, чтобы удовлетворить правительство.
Тем временем, Карл Шурц – превосходный, энергичный министр внутренних дел – успешно преодолел стремления Конгресса взять верх над президентом и сослать всех Лакотов на Индейскую Территорию. 20 июня 1878 года Конгресс назначил обещанную Хейсом комиссию и во время – Лакоты на реке Белой уже обвиняли правительство в предательстве. В конце концов, Сиу получили агентства в своих старых владениях: агентство Красного Облака разместилось в Пайн-Ридже, а агентство Пятнистого Хвоста – в Роузбаде, к востоку от Пайн-Риджа.
Тот же самый отрезок времени, неприятный для Лакотов, был катастрофичен для сосланных на Индейскую Территорию покоренных Шайенов. Прибыв в агентство Арапахов и Шайенов в Дарлингтоне, Оклахома, среди малярийной жары июля, многие скоро оказались больны. В течение последовавшей зимы умер 41 Шайен из 999. Пайков не хватало, кроме того, они были практически несъедобны. Шайены начали голодать. Условия стали столь невыносимы, что в июле 1878 года общины Маленького Волка и Тупого Ножа снялись с лагеря в агентстве и отправились в путь к своей старой родине.
Это было тем, что стало известно под названием “Осень Шайенов”. Они шли на север, отбиваясь от наседавших солдат. Маленький Волк повел своих людей в страну реки Паудер, а Тупой Нож пошел в агентство Красного Облака, не ведая, что оно закрыто. Община Маленького Волка, в конце концов, была перехвачена солдатами из Форта Кио, как называлось теперь Поселение Майлса на реке Танг. Доставленные в форт, они были тут же завербованы скаутами. Так они получили возможность обосноваться в родных краях.
Община Тупого Ножа была перехвачена и интернирована в Форт Робинсон. Подталкиваемые голодом и отчаяньем, 9 января 1879 года они восстали и вырвались из заключения. Шестьдесят пять были окружены следующим утром и возвращены в форт вместе с телами пятидесяти Шайенов, которые, ослабев от лишений и холода, умерли в течение той ночи[1]. Около пятидесяти восьми человек отправили в Пайн-Ридж, где они присоединились к Лакотам, а два десятка вернули на Индейскую Территорию. Некоторые переместились к Форту Кио, где их гостеприимно принял Майлс. Оставшиеся умерли в холмах Форта Робинсон. Тупой Нож со своей семьей осел в Пайн-Ридже, где и умер в 1883 году.
Для людей Сидящего Быка Канада оказалась вовсе не тем, на что они рассчитывали. Канадское правительство было обеспокоено присутствием такого количества закаленных в боях индейцев. Кроме того, это портило отношения с Соединенными Штатами. Конная полиция ограничила их передвижение и постоянно держала их под наблюдением. В конце концов, в 1881 году Сидящий Бык вернулся в Соединенные Штаты и сдался в Форте Бафорд, Территория Дакота. К тому времени война уже четыре года как закончилась. Накал страстей поостыл, и вождь обнаружил, что стал своего рода знаменитостью. В Канаде он научился писать свое имя, и его автографы пользовались большим спросом. Он осел в резервации Стэндинг-Рок, где вступил в непрекращающуюся борьбу за влияние с автократичным агентом Джеймсом МакЛафлином. Позже Сидящий Бык выступал с шоу “Дикий Запад” Баффало Билла. Потом он вернулся в Стэндинг-Рок, где возобновил свою вражду с агентом.
Постепенно степные индейцы Соединенных Штатов начали приспо-сабливаться к новому образу жизни. Если их стремление к войне и не было полностью сломлено, они были лишены самой возможности воевать, и никто не понимал это лучше вождей. Держа своих людей под контролем, они обеспечивали ограниченное самоуправление при помощи советов и поддерживали порядок с помощью одетой в армейскую форму полиции.
У Лакотов вышел на первый план Пятнистый Хвост, одержавший верх в ожесточенной борьбе за власть. Он уже стал по правительственному мандату верховным вождем всех агентств. Теперь, казалось, он добьется титула верховного вождя всех Лакотов с общего согласия всего народа, став могущественнейшим лидером в истории нации. Но выигранная им политическая борьба нажила ему непримиримых врагов, и 4 июля 1881 года Пятнистый Хвост был убит Вороньим Псом, лидером оппозиции. Пятнистый Хвост был последним и величайшим из лидеров Брюле. Его смерть положила конец их значимости как одного из племен Сиу.
Пятнистого Хвоста не стало, и Красное Облако возложил на себя мантию лидера. Он все более и более становился мечтателем и в течение лет полностью реорганизовал Оглалов, в конце концов убедив их покончить с прежним общинным образом жизни и осесть на индивидуальных фермах. Оглалы начали процветать[2], дав пример всему народу Лакотов.
Однако, хотя обстановка в отдельных агентствах и резервациях и могла быть благополучной, положение всех Степных индейцев в целом было отчаянным. Многие племена, включая те, которые традиционно были дружественны к белым, впали в нищету. Их земли постоянно делились, и территории резерваций уменьшились до того, что едва могли поддерживать свое население. Почти все время индейцы пребывали в праздности, и алкоголизм стал безудержен.
Очередь Лакотов настала в конце 1880-ых, когда их резервация была уменьшена чуть ли не вдвое против своего изначального размера. В 1889 году и снова в 1890-ом Средний Запад пострадал от неурожая. Многие белые поселенцы иммигрировали к Тихому океану или же сменили фермерство на другие занятия. Индейские фермеры, однако, были лишены подобного выбора. Запертые в своих резервациях, они были беспомощны. Голодные и вынужденные бездельничать Лакоты были готовы к приходу мессии.
Его имя было Вовока – мистик из племени Паютов, подверженный сильному влиянию Христианства. Многое из того, чему он учил людей, совпадало с учением Христа, которого он часто цитировал. Он проповедовал всеобщий мир, в котором ныне живые объединятся с уже умершими, бизоны вновь заполонят землю, и индейцы станут свободны, как и прежде. Ну а тем временем людям следовало плясать, молиться и славить Всемогущего.
В ретроспективе, религия Пляски Духов, как ее стали называть, говорила скорее о небесном рае, нежели о земном. Вовока был пророком дружбы и братской любви ко всем людям, независимо от цвета их кожи. Что бы ни лежало в основе его учений, Пляска Духов в ее оригинальной форме достигла нечто беспрецедентного в истории: она положила конец многовековой вражде между племенами, привела к отказу от воинского прошлого и сплотила Степных индейцев в религиозном экстазе.
Религия быстро распространилась среди доведенных до отчаяния индейцев степей. Это вновь приобретенное единство племен начало беспокоить федеральное правительство, особенно после того, как изначальный религиозный пыл стал выказывать признаки ксенофобии. Агент МакЛафлин предпринимал меры по наведению порядка в Стэндинг-Роке, то же самое делал агент Райт в Роузбаде.
Кое-кто был убежден в том, что правительство слишком остро реагирует на пляску. Индейцы, принадлежавшие к обычным христианским церквам, говорили, что феномен Пляски Духов носит кратковременный характер, и советовали оставить все, как есть.
Так сделал Нельсон Майлс. Ставший теперь генерал-майором и командующим Миссурийским военным округом, он ясно понимал отчаяние племен.
“Мы отобрали у них их землю, и теперь белые люди владеют ею”, писал он своей жене. “Индейцы сыты наполовину, или полуголодны. Ни я, ни любой другой представитель властей не может уверить индейцев в том, что они будут иметь нечто иное в будущем. Они говорят, и весьма справедливо, что устали от нарушенных обещаний”.
На встрече с новым агентом Оглалов, Даниелем Ф. Ройером 27 октября 1890 г. он говорил, что Пляска Духа должна отойти сама по себе. На следующий день Майлс сообщил индейским лидерам, что пляска должна быть остановлена, а затем покинул их, чтобы они могли неторопливо, на индейский манер, обсудить сказанное им.
Майлс понимал, что исполнение решения прекратить пляску может занять дни, а то и недели, и вернулся в свою штаб-квартиру в Чикаго. Некомпетентный Ройер, однако, был испуган и бомбардировал Индейское бюро мольбами прислать войска. Поначалу здравый смысл одержал верх, и просьбы Ройера были проигнорированы. Но 15 ноября агент Райт из Роузбада добавил к хору свой собственный голос, предупредив бюро, что индейская полиция быстро теряет контроль над ситуацией. Двумя днями позже Майлс приказал бригадному генералу Джону Бруку, командующему Департаментом Платт, оккупировать агентства Пайн-Ридж и Роузбад. Брука особо предупредили, чтобы он держал свои войска на безопасном расстоянии от индейских поселений и не позволял им вступать в распри с их населением. Таким образом, Майлс надеялся внушить индейцам повиновение демонстрацией силы. Сам он тем временем намеревался надавить на Индейское бюро и заставить его увеличить поставки продовольствия и облегчить участь индейцев в целом.
В Стэндинг-Роке одаренный МакЛафлин рассматривал Сидящего Быка в качестве основной причины всех бед, связанных с Пляской Духов, но не считал, что вождь или все движение представляют собой угрозу миру в агентствах. Напротив, он был более озабочен рядом директив из Индейского Бюро, повелевавших ему “отделить дружественных индейцев от недружественных” и привлечь войска, для подавления культа. Хотя МакЛафлин поддерживал добрые отношения с военным командованием из близлежащего Форта Йейтс, он считал, что контролирует агентство, а солдаты лишь обострят ситуацию. Поэтому МакЛафлин решил подчиниться приказу о разделении, арестовав Сидящего Быка, но работа должна была быть проделана индейской полицией.
14 декабря 1890 года МакЛафлин приказал сорока трем индейским полицейским окружить хижину Сидящего Быка и доставить вождя в агентство. Они отправились за ним на следующее утро и на рассвете арестовали его. Полицейские также конфисковали несколько ружей.
Когда Сидящего Быка выводили из хижины, собралась толпа, и двое сторонников вождя открыли огонь. Началась яростная схватка. Когда она завершилась, Сидящий Бык и семеро индейцев лежали мертвыми, наряду с пятью офицерами индейской полиции. Хорошо обученные полицейские в течении двух часов сдерживали толпу, пока не были освобождены солдатами из Форта Йейтс.
Войска заняли Пайн-Ридж и Роузбад еще в середине ноября. Многие индейцы, встревоженные прибытием солдат, скрылись в том месте, которое теперь называется Национальным парком Бедленд, примерно в пятидесяти милях к юго-западу от Пайн-Риджа. Генерал Брук, однако, оцепил регион, и линия войск удерживала их в пределах резервации. В то же самое время Брук заверил индейцев, что армия не хочет войны, а военное командование намерено защитить их права и интересы. Сразу после Рождества большинство беженцев снялись с лагеря и начали перемещаться в сторону Пайн-Риджа, сопровождаемые несколькими воинскими подразделениями, которые шли на некотором расстоянии за ними. Большая группа беженцев Лакотов из агентства Шайен-Ривер под предводительством вождя Большой Ноги была перехвачена подразделением Седьмой Кавалерии и препровождена к ручью Вундед-Ни. У большой Ноги было 106 воинов с домочадцами, которые поставили типи в открытой степи к западу от Вундед-Ни и точно к северу от пересохшего оврага, ведущего к ручью. Чтобы быть уверенными в том, что индейцы не попытаются скрыться, солдаты с трех сторон окружили лагерь. Четвертая линия войск была размещена на противоположной стороне оврага. Четыре крупнокалиберных скорострельных пушки Готчкиса – каждая могла выстрелить до пятидесяти зарядов в минуту – разместили на близлежащей возвышенности и направили прямо на лагерь, где индейцы вывесили белый флаг. В общей сложности там присутствовало 470 солдат и скаутов.
Брук намеревался разоружить людей Большой Ноги и отправить их обратно в агентство. Вскоре после восьми утра 29 декабря воинам приказали собраться и сдать оружие. Когда солдаты обыскивали воинов, юноша по имени Черный Лис выхватил из-под одеяла винтовку и открыл огонь. Тут же шеренга солдат двинулась вперед. Солдаты открыли огонь по толпе прямо в упор – стволы их ружей едва не касались индейцев. Считается, что первый залп убил до половины воинов. Оставшиеся на ногах кинулись на солдат.
“Несколько минут”, писал этнограф Джеймс Муни в своем сообщении о сражении, “шла жестокая схватка в рукопашную, где каждый думал лишь о том, чтобы убивать. Хотя у многих воинов не было ружей, почти все в поясах под одеялами имели револьверы и ножи, а также те смертоносные дубинки, которые до сих пор в ходу у Сиу. Нехватка ружей сделала схватку более кровавой, так как вынудила сражающихся сойтись почти вплотную”.
Женщины и дети высыпали наружу посмотреть, что происходит. В этот момент четыре пушки Готчкиса открыли огонь двухфунтовыми снарядами со шрапнелью. Разлетающиеся во все стороны стальные осколки и шрапнель разрывали зрителей на куски.
В течение нескольких минут 60 солдат и 200 индейцев были мертвы. Выжившие Лакоты бросились в овраг. Пушки Готчкиса осыпали степь шрапнелью.
“Не может быть сомнений в том, что преследование было просто резней, когда убегавшие женщины с детьми в руках были перебиты после того, как сопротивление уже было подавлено, и почти все воины лежали на земле мертвыми или умирающими”, сообщал Муни.
Федеральное правительство немедленно провело расследование. Выяснилось, что ни индейцы, ни солдаты не ожидали никаких неприятностей, и обе стороны тем утром встретились, доверяя друг другу. В то время как было отмечено, что первый выстрел был произведен индейцем, и солдаты повели себя правильно, открыв ответный огонь по воинам, но последовавшая за этим “резня была абсолютно излишня и неоправданна”. Вундед-Ни легло кровавым пятном на совесть нации. Само это название стало означать резню.
Можно с уверенностью сказать, что индейские войны завершились на той промерзшей и продуваемой ветрами равнине в недавно образованном штате Южная Дакота 29 декабря 1890 года.
В тот самый год суперинтендант по переписи населения заявил, что Американский фронтир не является более доминирующим фактором в национальной истории.