Культура нищеты
Одно время в США, да и в других странах Америки были популярны работы североамериканского этнографа Оскара Льюиса (O. Lewis). У него был богатый опыт полевой работы в Америке и Старом Свете. Льюис начал с изучения индейцев в их сельских общинах, а затем стал изучать индейских же переселенцев в городах и другие слои городской бедноты. Некоторые работы Льюиса написаны в стиле документального рассказа и базируются на магнитофонных записях бесед с информаторами. Эти беседы содержат информацию и об интимной жизни людей, что, видимо, и принесло широкую известность автору.
В книгах «Антропология нищеты», «Дети Санчеса» и других Льюис изложил свое видение культуры бедных городских слоев, которое получило название «культура нищеты (the culture of poverty)» (Веселкин, Григулевич 1973).
По Льюису, «в антропологическом значении термин культура означает, по преимуществу, образ жизни, что переходит от поколения к поколению». Льюис писал, что в современном государстве нищета не является лишь состоянием экономических лишений, дезорганизации или отсутствием чего-то. Она одновременно и явление положительное - имеет структуру и защитные механизмы; таким образом, это система жизни, явно стабильная и сохраняющаяся, передающаяся из поколения в поколение по семейным линиям. Культуру нищеты Льюис полагал возможным считать субкультурой в рамках национальной культуры (Lewis 1964, p. XII).
Понятие культуры нищеты, по Льюису, не распространялось на первобытные общества и на трудовые слои крестьянства и пролетариата. Термин применим лишь к людям, находящимся на дне социально-экономической шкалы, к самым бедным трудящимся и крестьянам, работникам плантаций и гетерогенной массе мелких ремесленников и торговцев, названных Льюисом люмпен-пролетариатом. Культура нищеты, согласно Льюису, образуется, когда одна стратифицированная экономическая система находится в состоянии дезинтеграции или замещения другой системой. Но это переходное состояние часто оказывается длительным даже в социально стабильных системах. Что касается Мексики, то там, утверждал Льюис, культура нищеты появилась со времени завоевания ее испанцами.
По мнению Льюиса, в Мексике культура нищеты охватывала около одной трети сельского и городского населения. Большинство людей, относящихся к ней - с очень низким уровнем образования и грамотности, не являются членами профсоюзов или политических партий, не охвачены системой медицинского обслуживания и социальной защиты, редко прибегают к услугам банков, больниц, универмагов, музеев, художественных галерей и аэропортов. Наиболее характерными экономическими элементами культуры нищеты являются, по Льюису, постоянная борьба за жизнь, периоды безработицы или частичной занятости, низкая зарплата, неквалифицированный труд, детский труд, отсутствие сбережений, хроническая нехватка наличных денег, отсутствие запасов пищи в доме, заклад личных вещей, использование вещей и мебели, бывших в употреблении, и некоторые другие.
К социальным и психологическим характеристикам были отнесены: тесное неудобное жилье, отсутствие частной жизни, стадное чувство, частый алкоголизм, применение насилия при воспитании детей, избиение жен, ранние половые связи, свобода этих связей, тенденция к формированию семьи вокруг матери, сильная расположенность к авторитаризму и т.д. У людей, живущих в культуре нищеты, утверждал Льюис, очень сильно чувство маргинальности, зависимости и никчемности. Они не ощущают истории, не обладают классовым чувством и заняты лишь своими проблемами.
Более всего, видимо, Льюиса беспокоило то, что у носителей культуры нищеты проявлялось критическое отношение к некоторым ценностям и институтам господствующих классов, ненависть к полиции, неверие в правительство и тех, кто занимает высокие должности, и цинизм, распространяющийся даже на церковь. Эти настроения, писал Льюис, могут быть использованы политическими движениями, направленными против существующего социального порядка (Lewis 1964, p. XII-XXXIV).
У Льюиса были как последователи, так и критики. Тем не менее, его характеристики культуры нищеты, рассматриваемой как результат перехода одной экономической системы в другую, точны, в чем мы могли убедиться сами, как и в том, что переходный период может быть длительным.