К проблеме этнокультурного развития американских алеутов (со второй половины XVIII в. до наших дней)

В последние годы зарубежными учеными и общественностью Аляски проявляется большой интерес к этнической истории алеутов, к этно­культурным изменениям, произошедшим с начала их контактов с западным миром, и к современным этническим процессам в этом регионе. Все это — часть общего интереса к проблемам коренного населения сегодняшней Аляски. Он обусловлен новым периодом в развитии северных народностей США и Канады, вызванным, с од­ной стороны, начавшимся в последние два десятилетия интенсивным промышленным освоением Аляски, а с другой — значительными успехами движения ее коренного населения (в том числе и алеутов) за свои социально-экономические права, сопровождающегося подъемом этнического самосознания.

Тема, затронутая в данной статье, весьма обширна: она вклю­чает сложную и противоречивую историю взаимоотношений алеутов с русскими, затем с американцами. Остановимся лишь на ключевых и наиболее важных моментах.

Этнокультурные изменения у алеутов с начала их контактов с европейцами определялись прежде всего двумя периодами в исто­рии Аляски — русским и американским. Русский период (период истории «Русской Америки») начался с 40-х годов XVIII в., с от­крытия и последующего освоения русскими мореплавателями, куп­цами и промышленниками Алеутских островов и Аляски; затем он продолжался в годы деятельности Российско-Американской компа­нии (1799—1867). После продажи в 1867 г. русских владений в Америке Северо-Американским Соединенным Штатам начался американский период¹.

Вопросы, связанные с социально-экономическими и культурными изменениями у алеутов с середины XVIII в. до наших дней, в той или иной степени освещались в работах как советских исследова­телей², так и зарубежных³. Однако специально этнокультурное раз­витие алеутов со времени первых контактов с европейцами до сих пор не исследовалось. Решение этого вопроса связано прежде всего с комплексной и нетенденциозной оценкой характера освоения рус­скими Алеутских островов и Аляски в целом, деятельности русских людей на Аляске. Такую оценку, в частности, мы находим в трудах Г. А. Аграната и С. Г. Федоровой⁴. Г. А. Агранат, например, спра­ведливо отметил наличие прогрессивных для своего времени черт освоения Аляски: утверждение в новых местах исторически более передовых способов трудовой деятельности, земледелия, скотоводства, тенденции к развитию многоотраслевого хозяйства; меры по охране пушного зверя от истребления и регламентации его добычи; демокра­тический характер освоения, сходный с освоением русскими Сибири и Дальнего Востока; просвещение коренного населения, установле­ние с ним добрососедских отношений⁵. О значении вклада русских не только в хозяйственно-экономическое, но и культурное освоение и развитие Аляски, убедительно пишет С. Г. Федорова⁶.

Г. А. Агранат справедливо полагает, что отношение русских к коренному населению Алеутских островов и Аляски отличалось от крайне жестокой и истребительной испанской колонизации Аме­рики, а затем и англо-французской уже тем, что русские никогда не стремились к геноциду, а наоборот — к взаимоотношениям доверия, основанным на отсутствии расовых предрассудков при совместной трудовой жизни. Этот факт отмечал в свое время «старожил и лето­писец» «Русской Америки» К. Т. Хлебников⁷. Именно на такие отношения русских с аборигенами Аляски обратил внимание и английский мореплаватель Дж. Ванкувер⁸. Официальная политика русского правительства специально предписывала гуманное обра­щение с народами вновь открываемых земель. Но на деле, конечно, частные купеческие компании, а затем и Российско-Американская компания, эксплуатировали не только природные ресурсы осваивае­мых территорий, но и его коренное население.

В литературе особенно остро ставится вопрос о снижении чис­ленности алеутов в первый период освоения Аляски. Действительно, по материалам одних авторов, численность их снизилась примерно на половину, если считать ее первоначально равной 9—10 тыс. че­ловек; по данным других —на ⁴/₃ от первоначальных 15—20 тыс. Во второй период «Русской Америки» численность коренных жите­лей продолжала снижаться вплоть до 20-х годов XIX. Причиной явились эпидемии болезней, гибель партий алеутов во время про­мыслов и стычек с индейцами северо-западного побережья Америки. В 20-е годы численность алеутов стабилизировалась, увеличиваясь в отдельные периоды. На 30-е годы алеутов насчитывалось 2247 че­ловек ⁹, к концу русского периода — немногим более 2 тыс. (не счи­тая тех, которые переселились в другие места Аляски).

Хотелось бы обратить внимание на утвердившиеся в современ­ной литературе завышенные данные о численности алеутов ко вре­мени прихода на острова русских (до 15-20 тыс.). Эти данные осно­вываются главным образом на сведениях известного деятеля в исто­рии «Русской Америки» И. Вениаминова. Но, по-видимому, не при­нимается во внимание, что он определял ее до начавшихся еще задолго перед приходом русских истребительных войн алеутов с эски­мосами — аглегмютами и конягами (что подтверждается алеутскими фольклорными материалами). К приходу же русских, пишет Ве­ниаминов, алеутов (восточных) оставалось вдвое меньше , т.е. 6—7,5 тыс. человек. Если к этим цифрам прибавить западных алеутов, то их общая численность к приходу русских может быть определена в 9—10 тыс. Такие данные согласуются и с рядом дру­гих свидетельств.

Почти все первые корабли с русскими промышленниками алеуты встречали «вооруженною рукой». В частности, вооруженные столкно­вения произошли между русскими и восточными алеутами на рубеже 50—60-х годов XVIII в., когда алеутами были истреблены экипажи трех русских судов, а сами суда сожжены. Эти события описаны в ряде публикаций¹¹. Но вместе с тем местные жители охотно шли на мирные взаимоотношения после демонстрации дружелюбия и поднесения подарков. И, видимо, свидетельства о сокращении числа алеутов в ходе первых контактов с русскими все же преувеличены. Американский исследователь К. Тернер склонен объяснять этот факт нарушением экологического баланса, вызвавшим нехватку пи­щевых ресурсов, экономическими и социальными лишениями, а так­же завезенными болезнями¹². Мнение ученого разделяет и амери­канская исследовательница Л. Блэк¹³.

Но именно период первых контактов алеутов с русскими, не­смотря на их неустойчивый характер, был временем наиболее мас­сового тесного общения, влияния русской культуры на алеутскую. Каждый год на Алеутские острова отправлялось до четырех-пяти разных купеческих промысловых кораблей с командой от 40 до 100 человек. Сменявшиеся партии русских зимовали или жили на островах 5—6 лет. В некоторых случаях они строили себе жилище около селений алеутов, но чаще всего небольшими партиями устраи­вались в «юртах» алеутов, питались вместе с ними, воспринимали их хозяйственные навыки, брали в жены алеуток и т. д. Складыва­лись прочные семейные и дружеские отношения.

Русские промышленники воспитывали способных мальчиков-алеутов, учили русскому языку, вывозили на Камчатку, в Охотск и другие места, чтобы отдать в школы. Таким образом появились алеуты, знающие русский язык и грамоту, знакомые с русскими культурными традициями.

В этот же период были заложены основы социально-экономиче­ских и культурных отношений с коренным населением, которые в дальнейшем все более утверждались. Среди них — и эксплуатация традиционных навыков ведения хозяйства, особенно промыслов мор­ских бобров, и управление через институт тоенов (система косвен­ного управления), и тесные контакты с местным населением без расовых предрассудков и пренебрежения к традиционному алеут­скому образу жизни, культуре, включая, как уже отмечалось, браки, которые дали начало метисному (креольскому) населению. Главная особенность русского периода заключалась в том, что хотя у алеутов и произошли определенные изменения в экономических и общест­венных отношениях, а также в материальной и духовной культуре, но в целом приход русских не привел к ломке традиционного уклада жизни, а тем более к уничтожению самобытной культуры абориге­нов. К этому же. выводу пришли советский ученый JI. А. Файнберг и американские исследователи Дж. Берреман, Т. Бенк¹⁴.

Алеуты восприняли многие русские орудия труда и бытовые предметы, элементы одежды, обуви. Но набор традиционных орудий морской охоты и рыболовства оставался почти без изменений. Сохра­нялись также промысловые кожаные байдарки.

Усилился процесс дифференциации большесемейных общин с вы­делением из них отдельных малых семей. Отразилось это и на ха­рактере жилищ: их стали строить для отдельной малой семьи, а в конструкции появились «русские» черты: печи, окна, вход не через люк сверху, а сбоку — через сени. Русские не нарушили основ традиционных норм общественного распределения, Российско-Аме­риканская компания ввела систему оплаты на островах Командор­ских и Прибылова, во многом сохранив коллективные нормы распре­деления с учетом нетрудоспособных членов общины, разных общин­ных нужд. В конце XVIII в. наряду с традиционными алеутскими нормами семейных отношений и брака стали утверждаться русские обычаи. Постепенно внедрялась и русская система родства.

Ценные и убедительные выводы о характере материальной куль­туры и художественного творчества алеутов периода «Русской Аме­рики» можно сделать на материалах музейных коллекций, богатей­шие собрания которых хранятся в СССР, а также в других музеях мира. Подробное изучение их приводит к заключению о своего рода расцвете национального искусства аборигенов. Алеутские изделия этого времени поражают своим высоким художественным мастер­ством. Такова отделка традиционных одежд и кожаных головных уборов вышивкой-аппликацией волосом, сухожилиями, шелковыми и шерстяными нитями, полосками окрашенного сивучьего горла. Тончайшие плетенные из травы изделия, миниатюрная костяная (реже деревянная) скульптура выполнены с большим искусством, так же как и костяные изделия с ажурной резьбой, цветной грави­ровкой. Более всего поражают своей совершенной формой, искусной полихромной раскраской, костяными украшениями (миниатюрной скульптурой, пластинками с горельефной, рельефной, ажурной резь­бой и цветной гравировкой) деревянные конические головные убо­ры — шляпы тоенов. Интересно в этой связи мнение американской исследовательницы Д. Рей: такие шляпы стали изготовлять только в русский период в связи с особой ролью, которую русские отводили тоенам. Прежде же бытовали только менее художественно выпол­ненные шляпы-козырьки ¹⁵.

Большие изменения в жизнь алеутов, особенно в их духовную культуру, внесло пребывание на о-ве Уналашке с 1824 по 1834 гг. русского миссионера, просветителя и этнографа И. Вениаминова. Его деятельность на Аляске хорошо известна. Он создал алеутскую письменность, составил грамматику и словарь алеутского языка перевел на этот язык некоторые религиозные тексты. Сотрудниками и помощниками Вениаминова были сами алеуты, уже подготовлен­ные предыдущими контактами с русскими ко всем этим нововве­дениям. Вениаминов обучал коренное население русской и алеут­ской грамоте. При нем появились школы для алеутов на островах Атка, Амчитка, Беринга, Святого Георгия. Владея сам многими профессиями, Вениаминов обучил аборигенов плотничьим и сто­лярным работам, сапожному и иконописному ремеслам. Его почи­тали как «доброго отца алеутов» ¹⁶. Традиции, заложенные Вениа­миновым, сохраняются по сей день. Соратником Вениаминова в деле просвещения алеутов был Я. Нецветов (сын русского, правителя конторы на о-ве Атка, и местной алеутки), закончивший Иркутскую духовную семинарию. Нецветов переработал алеутскую азбуку лисьевского диалекта Вениаминова применительно к аткинскому диа­лекту, перевел на этот диалект тексты Вениаминова, основал школу на о-ве Атка ¹⁷.

Таким образом, вполне правомерным представляется вывод, что в период освоения Аляски русскими, несмотря на трудности первых контактов, алеутская культура не претерпела разрушающего влия­ния. Более того, в новых условиях продолжалось ее внутреннее раз­витие наряду с восприятием и трансформацией ряда русских куль­турных традиций.

Официальный статус алеутов в «Русской Америке» хотя и был приближен к другим инородцам России, но имел много особенностей в связи с их работой в компании. По «Привилегиям...» РАК, утвержденным в 1821 г., коренное население было отнесено к сосло­вию «островитян», которые формально считались подданными Рос­сии. По уставу РАК 1844 г., их приравняли к «оседлым инородцам». После продажи Аляски алеуты (и креолы) были отнесены к раз­ряду «нецивилизованных племен» и сохраняли этот статус (так же как и другие представители коренного населения Аляски и даже некоторые русские) до 1915 г., когда всех их приравняли в граж­данских правах к американским индейцам и отдали под опеку Бюро по делам индейцев. И только в 1924 г. они получили права амери­канского гражданства.

Численность алеутов в 1870 г. составляла 2059 человек, в 1881-м — 2369 ¹⁸ (обе цифры нельзя считать точными).

После продажи Аляски американцам в 1867 г. изменился характер этнокультурных процессов у алеутов, что также было в первую очередь связано с социально-экономическими условиями их жизни.

После прекращения деятельности Российско-Американской компании на всем юго-западе Аляски наступил период запустения и упадка, длившийся почти до начала второй мировой войны. В водах Аляски стали бесконтрольно хозяйничать охотники за пуншиной, мехоторговые фирмы. Появилась угроза полного истреоления котиков, морских бобров и других морских животных, служивших источником заработков и пропитания алеутов, тогда как установленный русскими в последние десятилетия их владения Аляской режим контроля и сохранения меховых ресурсов давал уже эффект, что отмечают и американские авторы. В 1910 г. правительство США взяло под свой контроль поголовье морских котиков островов Прибылова и их промысел, заключив международную конвенцию. Коммерческая деятельность на Алеутских островах в предвоенное время ограничивалась существованием нескольких лисьих питомников, действием китобойной станции на о-ве Акутан, разведением овец и ловлей сельди в ограниченных масштабах. Алеутские острова совершенно не участвовали в экономическом развитии, в некоторой мере затронувшем Аляску тех лет ¹⁹.

В первые десятилетия XX в. алеуты продолжали вести такое же традиционное хозяйство, как и при русских, охотиться на пушных зверей, которых они теперь продавали американским торговцам, посещавшим острова. Но хищническое истребление животных подрывало основы промыслового хозяйства коренного населения. Все боль­ше возрастала их зависимость от посторонних заработков: на коти­ковых лежбищах на о-вах Прибылова, на судах или консервных заводах. Это отходничество еще больше подрывало жизнь общины, отвлекая трудоспособных мужчин от традиционных занятий во вре­мя промыслового сезона, но не могло обеспечить нужный заработок. Слишком мало было предприятий, где они могли бы применить свой труд. К тому же национальная дискриминация не позволяла алеутам заняться никаким трудом, кроме самого неквалифицированного.

А оплата труда аборигенов на Аляске была в 2—2,5 раза ниже, чем белых²⁰. Немногие сообщения свидетельствовали о крайней бедно­сти алеутов того периода, прогнозируя их вымирание²¹. Только на правительственной котиковой станции на о-вах Прибылова уровень жизни был удовлетворительным.

С конца XIX в. американское правительство начало активную американизацию алеутов. Политику усиленной ассимиляции корен­ного населения на Аляске проводил в жизнь в 1884—1909 гг. из­вестный протестантский миссионер Шелдон Джексон. Задачи ее со­стояли в том, чтобы сделать алеутов источником дешевой рабочей силы, полезной белому человеку.

Школьное обучение с этого периода основной своей целью ста­вило внедрение американской культуры и образа жизни путем по­давления традиционной алеутской деятельности, уклада жизни, языка, культурных ценностей, замещая их стереотипом поведения и понятиями белого человека. В 40-е г. школы только открывались, кое-где еще бытовало традиционное воспитание, составлявшее важ­ную часть алеутской культуры (особенно большое значение в нем придавалось играм-тренировкам, во время которых детей обучали искусству морского промысла и другим традиционным занятиям) ²². Однако постепенно дети все больше переходили под влияние белых учителей, которые последовательно вытесняли традиционное воспитание .

Различия в жизненных условиях и этнокультурных ситуациях в отдельных алеутских селениях сильно варьировали в зависимости от больших или меньших контактов с белыми.

Так, наиболее благополучным из алеутских селений в 1936 г. А. Мей (участник экспедиции А. Грдлички) называет селение на о-ве Атту (самый западный остров гряды). Главную причину он видит в том, что здесь в наибольшей мере сохранился нетронутым традиционный уклад жизни из-за крайней изолированности острова. Первый школьный учитель появился здесь только в 1941 г.²⁴ Алеуты Уналашки, напротив, еще в довоенные годы испытали сильное влия­ние западного мира: в начале XX в. здесь функционировала про­тестантская благотворительная школа, размещалась главная квар­тира Берингоморского патруля береговой службы США, имелись и рыбоконсервные предприятия. Однако еще до 1922 г. на Уналашке существовала русская школа, закрытая как не соответствующая по­литике американизации. Американская школа была открыта здесь в 1911 г., как и на о-ве Атка, а в с. Никольском на о-ве Умнак — только в 1932 г. На алеутов о-ва Акутан сильно повлияло существование с 1907 г. китобойной станции; школа здесь открылась в 1930 г.

Американские авторы, описывая алеутов 20—30-х годов, отме­чают, что аккультурация разрушила традиционные основы их жиз­ни, не дав взамен надежных основ существования, следствием чего явились нищета, болезни (туберкулез), алкоголизм, вымирание. Численность алеутов к 1930 г. сократилась до 1000 человек. Такой же она определялась и к 1940 г.

Вторая мировая война принесла жителям Аляски новые бедст­вия. В 1942 г. японцы захватили о-в Атту; алеуты были насильно увезены на о-в Хоккайдо, где оставались более трех лет на прину­дительных работах. За это время из 40 человек умерло 17; остав­шиеся в 1945 г. были возвращены, но поселены не на свой о-в Атту (по соображениям военного порядка), а на о-в Атку вместе с его коренными жителями (что создало много дополнительных проблем).

Остальные обитатели Алеутских и Прибылова островов с нача­лом военных действий на Алеутских островах были успешно эвакуи­рованы в юго-восточную Аляску, где размещены на о-вах Адми­ралтейства, Врангеля и др. Многие из них стали работать на рыбо­консервных заводах. Жили здесь алеуты вперемежку с тлинкитами и другим населением юго-восточной Аляски. В 1945 г. они были возвращены в свои селения, где их ждали новые трудности. Так, например, жители с. Уналашка по возвращении застали свои речки и окрестные воды сильно загрязненными, селение кишело крысами, дома разрушены; лодки и имущество их были похищены или раз­ломаны, больница также разрушена (до сих пор она не восстанов­лена). Именно с тех пор алеуты Уналашки перестали заниматься морской охотой и морским рыболовством ²⁵.

Но вместе с тем военные действия на Алеутских островах при­влекли внимание не только к Аляске в целом, заставив американ­цев «открыть» ее для себя, но и к алеутам. Именно в годы войны и после нее появились, наконец, публикации ученых об алеутах (в том числе и касающиеся прежних лет). Их наблюдения отра­жают тяжелое экономическое положение коренного населения в послевоенное время, его культурную деградацию. Доктор Ф. Алек­сандер, участник экспедиции Гарвардского университета, исследо­вавший алеутов островов Атка и Умнака в 40-х годах, установил, что они получали в среднем 800—1400 калорий в день (а алеуты о-вов Прибылова — 2765 калорий). При таком недоедании и тяже­лой работе организм истощается и легко поддается любому заболе­ванию²⁶. Уровень смертности на Аляске (включая алеутский ареал) в 1945 г.— 765 человек на 100 тыс. (69% умирали от туберкулеза) — был одним из самых высоких в мире. Детская смертность на Алеут­ских островах в 1950—1955 гг. составляла 88,8 на 1000 детей — самая высокая в субарктике и на 1/4 выше, чем по всей Аляске.

Процесс вымирания алеутов, писал Т. Бенк, не был приостанов­лен и в 50-е годы. Средняя продолжительность жизни на о-ве Атка исчислялась 25 годами; 40% жителей были больны туберкулезом, бичом алеутов являлось пьянство. Автор отмечал, что американцы всегда относились с пренебрежением к коренному населению и его культуре. Для них алеуты — «туземцы», люди отсталые, никчемные. Алеуты, понимая это, все действия американцев воспринимали как посягательство на их личность, гонение на родной язык, культуру, веру. Поэтому обращались к православию и русским обычаям, ко­торые уже рассматривали как свои. Алеуты до сих пор носят рус­ские фамилии и имена, посещают русскую церковь и сохраняют ряд русских обычаев ²⁷.

Дж. Берреман в 1952 г. отмечал, что школа была и остается одним из самых больших источников гонения на прежнюю жизнь. Влияние учителя и уменьшающийся авторитет старых людей при­вели к все большему забвению традиционной культуры, с одной стороны, и восприятию культуры белых людей — с другой. Полу­чалось, писал Берреман, что школа готовит детей в основном для жизни вне селения. Но, приобретя ценности, стремления белого человека, алеуты не имеют средств к их реализации, поскольку су­ществует культурная и экономическая дистанция между миром алеутов и миром белого человека, т. е. социальная и национальная дискриминация. И, не надеясь найти себе место в мире белых, большинство аборигенов остается в своих селениях²⁸.

Судьба алеутов волновала и волнует прогрессивных американ­ских ученых. Известный американский исследователь алеутов и эс­кимосов В. С. Лафлин в 1951 и 1952 гг. обращался к правительству, говорил о проблемах, которые необходимо срочно решить для их спасения. Он указывал, что уменьшение населения — результат голода и болезней (на рубеже столетия с. Никольское имело 120 оби­тателей, в 1938 г.- 89, в 1952 г.- 59). По его мнению, разрушение традиционной экономической базы (охота на морских животных и рыболовство) явилось причиной ряда культурных и биологиче­ских проблем и нужны изменения в системе образования, в которую необходимо включить элементы традиционного воспитания, в управ­лении и снабжении пищей. Лафлин отмечал, что уровень жизни алеутов Командорских островов (СССР) и о-вов Прибылова резко отличается от уровня жизни аборигенов Алеутских островов, стимулируя рост населения²⁹.

60—70-е годы ознаменовались определенными улучшениями в по­ложении алеутов, но гораздо меньшими, чем у остального коренного населения Аляски. В целом по Аляске эти изменения явились отра­жением процесса ликвидации колониализма во всем мире, возрож­дения отсталых народов, а также крупных сдвигов в развитии про­изводительных сил Севера³⁰.

В 60-х годах была, наконец, решена проблема туберкулеза (для алеутов и всех аборигенов Аляски). Но алеутские селения в эти годы не переживали резкого подъема уровня рождаемости, как это было в других частях Аляски. Исследователи отмечают рост психи­ческих заболеваний (которые в целом на Аляске пришли на смену физическим), сердечно-сосудистых, а главное алкоголизма. В большинстве поселков ощущается острая нехватка медицинской помощи. Поэтому американский исследователь Л. Милан выдвинул идею о переселении алеутов с их согласия в одно из селений алеутского ареала, где они смогли бы продолжать свой традиционный образ жизни и в то же время получать медицинскую помощь и образование³¹.

В современной культуре алеутов отмечается высокий уровень влияния американской культуры при устойчивости некоторых черт алеутско-русской культуры³². Одежда, жилища, предметы обихода — современные американские. Но традиционные особенности стойко сохраняются в пище (алеутско-русская кухня), а также в нацио­нальном характере, образе жизни. Английский язык знают повсе­местно, но в некоторых алеутских общинах пользуются алеутской и русской письменностью (служба в церквах еще совсем недавно велась на церковнославянском языке); сохраняется (но не повсе­местно) алеутский разговорный язык. Интересно отметить специ­фику этнического самосознания современных алеутов, потомков аборигенов с примесью русской крови и носителей смешанной алеутско-русскои культуры .

Самой острой проблемой 60-70-х годов продолжала оставаться проблема приспособления алеутов к западному миру. Ей посвящены работы американской исследовательницы Д. Джонс³⁴, которая от­мечает, что почти каждая из существующих сейчас 13 алеутских общин (численность алеутов Джонс определяет в 1700 человек) имеет отличную от другой степень адаптации к культуре белых.

Для сравнения она выбрала два алеутских селения с наиболее рез­ко отличающейся степенью адаптации (назвав их условно Илиака и Новая Гавань: первое судя по всему — Уналашка, второе — одно из селений на п-ве Аляска). При том, что они обладают одинаковыми системами ценностных ориентаций (в одинаковой степени подверг­нуты аккультурации), между ними существует, подчеркивает автор, решительное различие в способности реализовать эти ценности. В одном случае (Уналашка) община находится под контролем бе­лых, алеутские организации и их руководители разобщены, воз­можности найма ограничены в основном неквалифицированной сезонной работой на рыбообрабатывающих заводах. Жизнь алеутов здесь дезорганизована, общими проблемами являются бедность, чрезмерное пьянство, семейные неурядицы. В селении Новая Га­вань — совершенно иная картина: сплоченная община, в которой алеуты сами контролируют политические организации и общинные институты. На своих судах они занимаются рыболовством для рыбо­обрабатывающих заводов. Жизнь алеутов здесь более упорядочена и стабильна.

В выводах автор говорит о подчиненном статусе алеутов, о стрем­лении белых навязать им свою культуру и социальные нормы³⁵. Надеясь на развитие экономических сил в регионе и улучшение благосостояния алеутов, исследовательница отмечает, что урегули­рования земельных требований по принятому конгрессом США в 1971 г. Акту сыграют небольшую роль в экономическом развитии алеутского ареала, поскольку здесь нет значительных земельных ресурсов, исключая территорию на п-ве Аляска. Большее значение для алеутов будут иметь выплачиваемые по Акту деньги, ибо это даст возможность алеутским региональным корпорациям снабжать социальные службы и делать капиталовложения в алеутские эконо­мические предприятия. Но, подчеркивает автор, суммы будут не­большими и выплата продлится в течение 20 лет. Важнейшим фак­тором для будущего алеутов автор считает растущую политическую активность коренных жителей.

Можно присоединиться к последнему выводу автора. Движение аборигенов Аляски против положения «колониального общества» стало давать реальные результаты лишь с созданием в 1966 г. Фе­дерации аборигенных организаций, которая заставила правительство законодательно решить вопрос о землях, отчужденных в разное время у коренного населения и переданных правительством разным фирмам и ведомствам (Акт конгресса 1971 г.).

Алеутская корпорация, одна из 12 региональных управленческих корпораций, созданных по всей Аляске на этнической основе после Акта конгресса 1971 г., имеет сейчас подразделения в каждом се­лении. Некоторые из этих сельских корпораций пробуют заниматься и бизнесом, хотя уже становится ясным, что предстоят большие трудности из-за конкуренции с различными крупными фирмами. Среди алеутов, так же как среди других аборигенов Аляски, выдви­нулись достаточно образованные и энергичные лидеры. Но новая форма взаимоотношений коренных жителей и властей активизирует процесс классового и социально-экономического расслоения среди алеутского населения. Появляются администраторы, подрядчики, мелкая буржуазия.

Часть алеутов — против занятия бизнесом, за традиционную жизнь на родных островах при сохранении культурного наследия своего народа. Сейчас В. С. Лафлин оптимистически утверждает, что хотя последние 40 лет алеутской истории и оказались гибель­ными для традиционной культуры аборигенов, но существование алеутских общин в с. Никольском на о-ве Умнак, на островах Атка и Акутан является выражением исторического постоянства, взаимо­связанности со средой, адаптационной способности — отличительных особенностей алеутской культуры. Лафлин говорит о прочном быто­вании особых современных алеутских институтов (русской право­славной церкви с алеутскими инновациями, парных бань, родст­венных связей внутри общины), формах социальной активности (коллективные промыслы с коллективным распределением и т. д.)_г связывающих общину, хотя и отмечает многие сложные экономи­ческие и социальные проблемы. По его мнению, алеутские сельские общины жизнеспособны благодаря замечательным адаптационным свойствам алеутов, и предсказания их разрушения «оказались более хрупкими, чем сами селения»³⁶. Серьезным возражением против та­кой концепции является истощение охотничье-промысловых ре­сурсов.

Борьба коренного населения Аляски за социально-экономическое освобождение сопровождается ростом этнического самосознания, ин­тереса к своей традиционной культуре, определением путей ее даль­нейшего развития. Акт Конгресса 1971 г. признал права алеутов и на «ведение традиционного образа жизни». Например, для осу­ществления введенной в школах билингвистической программы нет учителей, знания родного языка в общине утрачены. Алеуты сты­дятся своей принадлежности к аборигенам.

Вопросами культурного развития ведает другая алеутская междусельская организация — Ассоциация Алеутских и Прибылова ост­ровов (не занимающаяся коммерческой деятельностью). Она воз­никла в 1977 г. из объединения Алеутской лиги и Алеутской пла­новой комиссии. Целью Ассоциации является осуществление экономического, социального и культурного развития алеутского ре­гиона. Большое внимание она уделяет двуязычной программе обу­чения. Не менее важное значение придается сейчас и «Алеутскому культурному проекту», который включает сбор материалов по куль­турному наследию алеутов: сведений и фотоматериалов по этногра­фическим коллекциям в музеях мира, фольклору и архивным источ­никам. В дальнейшем они будут использованы для знакомства алеутов с утраченными элементами их культуры, восстановления на новой основе этнических традиций, искусства (в осуществлении этой программы им помогает Музей антропологии и этнографии АН СССР, в фондах которого хранятся богатейшие коллекции по культуре алеутов конца XVIII — первой половины XIX в.).

Алеутская лингвистическая программа разработана Националь­ным центром учебных и билингвистических материалов при Уни­верситете Аляски. Здесь же издаются книги на английском языке о традиционной жизни алеутов, этнографических особенностях куль­туры, простейшие тексты на алеутском языке. Уналашкинской шко­лой издан учебник «Алеутский язык для начинающих» с разговор­ными текстами, с короткими рассказами из истории алеутов (в том числе о Вениаминове).

Таким образом, уже ощутимые достижения показывают, насколь­ко настойчиво желание алеутов включить ценности своей культуры в современную жизнь, а не быть ассимилированными и поглощен­ными современной американской культурой.

---

1.      Особая этническая судьба сложилась у небольшой группы алеутов, поселен­ных Российско-Американской компанией в 1825 г. на Командорских остро­вах и оставшихся после продажи Аляски в пределах России. Об этнической истории и этнокультурном развитии командорских алеутов см.: Антропо­ва В. В. Алеуты. Народы Сибири. Этнографические очерки.— В кн.: Серия «Народы мира». М.; Л., 1956; Гурвич И. С. Алеуты Командорских островов.— СЭ, 1970, № 6; Агранат Г. А., Кузаков К. Г. Алеуты. Краеведческие записки. Петропавловск-Камчатский, 1971; Мирополъский В. П. Алеуты сегодня.— В кн.: Возрожденные народности. Владивосток, 1968; Ляпунова Р. Г. К этни­ческой истории командорских алеутов.— Алеутская звезда, 1981, № 90, 91, 96; 1982, № 6, 9, 12, 74, 77, 83, 89; Ljapunova R. G. Ethnohistoire des Alleoutes des iles du Commandeur.— Inter-Nord, 1982, N 16.

2.      Окунь С. Б. Российско-Американская компания. М.; Л., 1939; Агранат Г. А. Об освоении русскими Аляски.— Летопись Севера, 1975, № 5. Он же. Корен­ное население Аляски и Канадского Севера: современные социально-эконо­мические и политические проблемы.— СЭ, 1982, № 6; Файнберг Л. А. Об­щественный строй эскимосов и алеутов. М., 1964; Федорова С. Г. Русское население Аляски и Калифорнии: конец XVIII века — 1867. М., 1971; Она же. Русское наследие в судьбах коренного населения Аляски.— В кн.: Тра­диционные культуры Северной Сибири и Северной Америки. М., 1981; Ля­пунова Р. Г. Очерки по этнографии алеутов. Л., 1975; Лопуленко Н. А. Ко­ренное население Аляски: современное положение и борьба за равнопра­вие.— В кн.: Расы и народы. М., 1977, вып. 7.

3.      Laughlin W. S. Aleuts: Survivors of the Bering Land Bridge. New York, Holt, Rinehart and Winston, 1980; Bank T. Cultural .Success in the Aleutians.— American Antiquity, 1953, v. XIX, N 1; Berreman G. E. Effects of a Technolo­gical Change in an Aleutian Village.—Arctic, 1954, v. 7, N 2; Idem. Inquiry into Community in an Aleutian Village.— American Anthropologist, 1955, v. 57, N 1; Jones D. M. Aleuts in Transition. A Comparison of two Villages. Seattle; London, 1976; Blad L. T. Ivan Pan’kov — an Architect of Aleut Literacy.— Arctic Anthropology, 1977, v. 4, N 1.

4.      См. указанные в примечании 2 работы Г. А. Аграната и С. Г. Федоровой.

5.      Агранат Г. А. Об освоении..., с. 180—191.

6.      Федорова С. Г. Русское население...; Она же. Русское наследие...

7.      Архив АН СССР, Ленинград, отд., p. II, on. 1, д. 275, л. 26—27 об.

8.      (Ванкувер Г.) Путешествие в северную часть Тихого океана и вокруг света, совершенное в 1790—1795 гг. капитаном Георгием Ванкувером. СПб., 1893, кн. 5, с. 369—372.

9.      Вениаминов И. Записки об островах Уналашкинского отдела. СПб., 1840, ч. I, с. VI.

10.  Там же, ч. II, 1840, с. 177, 186.

11.  Там же, с. 186—194; Берг Л. С. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга 1725—1742 гг., М.; Л., 1946; Русская Америка в неопубликованных записках К. Т. Хлебникова/Сост. введ. и комм. Р. Г. Ляпуновой и С. Г. Федоровой. Л., 1979, с. 86-91, 144—145.

12.  Turner Ch. G. The Aleuts of Akun Island.—Alaska Journal, History and Arts of the North, 1976, N 1.

13.  Blach L. T. The Russians — Aleutians, Quarterly, 1980, v. 7, N 3, p. 105.

14.  Berreman G. E. Inquiry...; Бенк Т. Колыбель ветров. М., 1960, с. 15о; Файнберг Л. А. Общественный строй..., с. 77.

15.  Rey D J. Aleut and Eskimo Art. Tradition and Innovation m South Alaska. Seattle, 1981, 11-16, p. 32-33.

16.  Shenitz H. A. Alaska’s Good Father.—In: Alaska and its History. Seattle; London, 1967.       

17.  The Journals of Jakov Netsvetov: The Atkha Years, 1828—1844. Kingston, On­tario, 1980.

18.  Dali W. H. Alaska and its Resources. Boston, 1870; Muir J. The Cruise of Corwin. Boston; New York, 1918.

19.  Collins N. B., Clark A. H., Walker E. H. The Aleutian Islands: their People and Natural History. Washington, 1945.

20.  Агранат Г. А. Положение коренного населения Крайнего Севера Америки. СЭ, 1961, № 4; Он же. Зарубежный Север. Опыт освоения. М., 1970.

21.  Muir J. The Cruise...

22.  Childrens Games among the Aleuts —Journal of American Folklore, 1946, N 232.

23.  Berreman G. Inquiry...

24.  May A G. Personal Account of Alaska’s Community in Far East —Natural History, 1942, v. 50, N 3.

25.  Jones D. M. Aleut in Transition...

26.  Alexander F. A. Medical'Survey of the Aleutian Islands.—New England Jour­nal of Medicine, 1949, N 240.

27.  Бенк Т. П. Колыбель ветров..., Bank T. P. Botanic and Ethnobotanic Studies in the Aleutians Islands. Health and Medical Lore of the Aleuts — Papers ot the Michigan Academy of Science, 1952, v. 38.

28.  Berreman G. Inquire...

29.  Laughlin W. S. Aleut Health Problems from the Viewpoint of^an Anthropolo­gist Proceed, of the Alaska Science Conference.- Bull, of the National Re­search Counsil, 1951, N 122; Laughlin W. S. Eskimo and Aleuts: Their Origins and Evolution.— Science, 1963, N 142.

30.  Агранат Г. А. Коренное население Аляски...

31.  Milan L. Ch. Ethnohistory of Disease and Medical Care among the Aleut. Anthropol. Papers of the Univ. of Alaska, 1974, v. 16, N 2.

32.  Jones D. M. Contemporary Aleut Material Culture.-In: Modern Alaska Native Material Culture. Alaska, 1972.

33.  «Алеутами» называют себя сейчас не только собственно алеуты, помосы о. Кадьяк, п-ва Аляски и южного тихоокеанского побережья. Корни этого явления, безусловно, находятся в «Русской Америке». Алеутами тогда называли не только аборигенов Алеутских островов, но и эскимосов аглегмютов, копягов и чугачей.

34.  Jones D. М. Aleuts in Transition...

35.  Ibid., p. 89.

36.  Laughlin W. S. Aleuts: Survivors...