Закат великой цивилизации

ГЛАВА 5

Время наивысшего расцвета, «золотой век» цивилизации майя,— VII—VIII вв.

Армии ее правителей ведут успешные боевые действия на за­падных и южных границах страны. Караваны торговцев прони­кают в самые глухие и отдаленные уголки Мексики и Централь­ной Америки (от Рио-Гранде на севере до Панамы на юге), вывозя оттуда драгоценный зеленый минерал — нефрит, яркие перья тро­пических птиц, ткани, бобы какао, изящную парадную керамику, соль и обсидиан для изготовления орудий труда и оружия. Архи­текторы, скульпторы и художники создают но заказам могущест­венных правителей и жрецов свои творения: многоцветные фрески Бонампака, башнеобразные храмы Тикаля, суровые образы царей и богов на стелах Йашчилана и Пьедрас-Неграса. Казалось, ничто не могло угрожать этому длительному благополучию.

Но происходит непонятное. К концу IX в. на большей части тер­ритории лесных низменных районов майя (Северная Гватемала, Белиз, восток Чьяпаса, Юкатан) жизнь в городах прекращается совсем или же сокращается до незначительных размеров. Внешне это выразилось в прекращении строительства новых храмов и двор­цов и в исчезновении стел и алтарей с календарными датами.

Замерли рынки. Опустели ремесленные мастерские. Заброшены пышные дворцы: «На священных алтарях, — пишет американский археолог Ч. Галленкамп, — не воскуривался больше душистый ко­пал. На широких площадях умолкло эхо человеческих голосов. Города остались нетронутыми — без следов разрушений или пере­строек, как будто их обитатели собирались вскоре вернуться. Но они не вернулись. Города окутало безмолвие... Дворы заросли травой. Лианы и корни деревьев проникли в дверные проемы, раз­рушая каменные степы пирамид и храмов, За одно лишь столетие заброшенные города майя вновь оказались поглощенными джунг­лями»⁵⁵.

Причины этой гигантской по масштабам катастрофы до сих пор полностью выяснить не удалось. На протяжении каких-нибудь ста — ста пятидесяти лет наиболее густонаселенная и развитая в культурном отношении область доколумбовой Америки приходит в запустение и упадок, от которых она никогда уже не оправилась вновь. Для объяснения этого феномена предлагалось множество самых разнообразных гипотез, зачастую полных довольно смелыми высказываниями, но лишенных, к сожалению, какой-либо факти­ческой основы.

В качестве возможных причин этой гигантской но масштабам катастрофы называют землетрясения, резкое изменение климата, эпидемии страшных болезней, крах местной системы земледелия, восстания угнетенных против засилья правящей верхушки арис­тократов и, наконец, чужеземное нашествие.

Наименее вероятно, что города майя погибли в результате зем­летрясений: Петен, как известно, лежит вне пояса активной вул­канической деятельности.

Не выдерживает критики и тезис о катастрофическом сокраще­нии дождевых осадков. Последние геохимические и ботанические исследования в Петене показали, что незначительное уменьшение влажности, действительно наблюдавшееся в конце классического периода, никак не могло отразиться на культуре майя, а тем бо­лее привести ее к гибели.

Версия о повальных эпидемиях малярии и желтой лихорадки, и по сей день опустошающих целые районы Латинской Америки, тоже несостоятельна, так как обе указанные болезни не были из­вестны в Новом Свете до прихода европейцев.

Одной из наиболее распространенных оставалась до последнего времени гипотеза об упадке майяского подсечно-огневого земле­делия, оказавшегося неспособным обеспечить потребности быстро растущего населения. К концу классического периода, — считает, например, американский ученый С.-Г. Морли, все запасы земель, годных для обработки, были исчерпаны, а их плодородие пол­ностью истощено. И тогда наступил экономический крах: голод, народные восстания и кризис власти.

Но исследования в различных районах обширной и разнообраз­ной по природным условиям территории майя дали такие мате­риалы, которые не позволяют принять и эту гипотезу.

На наш взгляд, ближе всего к истине мнение, которое связы­вает гибель классических городов майя с нашествием чужеземных племен. Несколько волн завоевателей, вышедших из Центральной Мексики и с побережья Мексиканского залива, затопили некогда цветущую страну. Только массовое вторжение врагов извне могло привести к резкому сокращению населения и гибели культуры такой огромной области, какой была страна майя в конце I тысячелетия н. э. Продвигаясь с северо-запада на юго-восток по наибо­лее выгодным и легкодоступным направлениям, отряды захватчи­ков постепенно опустошали земли майя. Красноречивые следы их пребывания в виде обломков центрально-мексиканской керамики, статуэток и каменной скульптуры обнаружены прежде всего на западе майяской территории: в Алтар-де-Сакрифисьосе, Сейбале, Паленке. Один за другим гибли древние города. Дольше всех дер­жался Тикаль — великолепная и гигантская по размерам столица одного из государств майя. Это свидетельствует о том, что геогра­фическое положение в самом центре Петена, в глубине непроходимых джунглей, и сила сопротивления на какое-то время сдер­жали натиск чужеземцев, по не могли все же спасти город от втор­жения врага. У большинства народов древности войны велись для захвата добычи и рабов. Поэтому не приходится удивляться, что в результате вторжения чужеземных армий население в низмен­ных районах майя резко сократилось (одни были уничтожены в ходе военных действий, других увели в плен победители). Но исключено, что известную роль в гибели классической культуры майя в Центральной области сыграли и внутренние социальные неурядицы, ослабившие силу сопротивления майяских городов вражескому нашествию.

Столь же драматически развивались события на Юкатане — в Северной области культуры майя. Исторические хроники кануна конкисты и данные археологии наглядно свидетельствуют о том, что в X в. города юкатанских майя стали жертвой массированного вторжения воинственных центрально-мексиканских племен—тольтеков. Однако, в отличие от рокового финала большинства госу­дарств Центральной области майя, население полуострова не толь­ко уцелело после этого нашествия извне, но и сумело приспосо­биться к новым условиям. В итоге спустя короткое время на Юка­тане появилась синкретическая культура, причудливо соединяю­щая в себе майяские и тольтекские черты. И в истории юкатанских майя начинается новый, специфический период, получивший в научной литературе название «Мексиканский». Хронологические его рамки приходятся на X—XIII вв. Культурное и политическое лидерство на полуострове в это время, бесспорно, принадлежит городу Чичен-Ица, который на долгие годы становится столицей завоевателей-тольтеков на землях майя. «Чичен-Ица» в переводе с майяского означает «устье колодцев ицев». Кто же были эти таинственные «ицы» и в каком отношении находились они к тем же тольтекам? По весьма вероятному предположению некоторых-ученых, ицы представляли собой одно из ответвлений майяязычной группы чонталь (или путун), издавна обитавшей на южном побережье Мексиканского залива, в современных мексиканских штатах Кампече и Табаско. Еще с середины I тысячелетия н. э. они подверглись сильному воздействию центрально-мексиканской культуры индейцев нахуа (Теотихуакан). А затем пришельцы-тольтеки и их легендарный предводитель Кецалькоатль-Кукулькан («Пернатый Змей»⁵⁶) увлекли ицев на завоевание Юкатана.

Как бы то ни было, начиная с X в. Чичен-Ица — древний город майя, существовавший по крайней мере еще в VII—VIII вв., — внезапно меняет свое архитектурное лицо и получает ряд черт явно тольтекского происхождения. Можно с уверенностью сказать, что новые хозяева города решили придать центру Чичен-Ицы абсолютное сходство с теменосом столицы тольтеков — Толлана (Ту­лы), находившейся к северу от города Мехико, в штате Идальго, на удалении почти в 1000 км от Юкатана. По хотя основные идеи этого интенсивного архитектурного строительства были тольтекскими, воплощали их в жизнь строители-майя. Здания Храма Вои­нов, Группы Тысячи Колонн, Храма Кукулькана (Эль Кастильо), Цомпантли («Стена Черепов»), Храма Чак-Моола и площадки для игры в мяч — тольтекские по плану, но майяские по технике строительства. В Чичен-Ице возводились портики и галереи колон­над, устанавливались каменные опорные столбы в виде пернатых змей, изображались фигуры различных тольтекских богов.

А. Рус-Луилье (Мексика) установил, что когда-то главное ри­туально-административное ядро Чичен-Ицы было окружено невы­сокой каменной стеной, имевшей четверо ворот, которые распола­гались точно по странам света. Центральное место внутри этого священного квартала занимал Храм Кукулькана, высоко возне­сенный над окружающей местностью на вершине двадцатиметровой ступенчатой пирамиды. Почти квадратный в плане, устойчи­вый и массивный, с четырьмя крутыми лестницами, по одной с каждой из сторон основания, он как бы определяет весь архитек­турный силуэт города. И здесь, как и всюду в Чичен-Ице, мы видим слияние тольтекских и майяских традиций культуры: ступенчатый свод майя внутренних помещений сочетается с рельефами типично тольтекских воинов. Внутри пирамиды, в остатках более ранней постройки, был найден каменный трон в виде фигуры ягуара, окра­шенный в ярко-красный цвет, с инкрустациями из нефрита и ра­ковин.

Согласно подсчетам, каждая лестница Храма Кукулькана со­стояла из девяноста одной ступеньки, что дает в сумме 364 для четырех лестниц. А если принять во внимание платформу на вер­шине пирамиды, то получится цифра «365», равная количеству дней в солнечном году. Каждая сторона пирамиды имеет девять ступенчатых террас, разделенных лестницей, что дает восемна­дцать секций на одной стороне — число месяцев по календарю майя. Простота и строгая лаконичность облика Храма Кукулькана оттеняется тем, что он стоит на краю широкой Главной площади го­рода. Справа от него видны узорчатые колонны Храма Воинов, слева — серая глыба Храма Ягуаров с площадкой для ритуальной игры в мяч. Примечательно, что Храм Воинов Чичен-Ицы — точ­ная копия Храма Кецалькоатля в Толлане (Туле) тольтеков. Од­нако майяские мастера далеко превзошли своих тольтекских господ в пышности и сложности внешнего и внутреннего оформления ритуальных зданий. Резные колонны Храма Воинов с процессиями ликующих тольтекских завоевателей, красочные фресковые росписи внутри его помещении несут на себе несомненный отпечаток майяского влияния. Одна из фресок рисует повседневную жизнь прибрежного селения юкатанских майя. Верхние две трети всей картины заняты изображением земли, на которой стоят белого цве­та хижины под высокими лиственными крышами — того же самого типа, который сохранился у местных индейцев до наших дней. Здание справа, судя по его значительным размерам, внешнему оформлению и фигуре змеи наверху, видимо, было храмом или дворцом. Весь поселок живет своей обычной жизнью. Какая-то женщина сидит у кухонного горшка, стоящего на открытом очаге за пределами дома; группа мужчин, собравшихся в дальнюю доро­гу, с посохами в руках и тяжелой ношей за плечами; какой-то человек наклонился над самой водой. Видны также деревья с пыш­ными зелеными кронами, летящие птицы и т. д. Нижнюю часть фрески занимает море, окрашенное в серо-голубой цвет. Три лодки плывут вдоль берега. Каждой из них управляет гребец с длинным веслом, и в каждой сидит по два воина с крупными щитами, пуч­ками дротиков и копьеметалками. В морских волнах видны рыбы, моллюски и крабы разных размеров и разных цветов. Земля окра­шена в этой сцене в красновато-коричневый оттенок — естествен­ный цвет почвы на полуострове Юкатан. Птица изображена в жем­чужно-серых тонах; деревья — зеленые, крабы — красноватые, а моллюски — белые, морская черепаха имеет голову и лапы корич­невого цвета и зеленый панцирь.

В расположенном на другой стороне Главной площади города Храме Ягуаров мы находим, видимо, дальнейшее продолжение описанных выше сцен. Но общая ситуация здесь уже меняется, и притом самым драматическим образом. На западной стене внут­реннего помещения храма вы видим фресковую роспись, изобра­жающую ожесточенное сражение вокруг и внутри селения майя. Атакующие и явно берущие над противником верх воины имеют тольтекские костюмы и вооружение. Таким образом, не исключено, что основные сюжеты храмовых росписей Чичен-Ицы посвящены реальным историческим событиям — завоеванию майяских горо­дов и селении на полуострове Юкатан чужеземцамн-тольтеками. Все росписи сделаны стойкими минеральными красками по еще влажному слою белой штукатурки. Американский исследователь М.-Д. Ко, пытаясь связать все известные сейчас образцы росписи из Чичен-Ицы с другими произведениями искусства (например, с золотыми гравированными дисками из Колодца Жертв и т. д.) в единую и стройную картину, идет в своих выводах еще дальше. По его мнению, историческое повествование в картинах и изобра­жениях начинается с прибытия тольтекских войск по морю, ве­роятно, на побережье Кампече (Юкатан), где они захватывают прибрежное майяское селение с побеленными известью домами (фреска в Храме Воинов). В последовавшем затем .морском сра­жении, где майя на илотах дерутся с боевыми ладьями тольтеков. неповоротливая майяская флотилия была наголову разгромлена неприятелем (золотой диск из Колодца Жертв). Затем место дейст­вия вновь переходит на сушу, где в крупной битве, развернувшейся внутри большого селения или города, майя опять терпят поражение (фрески Храма Ягуаров). Драматическим завершением всей этой истории служит сцена кровавых человеческих жертвопри­ношений, устроенных победителями-тольтеками в честь своего главного божества — Кецалькоатля (золотой диск из Колодца Жертв).

Великолепная площадка для игры в мяч в тольтекской Чичен-Ице — крупнейшая и самая изящная во всей Центральной Аме­рике. Две ее параллельные вертикальные стены имеют 81,5 м дли­ны и 8,1 м высоты, отстоя друг от друга почти на 60 м. В каждом конце игрового поля находится небольшой храм: северный храм содержит многочисленные барельефы со сценами из тольтекской жизни. То, что игра велась здесь по-тольтекски, доказывается и двумя каменными кольцами, установленными высоко на стенах, поскольку испанский хронист сообщает нам, что у ацтеков (почти целиком заимствовавших культурные традиции тольтеков) коман­да, сумевшая протолкнуть мяч в такое кольцо, побеждает в игре и получает в виде награды одежду и драгоценности зрителей. Над восточной стеной площадки возвышается Храм Ягуаров, стены внутренних помещений которого покрыты великолепными фрес­ками со сценами сражений тольтеков, настолько детальными и убе­дительными, что художник, видимо, сам был очевидцем тольтекского вторжения на Юкатан.

Испанский священник Ланда описывает «два небольших усту­па на тесаного камня» в Чичен-Ице «с четырьмя лестницами и вымосткой наверху, где они свершали спои представления и коме­дии для удовольствия публики». «Эти «уступы» определенно могут быть отождествлены с двумя «Танцевальными Платформами», ко­торые украшены по фасаду резьбой, темы которой прямо перенесены из Тулы: ряды орлов и ягуаров, поедающих человеческие сердца. Вблизи площадки для ритуальной игры в мяч находится длинная постройка-платформа, украшенная со всех сторон резны­ми изображениями человеческих черепов, нанизанных на жерди. Имя, данное ей,— Цомпантли — является вполне уместным, так как в доиспанской Мексике такие платформы поддерживали це­лые ярусы из жердей, некоторые нанизывались головы умерщвлен­ных жертв. Каждый из шести рельефов площадки для ритуальной игры в мяч изображает обезглавливание одного участника игры, и вполне возможно, что игру вели «на жизнь» и проигравший закан­чивал свои дни на шесте.

Прямо напротив от Храма Кукулькана, за Главной площадью, начинается дорога, ведущая к знаменитому Колодцу Жертв — ги­гантской карстовой воронке около 60 м в диаметре, наполненной зеленой мутной водой. Согласно древним легендам, в годы засухи майя бросали в колодец в честь бога дождя Чака молодых краси­вых девушек и различные драгоценности.

Американец Эдвард Томпсон в начале нашего века с помощью примитивной землечерпалки достал со дна Колодца Жертв нема­ло нефритовых украшений и золотых и медных дисков с изящны­ми штампованными и гравированными изображениями богов и ца­рей тольтеков и майя, сцен сражений между майяскими и тольтекскими волнами и т. д.

Однако ни одного девичьего скелета в гигантской воронке ко­лодца найти так и не удалось, несмотря на долгие и тщательные поиски.

В стороне от главного комплекса зданий находится уникальное сооружение астрономической обсерватории — Караколь, — состоя­щей из круглой башни, поста пленной на две прямоугольные тер­расы. Внутренняя спиральная лестница в башне ведет в неболь­шую комнату обсерватории. Квадратные отверстия в стенах, по-видимому, соответствуют линиям наблюдения в дни летних и осен­них солнцестояний.

Период господства тольтеков на Юкатане (X—XII вв.), с его смешением местной, майяской, и пришлой, центрально-мексиканской культуры, был временем наивысшего расцвета Чичен-Ицы. Это была эпоха наиболее интенсивного архитектурного строитель­ства в городе. Тогда же здесь создается множество интересных про­изведении монументальной скульптуры и живописи. Но, как ни впечатляюща была новая страница в истории этого майяского юрода, вся перечисленная выше активность местных архитекто­ров, художников, скульпторов никак не может сравниться с наи­высшими достижениями великолепного майяского искусства клас­сического периода. Местная культура стала проще, жестче и более варварской по облику. Основной упор делался теперь на лакони­ческую монументальность, а не на совершенство формы.

Обосновавшиеся в Чичен-Ице в X в. тольтеки и союзные с ни­ми племена вскоре распространили свое влияние на большую часть полуострова Юкатан.

Однако по мере роста могущества других городских центров на Юкатане гегемония Чичен-Ицы стала все больше вызывать их недовольство. В начале XI11 в. объединенные силы городов Ицмаль, Майяпан и Ушмаль во главе с Хунак Кеелем (правителем Майяпана) в решающем сражении разгромили войска Чичен-Ицы и разрушили ненавистный им город. В последующий пе­риод (XIII—XV вв.) резко усиливается роль Майяпана и его правящей династии — Кокомов. Руины Майяпана— города, который не только нашел отражение в письмен­ных источниках, нон был де­тально изучен в 50-х гг. наше­го века археологами США (экспедиция Института Карнеги), - находятся примерно в 40 км к югу от Мериды — со­временной столицы мексикан­ского штата Юкатан. Судя по сообщениям испанских и ин­дейских хроник кануна кон­кисты, в XIII—XV вв. Майяпан был столицей довольно крупного государства, вклю­чавшего в свои пределы поч­ти весь Северный Юкатан.

В исторической традиции майя основание города при­писывается  легендарному Кецалькоатлю - Кукулькану, — тольтекскому завоева­телю местных городов.

«Этот Кукулькан, договорившись с местными сеньорами... — пишет Диего де Ланда,— занялся основанием другого города, где он и они могли бы жить и где сосредоточились бы все дела и тор­говля. Для этого они выбрали очень хорошее место в 8 лигах даль­ше вглубь страны от современной Мериды и в 15 или 16 лигах от моря. Они окружили его очень толстой стеной из сухого камня, оставив только двое тесаных ворот... В середине этой ограды они построили свои храмы и наибольший, подобный храму в Чичен-Ице, назвали Кукулькан... Внутри этой ограды они построили дома только для сеньоров...»⁵⁷. Город, однако, не кончался сразу же за пределами своих стен: вокруг пего существовали, по-види­мому, густонаселенные пригороды. Любопытно, что последующие археологические исследования полностью подтвердили сведения Ланды. Единственное заметное расхождение касается лишь обще­го числа крепостных ворот: по данным испанского священника, их было только двое, а архе­ологи нашли двенадцать. На­личие массивной каменной стены вокруг города и откры­тый характер местности (из­вестняковая равнина) по­зволили достаточно точно оп­ределить внешние границы Майяпана и нанести на кар­ту все видимые на поверхно­сти руины.

Общая длина стен, окру­жающих Майяпан, составля­ет 9 км. В них прорублено двенадцать ворот. Эти вну­шительные укрепления об­рамляют площадь в 4,2 кв. км. Примерно посредине на­ходится компактный риту­ально-административный центр, занимающий площадь около 6,4 га и состоящий примерно из ста крупных каменных зданий. Он тща­тельно спланирован в виде четырехугольника точно по странам света вокруг главного городского храма — Эль-Кастильо — и от­делен от остальной части города невысокой каменной стеной. Та­ким образом, теперь получают объяснение и весьма странные на первый взгляд слова Диего де Ланды о том, что стенами были об­несены дома сеньоров и храмы, а простолюдины жили только за пределами города. По-видимому, Майяпан действительно ограж­дался стенами дважды: одна стена малая — вокруг ритуально-ад­министративного центра, а другая — вокруг всего города, вклю­чая и жилые кварталы. Ритуальные и административные соору­жения составляют не более 3,5% (140) от общего числа зданий.

Помимо основной группы монументальных построек в центре города за пределами теменоса выделено еще четыре периферий­ные ритуально-административные группы. Подавляющая часть построек Майяпана является жилыми домами. Обычно они груп­пируются по два-четыре здания вокруг небольших прямоугольных двориков. И в большинстве случаев каждая из таких миниатюрных групп жилых построек ограждена низкой стеной из грубого камня, обрамлявшей, по-видимому, участок отдельного домовладения большесемейного коллектива. Храмы и общественные сооружения такими стенами никогда не окружались. Многие дворики внутри таких оградок достаточно велики (от 500 до 1500 кв. м) и распо­ложены на земле, годной для выращивания фруктовых деревьев и возделывания огородов. Ин­тересно, что жилые комплек­сы Майяпана даже внешне очень похожи на современ­ные домовладения юкатанских индейцев майя. Нали­чие в обоих случаях обне­сенных стеной участков во­круг домов говорит о том, что этот обычаи появился на Юкатане задолго до прихода европейских завоевателей.

Наблюдается также и зна­чительное сходство между планировкой и внешним ви­дом жилых комплексов со­временных майя с группами домов в древнем Майяпане. Хотя сей­час индейские дома имеют на Юкатане апсидальную, а не прямо­угольную в плане форму и всего лишь одну комнату, их общее размещение в домовладении аналогично майяпанской практике.

Общее число построек, выявленных в Майяпане, составляет приблизительно 4140. Из них ритуально-административных — 110, жилых и бытовых — 4000. Внутри городских стен находилось 3875 жилых зданий, а снаружи — 125. Плотность застройки была раз­личной, но имела тенденцию возрастать по мере приближения к священному кварталу в центре города. Там же, в центре, находи­лись и почти все сеноты — карстовые колодцы с водой.

Жилища простых горожан — это обычно двухкомнатные дома из дерева и глины с лиственной крышей, стоящие на низкой камен­ной платформе. Только полы и нижняя часть стен возводились из камня. Примерно пятьдесят домов, объединенных в тридцать групп, наверняка принадлежали лицам высокого общественного ранга. Стены у этих зданий — целиком каменные, плоская крыша поко­ится на деревянных балках и каменных столбах. Внутри — не­сколько комнат, в том числе семейное святилище. Все эти круп­ные постройки расположены в самом центре Майяпана.

Дома остальных горожан были хаотично разбросаны по всей площади города, без какой-либо видимости порядка. Правда, как отдельные постройки, так и группы их всегда ориентированы точ­но по странам света, чаще — фасадом на восток, север и юг и очень редко — на запад. Единственными проходами через жилые райо­ны служили промежутки между стенами домовых участков.

По подсчетам авторов раскопок, в XV в. в Майяпане жило свы­ше 11—12 тысяч человек. Комплекс крупных каменных резиденций в центре города (девять зданий, R = 85 — R = 90), по предпо­ложению исследователей, является дворцом правителя Майяпана или какого-нибудь знатного сановника. Дворцами же считаются постройки и двух других групп (R = 95—99 и Z = 102—108).

В Майяпане обнаружено три мощенных камнем дороги-дамбы.

Крупнейшая из них ведет от построек зоны R = 95—99 к груп­пе Q — 50.

Если верить хроникам и летописям, гегемония Майяпана дли­лась около двух веков. Однако майя так и не смогли возродить свою прежнюю блестящую культуру.

Общий упадок майяского искусства заметен в Майяпане еще больше, чем в Чичен-Ице. Строители города особо не утруждали себя творческими поисками: они заложили новую юкатанскую сто­лицу по образу и подобию прежней. Главный храм Майяпана, посвященный Кукулькану, представлял собой точную, хотя и уменьшенную, копию храма Эль-Кастильо в Чичен-Ице, который, видимо, также был связан с культом Кукулькана-Кецалькоатля. Другая постройка Майяпана — массивное круглое здание — очень напоминает знаменитый Эль-Караколь — астрономическую обсер­ваторию Чичен-Ицы. Оба города имели многочисленные постройки с колоннадами, галереями и портиками.

Однако все здания Майяпана построены в целом хуже, чем в Чичен-Ице: строители широко применяли известковый раствор вместо тонко отесанного камня, плоские деревянные перекрытия вместо ступенчатого свода и грубо упрощенные мотивы орнамента и скульптуры для украшения общественных сооружений вместо совершенных и строгих форм раннего майя-тольтекского ис­кусства.

В последние десятилетия существования Майяпана в него про­никают новые религиозные идеи и концепции. К этому времени местные жители стали вдруг поголовно «идолопоклонниками»: ар­хеологи нашли в руинах домов горожан множество крохотных свя­тилищ и семейных молелен, в которых стояли грубые, ярко распи­санные глиняные курильницы, изображающие мексиканских (Кецалькоатль-Кукулькан, Шипе-Тотек — бог весны, «Старый бог огня» и др.) и майяских (Чак — бог дождя, Ицамна — бог неба, Юм Кааш — бог маиса и др.) богов. Таким образом, видимо, вме­сто прежней, сугубо общественной по отправлению обрядов рели­гии майя перешли к более частным, семейным культам, почти исключавшим вмешательство профессиональных жрецов.

Некогда блестящая культура талантливого и многочисленного народа переживала явный упадок.

Майя Юкатана выдержали сильный натиск чуждых им концепций и идей, принесенных извне завоевателями-тольтеками. Они за короткое время растворили в своей среде язык, обычаи и нра­вы чужеземцев. Но это была пиррова победа. Культурный упадок пришел как прямое следствие упадка экономического и полити­ческого.

В XV в. в результате ожесточенной междоусобной борьбы на полуострове Юкатан образовалось полтора десятка мелких горо­дов-государств.

«Ни один правитель, — подчеркивает Ч. Галленкамп, — не об­ладал силами, достаточными для объединения провинций, которые разделили теперь Юкатан на несколько враждующих военных ла­герей. Но каждый царек надеялся осуществить подобное объеди­нение под собственной эгидой. И вот наступила драматическая развязка. На всем полуострове свирепствовали войны. Мирные селения подвергались непрерывным набегам с целью захвата буду­щих жертв и крепких юношей, годных для воинской службы... Человеческая жизнь потеряла всякую ценность... Искусство и наука пришли в упадок»⁵⁸.

В настоящее время сохранилось совсем немного археологичес­ких памятников, которые можно отнести к этому финальному эта­пу в развитии цивилизации майя. Из сообщений испанских и ин­дейских хроник мы знаем, что в каждом юкатанском государстве — «провинции» — имелся один или несколько крупных городов. Од­нако после конкисты испанцы возвели на их месте свои собствен­ные селения и города, использовав для строительства тесаный ка­мень, взятый из древних дворцов и храмов. Позднее всякие следы доколумбовой жизни были почти целиком погребены здесь под многовековыми напластованиями колониальной поры и под совре­менными постройками.

Лишь один выдающийся памятник той смутной для майя эпо­хи избежал общей печальной участи и почти без изменений сохра­нился до наших дней. Речь идет о Тулуме — сравнительно небольшом древнем городе майя, расположенном в Кинтана-Роо, на восточном побережье полуострова. Эффектно вознесенный на из­вестняковой скале над сине-зелеными волнами Карибского моря, Тулум был падежно защищен и самой природой и человеком: с трех сторон его окружает высокая и толстая каменная стена, а с четвертой — десятиметровый утес, круто обрывающийся в море.

Современное название города — Тулум — означает в переводе с языка майя «стена», «укрепление». Но в древности он, видимо, носил другое название. Есть все основания считать, что в доиспанскую эпоху Тулум был известен местным индейцам под названием «Сама». Не исключено, что именно его видели участники испан­ской экспедиции Грихальвы в 1518 г. на восточном побережье Юка­тана, сравнив при этом вновь открытый город с Севильей.

Тулум — единственный памятник, который по своему внешне­му виду и планировке целиком соответствует нашему представле­нию о древнем городе. Зажатый между морем и каменной стеной, он имеет четкую прямоугольную форму, с длинной стороной, иду­щей параллельно морскому берегу. Стена была сложена насухо из грубо отесанного камня и носила явно оборонительную функцию. Общая ее протяженность составляла свыше 721 м, высота — от 3 до 5 м, а толщина — до 5 м. В стене было сделано пять проходов-ворот. Внутренняя площадь четырехугольника, огражденного сте­ной, имела размеры 380x170 м. Большую ее часть занимали ка­менные дворцы и храмы, размещенные вдоль трех длинных и па­раллельно идущих прямых улиц. Главная улица, разбитая строго по линии север — юг, соединяла ворота, пробитые в противопо­ложных друг от друга боковых участках оборонительной стены.

Наиболее значительный архитектурный ансамбль Тулума — Эль-Кастильо (высокий башнеобразный храм с пристройками) — расположен в центре города на скалистом холме и виден с моря на большом расстоянии.

Однако при более внимательном рассмотрении видно, что и Эль-Кастильо и другие важнейшие дворцовые и храмовые построй­ки несут на себе отчетливые следы общего упадка культуры и строительной техники, столь характерные для майя накануне ис­панского завоевания. Квадратные приземистые очертания, грубая каменная кладка, плоские крыши на деревянных балках и масса лепных алебастровых фигур на фасадах — вот наиболее характер­ные признаки местной архитектуры. Прослеживаются здесь и чисто мексиканские черты, свойственные Чичен-Ице и Майяпану; например, колонны в виде пернатых змей, разделяющие дверные проемы в святилищах. В верхней части фасада одного из храмов Тулума помещена алебастровая фигура ныряющего бога. На на­ружных и внутренних стенах Эль-Кастильо и других святилищ и храмов часто встречаются фресковые росписи. Наиболее хорошо сохранившиеся их фрагменты найдены в двухэтажном Храме Фре­сок. По стилю эти росписи очень близки рисуночным рукописям индейцев миштеков из горной Оахаки (X—XVI вв.), но по со­держанию — чисто майяские. Здесь представлены различные боги майя: бог дождя Чак со скипетром правителя в руках, женские божества, совершающие какие-то сложные ритуалы среди ростков фасоли, бог неба Ицамна, различные животные.

На одной из фресок Чак изображен сидящим верхом на четырехногом звере довольно значительных размеров. Учитывая явную необычность этого мотива для всей доколумбовой иконографии Мексики и Центральной Америки, можно предположить, что майя, жившие в конце XV — начале XVI в. на восточном побережье Юкатана, уже видели пли, скорее, слышали об испанских всадни­ках, сеявших в те годы ужас и смерть на островах Вест-Индии (Куба, Гаити, Ямайка и т. д.).

Укрытый с моря грозными коралловыми рифами, а с суши — непроходимыми болотистыми джунглями, Тулум, вероятно, мог существовать какое-то время спустя даже после высадки на Юка­тане конкистадоров Франсиско де Монтехо в 1527 г. Но это от­нюдь не меняло общей безрадостной картины. С XV в. следы раз­брода и упадка все явственнее проявлялись в жизни юкатанских майя.

Это была агония великого народа, печальный закат некогда блестящей цивилизации. Часы истории неумолимо отсчитывали свой срок. У майя не оставалось больше времени ни для творчес­ких поисков, ни для политических преобразований. На голубых просторах Атлантики маячили уже паруса испанских кораблей, несших с собой разрушение и гибель всему прежнему укладу жиз­ни индейской Америки.