Заключение

Древняя культура майя не исчезла бесследно, несмотря на все усилия испанских завоевателей и мо­нахов. Она оказывала в прошлом и оказывает до настоящего вре­мени сильное влияние на культуру народов латиноамериканских стран, а тем самым вносит свой вклад в сокровищницу мировой культуры. Но разные ветви ее имели после завоевания различные судьбы.

Еще до открытия Америки европейцами культура народов Месоамерики, в том числе и майя, оказала сильное влияние на раз­витие культуры индейских племен юго-востока и юго-запада се­верной части Американского континента (новые сельскохозяйст­венные растения, искусство, религиозные представления и др.). Проводимые исследования с каждым годом все подробнее и от­четливее показывают детали этого сложного процесса (Comas 1957; Prufer, 1964; Dutton, 1964; J. Ch. Kelley, 1966; Griffin, 1966)! He менее интересны и взаимоотношения между Месоамерикой и Карибской и Андской областями, интенсивно исследующиеся в последнее время (Rouse, 1966; Evans and Meggers, 1966; Lathrap, 1966). Bon рос о связях и взаимовлияниях культур Старого Света и Месоамерики в доиспанский период пока остается открытым; никаких убедительных доказательств таких связей еще не най­дено.[165] После завоевания ряд культурных достижений древних майя постепенно был воспринят народами Старого Света и вошел составной частью в мировую культуру.

Сильнее всего это ощущается в земледелии. До сих пор в сущ­ности эта отрасль хозяйства остается во многих латиноамерикан­ских странах такой же, как в древние времена, изменились лишь орудия обработки (стальные топоры и мачете, лопаты и кирки, мясорубки для размалывания зерен). Плуги оказались в этих местах непригодными. Таким образом, традиции древнего земле­делия вошли в плоть и кровь народа. Большинство возделывавшихся индейцами растений до открытия Америки не было из­вестно ни в Азии, ни в Европе, ни в Африке. Освоение древнеамериканских сельскохозяйственных культур более чем удвоило пищевые ресурсы Старого Света. На современном этапе наших знаний пока трудно еще точно определить, какой из народов Ме­соамерики был инициатором возделывания той или иной сельско­хозяйственной культуры; начальные этапы некоторых же без­условно относятся ко времени, предшествующему формированию народов. Поэтому приходится в данном случае говорить о Месоамерике в целом.[166] На первом месте среди культивируемых расте­ний стоят, конечно, картофель и бататы, кукуруза (много разно­видностей), томаты, маниока, ваниль, табак, арахис, какао (3 вида), стручковый перец, а также различные виды бобовых и тыквенных.[167] Прибавились и новые фрукты: авокадо, анона (7 видов), гуайява, фейхоа, техокоте, хокоте, каухилоте, мамей, сапоте (4 вида), саподилья, матасано, нансе, папайя (дынное де­рево), питахайя, ананас и др. Следует упомянуть и о технических растениях: магей, сисаль, хенекен (до сих пор широко экспорти­рующиеся из Мексики), красители — ачиоте, индиго, кошениль­ный кактус, кампешевое дерево и др., дающие ценные сорта дре­весины, чикосапоте (из смолы которого делают жевательную резинку) и др. Наконец, в этот же список входят и новые декора­тивные садовые культуры: далия (4 вида), тубероза, тигровая лилия, ноготки (2 вида), мексиканский кипарис.

Научные достижения древних майя (в частности, в области математики и астрономии) не оказали никакого влияния на раз­витие европейской науки. Возможно, одной из причин было из­вестное ослабление этих дисциплин у майя в послеклассический период. Ряд лекарственных средств, впервые освоенных индей­цами Месоамерики, вошел в европейскую медицину и до сих пор используется в современной фармакопее.

Искусство майя, вероятно, является наиболее известной в на­стоящее время отраслью древнемайяской культуры. Об этом до­статочно ярко говорит тот большой интерес, который проявляется к публикациям по искусству майя и выставкам в музеях. Не менее обширно и влияние традиций древнего искусства на современное, несмотря на всю разницу в эстетических принципах.[168]

Это влияние в различных областях изобразительного искус­ства шло разными путями. Хотя наиболее блестящие архитектур­ные памятники к моменту испанского завоевания лежали в раз­валинах и находились среди тропических лесных чащ, было бы неправильным считать, что достижения этого периода оказались безвозвратно утерянными для следующих этапов развития искус­ства в странах Латинской Америки. Многие черты древнемайяского зодчества органически слились с архитектурными знани­ями, принесенными испанцами, в единое и гармоничное целое. Огромный строительный опыт, специфика архитектуры в тропических и подверженных землетрясениям областях, привычка к богатой орнаментировке зданий — все это у майя переходило по наследству из поколения в поколение и обусловило многие ха­рактерные черты мексиканской, гватемальской и гондурасской архитектуры колониального периода. Не случайно крупнейший зодчий нашего времени О. Нимейер посвятил специальное иссле­дование индейскому вкладу в колониальную архитектуру Латин­ской Америки (Neumeyer, 1948). По мере того как древние па­мятники извлекались из забвения, влияние их на творчество современных архитекторов становилось все более сильным. Об этом свидетельствуют, например, многие здания на Юкатане и в Гватемале конца XIX—начала XX в., явственно перекли­кающиеся с памятниками майяского зодчества (архитекторы Р. А. Корт, К. М. Кастильо и др.). В последнее время эта связь с древними традициями еще более усилилась и окрепла.

Памятники древней скульптуры и живописи майя имели не­сколько различные судьбы в последующие периоды истории на­родов Месоамерики. Скульптура после сравнительно краткого периода упадка возродилась снова и нашла применение в укра­шении церквей и домов знати в колониальное время. Нередки случаи, когда индейский скульптор, высекая рельефы на чуждые ему христианские темы, вплетал в них привычные ему орнаменты и символические изображения. После завоевания национальной независимости многие скульпторы Мексики и Гватемалы стали прямо обращаться к памятникам древнего искусства, видя в них образцы для своего творчества (Р. Галеотти Торрес, Мигель Цаб, К. Брачо, Ф. Суньига и др.). Особенно сильно, конечно, эти традиции сказывались в произведениях на исторические темы.

Несколько иначе обстояло дело с монументальной живописью и графикой. После испанского завоевания древние традиции этой отрасли искусства надолго погружаются в забвение, и в сущно­сти только открытие фресок Теотихуакана, Чич'ен-Ицы и Бонампак'а пробудило вновь живой интерес к древней живописи. В настоящее время прочная связь с доиопанскими художественными традициями явственно чувствуется в творчестве многих мекси­канских и гватемальских живописцев и графиков (Д. Ривера, А. Бельтран, А. Брачо, А. Мартинес, Д. Васкес, С. Кальдерон, X. Альварадо, Р. Галеотти Торрес, Г. Грахеда Мена, К. Мерида и др.).

Большое влияние древняя культура майя оказала на писате­лей Гватемалы. Не случайно один из-современных исследователей ее литературы писал: «В каждом гватемальце до сих пор жив дух индейцев майя». Национальный писатель Гватемалы, лауреат Но­белевской и Международной Ленинской премий Мигель Анхель Астуриас начал свою литературную деятельность с перевода на испанский язык к «Пополь-Вух» и «Летописи какчикелей» (Asturias у Gonzales de Mendoza, 1927a, 1927b, 1937, 1939, 1947). Глу­бокое знание древней литературы и фольклора майя сказывается не только в сюжетах, но в ритмике произведений и образности оригинального и красочного языка писателя. Яркий мир майя­ского прошлого стал неотъемлемым элементом художественного мышления Астуриаса. И характерные особенности его стиля — звуковые повторы, аллитерации, своеобразные словесные лейт­мотивы, пронизывающие ткань повествования, беспокойная рит­мика — восходят безусловно к доиспанским традициям.

В рассказы первого сборника Астуриаса «Легенды Гвате­малы» вплетены не только реминесценции, но и прямые цитаты из «Пополь-Вух», «Летописи какчикелей» и книги «Чилам-Балам из Чумайеля». Небольшая повесть «Колдуны весенней бури» (в том же сборнике) является попыткой мифологизировать (по индейскому образцу) историю создания мира и древнейшие этапы жизни человечества. На мотивы индейских мифов им на­писана поэтическая пьеса «Кукулькан». И в дальнейших его про­изведениях, столь политически заостренных, связь писателя с ми­ром древних майя неразрывна. '«Сеньор президент» имеет своим эпиграфом цитату из «Пополь-Вух», смысл которой проходит через весь роман и олицетворяется в главе «Танец Тохиля». Заметны следы фольклора майя и в последующих произведениях Астуриаса: романе «Люди маиса», трилогии «Ураган», «Зеленый папа», «Глаза погребенных» (сцены народного быта, описание индейских обычаев, образы Чама, Почоте Пуака, Чипо-Чипо) и стихотворениях («Лики Копана» и др.).

Созданная в первой половине 50-х годов под руководством Уберто Альварадо ассоциация молодых писателей, художников и артистов Гватемалы «Сакерти» («Рассвет» на какчикель) сы­грала большую положительную роль в развитии прогрессивного национального искусства. Для их творчества характерно присталь­ное и заботливое внимание к культурному наследию древних оби­тателей страны. Пьеса Альварадо «Атанасио Цуль» посвящена теме единства народных масс как залога будущих побед трудящихся. Хотя время действия драмы относится к эпохе конкисты, злободневность и политическая заостренность этого произведения ясна и понятна каждому гватемальцу. Под влиянием «Сакерти» формировались многие молодые литераторы, композиторы и ху­дожники Гватемалы. В числе их можно назвать имена поэта Роберто Обрегона Моралеса, который неоднократно обращается в своем творчестве[169] к миру древних майя, С. Берганьо-и-Вилье-гаса, Рафаэля Ландивара, Рауля Лейвы, живущего ныне в Мек­сике, и др. «В их творчестве, — пишет У. Альваро, — которое являет собой сплав индейских и европейских традиций, не умол­кает, скорее, наоборот, обретает все большую силу истинно гвате­мальский голос».[170]

В обращении к художественным традициям доиспанского прошлого передовые архитекторы и скульпторы, художники и писатели, поэты и композиторы Мексики, Гватемалы и Гонду­раса видят мощное оружие для утверждения идей свободы и не­зависимости своих стран и прогрессивного национального само­сознания.

[165] Различные точки зрения изложены в следующих работах: Ekholm. 1964а-Heine-Geldern, 1964, 1966; Kirchhoff, 1964; Dragoo, 1964; Caso, 1964; Kubler', 1964; Phillips, 1966; Гуляев, 1968. Аргументы диффузионистов очень хорошо резюмирует Кублер, говоря, что они устанавливают между двумя людьми, схожими по внешнему облику, кровное родство, несмотря на то что эти два человека родились с промежутком в несколько столетий, среди различных на­родов и на разных континентах (Kubler, 1964, р. 357).

[166] Ср. очень живую характеристику ботанического мира Юкатана, давае­мую Ландой (1955, стр. 217—224).

[167] Точный список культурных растений Месоамерики с их латинскими названиями см.: Mangelsdorf, MacNeish, Willey, 1964, pp. 434—435.

[168] Виды преломления традиций древнего изобразительного искусства и ли­тературы в современных произведениях и причины, вызывающие это явление, заслуживают, конечно, специального исследования. К сожалению, в области американистики таких работ пока нет.

[169] Р. Обрегон Моралес. 1) Стихи из глины. М., 1967; 2) Кодексы. М., 1968.

[170] Р. Обрегон Моралес. Кодексы, стр. 100.