Введение

Испанские завоеватели, хлынувшие в XVI в. в Центральную Америку, часто встречали на своем пути развалины древ­них больших городов, погребенные в не­проходимых джунглях южной части Мек­сики, Гватемалы и Гондураса. Могучие деревья, выросшие среди остатков величест­венных зданий, указывали, что города бы­ли покинуты много веков тому назад.¹ Глу­бокая тайна покрывала этот забытый мир; даже местные индейцы ничего не знали о его создателях. Бесстрастно и молчаливо глядели на чуждых пришельцев божества или правители на многочисленных релье­фах и росписях, хранили загадку и ровные строчки прихотливых иероглифов.

Страстный исследователь древностей аме­риканский дипломат Джон Л. Стивенс в 1840 г. писал об одной группе таких разва­лин, обнаруженной им в Гондурасе:

«Город был необитаем. Среди древних развалин не сохранилось никаких следов исчезнувшего народа, с его традициями, передаваемыми от отца к сыну и от поко­ления к поколению. Он лежал перед нами, словно корабль, потерпевший крушение посреди океана: мачты его потеряны, наз­вание неизвестно, экипаж погиб, и никто не знает, откуда он шел, кому принадле­жал, как долго длилось его путешествие, что послужило причиной его гибели; лишь по едва заметному, скорее даже предпола­гаемому сходству с известными нам типа­ми кораблей можно с трудом догадаться о том, из каких краев был его экипаж; впрочем, ничего достоверного о нем мы, вероятно, так никогда и не узнаем».²

Предсказание Стивенса, к счастью, не оправдалось. О таинственной культуре бы­ло высказано немало догадок и даже по­строена масса беспочвенных гипотез. Созда­ние городов поочередно приписывали древ­ним египтянам, индийцам, смелым мо­реходам финикийцам, китайцам и даже сказочным обитателям Атлантиды. Но не кто другой, как тот же Стивенс впервые высказал предположение, что творцами за­мечательных памятников были предки со­временного индейского населения, живу­щего здесь,— племена майя. В дальнейшем, благодаря самоотверженной работе этно­графов и археологов, лингвистов и истори­ков, эта блестящая догадка была подтверж­дена, фантастические теории опровергнуты, а тайна, окружавшая мертвые города, рас­сеяна. Немалую роль в этом сыграли ис­следования советского ученого Ю. В. Кноро­зова, раскрывшего загадку иероглифиче­ского письма майя.³ Теперь можно с из­вестной уверенностью представить себе развитие их культуры и изобразительного искусства начиная с самых ранних этапов.

Древнее искусство народов майя — одна из значительных страниц всемирной исто­рии искусства. Его своеобразные памятни­ки — монументальные здания, величествен­ная скульптура, яркие росписи и замеча­тельное ремесло (резьба и инкрустация по дереву, перламутру, кости, мозаичные и ювелирные работы) — сохраняют до сих пор непреходящую художественную цен­ность. Об этом красноречиво свидетельст­вуют нескончаемые потоки посетителей в музеях Мексики, Гватемалы и других стран, где выставлены эти произведения, живой интерес к многочисленным репро­дукциям и публикациям.

Историю древнемайяской культуры удает­ся проследить на протяжении свыше трех тысячелетий, начиная с периода неолита — XV в. до н. э. и до испанского завоевания в 1527—1546 гг. Исследователи смогли не только определить пути сложения и раз­вития искусства, но и выяснить различ­ные изменения, которые происходили в социальной и политической жизни этого народа. Следует иметь в виду, что до момента завоевания у индейцев не было никаких существенных контактов с насе­лением Старого Света. Поэтому вымыслы некоторых защитников колониализма о «культурной миссии белого человека» яв­ляются дешевой политической спекуля­цией. Непредубежденный ученый видит, что развитие культуры майя и народов Древнего Востока, например, обусловлено одними и теми же основными закономер­ностями. А это является неоспоримым до­казательством правильности материалисти­ческого понимания истории развития куль­туры и искусства.

Изучая замечательные памятники архитектуры и скульптуры, созданные древни­ми майя, нельзя забывать, что в то время еще не знали металлов; все их орудия бы­ли сделаны либо из камня, либо из дере­ва. Майя, как и другие народы Месоамерики, жили в условиях позднекаменного века. Лишь в XI в. н. э. они познакомились с металлами, однако широко применить их для изготовления орудий так и не успели. Этому помешало вторжение испанских завоевателей-конкистадоров. Огромная ди­станция между примитивностью орудий и высокими художественными достижения­ми несомненно составляет одну из наибо­лее характерных черт доиспанской куль­туры майя.

В настоящее время индейцы лингвисти­ческой группы майя живут в нескольких государствах Центральной Америки: Гва­темале, Мексике, а также Гондурасе и др. Общая численность их достигает двух мил­лионов человек.⁴ Основным занятием яв­ляется земледелие, лишь сравнительно не­большая часть работает на банановых и кофейных плантациях и промышленных предприятиях.

Стела среди развалин Копана. Рисунок Ф. Казервуда.

Природа Центральной Америки, где жили и создавали свои художественные шедевры древние майя, крайне разнообразна; это область географических контрастов не в меньшей мере, чем исторических. Здесь и заросшие хвойными лесами горы Гвате­малы, и болотистые низменности, покрытые тропической растительностью, на побе­режье Тихого океана или Мексиканского залива, и сухая известняковая равнина Юкатана. С севера на юг весь район пере­секается могучим горным массивом — Кор­дильерами. Высокие горы, многие из ко­торых являются и поныне действующими вулканами (Фуэго, Санта Мария, Агуа и др.), долины и ущелья с многочисленными реками и озерами и, наконец, более или менее плоские высокогорные плато — таковы характерные черты этой области. Землетрясения здесь повторяются очень часто, сигнализируя о непрекращающейся, деятельности подземных сил.

По сторонам Кордильеров, обращенным с одной стороны к Мексиканскому и Гондурасскому заливам и Тихому океану с другой, лежат прибрежные равнины. Они то суживаются до километра или менее ширины, когда отроги горных цепей выхо­дят к морю, то расширяются, образуя ино­гда большие полуострова, как, например, Юкатан.

Изображение молодого бога кукурузы на стеле Н. Копан.

Соответственно характеру рельефа изме­няются и климатические условия той или иной местности, а отсюда и растительность. В низменностях, расположенных по по­бережьям и в центре Гватемалы, господ­ствует тропический лес. На высокогорных плато климат умеренно влажный, расти­тельность в основном луговая, а ущелья и долины поросли хвойными лесами. Если подняться еще выше, климат становится уже прохладным — дают себя чувствовать высота над уровнем моря и снежные шап­ки на вершинах гор. Однако и в прохлад­ных областях человек селился с глубокой древности, о чем свидетельствуют находки археологов.

Древнему искусству майя в зарубежной научной литературе посвящено немало публикаций и исследований.⁵ Все они, од­нако, быстро устаревают, так как каждый год приносит новые данные, порой значи­тельно изменяющие наши представления. Это обстоятельство делает необходимым или тщательный пересмотр и исправле­ние старых работ, или написание новых. Кроме того, в большинстве изданий, как правило, отсутствует самое существен­ное — художественный анализ произведе­ний, определение той роли, которую те или иные памятники играли в жизни обще­ства. Обычно древнемайяское искусство рассматривается лишь как вспомогатель­ный материал при изучении доколониаль­ного прошлого этого народа. Древнюю культуру и историю майя мы знаем еще совершенно недостаточно; письменные ис­точники очень немногочисленны, а изуче­ние их только еще начинается. В подав­ляющем большинстве случаев имена дей­ствующих лиц, конкретные события и т. п. неизвестны. Поэтому в книгах часто встре­чается субъективное толкование различ­ных памятников. Форма и ее изменения вольно или невольно становятся в центре внимания, а главное — идейная значи­мость произведения ускользает.

Развалины храма в Паленке. Рисунок Ф. Казервуда.

Искусство древних майя было, несомнен­но, самым ярким и интересным на северо­американском континенте до испанского завоевания. Оно являлось новым и важ­ным этапом в процессе эстетического ос­воения действительности древним индей­ским населением Месоамерики. В нем более полно и широко отразились представ­ления о значительности и могуществе че­ловека; во многих произведениях виден явный интерес к передаче черт реальной жизни, к живой характеристике образа. Однако эти реалистические тенденции име­ли еще ограниченный и недостаточно раз­витый характер в силу существовавших исторических условий.

Древнее общество майя было раннеклас­совым. Естественно, что изобразительное искусство (так же как и религия и другие виды идеологии) стало в нем могучим ору­жием в руках растущего нового рабовла­дельческого класса. Именно поэтому идей­ное содержание большинства произведений искусства сравнительно узко. Основной тематикой их было прославление силы и величия правителей и родовой знати, ут­верждение безграничной мощи божеств. Главную роль в укреплении таких пред­ставлений играла религия, в которой об­рядовая сторона имела огромное, подав­ляющее значение. Первоначальной и ос­новной задачей многочисленных культовых церемоний, существовавших в майяской ре­лигии, было стремление обеспечить магиче­ским путем плодородие растительного и жи­вотного мира. Этим и объясняется необы­чайная устойчивость ряда символических изображений, наличествующих в памятни­ках майяского искусства. К ним принадле­жат символы божеств воды, кукурузы, неба и земли, мировое древо, змеиные и расти­тельные элементы, священная птица кецаль и др. С появлением классового расслоения в задачу таких обрядов входит и обеспече­ние процветания и безопасности города-государства, военных успехов, а также благополучия особы правителя.

Такие социальные и религиозные пред­ставления, несомненно, препятствовали широкому развитию гуманистического на­чала в идеологии и делали ограниченным раскрытие духовного мира человека. По­этому на памятниках искусства мы часто видим изображение не индивидуального че­ловека, а прежде всего его как представи­теля какой-то общины, народа или города-государства. Подобное отсутствие интереса к личности (обусловленное, конечно, спе­цификой того этапа общественного раз­вития) и объясняет нам, между прочим, сравнительную редкость подлинных пор­третов. Характерный пример тому представляют собой стелы Копана. Скульпторы, создававшие их, изображали прежде всего не ту или иную конкретную историческую личность, а правителя копанского государ­ства. Поэтому понятие портретности для ваятеля заключалось не только и не столь­ко в точности передачи черт лица, а глав­ным образом в достоверном изображении парадного одеяния и атрибутов власти, ха­рактеризовавших правителя. Естественно, что раскрытие внутреннего мира человека, создание его психологической характеристики не стало еще основной задачей мо­нументального искусства того времени.

Древнее искусство майя — дитя своего времени и конкретных исторических усло­вий. И только сравнивая его с искусством других народов, находившихся на одина­ковой ступени общественного развития, можно понять и оценить полностью его до­стижения и своеобразие.

Зарубежные археологи-американисты в настоящее время делят древнюю историю народов Месоамерики (в том числе и майя) на несколько периодов.⁵ Это периоды охот­ников и собирательства, за которыми сле­дует доклассический (около XV в. до н. э. — II в. н. э.), классический (II—IX вв. н. э.) и послеклассический (X—XVI вв.). Несмо­тря на известную спорность таких опреде­лений, они удобны прежде всего своей крат­костью. Поэтому в книге будет использо­вана эта терминология, тем более что вве­дение иной схемы означало бы разрыв с научной традицией и создавало бы доба­вочные затруднения для читателя.

1  Первыми развалинами древнемайяского го­рода, ставшими известными европейцам, оче­видно, следует считать Чичен-Ицу (около 1550 г.). Остатки Копана были обнаружены в 1576 г., Тикаля — в 1696 г., Паленке — в 1750 г. Городища майя продолжают открывать и теперь: Агуатека — 1959 г., Киналь — 1960 г., Мачакила —1962 г. и др. В настоящее время из­вестно более пятисот древнемайяских городов.

Исследователи в большинстве случаев до сих пор не знают настоящих названий майяских городов. Поэтому нашедший развалины неиз­вестного города называл их то по расположен­ному поблизости современному поселению (Копан, Рабиналь, Комалькалько), то использо­вал названия, применявшиеся к ним местным населением (Пьедрас Неграс — „Черные кам­ни" — исп.; Тикаль — „Место, где слышны го­лоса духов” — майя и т. д.), то, наконец, просто создавал из слов языка майя подходящее на­звание: Бонампак — „Раскрашенные стены", Киналь — Солнечный и т. д. Названия древних зданий давались по чисто случайным призна­кам (как, например, „Храм Солнца", „Храм креста", „Храм надписей", „Дом волшебника" и др.).

2  J. L. Stephens. Incidents of travel in Central America, Chiapas and Yucatan. London, 1854, стр. 62.

3  Принципы чтения иероглифического письма древних майя были изложены Ю. В. Кнорозо­вым в работе: „Письменность индейцев майя". М.—Л., 1963.

4  Население майя до испанского завоева­ния исчисляется различными исследователями в сильно рознящихся друг от друга цифрах. Ближе всего к истине подсчеты Дж. Э. Томпсо­на, определившего, что в VIII в. н. э. все на­родности и племена майя составляли 2,5— 3 миллиона человек (J. Е. S. Thompson. The Rise and Fall of Maya Civilization. Norman, 1959, стр. 29).

5  Ряд обзорных статей и подробная библио­графия исследований древнего искусства майя дана в: HMAI, тт. 2—3, Austin, 1965.