Книга Чилам Балам из Чумайеля
От времен конкистадорских походов и последующего периода остался целый ряд очень интересных трудов, касающихся истории, верований и повседневной жйзни майя. Многие из этих трудов написаны испанцами. Таковы, например, записки Берналя Диас дель Кастильо, солдата Кортеса, затем работа Альварадо под названием «Истинная история завоевания Новой Испании» ( Historia verdadera de la Conquista de la Nueva España), довольно объективная и до сих пор еще остающаяся одним из главных источников по истории Нового Света того периода, который следовал непосредственно за эпохальным открытием Колумба.
Следующим, в хронологическом порядке, трудом является «Сообщение о делах в Юкатане» (Relación de las cosas en Yucatán) Диего де Ланды, изданное в 1566 году; бывший францисканский монах, наделенный острой наблюдательностью и литературным талантом, Диего де Ланда, ставший затем епископом Юкатана, проявил себя самым яростным сторонником уничтожения древних рукописей и идолов майя. На закате своей жизни, возможно, сожалея о содеянном, он написал интересную книгу, подробно рассказав об обычаях и религиозных верованиях юкатанских жителей и дав детальное описание их календаря и письменности, в сопровождении иллюстраций.
Из трудов второй половины XVI века и последующего времени следует отметить как наиболее интересные следующие книги: Санчес де Агилар «Обвинение поклоняющимся идолам из епископства Юкатана» (Informe contra idolorum cultores del Obispado de Yucatan), году; Д. Л. Когольюдо издана в Мадриде, в 1639 «История Юкатана» (Historia de Yucatan), написанная в 1656 году и изданная в Мадриде в 1688 году.; Бернардино де Сахагун «Общая история событий в Новой Испании» (Historia General de las Cosas de Nueva España); В. де Лисана «История Юкатана» (Historia de Yucatan).
Написанные по-испански или по-латыни (иногда на испанском языке с многочисленными латинскими цитатами) и, как правило, с позиций католического духовенства, эти книги содержат все же многочисленные исторические и этнографические сведения, а также ценную информацию по вопросам народного творчества и религиозной мифологии древних майя, описания обычаев и будничной жизни туземных поселений Юкатана.
В более поздние времена очень плодотворную деятельность развернул один из миссионеров Брассер де Бурбур, который пытался спасти все, что еще можно было спасти после разрушений, причиненных его предшественниками. Он обнаружил (и в некоторых случаях спас от огня) несколько прекрасных памятников письменности майя, в том числе и часть одного из трех существующих кодексов; он же спас целый ряд рукописей, когда монашеские ордена Мексики были распущены. Увлекшись историей народов майя, Бурбур где только можно рылся в библиотеках, в монастырских и антикварных коллекциях; однажды у одного антиквара из Мехико он купил за четыре песо рукопись самого лучшего майя-испанского словаря, так называемого Мотула, имеющего фундаментальное значение для разгадки письменности майя. Ему мы обязаны и публикацией Попул-Вуха, книги героических мифов индейцев майя-киче.
Очень жаль, что по вопросам истории майя ученым приходится обращаться к источникам иностранного. происхождения, когда цивилизация майя, имевшая свою письменность, сама могла дать нам о ней самые прямые и самые точные сведения! Но древние тексты были почти все уничтожены. Уже в сравнительно недавние времена население майя предоставило нам новые тексты; начиная с XVI века и вплоть до нашего времени безымянные авторы из Юкатана и Гватемалы записывали на языке майя, но пользуясь испанским письмом, латиницей, многочисленные сведения, о древней цивилизации. Источником некоторых из этих новейших записей, особенно воспроизводящих религиозные мифы, являются, по-видимому, уничтоженные древние тексты, передававшиеся по традиции в устном пересказе.
Из всех переписок после конкисторского периода исключительный интерес представляет книга Чилам Балам из Чумайеля, записанные, латиницей народные рассказы на языке майя, многочисленные пассажи которых свидетельствуют о восстаниях против несправедливости и выявляют волю индейцев к утверждению своей национальной сущности. На этом сборнике следует остановиться подробнее.
Составляющие данный сборник произведения ходили по мелким юкатанским поселениям веками, распространяясь в рукописях (известно восемнадцать вариантов). Возникли они во второй половине XVI века, но лишь во второй четверти XIX века мексиканский ученый Пио Перес частично собрал их и опубликовал из собранного страницы исторического значения. Другой сборник, составленный из рукописей, ходивших в юкатанском селении Чумайель, ныне более известен, чем собрание Переса (которое не следует смешивать с Codex Peresianus, из Парижской Национальной библиотеки, — одной из трех рукописей с глифами майя, спасенных от неистовых миссионерских костров XVI века). Сборник из Чумайеля был переведен на испанский язык юкатанским ученым Медисом Болио (1930) и на английский — американским археологом Ральфом Л. Русом (1933). Все другие сборники, носящие название местности, откуда они происходят, известны сейчас только в рукописных или фотографических копиях, ибо большинство оригинальных записей погибло в период революционных событий в Мексике в 1912—1915 годы. Переводы же сделаны или по рукописным копиям (сборник Переса), или по фотокопиям (сборник из Чумайеля).
Однако постепенно пропавшие рукописи начали выплывать на свет. Например, обнаружилось, что оригинал чумайельского сборника находится в собственности одного частного коллекционера из США, который в 1945 году пожелал продать его за «скромную» сумму — 5 000 долларов; чуть раньше, в 1938 году, он просил за нее 7 000 долларов, но поскольку покупателей не нашлось, снизил цену...
Мексиканский ученый Баррера Васкес, специалист по культуре майя, в сотрудничестве со своей женой Сильвией Рендон, написал и издал в 1948 году труд — результат сравнительного исследования различных сборников Чилам Балам. Чилам по-юкатански — верховный жрец-прорицатель, а балам — ягуар и одновременно — волшебник, маг, колдун. Так что это «Книга Пророка Ягуара». Сборник объединяет разнообразные тексты: религиозные, обрядовые, прорицательные, астрологические, медицинские, исторические. Интересны пассажи, в которых отражается отношение к испанским завоевателям: безымянные авторы осуждают сотрудничество майянской знати с захватчиками, их стремление уподобиться испанским идальго, одеваться, как они, носить саблю, ездить верхом, а в конечном итоге — притеснять своих сородичей, простых людей, обрабатывающих землю и восстающих против испанских господ.
Один из крупнейших в Латинской Америке специалистов по индейскому вопросу Александр Лип- щуц считает, что авторы текстов из книги Чилам Балам — «бывшие майянские интеллектуалы»: жрецы и ученые, которые, хотя и перешли в христианство, все же остались верны древним культурным традициям. «Можно предполагать, что это они написали произведения, приписываемые жрецу-прорицателю Чиламу Баламу, и что они были вождями духовного сопротивления. Они знают и оплакивают страдания. своего порабощенного народа».
Ниже мы воспроизводим несколько отрывков из книги Чилам Балам, в сопровождении некоторых комментариев. (Перевод на румынский язык взят из журнала «В защиту мира» — «In apárarea pácii» № 49, за 1955 год)[1].
Едва они пришли и вот уж
Господствуют на этих. землях...
Они все бледнолицы...
Готовьтесь все!..
На расстоянии
Призыва, за много лье
Вы все их приближенье ощутите.
Несчастье нам!
Приход их
Для нас будет агонии моментом!
Белые коршуны
Леса уничтожают, в наших землях
И камень весь увозят.
Огонь их руки изрыгают
И яд скрывают,
И веревки держат,
Которыми они отцов ваших задушат.
Ах, братья...
Близки страданья наши,
И приближается жестокость нищеты
Налоги, подать...
Едва успели вы на свет явиться,
Побеги нежные лишь завтрашних деревьев,
А вас налогов бремя тяжкое
Придавит...
Готовьтесь все
Переносить тяжелые страданья,
Что вереницею придут к нам
В течение катуна, что наступит:
То будет пора печалей,
Времена господства Дьявола...
Кровопролитий страшных
И сифилиса, и болезней смертных,
И засухи, и саранчи нашествий,
То — пропасть нищеты...
Земля наша — в огне
И небо — в белых кругах...
Земля наша — в огне,
Гнетущая война,
Все силы изнуряющая бойня...
Эпоха Скорби нашей,
Слез горьких и страданий...
Рабы — деревья,
Раб — камень,
Слово — раб,
Все населенье — в рабстве,
И рабство низкое еще придет,
Познаете его...
Мученье всенародное...
Владык повесят всех,
Вождей краев майянских,
Что правят городами,
Жрецов майянских.
И придет конец
Святым делам и мудрости...
И виселиц несметное число
Итогом и ценою будет
Грядущего катуна...
Муравьи-гиганты
Из трех громадных муравейников
Заполонят всю землю.
Жестокие страданья,
Жестокие раздоры.
Касики — лисы,
Касики — злые кошки,
Касики — паразиты, кровопийцы,
Вы — бедствие народа!
В бесконечной веренице страданий певцы народной печали не теряют однако надежды. Возможность возрождения народа майя они видят в восстании против угнетателей. Следует обратить внимание, что местами в тексте древние верования сочетаются с новыми, христианскими понятиями.
Если только
Губернатор края
Сам бы угодил в петлю веревки,
Воля бы опять вернулась к майя
И конец настал бы нищете...
Устрашилась бы тогда
Суда господня
Стая белых коршунов жестоких,
Злые притеснители народа,
Пестрые шуты,
Драчливые канальи!
По-другому бы тогда
Заговорили,
Речь другою стала б,
И слова — другими...
А как случится это,
С коршунами белыми начнется
Битва всенародная...
Рабы ошпарят
Кипятком горячим
Всю моль земли,
Драчливых негодяев,
Белых коршунов
И диких кошек...
Небо
Их всех накажет
Грозно,
Резня начнется страшная,
Никто не избежит
Ножа войны...
Золото не будут увозить
К Антихристу...
Край наш возродится...
Будут справедливы судьи
И бедняки — богаты.
И жатвы, жатвы станут
Особенностью нового катуна,
Лет благоденствия
И изобилья...
Но в определенные моменты самого Чилама Балама, великого жреца и прорицателя, по-видимому, охватывает отчаяние, и он призывает к покорности пришельцам из-за моря. В последней главе безымянный автор заставляет пророка высказываться в духе священников-миссионеров:
Богов своих бессильных позабудьте,
Все боги ваши — смертны...
Встречайте же пришельцев бородатых,
Гостей с неведомых земель
Восточных,
Они несут знаменье
Отца нашего
Господа бога...
Однако безымянный автор отнюдь не убежден в истинности своей новой веры, не видит в ней избавления от принесенных захватчиками страданий и лишений. Книга пророчеств Чилама Балама завершается вопросом, в котором сквозит скептицизм:
Нет правды
В речах пришельцев...
Кто будет тот пророк
И жрец, который сможет
Истолковать
По правде, справедливо
Слова писания ?