Скульптура. Часть 3.

3

Скульптурные школы Пьедрас Неграс и Паленке во многих отношениях были близ­ки. В произведениях паленкских мастеров мы также встречаемся с мягкостью и чи­стотой лаконичных контуров, безупречно­стью пропорций, продуманностью и гармо­ничностью композиций. Основным мате­риалом был штук, которым скульпторы Паленке владели совершенно блестяще; каменные рельефы встречаются значи­тельно реже из-за определенных свойств местного известняка. Создание рельефов из штука в условиях влажного тропического климата было значительным достижением и требовало иных навыков, чем при работе в камне. Так, например, изучение штуковых рельефов в «Большом дворце» пока­зало, что они время от времени реставри­ровались: покрывались новым тонким слоем, на который резцом наносили детали, и заново раскрашивались. На многих про­изведениях обнаружено по нескольку та­ких слоев.

В Паленке господствует пластика, свя­занная с архитектурой. Барельефами укра­шали наружные стены зданий, составляю­щих дворцовый комплекс, а на внутренних помещали медальоны; в святилищах хра­мов были большие панели, так называемые «таблетты». Замечательные образцы недав­но найдены и в склепе пирамидальной базы «Храма надписей».¹⁴

Центральная часть панели. «Храм Солнца». Паленке. Прорисовка.

В творчестве паленкских скульпторов имеется ряд своеобразных черт, отличаю­щих их работы от произведений мастеров других городов. Сочетание низкого и высо­кого рельефов, столь характерное для вая­телей Пьедрас Неграс, почти совершенно не привлекало мастеров Паленке, они трак­товали формы более плоскостно. Искать причину этих принципов в свойствах мате­риала не следует, — в том же Паленке со­хранились многочисленные шедевры круг­лой скульптуры из штука.

Персонажи на рельефах следуют майяскому идеалу красоты: у них вытянутые лица с высокими плоскими лбами (оче­видно, следствие искусственной деформа­ции головы), большие орлиные носы, ко­сые глаза. Фигуры несомненно передают индивидуальные особенности: различный рост, старческую сутуловатость, юношес­кую стройность и подтянутость и т. д. Большое внимание уделяется деталям, главным образом в костюмах и украше­ниях: расшитые драгоценными камнями и раковинами одежды, сандалии, щитки на ногах, пышные головные уборы из перьев, ожерелья, ручные и ножные браслеты изо­бражаются с величайшей тщательностью, доходящей порой до того, что они начинают играть самостоятельную роль. Обычно ком­позицию окружает рамка из иероглифов или искусно сгруппированных декоратив­ных элементов.

Святилище «Храма креста». Паленке. Реконструкция Т. Проскуряковой

Характерным примером паленкского ба­рельефа может служить большая стенная панель из «Храма солнца».¹⁵ В центре ее на щите помещена маска божества земли, прикрепленная к двум перекрещенным копьям, которые упираются в священную «змеиную полосу», поддерживаемую двумя скорченными пышно одетыми человече­скими фигурами. Справа от этой централь­ной группы на спине прижавшегося к зем­ле человека стоит очень высокий, худой и пожилой правитель в простой одежде; он на вытянутых руках подносит к священ­ному символу небольшую статуэтку си­дящего божества. Слева находится юно­ша маленького роста в пышном костюме, но босой, также стоящий на согбенном человеке; и у него в руках статуэтка бога, но несколько большего размера, с головой ле­тучей мыши-вампира. С боков композиция ограничена пространными надписями. Эти же два главных персонажа (вероятно, пра­витель и наследник) изображены на релье­фах и в святилищах «Храма креста» и «Храма лиственного креста». Все они имеют одинаковую композицию; меняется лишь объект поклонения: в одном случае — священное мировое дерево в виде креста, в другом — то же дерево с листьями и ми­фологической птицей, сидящей наверху. По религиозным представлениям майя та­кие деревья стояли в четырех углах и цен­тре вселенной; они поддерживали небесный свод. Очевидно, правитель и наследник — исторические лица,¹⁶ хотя «Храм креста» более древний (642 г.), чем два остальные (даты их постройки — 692 г. — совпадают).

Рельеф на крышке саркофага. Паленке. Прорисовка.

Первоначально в «Храме лиственного реста» у дверного проема, ведущего в святилище, были установлены и другие рель­ефы. Все декоративное оформление этого комплекса хорошо показано на реконст­рукции Т. Проскуряковой.¹⁷ (В колониальное время его части были перенесены и вмурованы в наружную стену церкви в селении Сан Доминго Паленке). Панель слева от входа изображает молодого человека в великолепном одеянии; многочисленные перья его головного убора разбросаны в разные стороны, грудь украшает тщательно сделанное ожерелье, а к поясу с тяжелыми драгоценностями прикреплена голова ягуара. В правой руке, опущенной вниз, этот персонаж держит стилизованную скульптуру небесного двухголового дракона, а левой рукой делает изысканный жест, напоминающий ритуальный жест молодого майяского бога из храма 22 в Копане.

Совсем другой образ показан на панели, помещавшейся справа от входа. Ссутулившийся старик с проницательным взглядом и хитрым выражением лица сразу приковы­вает внимание. Он одет в ягуаровую шкуру, поверх которой висит необыкновенно длинная нитка бус. Руками он сжимает какой-то продолговатый, узкий предмет, который держит во рту; из него выходят извилистые клубы дыма. Возможно, это трубка или сигара. По-видимому, перед нами бог огня, повелитель могучих вулка­нов — одно из самых древних божеств Месоамерики. Уверенный, смелый и точ­ный рисунок, который так характерен для композиций «таблетт», свойствен и этому памятнику.

Интересным образцом культовой трак­товки бытовой сцены может служить рельеф на крышке саркофага из крипты «Храма надписей», изображающий покой­ного правителя лежащим под мировым де­ревом, на вершине которого сидит птица.¹⁸ Простой сюжет — отдых под тенью листвен­ной кроны — переосмыслен как рассказ о счастливой жизни в загробном мире. Все свободные участки поверхности вокруг цен­тральной композиции заполнены символи­ческими знаками благополучия, мешающи­ми восприятию содержания. Дерево, трак­тованное весьма условно, резко контрасти­рует с очень живым изображением пра­вителя, лежащего в свободной непринуж­денной позе.

К сожалению, большинство штуковых рельефов Паленке сильно пострадало от климатических невзгод, археологических «розысканий» капитана дель Рио и варвар­ского обращения случайно забредавших в развалины искателей жевательной смолы — чиклеро. Поэтому часто мы можем соста­вить о них более ясное представление только по рисункам путешественников прошлого столетия, видевших их в более хорошем состоянии. Об одном таком рель­ефе — возможно, из числа самых выдаю­щихся в художественном отношении — панели из «Храма прекрасного рельефа» можно судить лишь по рисунку француз­ского путешественника Фр. Вальдека, ви­девшего его еще неразрушенным. А в на­стоящее время он, к сожалению, уже не существует. Вальдек, конечно, внес опре­деленные элементы «европеизации» в свой рисунок, но сюжет и композицию утрачен­ного рельефа все же можно представить себе достаточно ясно. Это изображение юного бога, сидящего на массивном троне, оформленном в виде ягуара.

Рельеф. «Большой дворец». Паленке. Прорисовка

Совершенно иными по сюжету являются барельефы «Большого дворца». Скульпто­ры, учитывая назначение здания, стреми­лись рассказать в них о величии и мо­гуществе правителей Паленке. На многих панелях, обрамляющих лестницы, враги, стоя на коленях, как будто ожидают выхо­да торжествующего победителя. Их могу­чие тела еще более подчеркивают, насколь­ко силен был захвативший их противник. На другом рельефе та же тема победы приобретает более своеобразное звучание. Ваятель показывает героя-правителя в кругу семьи, вместе с женой и сыном. Спо­койные лица, свободные позы женщины и юноши создают впечатление интимной домашней сцены. И только скорченные фи­гуры врагов, находящиеся у них под но­гами, напоминают о трагических событиях войны.

Пожилой мужчина. «Храм Солнца». Паленке

Сохранившиеся образцы круглой скуль­птуры Паленке являются подлинными ше­деврами. Они также создавались как части различных архитектурных украшений (фризов, кровельных гребней и др.), но каж­дая такая деталь глубоко индивидуальна по замыслу и художественному решению. К числу их, например, относится маска с фриза «Храма Солнца». Несмотря на специфику ее назначения, перед нами истинно реалистический портрет пожилого, много пережившего мужчины. Внимательно смотрящие вперед глаза (зрачок, вероятно, был обозначен краской), крупный нос с ши­рокими ноздрями, очень четко обрисован­ный большой рот, характерные линии скла­док, идущих от носа, выступающий вперед подбородок — все это говорит о том, что скульптор лепил маску с натуры. Никаких канонических черт в этом образе нет. При­ходится только удивляться творческой смелости и наблюдательности мастера, не побоявшегося отбросить традиционные ус­ловности в произведении, предназначав­шемся для украшения культового здания.

Молодой воин. Паленке

Не менее яркое впечатление производит и голова молодого воина, найденная в гроб­нице «Храма надписей». Удлиненное лицо со впалыми щеками, большие миндалевид­ные глаза, изящные по рисунку уши, ма­ленький, слегка открытый рот, отступаю­щий назад подбородок даны предельно вы­разительно, но все же в рамках канона. Несмотря на остроту характеристики, в этом произведении нет силы и жизненно­сти реалистического портрета. Вероятно, ваятель хотел создать идеальный образ молодого майяского воина.

Скульптурная школа Паленке несомнен­но оказывала большое влияние на пла­стику соседних городов. Можно просле­дить, как изменения и нововведения, отмеченные в творчестве паленкских масте­ров, через некоторое время появлялись в художественном стиле памятников, распо­ложенных иногда довольно далеко от Па­ленке. В середине 30-х гг. экспедиция Туланского университета открыла в посе­лении Комалькалько (мексиканский штат Табаско, приблизительно в 150 км к севе­ро-западу от Паленке) небольшой кирпич­ный склеп с нетронутым захоронением в центре.¹⁹ Стены склепа были покрыты штуковыми рельефами, с девятью мужскими фигурами (по три на каждой стене, кроме входной). Сооружение склепа и погребение приблизительно датируется концом VII в. В стилевых особенностях рельефов из Ко­малькалько наряду с местными чертами можно обнаружить несомненное влияние паленкской школы. Следы воздействия той же скульптурной школы видны и на стеле из Балам-Кана, изображающей победителя, который избивает лежащего на земле плен­ника. Те же влияния были обнаружены исследователями и в скульптуре города Нукучич на юге Юкатана. Наиболее ярко они заметны в своеобразном памятнике — семиметровой башне, стена которой была украшена рельефом с гигантской фигурой правителя. Перед нами интересное по своей продуманности сочетание архитектурного памятника и стелы (характерно, что для скульптурной части был применен именно штук, как и в Паленке!).²⁰ Может быть, не случайно, наконец, что расцвет скульптуры в Йашчилане начинается на одно поколе­ние позже, чем в Паленке, а в Пьедрас Не­грас — приблизительно на два поколения. Однако о прямой связи в области искусства между этими тремя городами говорить трудно, так как основные направления художественного развития были у них раз­личными.

Притолока 33. Йашчилан

Скульптурная школа Йашчилана была во многом противоположна паленкской как по художественным приемам, так и по сти­левым особенностям. Кроме стел, основным видом скульптурных памятников здесь были рельефы на монолитных каменных притолоках. Они часто использовались по нескольку раз в различных по времени по­стройки зданиях. Тематика йашчиланских рельефов очень разнообразна: здесь сцены триумфа и инвеституры, явлений бо­жеств, вручения знаков власти старшим военачальником младшему, подношения дани или подарков, изображения побеж­денных перед победителем, правительницы с ребенком перед правителем, ритуальных истязаний.

Притолока 26. Йашчилан

Нередки на притолоках и большие иеро­глифические тексты.

Йашчиланские скульпторы не интересо­вались сопоставлением высоких и низких частей композиции, поэтому рельеф имеет у них несколько плоскостный характер. Несмотря на это, стиль йашчиланской пла­стики очень энергичен и выразителен, хотя и несколько грубоват. Фигуры обычно мас­сивны и приземисты с непропорционально большими головами; в ряде случаев детали костюма передаются более обобщенно, чем в скульптурных памятниках Паленке. В конце существования города (он, вероят­но, погиб около 810 г.) в пластике происхо­дят значительные изменения: число орна­ментальных деталей заметно увеличивает­ся, сила и жизненность, присущие прежде изображениям, теряются и гаснут. Видимо, в центре внимания скульпторов в пору рас­цвета находились вопросы композиции: ма­стеров Йашчилана прежде всего привлека­ла задача противопоставления центральных фигур, часто при сложном композицион­ном построении. Так, например, на рельефе притолоки 25 из здания 23 (дата около 726 г.) в правом нижнем углу изображена скорченная фигура жены правителя с под­нятой в экстазе головой. На всей остальной части прихотливыми кривыми располо­жена гигантская пернатая змея с чело­веческой головой; лицо этого божества склоняется к женщине, как бы прислуши­ваясь к ее просьбам или молитвам.

Стела 11. Сторона А. Йашчилан

Очень интересен и другой рельеф (при­толока 26 из того же здания 23). На нем мы видим молодого правителя, правую руку с длинным ножом он опустил вниз, а левая, согнутая в локте, поднята в энер­гичном жесте. Возможно, он отдает прика­зание или упрекает в чем-то свою жену, стоящую перед ним в почтительной позе. На вытянутых руках она держит боевой шлем в виде головы ягуара, украшенный пышным ниспадающим до земли плюма­жем. Может быть, это та же женщина, ко­торая изображена и перед змеиным бо­жеством и приносящей кровавую жертву (притолоки 24 и 25). Сердитое выражение лица у мужа и внимательно покорное у же­ны передано скульптором так живо и есте­ственно, что эта почти жанровая сценка, столь необычная для монументальной скульптуры майя, надолго запоминается всякому, увидевшему ее.

Стела 11. Сторона Б. Йашчилан

Значительным памятником Йашчилана, как по своему политическому содержанию, так и по художественным достоинствам, является стела 11 (условная дата 752 г.), воздвигнутая, очевидно, правителем, стре­мившимся в силу каких-то причин обосно­вать свое право на власть (имя его условно читается Цикин-Балам). Наиболее важной из всех сцен была несомненно триумфаль­ная, высеченная на оборотной стороне ка­менной плиты. Правитель в церемониаль­ном костюме и с маской солнечного бога на лице держит в вытянутой вперед руке скипетр с карликом. Этим символом вла­сти он как бы подавляет трех коленопре­клоненных пленников, стоящих у его ног. Возможно, конечно, и несколько иное толкование: перед нами не побежденные враги, а символическое олицетворение под­властных Цикин-Баламу городов. Над этой сценой высечены изображения предшест­вующего правителя и его супруги.

Иногда рельефы Йашчилана кажутся «переводами» с дерева на камень. Дейст­вительно, влияние деревянной скульптуры в йашчиланских памятниках значительно сильнее, чем в каких-либо других произве­дениях крупной майяской пластики. К со­жалению, такое взаимовлияние памятни­ков, выполненных в различных материа­лах, еще совершенно не изучено.

Многочисленные рельефы Йашчилана позволяют определить в какой-то мере их характерные черты. Но о круглой скульп­туре мы сказать еще ничего не можем, так как в настоящее время известна только одна статуя, которая украшала в древно­сти кровельный гребень здания 33. Боже­ство или правитель в надбедренной повязке, сложном ожерелье-нагруднике и головном уборе в виде змеиной пасти, украшенном пышным султаном, сидит, скрестив ноги и положив руки на колени. По художествен­ным особенностям статуя не выделяется чем-либо среди других памятников йашчиланской пластики; поза ее канонична, а лицо не несет ярко выраженных инди­видуальных черт.

¹⁴ EMA, Mexico, 1959, т. 2, стр. 808, рис. 17.

¹⁵ A. P. Maudslay. Archaeology, т. IV, табл. 87—88.

¹⁶ Там же, табл. 76, 81. В длинных текстах, обрамляющих изображения, можно видеть ро­дословную этих лиц. Попытку истолковать эти надписи сделал Г. Берлин в двух исследова­ниях (Н. Berlin. The Palenque Triad. JSA, т. 52, Paris, 1953, стр. 91—99; Он же. The In­scription of the Temple of the Cross at Palen­que. AAn, т. 30, Salt Lake Sity, 1965, стр. 330— 342), но выводы его мало удовлетворительны.

¹⁷ Т. Proskouriakoff. An Album of Maya archi­tecture, стр. 11—13.

¹⁸ Это один из самых больших рельефов в Паленке — 3,8 м длины и 2,2 м ширины (P. Rivet. Cites maya. Paris, 1954, стр. 105, рис. 88; ср. ЕМА, т. 2, рис. 20, стр. 810—815, где дается иное толкование этой сцены). Надписи на саркофаге разобраны в: Н. Berlin. Glifos Nominales en el Sarcofago de Palenque: un ensayo. H, т. 2, № 10, Guatemala, 1959, стр. 1—8.

¹⁹ Tribes and Temples. A Record of the Expe­dition to Middle America conducted by the Tulane University of Louisiana in 1925, т. I. New Orleans, 1926, стр. 115—130, рис. 97—110.

²⁰ J. Pijоan. Summa artis. Madrid, 1946, стр. 443—444, рис. 708—710; I. M a r q u i n a. Arquitectura Prehispanica. Mexico, 1951, рис. 339.