Ольмеки в древней Мезоамерике

Глава I

ЕДИНОЕ КУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО: ОТ ОЛЬМЕКОВ ДО МАЙЯ

ОЛЬМЕКИ В ДРЕВНЕЙ МЕЗОАМЕРИКЕ

Где искать ольмеков?

Эта цивилизация возникла на побережье Мексиканского залива — на террито­рии современных мексиканских штатов Табаско и южной части Веракруса. Зем­ли здесь в основном болотистые, пересекаемые множеством рек и лагун. Имен­но здесь начинается путь внутрь континента по таким рекам, как Грихальва и Усумасинта. С севера, у побережья, имеются лишь небольшие горные массивы, расположенные в удалении от основных центров: Туштла, Серро-Синтепек. Горы начинаются ближе к границе со штатом Чьяпас — на юге. Жаркий влаж­ный климат болотистой равнины отличается рекордным количеством осадков. Грозы поражают своей интенсивностью и мощью электрических разрядов.

Среди представителей фауны преобладают пресмыкающиеся и рептилии. Достаточно сказать, что на всей планете это один из самых насыщенных в видо­вом отношении змеями регион. Поскольку все так или иначе слышали о мекси­канском «Пернатом Змее», то могут догадаться, что упоминание о рептилиях в этом разделе отнюдь не случайно — именно эти холоднокровные существа по­служили прообразом важных персонажей мезоамериканской мифологии и даже космогонии.

Крокодил-дил-дил плывет...

Одним из самых достопримечательных мест штата считается парк столицы штата Вильяэрмосы, куда из труднодоступных археологических центров были собраны ольмекские памятники: алтари, монументы, гигантские головы и про­чие каменные фигуры. Для полноты картины здесь же собраны и представите­ли местной флоры и фауны. Однако главным героем парка, что отнюдь не слу­чайно, считается гигантский кайман более 10 метров длиной с трогательным именем Марипоса — «Бабочка». Во время разливов кайман выплывает в откры­тую лагуну и греется на полянках перед богатыми домами в ожидании угощения. Кажется удивительным, но в целом в этом регионе у местных жителей сложи­лись особые отношения с кайманами: так, например, по соседству, на полуост­рове Юкатан, где проживают майя, рядом с крупным археологическим центром Коба (где-то посредине между Тулумом и знаменитой Чич'ен-Ицой) крупный кайман также имеет привычку выползать из озерка ровно в 6.30 утра к местно­му ресторану за своим завтраком из объедков. И, несмотря на то что рептилия за несколько лет выросла до устрашающих размеров и, кроме того, начала приво­дить с собой на завтраки то ли сына, то ли юного друга, владельцам ресторана и в голову не приходит ее отваживать. Эти факты упоминаются отнюдь не в качестве экзотических воспоминаний путешественника — речь идет о неосоз­нанном сохранении чрезвычайно архаических традиций, существовавших, по всей видимости, еще во времена ольмеков.

Как жилось мезоамериканцам до появления ольмеков?

До появления цивилизации ольмеков как раннегосударственного образования этот богатый пищевыми ресурсами и весьма комфортный климатически регион безусловно был уже заселен. На протяжении тысячелетий шло постепенное окультуривание растений — ив первую очередь маиса. Так тезисно выглядит описание культуры, предшествовавшей появлению цивилизации ольмеков, в изложении одного из крупнейших современных исследователей архаических культур Мезоамерики Ричарда Дайла:[11]

«Формативный период начался в Мезоамерике с маленьких поселений, живу­щих за счет сельского хозяйства и эгалитарных социальных систем. Этот тип жиз­ни стал результатом нескольких тысячелетий культурного развития, тысячелетий, в течение которых бродячие охотники и собиратели одомашнили растения и раз­работали поселенческую модель. Эти правила, определяемые жизнью маленьких поселений, обеспечили создание сельскохозяйственной культуры, которая просу­ществовала в сельской местности Мексики до XX века. Эти культуры пережили взлеты и падения цивилизаций, конкистадоров, революции и миссионеров.

Маис был основой питания, женщины занимались его перемалыванием и приготовлением лепешек и других блюд. Пищевой рацион составляли фасоль, различные виды тыкв, перец чиле и овощи с огорода, мясо оленя, зайца, птиц и собачек. Были правители и чиновники, сборщики налогов. Семьи могли потреб­лять большую часть производимого.

Технология производства и материальная культура достаточно просты, но великолепно приспособлены для нужд населения. Из глины делались радовав­шие глаз сосуды и фигурки с изображениями людей и животных. Зернотерки, инструменты для рубки и шлифовки. Сохранилось мало предметов из дерева, волокон и тканей.

Очень мало известно о религии. Однако захоронения людей сопровождают­ся в качестве инвентаря сосудами и фигурками из глины, которые создают впе­чатление богатой духовной жизни.

Фигурки людей в одеяниях игрока в мяч нам напоминают столь распростра­ненный в более поздние времена ритуал. К сожалению, нам не известны ритуа­лы, связанные с жизненными циклами, космология и большая часть верований, которые должны были формировать основу религии.

Так выглядела сельская жизнь формативного периода. Не было еще горо­дов, социальных классов, гражданских или религиозных чиновников, правите­лей, профессиональных торговцев, искусных ремесленников. Примитивная ар­хитектура не имела каменных зданий, искусственных насыпей, обработанных монументальных памятников, систем алфавитного письма»[12].

Так достаточно бедно выглядит реконструкция духовной и творческой жиз­ни в регионе на основании имеющихся — или, точнее, обнаруженных — архе­ологических данных. Легко представляются тихие мирные сельские жители, ду­мающие лишь о своем пропитании. Однако отсутствие памятников отнюдь не свидетельствует о застое в развитии. Не следует забывать, что уже в середине второго тысячелетия до н. э. в Куикуилко (неподалеку от нынешней столицы Мексики г. Мехико) возводится ракушковидная пирамида для астрономических наблюдений, что свидетельствует не просто о взлете научной мысли, но и о су­ществовании прообраза единой идеологической модели, которая спустя две тысячи лет распространится по всей Мезоамерике в многочисленных памятни­ках материальной культуры.

Очень важно отметить, что в доклассическом периоде по всей террито­рии — за исключением отдельных случаев на западе региона — существовала единая традиция захоронения. Мертвых захоранивали в пределах жилого про­странства. И какими бы ни были религиозные представления, совершенно оче­видно, что все обитатели региона придерживались единого мнения о посмерт­ном существовании умершего и его постоянной связи с родственным кланом[13].

Какие даты ориентируют нас в культурной истории региона?

Присутствие человека и следы его деятельности отмечены в этом регионе чрез­вычайно давно.

Однако о духовных представлениях жителей региона можно судить отнюдь не по бытовому инвентарю, а лишь по тем предметам (или декоративным эле­ментам), которые, казалось бы, не играют никакой роли в «народном хозяйстве»: орнаменты, «бесполезные» фигурки и сооружения, росписи.

Археолог Кристин Нидербергер датирует 2300 годом до н. э. именно такой предмет — женскую фигурку, обнаруженную в долине Мехико. С 1600 года до н. э. количество подобных фигурок резко возрастает.

С 1200 года до н. э. появляются любопытные антропоморфные фигурки: двуголовые или же двуликие с тремя глазами, двумя носами или двумя ртами. Иногда двуликость символизирует дуальность существования человека не толь­ко в самом общем смысле оппозиции: жизнь — смерть, но и отражает понима­ние эволюционной асимметрии, при которой правая половина лица — кости скелета лица (прошлое и смерть), а левая половина предстает как живое лицо, ус­тремленное в будущее.

Как отмечают археологи, судя по захоронениям, в это же время начинается социальное расслоение мезоамериканских обществ и возникает иерархия.

Тогда-то, с осознанием соотношения человеческой жизни и времени в виде триады «прошлое-настоящее-будущее», и появляются ольмеки.

А о каких ранних датах не хотели забывать сами мезоамериканцы?

Последовательность и нарастание количества фиксируемых дат достаточно на­глядно позволяют представить динамику эволюции древнего мезоамериканско­го общества. В основу таблицы положена схема, предложенная Ю. В. Кнорозовым[14].

«легендарная» эпоха

5041738 г. до н. э.	0.0.0.0.0.0.0.0.	5 Ахав, 8 Йашкин	Копан, стела 16. Так называемая «нулевая» дата хронологии майя. Дата представляет собой чисто тео­ретический расчет от Начальной даты
3113 г.дон.э.	1.11.19.0.0.0.0.0	4 Ахав 8 Кумху	Начальная  дата хронологии — прецессионный сдвиг восхода Солнца из полосы Млечного Пути в весеннее равноденствие
2360 г. до н.э.	1.18.5.3.6.12	13 Кими 19 Кех	Паленке, Храм Солнца
2360 г. дон.э.	1.18.5.4.0.	1 Ахав 13 Мак	Паленке, Храм Лиственного креста

 

«ольмекская» эпоха

 

354 г. до н.э.	7.0.0.0.0.	10 Ахав	354 г. до н. э. 7.0.0.0.0 10 Ahav. Начало исторической эры. До конца 8000-летия (1.12.0.0.0.0.0.0) остает­ся ровно 13 циклов по 400 лет.
291 г. до н. э.			Стела Е., фрагмент в виде эпи-ольмекской маски, дата в стиле Долгого счета в черточках и точках.
	бактун 7		Три стелы, обнаруженные в Чьяпасе и Гватемале, с надписью, по­хожей на Длинный Счет. Во всех трех случаях просматривается над­пись «бактун 7».
38 г. до н. э.	7.16.0.0.0	4 Ахав
37 г. до н.э.	7.19.15.7.12	12 Эб	Стела 2 из Абах-Такалик
37 г. до н. э.	7.19.(15.7).12 7.?.?.?.?	12 Эб	Стела 1 из Эль-Баул Стела 2, Санта-Маргарита Коломба
36 г. до н. э.			Стела 2 из Чьяпаса-дель-Корсо
32 г. дон.э.	(7).16.6.16.18	6 Эц'наб	Стела С изТрес-Сапотес

раннеклассический период (Чиканель)

140 г.	8.5.0.0.0	12 Ахав 13 К’анк'ин	Сосуд из Вашактуна
143 г. 21.05	8.5.3.3.5	13 Кан 3 К'айяб	Стела из Мохарры
150 г.			Стела 11 из Каминальгуйу
156 г. 13.07	8.5.16.9.7	5 Маник 15 Поп	Стела из Мохарры
158 г.	8.5.18.4.0.	7 Ахав 3 К'анк'ин	Стела 25 из Наранхо
159 г.	8.6.0.0.0	10 Ахав
162 г.	8.6.2.4.17	8 Кабан	Фигурка из Сан-Андрееде Туштла

 « Кнорозов Ю.В. Письменность индейцев майя.- Л., 1963,- С. 633-637.

179 г.	8.7.0.0.0	8 Ахав
192 г.	8.7.13.4.11		Притолока 49 (Нашчилан)
278 г.	8.12.0.0.0	11 Ахав
292 г.	8.12.14.8.15		Стела 29 из Тикаля
317 г.	8.14.0.0.0	7 Ахав 3 Шул
320 г.	8.14.3.1.12	1 Эб 0 Йашк'ин	Лейденская табличка (Рио-Грасиосо)
328 г.	8.14.10.13.15	8 Мен 8 К'айяб	Стела 9 из Вашактуна

Итак, археологические датировки и календарные записи и расчеты, сделанные индейскими астрономами, примерно совпадают и не противоречат общим выводам о том, что где-то с середины второго тысячелетия до н. э. в мезоамериканских обществах нарастают качественные мировоззренческие (и экономико-политические) изменения, которые достаточно быстро приводят к началу нашей эры к возникновению специфического культурного комплекса, основные параметры которого воспроизводятся впоследствии во всех мезо-американских цивилизациях: в Монте-Альбане, Исапе, Теотиуакане, Каминальгуйю, долине Мотагуа.

Каковы же основные признаки этого нового культурного комплекса?

1. Архитектура:

Городской центр вокруг прямоугольной площади. Ориентировка центра по странам света, причем северная (западная) часть всегда является сакральной. Вход в комплекс с южной стороны. Формируется комплекс пирамида-храм и дворцовые постройки. Если пирамида является воспроизведением горы, внутри которой находится Пещера предков (захоронение), а храм воплощает выход из пещеры, то внутренняя композиция дворцовых построек явно ориентирована на имитацию пространства длинных пещерных переходов.

2.Погребальный комплекс, связанный с пирамидой (рядом с пирамидой, как в Ла-Венте; внутри толщи пирамиды, как в Теотиуакане; под храмом, как обычно предпочитали майя).

3.Монументальная скульптура:

—комплекс стела / алтарь (как в едином ольмекском варианте, так и в раздельных объектах композиционно вместе или по отдельности с компенсацией отсутствующего элемента),

—«сидящая фигура»,

—«гигантская голова».

4. Мелкая пластика.

5. Письмо и знаковая система единого типа.

6. Календарь.

7. Настенные росписи.

8. Специфическая иконография.

Традиционно сложилось, что в популярной литературе этот комплекс цивилизационных признаков принято называть «искусством Мезоамерики». Однако, приступая к анализу памятников, как нам кажется, следует уточнить содержание понятия «искусство» применительно к археологическим культурам.

Кто и когда обеспечил «победу над дьяволом» на культурном фронте?

В Америке, пожалуй, как нигде больше в мире, архитектура, настенная живопись и другие виды художественного творчества превратились в объект внимания прежде всего археологов. Причин тому несколько — малое количество и плохая сохранность образцов; угасание автохтонной культуры при вытеснении и замещении ее новой, генетически чуждой, различающейся стадиально и исключив­шей, помимо всего прочего, малейший намек на равноправное взаимное обогащение и существование. Немалую роль в этом торможении сыграла, безусловно, официальная религиозная догма, относившая на протяжении по крайней мере трех веков все проявления традиционного индейского искусства к обширнейшей и непризнаваемой в христианском обществе сфере деятельности дьявола. Католическая церковь отважно и самозабвенно боролась с исчадием ада и, в целом, победила — культурная традиция художественного творчества аборигенов Нового Света практически была оборвана или же приобрела маловразумитель­ные синкретичные формы.

Однако для нас уже сам этот факт «идеологической войны» имеет особое значение, поскольку косвенно подтверждает, что в основе всего мезоамериканского культурного комплекса лежала стройная и достаточно мощная идеологическая концепция, на истребление которой прежде всего и была сориентирована христианская идеологическая машина.

Что мы называем «искусством Древней Америки»?

Сразу следует оговориться, что термин «искусство» должен применяться к древ­ним культурам с достаточной мерой условности.

Если попытаться определить кратко различие «древнего искусства» от со­временного, то можно сказать, что в древнем семиотика доминирует над эстети­кой, но не вытесняет, а совершенствует ее. В современном искусстве эстетика подчас становится самоцелью в ущерб смыслу и функциональному назначению.

При подобных условиях приходится рассматривать объекты археологичес­кого искусства прежде всего в качестве знаков семиотической системы, несущих бесценную информацию, по которой постепенно становится возможным рекон­струировать и саму эту систему, а именно выявлять отдельные элементы общей концепции индейского мировоззрения. Одной из таких уже достаточно отчет­ливо выявившихся черт является преимущественно коммуникативный характер мезоамериканской живописи и скульптуры. Как оценивать это археологическое искусство? Совершенно очевидно, что определение выходит далеко за рамки конкретного произведения. Оно охватывает сложный творческий процесс, в который вовлечено множество компонентов: индивидуальность художника как творческой личности, художественная концепция, при помощи которой автор передает как свою личностную позицию, так и идеологический канон. Нельзя забывать и о технике исполнения и материале, которые должны соответствовать создаваемому произведению. Следовательно, здесь существенно все: и собствен­но произведение искусства, и та степень удовлетворенности, которую испыты­вает художник от своего творения, и, что важнее, то впечатление, которое полу­чит зритель от его созерцания.

Таким образом, искусство представляется в виде последовательного твор­ческого процесса, и потому при его исследовании (особенно это касается так называемого «археологического» искусства) желательно обращаться к анализувсех выделенных компонентов. Вместе с тем справедливости ради стоит заметить, что полноценный (с учетом всех составных) анализ мало осуществим, так как, например, получить сведения о художнике как личности в случае древнего искусства невозможно. Остается, при желании, лишь интуитивно воссоздавать его образ и позицию. Наибольший интерес для нас представляет та функция искусства, согласно которой оно расценивается как часть культуры в качестве адаптивной ниши. В этом смысле искусство помогает познавать действитель­ность, отражать ее посредством образов, а также передавать о ней информацию. И здесь нельзя не согласиться с Леви-Строссом в мысли о том, что «искусство выступает как своеобразный язык, как система или группа значимых элементов, которые всегда остаются посредине между речью и объектом»[15]. Леви-Стросс в этом безусловно прав. И с такой точки зрения искусство — это первая форма воспроизведения результатов познания, материализации отражения нематери­ального образа. В этом значении искусство отражает определенные этапы эволюции функций полушарий головного мозга человека, соответствующие достаточно ранней стадии формирования абстрактного левополушарного мышления.

Отсюда, помимо уже упомянутой коммуникативной функции, следует и специфическая функция, исходящая из самой сущности искусства: систематизи­ровать, развивать и определять место человеческих знаний, то есть речь идет об одном из способов организации опыта человечества. Однако искусство не столько затрагивает разум левого полушария мозга (как в случае языка или науки), сколько взывает к чувствам и идеальным образам правого полушария, заставляя сопереживать все человеческое существо.

В бесписьменных культурах изобразительное искусство удерживает особую значимость, поскольку берет на себя обязанность фиксации и передачи инфор­мации, разделяя их с устным творчеством, танцами и праздничными ритуалами. Однако в отличие от последних оно напрямую входит в сферу интересов архео­логов.

В ранних обществах искусство бесспорно является чрезвычайно «общественным» феноменом, в котором все принимают то или иное участие. Оно об­ращено к целому обществу и в этом смысле становится коллективным, поскольку личность творца размывается из-за того, что создаваемое им произведение обращено абсолютно ко всем и должно быть легко понято всеми и каждым в отдельности. В таком обществе не может быть и намека на «искусство для искус­ства». Анонимность художника в подобном обществе — это отнюдь не форма личной скромности, а четкое осознание незначительности своей мимолетной жизни по сравнению с теми вечными догмами, которые призвано передавать создаваемое произведение.

Как следует изучать мезоамериканское искусство?

Когда речь заходит о небогатых памятниками археологических культурах, то вообще сложно воссоздать образ искусства по отдельным, оставшимся вне куль­турного контекста образцам. И потому основной целью исследователя должен стать конкретный объект, рассмотренный со всех возможных сторон. И это за­частую лишь для того, чтобы в результате добиться каких-либо данных, относя­щихся к культуре, к которой этот объект относится. Познание таким образом археологических культур ведется преимущественно «индуктивными» методами, где частное порой может быть представлено ограниченно единичным. Любо­пытной и вполне приемлемой для анализа произведений изобразительного ис­кусства Мезоамерики выглядит методика, разработанная испанским искусство­ведом Э. Санчес-Монтанес[16]. Она выделяет несколько основных аспектов иссле­дования:

1.« Формальный» аспект — затрагивает форму произведения как стабильную основу, состоящую из определенным образом сплетенных компонентов, позволяющих в конечном счете определить произведение искусства как таковое.

Форма — это не нечто мертвое и застывшее,— она состоит из множества элементов и черт, которые смогут определяться как проявления формы, выра­жаться графически или пластически. Без стабильной формы не может быть и речи о стиле, а стиль, в свою очередь, является одним из важнейших аспектов для оценки памятника культуры.

Все исследования стиля в этих культурах сводятся к выявлению того уровня постоянства, на котором и существует искусство. И в свою очередь смена стиля свидетельствует о глубоких культурных и даже политических изменениях в ран­нем обществе.

Некоторые исследователи[17] выделяют три основные формы пластического изображения, к которым по традиции относятся имитационная, информационная и декоративная, что соответствует реалистическому портрету, пиктографи­ческому знаку и абстрактному орнаменту. Именно первая, имитационная фор­ма позволяет нам почерпнуть прямые сведения о материальной культуре и рели­гии общества. На этом же уровне становится возможным и опознание фантас­тических образов, то есть определение направлений, по которым реальность, с нашей точки зрения, пересекается с ирреальностью.

2.«Тематический» аспект — в его центре находится изображаемый образ, сюжет, который часто позволяет почерпнуть наибольшую информацию об исследуемой культуре. Вместе с тем совершенно необходимо признать, что чрезвычайно трудно пытаться вскрыть сущность искусства археологической культуры, имея в распоряжении всего лишь отдельные произведения как источник инфор­мации.

3.«Сигнификативный» аспект— определяется тем замыслом, основной идеей произведения, которая должна передаваться, сообщаться в виде, абсолют­но доступном для человека того общества, но зачастую с большим трудом воспринимается неподготовленным, посторонним (современным) человеком, осо­бенно в случае непонимания сущности рассматриваемой археологической культуры.

4.«Функциональный» аспект — он определяется самой сущностью цивили­зации, согласно которой искусство всегда имеет конечную конкретную направ­ленность, а произведения никогда не создаются «по наитию».

Функциональный аспект произведения искусства, выявляемый из его сигнификативного аспекта, выходит за рамки художественного исследования в той мере, насколько функция связана с независимым объектом при рассматривании его как произведения искусства. Но он должен непременно учитываться, особен­но если речь идет об изучении археологической культуры.

Хотелось бы оговориться, что это небольшое отступление в область теории было сделано лишь для того, чтобы, ничуть не умаляя художественную ценность мезоамериканских памятников как произведений искусства, обратиться лишь кодному, наиболее важному в данный момент аспекту, попытаться понять, как воплощалась (и модифицировалась) во всех этих археологических памятниках единая идеологическая модель, о которой мы ведем речь.

---

Примечания:

[11]Diehl RA. La presencia olmeca en Mesoamérica durante el período formativo: una evaluación personal // Perspectivas antropológicas en el mundo maya.— Madrid, 1993.— P. 37—43.

[12] Ibid.

[13] На Юкатане индейцы и поныне живут в плетеных хижинах. Под влиянием христианства они хоронят, а точнее, вторично перезахоранивают своих умерших на кладбищах. Эти могилы выглядят

[14]куда более солидно и долговечно, нежели жилища-хижины. Каждая могила представляет собой каменный домик, воспроизводящий некоторое подобие в миниатюре то ли католической церкви, то ли индейской пирамиды с храмом. В небольшой платформе под храмом-алтарем помещаются вторично захороненные, очищенные от тканей кости умершего.

[15]Lévi-Strauss С,Charbonnier G. Arte, lenguaje, etnología.— México, 1969.— P. 53.

[16] Sánchez Montañés E. Algunas consideraciones sobre la arqueología y arte // Antropología de España y América.—Madrid, 1977.— P. 139—149.

[17] HauserA. Historia social de la literatura y el arte.— Madrid, 1969.