Скульптура. Часть 2.

2

В течение следующего этапа (590—750 гг), монументальная скульптура, сохраняя в какой-то мере отмеченные выше черты, проходит большой путь развития. Фигуры на рельефах первого направления имеют статичные позы, но их пропорции стано­вятся более правильными, иногда появля­ются попытки передать движение. По-прежнему голова главного персонажа по­вернута в левую сторону, в правую — значительно реже; в большинстве случаев и тело показано в профиль, хотя есть и изображения в фас; ступни ног развернуты в разные стороны. Большое внимание уде­ляется тщательно проработанным декора­тивным деталям. Усложняется значительно и композиция. Если на древнейших памят­никах, как правило, высекали только одну, торжественно застывшую фигуру прави­теля, то на рельефах второго этапа появ­ляются и другие персонажи, играющие не­маловажную роль. В качестве примера можно привести рельеф³ на притолоке 24 из здания 23 в Йашчилане, где скульптор прекрасно передал сцену, вероятно, про­исходившую в святилище. Перед мону­ментальной статуей божества, как бы спо­койно идущего вперед, стоит на коленях, в напряженной, экстатической позе, жри­ца или супруга правителя, с мольбой и на­деждой смотрящая на бога. Она совершает обряд кровавого жертвоприношения, рас­пространенный у майя: проколов высуну­тый язык, женщина пропустила сквозь рану кусок веревки, чтобы кровь стекала по ней в подставленный сосуд. Изощренная, дробная орнаментика одежды жертвовательницы контрастирует с почти лишенным украше­ний телом божества. Мастер стремился преодолеть фронтальность фигур и ярче передать драматизм мучительного обряда. Длинный жезл в руках божества, рассекая композицию по диагонали, вносит допол­нительное движение и привлекает внима­ние к скорчившейся женщине. Его верхняя часть, украшенная пышным пучком перьев, заполняет правый угол рельефа над голо­вой женщины, уравновешивая помещен­ную слева иероглифическую надпись.

Притолока 24. Йашчилан

Претерпевает значительные изменения и горельеф, тяготеющий к круглой скульп­туре. Хотя от четырехгранной формы стелы в описываемый период еще полностью не отказались, но определенные сдвиги были уже сделаны. Некоторая скованность фигу­ры, диктуемая самой формой стелы, твор­чески используется: скульптор ставит сво­ей задачей изобразить правителя в торже­ственной, спокойно-величавой позе. Лицо его равнодушно, глаза либо опущены на прижатый к груди горизонтальный цере­мониальный жезл (так называемую «змеи­ную полосу»), символ его власти, либо устремлены вперед. Прекрасный образец такого решения представляет стела «Р» из Копана, воздвигнутая в 623 г. Парадное одеяние, сплошь покрытое огромным коли­чеством разнообразных украшений, напо­минает по своей декоративности ковер. И только лицо властелина, почти не моде­лированное, выделяется из этого сложного узора линий; рук и ног зритель не заме­чает, воспринимая их вначале как детали одежды.⁴

Стела Р. Копан

Во время второго этапа скульпторы окон­чательно преодолели технические трудно­сти: ни материал, ни их несовершенные орудия не являются уже препятствием при выполнении поставленных задач. К этому же времени относится и появление значи­тельных стилистических различий в скульп­туре разных городов и создание отдельных местных художественных течений или «школ». К сожалению, мы слишком еще мало знаем о принципиальных различиях в религиозных и эстетических взглядах, существовавших в том или ином городе-го­сударстве, чтобы достаточно полно рас­крыть внутреннее содержание многочис­ленных течений. Поэтому и анализ памят­ников поневоле приобретает несколько формальный характер.

Стела 12. Пьедрас Неграс.

Третий этап (со второй половины VIII в. до начала IX в.) является вершиной в раз­витии майяской пластики. Скульптуры становятся более динамичными, в много­фигурных композициях образы получают яркую индивидуальную характеристику, предельную выразительность и даже дра­матизм. О каких-то изменениях рели­гиозно-политического порядка свидетельст­вуют новые атрибуты власти: вместо преж­ней «змеиной полосы», изображавшей двухголового небесного дракона, мы видим теперь в руках правителя так называемый «скипетр с карликом» — изогнутый жезл с маленькой человеческой фигуркой на верх­нем конце.

Стела 40. Пьедрас Неграс.

Продолжают развиваться и различные художественные школы в городах Пьедрас Неграс, Йашчилане, Паленке, Тикале, Ошкинтоке, Тонина, Копане и Киригуа. На многих памятниках мастера по-разному комбинируют рельеф с горельефом, что дает возможность достигать в сложных по сюжету сценах необычайного богатства форм. Это особенно характерно для твор­чества скульпторов в городах, расположен­ных в долине реки Усумасинты или по ее притокам: Пьедрас Неграс, Паленке и Йашчилане. Характерным примером мо­жет служить великолепная стела 12 из Пьедрас Неграс, воздвигнутая по всей ве­роятности, в 795 г.,⁵ около здания 0-13. Раз­меры ее весьма значительны: высота свы­ше 3 м, ширина — 1м, толщина — 42 см; вес около 4 тонн. Изображения помещены только на лицевой стороне; оборот стелы — гладкий; по узким бокам расположены столбцы иероглифических надписей. Мате­риал — местный, желтоватый известняк.⁶

Стела 14. Пьедрас Неграс

В верхней части изображено сидящее на троне или помосте знатное лицо.⁷ Поза его очень интересна: согнутая левая нога ле­жит на сиденье, правая свободно опущена вниз. Фигура наклонена вперед; он внима­тельно рассматривает то, что происходит внизу. Чтобы удержаться в такой позе, од­ной рукой он крепко упирается в колено согнутой ноги, а церемониальным копьем в правой — в пол. Одежда его состоит из короткой пелерины, наброшенной на плечи, и набедренной повязки. Наряд дополнен ожерельем из крупных пластин и брасле­тами; на голове шлем с султаном. Складки, одежды подчеркивают контур фигуры. Скульптор умело использует длинный сул­тан головного убора, чтобы сильнее вы­явить движение сидящего человека, ве­роятно, правителя Пьедрас Неграс. Дуго­образное расположение перьев султана по­вторяет мягкую линию закругленной вер­хушки стелы. Ниже правителя, по краям трона, стоят два представителя знати в богатых одеждах; они изображены в про­филь, лицом друг к другу. В руках у ле­вого персонажа какой-то предмет, возмож­но, церемониальный жезл в виде священ­ной «змеиной полосы», правый одной рукой держит копье, а другую положил на грудь — традиционный жест почтения у майя. Между ними сидит, поджав ноги, чет­вертый персонаж, почти обнаженный, но с богатыми украшениями (ожерелье, уш­ные подвески, головной убор из перьев). Лицо его поднято вверх, к правителю. Обычно считают, что это захваченный в плен вражеский полководец, но думается, что скорее здесь изображен придворный писец или какой-то другой вельможа, так как он не связан.

Девушка. Хайна

Под этой группой находятся восемь скор­ченных нагих пленников; у некоторых ру­ки заломлены за спину и связаны; толстая веревка охватывает их туловища. Подняв головы, они с ужасом смотрят на прави­теля, ожидая решения своей участи или, может быть, уже предугадывая грядущее жертвоприношение. Обращает внимание подчеркнутая индивидуализация каждого образа, скульптор отчетливо показал раз­личные позы, профили лиц и даже харак­терные украшения, свидетельствующие, может быть, о том, что перед нами — пред­ставители разных народов. Один имеет густую бороду (редко встречавшуюся у ин­дейских народностей), другой (крайний справа), старый, худой человек, печально смотрит вниз, он уже полностью потерял на­дежду. Триумфальный характер изобра­женной сцены не вызывает сомнения. Оче­видно, этот мемориальный памятник был воздвигнут вскоре после какой-то крупной победы войск Пьедрас Неграс над войска­ми другого города-государства.

Вся композиция рельефа строго уравно­вешена и гармонична. Поражает мастерст­во, с которым скульптор сумел скомпоно­вать все фигуры, не оставляя пустых мест и не нагромождая деталей, что нередко встречается в более ранних памятниках. Будучи, очевидно, поставлен перед задачей передать перспективу галереи или зала, в котором правитель решает судьбу плен­ных, мастер расчленил всю композицию на несколько изображений, причем нижние фи­гуры даны низким рельефом, а верх­ние — более далекие — достигают горель­ефной объемности. Такое решение, хотя и условное, создает впечатление почти пра­вильного перспективного построения всей многофигурной сцены. Благодаря этому же решению скульптору удалось ярко про­тивопоставить образы торжествующего по­бедителя и покорно ждущих своей участи побежденных. Великолепно высеченные детали, такие как волосы, узлы и складки набедренной повязки (например, у треть­его справа персонажа), выразительные по­ложения рук, доказывают, что каждой фи­гуре в композиции, будь то правитель или побежденный, уделено одинаково большое внимание.

Не менее интересны и две другие стелы (40 и 14) из того же города, правда, совер­шенно иные по тематике. На первой⁸ из них, имеющей высоту более 4 м, изобра­жены всего две фигуры. Верхняя находит­ся на своеобразном выступе, делящем ком­позицию по горизонтали на две равные части. Это молодой коленопреклоненный мужчина, вероятно, правитель, разбрасывающий одной рукой кукурузные зерна, которые он достает из небольшой сумочки. Перед нами сцена культового посева, который был у майя, как и у многих других народов, важнейшим священным обрядом в начале сельскохозяйственных работ. Падающие семена кукурузы различимы только у открытой ладони, но о символике совершаемого ритуала говорит своеобразна кайма из листьев созревшего растения, высеченная по краям стелы.

В нижней части мы видим гигантское существо в пышном головном уборе с перьями, погруженное по пояс в землю. Это образ божества земли, ждущего оплодотворения семенами. Прекрасно переданы его грузность и неподвижность, жесткий приистальный взгляд, устремленный куда-то вдаль. Совершенно по-иному трактована верхняя фигура: в ней нет канонической статичности, столь характерной для обычного изображения правителя на стеле. Гладкий, без орнаментов фон вокруг нее как бы подчеркивает, что действие происходит весной и на открытом воздухе. В постановке фигуры и жестах правителя чувствуется свобода движения; благодаря лаконичным, мягким контурам формы кажутся более объемными. Он внимательно следит, куда падают семена. Суть происходящей церемонии еще более подчеркиватся своеобразным головным убором в виде большого кукурузного листа, словно сделанным из кружев, и человеческой головой, укрепленной на спине около пояса. Это различие в трактовке двух образов скульптор несомненно создал для того, чтобы ярче подчеркнуть контраст между человеком, совершающим обряд, и божеством, ожидающим весеннего воскрешения. Отсюда и большая плоскостность в передаче нижнего персонажа, как бы втисну­того в узкие рамки композиции. С этой же, очевидно, целью их головы повернуты в противоположные стороны (поворот на ту или иную сторону света играл в культовой символике майя очень большую роль).

Если мы вспомним, что кукуруза у древних народов Месоамерики служила самым гланым источником питания, то важное значение изображенной на этой стеле сцены становится понятным. Недаром один из испанских монахов вскоре после завоева­ния с пренебрежением писал: «Если кто по­смотрит внимательно, то обнаружит, что все, что [майя] делают и о чем говорят, свя­зано с кукурузой; они поистине чуть ли не делают из нее божество».⁹

Совершенно иному событию посвящена стела 14, воздвигнутая в 766 г.¹⁰ Молодой правитель (по надписям известно, что он был у власти только пять лет) сидит, скре­стив ноги, в неглубокой нише, очевидно, передающей трон, покрытый большим бал­дахином. На юноше сложный головной убор, напоминающий митру с большим пучком перьев кецаля, закрепленным сзади, и по­крывающее всю грудь ожерелье из множе­ства крупных нефритовых бус. В руке он держит сумку, украшенную великолепно сделанным медальоном в виде маленькой обезьяньей головы.

Перед нишей стоит высокая женщина, одетая в длинное платье и с опахалом из перьев в правой руке; ее головной убор сде­лан в виде головы ягуара с раскрытой па­стью. Она подняла лицо вверх и смотрит на юношу. Это, очевидно, мать правителя, воздающая ему почести после его восшест­вия на престол. С удивительной наблюда­тельностью передан контраст поз: величе­ственная и самоуверенная у главного дей­ствующего лица и почтительная, но полная достоинства у матери. Третья фигура, плохо сохранившаяся, видна в нижней правой части; это — принесенный в жертву плен­ный. Гармоничное сочетание различных по объему пластических форм, которые соз­дал скульптор, не только служит раскры­тию главной темы, но и дает ощущение перспективы.

Несмотря на то, что памятник пострадал от ветра, солнца и дождя, он сохраняет свое художественное воздействие и в на­стоящее время.

Все детали высечены с филигранной тон­костью, напоминающей гравировку по меди. Большое внимание уделено одежде и украшениям стоящей женщины. С необы­чайной тщательностью выполнены даже Декоративная лента и сложная бахрома на нижнем краю платья или ажурная лента с геометрическим орнаментом, нашитая на ткань. Одно перо головного убора под­нимается вверх, как бы раздуваемое вет­ром или отброшенное движением головы, и создает плавный переход к верхней ча­сти рельефа. Ряд едва различимых линий, условно передающих следы босых челове­ческих ног, высечен не только на правой нижней части стелы, где изображена поч­ва, но и на сооружении, напоминающем простую деревянную лестницу, которое ве­дет к трону.

Очень декоративные иероглифы, покры­вающие нишу, не дробят композицию, так как даны в низком рельефе.

Рельеф. Здание 0-13. Пьедрас Неграс

Великолепным образцом многофигурной скульптуры той же школы является выпол­ненный на несколько лет позже (вероятно в 782 г.) большой барельеф 3 (часто непра­вильно называемый в научной литературе притолокой), украшавший стену здания 0-13 в Пьедрас Неграс.¹¹ Размеры его: 1,26 л длина, 0,62 м высота; глубина фона места­ми равна 4 см. Этот барельеф принадле­жит к числу лучших памятников всей древнеамериканской пластики. Для него, как и для других скульптур Пьедрас Heграс, характерно сочетание низкого рельефа с горельефом, приближающимся иногда к круглой скульптуре: головы, руки и ноги многих персонажей полностью отделены от фона.

Композиция изображает правителя (его имя читается условно Соц-Балам), сидящего на величественном троне, оформленом в виде большой маски божества. Левой рукой правитель опирается на край трона, а в поднятой правой держит церемониальный жезл, украшенный пучком перьев. Соц-Балам порывисто подался вперед и смотрит на сидящих внизу сановников. По бокам трона помещены две группы придворных или родственников: слева — трое взрослых, справа — три мальчика и женщина. У всех взрослых руки сложены груди — в знак почтения и повиновения, сожалению, горельефные части были позднее сколоты, поэтому невозможно сказать что-либо определенное о том, как были трактованы лица участников сцены. У подножия трона сидят, поджав ноги, семь знатных людей; большой сосуд, поставленный на землю, образует центр этой группы. По всей видимости, это члены совета, существовавшего при правителях, а сам барельеф изображает собрание такого совета, посвященное обсуждению какого-то важного события. Американский исследователь Т. Проскурякова высказывает предло­жение, что на этом совещании был утвержден престолонаследником тот правитель, которого мы видели на стеле 14. Если это так, то он должен находиться здесь среди трех мальчиков. Обращают на себя внимание характерные различия в решении образов членов совета; очевидно, ваятель стремился подчеркнуть индивидуальные особенности каждого персонажа (старческую тучность, стройность юноши, силу мускулистых тел мужчин в расцвете сил и т. п.). Во всей композиции поражает ритмическая плавность линии; мастерство скульптора особенно ясно видно в гармоничном сочетании разнообразных поз участников совещания.

Барельеф обрамлен тщательно вырезанной прямоугольной рамкой с иероглифической надписью.

Другой памятник — фрагмент притолоки 1 (также, очевидно, стенная панель) стили­стически настолько близок к рассмотрен­ному барельефу, что, вероятно, является произведением того же мастера. Обычно по фотографии у зрителя создается впечатле­ние о больших размерах этой панели, хотя она в действительности очень невелика. Причина этого в монументальном стиле па­мятника, характерном для пластики Пье­драс Неграс. Отличительными чертами ос­новного скульптурного направления этого города можно назвать мягкость очертаний, умелое комбинирование низкого и высо­кого рельефа (в зависимости от сюжета), гармоничность и уравновешенность компо­зиций. Движения изображенных персона­жей лишены резкости, ритмичны, изящны. Лица отличаются удивительно тонко под­меченными индивидуальными особенно­стями, жизненностью и правильностью черт. Из всех скульптурных школ майя ма­стера Пьедрас Неграс, несомненно, сделали наибольший шаг к реалистическому искус­ству, близкому античности. Но здесь одно­временно (так же как и в других городах майя) встречаются памятники и совершен­но иного стиля, что свидетельствует о су­ществовании различных творческих на­правлений.

Панель 2. Пьедрас Неграс

Одним из таких памятников ¹² является настенная панель 2, созданная около 761 г., то есть на двадцать один год ранее описан­ной выше многофигурной композиции заседания совета. На этом рельефе изобра­жен какой-то сановник (возможно, вое­начальник) в торжественной позе, прини­мающий почести от шести коленопрекло­ненных воинов. На нем своеобразная по фактуре одежда, богатый головной убор, на­грудное украшение, в руке — щит. Сопро­вождающий человек находится на расстоя­нии шага или двух позади сановника, он меньше по размеру и, следовательно, зани­мает менее важную должность. Большие кольца вокруг глаз указывают, что лицо его раскрашено или прикрыто маской. Та­кая орнаментика позволяет сделать заклю­чение о проникновении в Пьедрас Неграс религиозных представлений из Централь­ной Мексики. Известно, что подобные круги около глаз являются отличительной чертой водного божества нахуа Тлалока. Это об­стоятельство может служить косвенной да­тировкой одной из недавно найденных стел Тикаля, к которой мы вернемся несколько ниже.

В резком контрасте с этими двумя персонажами, держащимися гордо и величественно, находится тесно скомпонованая группа коленопреклоненных воинов. Их головы отчетливо разъединены, но ниже плеч фигуры сливаются в единую масс Несмотря на некоторую разницу в деталях, у всех шести воинов выражены одинаковые действия и чувства. Характер выполнения иероглифической надписи, обрамляющей сцену с трех сторон (она почти незаметна), еще более подчеркивает суровую динамику главной части композиции. Памятников такого рода в Пьедрас Неграс найдено еще очень мало, поэтому судить о главных чер­тах второго художественного направления пока невозможно.¹³

³ А. P. Maudslay. Archaeology, т. II, табл. 86.

⁴ А. P. Maudslay. Archaeology, т. I, табл. —87.

⁵ Следует, однако, помнить, что в некоторых случаях даты на стелах могли иметь мемориальное значение и не обязательно совпадать со временем воздвижения памятника. Проскурякова (A Study of Classic Maya Sculpture, стр. 193) датирует эту стелу по стилистическим особенностям 9. 17. 0. 0. 0., то есть на 25 лет раньше.

⁶ Т. Маlеr. Researches in the Central Portion of the Usumasintla Valley. PMM, т. II, 1, Cambridge, 1901, табл. XXI, стр. 60—62; Sсhe11has. Die Stela 12 von Piedras Negras. ZE, Berlin, 1934, т. 66, стр. 416—422; G. Моrley. The Inscriptions of Peten, т.III, стр. 262—271; PS, стр. 148.

⁷ П. Шельхас считает, что стела 12 воздвигнута племенем цоцилей, жившим в 140—150 км от Пьедрас Неграс, так как в надписях около персонажей часто повторяется знак „zotz“— „летучая мышь”. Это предположение малове­роятно. По мнению Ю. В. Кнорозова, знак этот мог передавать понятие „пленный" (Ю. В. Кнорозов, ук. соч., стр. 214).

⁸ S. G. М о г 1 е у. The Inscriptions of Peten, т. V, табл. 135; PS, стр. 135—36. Датировка 9. 15. 15. 0. 0.—746 г.

⁹ Chronica de la Santa Provincia del Santissimo Nombre de Jesus de Guatemala, cap VII. Цитирую no: S. G. M о r 1 e y. The Ancient Maya, Stanford, 1946, стр. 2.

¹⁰ T. Proskouriakoff. A Study of Classic Maya Sculpture, рис. 48, стр. 148. По стилистическим особенностям она относит эту стелу к не­сколько более раннему времени — 9. 15. 10. 0. 0,—741 г.

¹¹ S. G. Моrley. The Inscriptions of Peten, т. 5, табл. 146; PS, стр. 148; T. Proskouria­koff. The Lords of the Maya realm, стр. 18— 20, рис. 9. Близкая тема изображена и на дру­гом рельефе из Пьедрас Неграс — притолоке 7 (S. G. Моrley, ук. соч., т. 5, табл. 126а).

¹² Т. Маlеr. Researches in the Cenrtal Por­tion of the Usumasintla Valley. PMM, т. 2, № 1, Cambridge, 1901, табл. 30.

¹³ Скульптурные памятники в недавно от­крытых поселениях майя Дос Пилас и Агуатека показали такую стилистическую близость к скульптуре Пьедрас Неграс и Йашчилана, что было высказано даже предположение о су­ществовании в классический период групп скульпторов, странствовавших из одного го­рода майя в другой (Т. Griеdеr. Manifestaciones de arte Maya en la region de Petexbatun. AHG, т. 12, № 2, Guatemala, 1960, стр. 10—23, 27—33).