Хозяйство и материальная культура. Часть 7.

7

Если судить по изображениям на па­мятниках искусства, то можно сказать, что одежда майя почти не изменялась за весь долгий период их самостоятельного существо­вания (Butler, 1931; Mahler, 1965). Основная одежда мужчин — это набедренная повязка, часто вышитая, с концами, украшен­ными бордюром из перьев, и большой квадратный плащ, завязы­вавшийся у плеч. И то и другое изготовлялось из хлопчатой ткани. Обувь (вернее, сандалии) делали из оленьей недубленой кожи и подвязывали агавовыми веревками. Обычную одежду жен­щин составляла длинная просторная рубаха без рукавов.

Одеяния знатных лиц и правителя отличались большим раз­нообразием и пышностью. Кроме указанных выше набедренной повязки и плаща мужчины носили передник, короткие рубашки без рукавов из ткани или ягуаровой шкуры, плотно обле­гающие тело, пышные мантии, отороченные перьями (стела 7 в Пьедрас-Неграсе и стела 9 в Ла-Флориде), самые разнообраз­ные головные уборы.[75] Иногда носились короткие юбки. На плечи накидывались ягуаровые шкуры. Обувь чаще всего украшалась мехом ягуара или оцелота. Любые ткани, шедшие на одежду знати, расшивались нефритовыми бусами, раковинами, перламут­ровыми дисками. На лодыжки и запястья надевались браслеты; ноги бинтовались узкими полосами ткани. Длинные рубахи знат­ных женщин (обычно белого цвета) изобиловали вышивками с геометрическим узором (стела 18 и притолка 24 в Йашчилане); поверх накидывался красный плащ с голубой оторочкой по краям (вторая комната в Бонампак'е, сцена жертвоприношения). Наря­ды дополнялись многочисленными украшениями из нефрита и других камней, жемчуга, раковин, перьев, зубов и лап ягуара, крокодиловых зубов, а в позднее время — и из золота и меди.

Одежда майя позднего времени подробно описана многими хронистами, в том числе Ландой: «Их одеждой была лента ши­риной в руку, которая им служила шароварами и чулками. Они ею обвертывали несколько раз поясницу таким образом, что один конец спускался спереди, а другой сзади; их жены тщательно отделывали им эти концы узорами из перьев. Они носили плащи длинные и квадратные, и их завязывали на плечах; носили сан­далии из тростника или кожи оленя, жестко выделанной, и не употребляли другой одежды» (1955, стр. 141). В другом месте (стр. 160) он дает описание женской одежды: «Индианки побе­режья и провинций Бак'халаль и Кампече более приличны в своей одежде, ибо кроме покрывала, которое они носят от середины [туловища] вниз, они прикрывают груди, связывая их двойной накидкой, пропущенной под мышками. Все остальные не носят более одной одежды наподобие мешка, длинного и широкого, от­крытого с обеих сторон; он доходит у них до бедер, где был в обтяжку. У них не было иной одежды, кроме накидки, с кото­рой они всегда спят; они имели обыкновение, когда шли в дорогу, носить ее вдвое или скатанной и так ходили».

В «Сообщениях из Юкатана» («Сообщение из Вальядолида»; RY, t 2, р. 29) сведения Ланды несколько дополняются: «Все ин­дейцы этих провинций — Чик'ин-Чель, Тас, Кочвах и Купуль — ходят одетыми. Сеньоры носят разноцветные шиколес, сотканные из хлопка и перьев, наподобие курток с двумя фалдами. Они носят мастиль[76] между ногами, то есть длинную ленту из хлопковой ткани, которая привязывается к животу и продевается вниз, скрывая их стыд; индианки носят свои энагуа наподобие мешка, открытого с обоих боков, и они, завязанные у пояса, прикрывают их стыд; кроме того, многие индианки имеют обыкновение но­сить заплетенными[77] волосы, которые у них очень длинные, по­крывая их косынкой из хлопковой ткани, открытой наподобие короткой накидки; она же служит им, чтобы прикрывать груди.

Многие индейцы ходят обнаженными, только с набедренной повязкой». Таким образом, мы наглядно видим, как мало измени­лась одежда майя с классического периода.

Представления о физической красоте у древних майя несколько отличались от европейских. Применялись различные способы из­менения внешности, чтобы достичь принятого тогда эстетиче­ского уровня. К ним относится прежде всего искусственная дефор­мация черепа. Ко лбу новорожденного прикладывались на несколько дней дощечки, чтобы лоб сильно отступил назад. Ланда (1955, стр. 159) сообщает, что из-за этой операции много детей погибало. Кранеологический материал, добытый при раскопках, подтверж­дает, что такой обычай был сильно распространен. Женщины, по словам Ланды, подпиливали себе зубы в виде треугольников при помощи камней и воды, однако археологические данные показы­вают, что то же практиковалось и мужчинами. Еще шире приме­нялось украшение зубов инкрустацией из поделочных камней (нефрит, обсидиан, железный колчедан); камни укреплялись при помощи вещества, близкого по составу к современному портландскому цементу. Обычай инкрустировать зубы в Месоамерике очень древен, первые свидетельства обнаружены археологами в за­хоронениях Сакатенко и Тлатилько.

Одним из важных признаков красоты считалось косоглазие, вызывавшееся искусственно. Ребенку вскоре после рождения к во­лосам прикреплялась ниточка, заканчивавшаяся на уровне пере­носицы восковым или смоляным шариком. Ребенок привыкал скашивать глаза на движущийся предмет (Ланда, 1955, стр. 140). Эррера (Herrera у Tordesillas, 1726—1730, Dec. IV, Lib. 10, Cap. Ill) сообщает и о другом способе: некоторые, очевидно уже взрослые, «специально отращивали густые волосы на бровях и, танцуя, всегда смотрели, поднимая взгляд вверх, отчего и стано­вились косоглазыми». Такое представление о красоте сохранялось у майя очень долгое время; еще Стивене, путешествуя по Юка­тану, встречал среди индейцев массу косоглазых (Stephens, 1843, v. I, pp. 107-118).

Майя не носили бород. Матери с детства прижигали мальчи­кам подбородки полотенцем, смоченным в горячей воде, из-за чего борода обычно не росла. Отдельные волоски мужчины выщипы­вали специальными щипчиками, как сообщает Сервантес де Сала-сар (Cervantes de Salazar, 1936, t. II, p. 25). Однако на памятни­ках изобразительного искусства фигуры бородатых людей не так уж редки (стелы в Киригуа и Сейбале, сосуд в виде человече­ской головы из Киригуа, расписной сосуд из Чамы и др.). Имеем ли мы здесь дело с портретами лиц не майяского происхождения или низких по социальному положению (в детстве), сказать пока невозможно. Подобранный в свое время Д. К. Вайяном по этому вопросу материал (Vaillant, 1931) теперь требует значительных дополнений.

И мужчины и женщины носили длинные волосы, уложенные в различные прически. Обычно передняя часть головы оставалась безволосой; мужчины, по сообщению Ланды (1955, стр. 140), даже обжигали ее, чтобы не росли волосы. Мужские прически были высоко взбитыми; индеец, доставивший Агиляру письмо Кортеса, прятал его в прическе (Cervantes de Salazar, 1936, t. II, p. 25). Волосы чаще всего заплетались в виде гирлянды, уклады­вавшейся вокруг головы; сзади оставлялся небольшой хвостик, похожий на кисточку. Воины носили косу вокруг головы, конец которой свешивался на спину (RY, t. 1, р. 82). Прическа прикры­валась платком в виде капюшона. Женщины разделяли волосы на две или четыре части. Многие женщины и мужчины носили челку, поднятую лентой из хлопковой ткани или лыка. Девушки имели две или четыре косы; у замужних прическа была более сложной. Бритье волос служило наказанием. Обычно оно применялось в тех случаях, когда совершенный проступок не. карался смертью или рабством или когда обвинение не могло быть доказано с доста­точной убедительностью.

Широко была распространена окраска тела и лица; красились почти во всех случаях жизни: перед военными действиями, к праздникам и т. п. Наиболее распространенными цветами являлись желтый (пленники), красный (воины), черный (юноши, не вступившие еще в брак) и синий (жрецы). Краски эти были весьма стойкими и держались на теле несколько дней. Иногда при помощи глиняных штампов на тело наносились разнообразные узоры. По утверждению Кортеса в его письме к Карлу V краска имела и практическое значение, так как защищала кожу от солнца и холода, а также от москитов. То же самое подтверждает и Сервантес де Саласар, говоря о возвратившемся от майя Агиляре (ср.: Ланда, 1955, стр. 108). У женщин краска соединялась с благовониями: «Они имели обычай натираться красной мазью, как мужья, а те, кто имел возможность, добавляли [в нее] паху­чую камедь, очень липкую ... которую на своем языке они назы­вали иш-тахте. Этой камедью они смазывали особый брусок, вроде мыла, украшенный изящными узорами; им они смазывали груди и плечи и делались нарядными и надушенными, как им казалось; он сохранялся у них много [дней] не выдыхаясь» (там же, стр. 160).

Не менее распространенной была и татуировка. Хотя опера­ция татуирования причиняла большие мучения (человек после нее болел несколько дней), не иметь татуировки считалось постыдным. Ланда подробно описывает процесс татуирования (1955, стр 142). Изображались не только орнаменты, имевшие, вероятно, символи­ческое значение, но и иероглифы. Известен рассказ Ланды о знат­ном юноше Ах-Кин-Челе, которому его тесть-жрец написал на левой руке «некоторые буквы большой важности, чтобы он стал почитаемым» (там же, стр. 120). В книге «Чилам-Балам из Чумайеля» сообщается об иероглифах, вытатуированных на подошве ноги, на большом пальце руки и под горлом (R. L. Roys, 1933, р. 16). Косвенным доказательством символического значения та­туировки может служить тот факт, что уличенному в воровстве знатному татуировали лицо от подбородка до лба по бокам. Оче­видно, в данном случае рисунок явно указывал на совершенный проступок, так как, по словам Ланды (1955, стр. 158), это счи­талось большим бесчестьем. Татуировка у женщин покрывала обычно тело от пояса вверх, кроме груди, и была более изящной и красивой, чем у мужчин.

[75] Изображения различных видов головных уборов на стелах подобраны Т. Проскуряковой (Proskouriakoff, 1950, pp. 52—57).

[76] Все термины в этом отрывке взяты из языка нахуатль.

[77] Принимаем чтение trenzado вместо tranzado.