Новые открытия в археологии майя (1959-1963)

В. И. ГУЛЯЕВ

Экспедиции Стефенса, Моудсли и Малера открыли первую страницу в изучении культуры майя, показав всему миру богатство поверженной индейской цивилизации. Но это был лишь первый шаг. Археологические раскопки древних городов Центральной Америки начались гораздо позднее — в 20-х годах нашего века.

Таким образом, археология майя — наука довольно мо­лодая: ей всего каких-нибудь 40—50 лет от роду. Вполне естественно, что она не знает таких достижений, какие имеет, скажем, археология Востока или античного мира.

Каждый сезон археологических работ в Центральной Америке приносит новые поразительные открытия, застав­ляющие подчас полностью менять всю сложившуюся сис­тему взглядов. Новые находки в этой области так много­численны, что описать их все просто невозможно. Поэтому речь пойдет лишь о наиболее важных и интересных, внес­ших значительный вклад в изучение культуры майя.

Фрагмент настенной росписи с изображением жрецов. Муль-Чик, Юкатан.

По ряду причин до сих пор остаются нерешенными даже самые важные проблемы цивилизации майя — проб­лема происхождения и характер общества майя в клас­сическую эпоху (III—IX в. н. э.), а также причины гибели Древнего царства майя в конце IX века н. э.

В настоящее время большинство археологов-америка­нистов считает, что цивилизация майя возникла на основе раннеземледельческой культуры предшествующего арха­ического (или доклассического) периода¹. Но прямых то­чек соприкосновения между этими культурами пока не­много. Кроме того, в низменных районах майя — в Петене, Британском Гондурасе и в долине реки Усумасинты — Древнейшие памятники земледельцев появляются лишь в начале 1 тысячелетия до н. э., а до этого момента здесь по­чти отсутствуют следы человеческого обитания. Следо­вательно, если даже признать, что цивилизация майя в низменных тропических районах ведет свое начало от мест­ной культуры архаического времени, то происхождение последней опять-таки остается загадкой. Судя по всему, это культура пришлая. Она появляется на всей огромной территории низменных районов, от Юкатана до реки Улуа (Гондурас), почти одновременно — в начале 1 тысячелетия до н. э.— и имеет вполне сложившийся облик. Но откуда могли прийти племена — носители этой культуры? Послед­ние открытия в мексиканском штате Чиапас проливают некоторый свет на эту проблему. В 5 км к северо-западу от городка Окосокоаутла находится небольшая пещера, из­вестная среды местных жителей под названием Санта Мар­та. В этой пещере археологи Р. Мак-Нейш и Ф. Пет ерша обнаружили и раскопали древнюю стоянку². Оказалось, что находки из нижних слоев пещеры относятся еще к эпохе охотников и собирателей и датируются по радиокарбонным анализам 7—6 тысячелетиями до н. э. (этап Санта Марта). Самый верхний слой стоянки отражает уже раз­витую раннеземледельческую культуру. Здесь в изобилии встречаются обломки глиняной посуды и остатки обожжен­ных кукурузных початков. Этот этап, получивший назва­ние «Которра», или «Чиапа I», судя по данным С₁₄, отно­сится к середине 2 тысячелетия до н. э.³

Настенный рельеф из Храма Воинов с изображением тольтекских воинов. Чичен-Ица.

Стратиграфия пещеры Санта Марта впервые позволила проследить на территории майя последовательность раз­вития местной культуры, начиная от эпохи первобытных охотников и собирателей вплоть до появления развитого земледелия.

В том же районе, в центральной впадине Чиапаса, ар­хеологи США ведут раскопки большого древнего селе­ния — Чиапа де Корсо. В ходе исследований выяснилось, что древнейшие слои Чиапа де Корсо содержат находки, аналогичные самым поздним предметам из пещеры Санта Марта — это материалы этапа «Которра», или «Чиапа I». С этого времени развитие местной культуры проходит без заметных перерывов через ряд последовательных этапов вплоть до порога цивилизации⁴ — рубежа нашей эры.

Известно, что в классическую эпоху, в 1 тысячелетии н. э., территорию Чиапаса населяли племена майя. Находки из пещеры Санта Марта и из Чиапа де Корсо убедитель­но показали, что предки майя обосновались в этом районе уже в глубокой древности. По некоторым, пока немногочисленным, признакам можно предполагать, что именно население горных районов (Чиапаса и Гватемалы) коло­низовало в начале 1 тысячелетия до н. э. обширную об­ласть тропических джунглей. Об этом говорят, например, находки из древнейших слоев города Алтарь Жертв в за­падном Петене. Они удивительно близки ранним материа­лам Чиапа де Корсо. Керамика этапа «Ше» из Алтаря Жертв идентична керамике этапа «Чиапа II» в Чиапа де Корсо⁵.

Здесь же было сделано еще одно поразительное откры­тие. В 1962 г., раскапывая пирамиду архаического време­ни, археологи нашли каменную гробницу со ступенчатым сводом. Учитывая ее местонахождение, можно предполо­жить, что гробница относится к позднеархаическому пе­риоду, т. е. к 300—200 гг. до н. э.⁶ До сих пор считалось, что каменная архитектура со ступенчатым сводом появ­ляется у майя лишь с началом цивилизации — в 300— 400 гг. н. э. Находка в Алтаре Жертв — первое доказатель­ство того, что и эта черта цивилизации зародилась в пред­шествующий, архаический период.

Значительным событием в археологии майя явились раскопки в крупнейшем центре Древнего царства — городе Тикале (Северная Гватемала). Экспедиция Пенсильван­ского университета ведет здесь исследование и реставра­цию древних зданий. Работы рассчитаны на 10 лет (1956— 1965). Чарльз Галленкамп кратко упоминает об исследова­ниях в Тикале. Но к моменту выхода в свет его книги рас­копки в городе только разворачивались и результаты их еще не были опубликованы.

Открытия в Тикале касаются самых различных сторон культуры майя. Наиболее ранние материалы, найденные здесь, относятся к среднеархаическому этану «Мамом» и датируются по Си 568 ± 45 гг. до н. э.⁷ Однако основное ядро города — его ритуальный центр — возникает несколь­ко позднее, в 200—100 гг. до н. э.⁸

Не меньший интерес представляет находка одной ран­ней гробницы со ступенчатым сводом (погребение 85). Внутри нее находился скелет взрослого мужчины и разно­образный погребальный инвентарь: глиняные сосуды позднеархаического этапа «Каук» — местной разновидности культуры «Чиканель»; иглы морского ежа; морские рако­вины Spondylus и каменная маска с инкрустацией из рако­вин. Судя по радиокарбонным анализам, эта гробница относится к рубежу нашей эры⁹. Но керамика позволяет отнести возраст захоронения к 200—100 гг. до н. э. Приме­чательно, что многие черты погребального обряда, пред­ставленные здесь, становятся позднее типичными для по­гребений эпохи цивилизации.

Приняв во внимание открытия в Тикале и в других местах, можно предположить, что цивилизация майя в низменных районах появляется не в 300 г. н. э., как считали прежде, а на три-два столетия раньше.

Гораздо полнее представлена в материалах Тикаля культура классического периода. В некоторых храмах археологам удалось найти балки из {необычайно твердого дерева сапоте, большинство которых было покрыто вычур­ной резьбой и иероглифическими надписями. Когда-то та­кие балки обрамляли дверные проемы всех главных храмов города, но безжалостное время уничтожило значительную их часть. Уцелевшие образцы с вырезанными на них ка­лендарными датами майя были изучены с помощью радиокарбонного анализа. Оказалось, что наиболее близка к истине система корреляции Гудмена — Томпсона — Мартинеса.

Так, например, притолоки из Храма I имели календар­ные надписи 9.14.0.0.0, что соответствовало по корреляции Гудмена — Томпсона — Мартинеса 711 г. п. э., а по кор­реляции Спиндена — 451 г. н. а. Радиокарбонная дата для этих же балок составляла в среднем 684 ± 37 г. н. э.¹⁰ После работ в Тикале вся хронология майя строится те­перь по системе Томпсона — Гудмена — Мартинеса.

В 1959 г. в городе была найдена каменная стела с ка­лендарной надписью, соответствующей 292 г. н. э. Это древнейший датированный монумент, найденный до сих пор на территории майя. Он на 36 лет старше стелы 9 из Вашактуна и на 28 лет — «Лейденской пластинки»¹¹. Все­го в Тикале найдено свыше 50 стел и алтарей с резными изображениями и надписями.

Изучая иероглифические тексты, высеченные на сте­лах, ученые пришли к выводу, что именно в Тикале была изобретена единая система лунного календаря майя. Самые ранние его образцы на несколько столетий опережают по­добные находки в других городах майя ¹².

Нельзя не сказать и нескольких слов о великолепной гробнице позднеклассического времени, обнаруженной в самом конце 1962 г. в глубине огромной пирамиды, на вер­ящие которой стоит Храм Т. Содержимое гробницы оказа­лось необычайно богатым: множество глиняных сосудов с красивой полихромной росписью, драгоценные украшения из нефрита и жемчуга, раковины и т. д. Внутри погре­бальной камеры находился скелет. Он принадлежал взрос­лому мужчине и был сплошь усыпан нефритовыми буси­нами.

Но самые поразительные находки ждали археологов в южном конце гробницы. Там на небольшом возвышении лежали каменная статуэтка и кучка истлевших человече­ских костей¹³. При более тщательном осмотре на поверх­ности этих костей удалось разглядеть тонкие резные изо­бражения: 37 обломков из 89 имели резные рисунки и иероглифы. Наиболее интересны изображения на мифоло­гические темы: каноэ, в котором сидят странные пасса­жиры — смеющаяся ящерица-игуана, собака, попугай и бог солнца. По своему изяществу и необычайной динамичности эти миниатюрные рисунки ни в чем не уступают знамени­тым фрескам Бонампака и рельефам Пьедрас Неграса.

В свое время Сильванус Морли выдвинул гипотезу о двух царствах. По его мнению, Древнее царство майя за­нимало лесистые районы Северной Гватемалы, Британский Гондурас и южномексиканские штаты Чиапас и Табаско. Именно здесь в 300—900 гг. н. э. находился центр цивили­зации майя. Именно здесь культура и искусство майя достигли наивысшего расцвета. Затем, в конце IX в. н. э., Древнее царство пришло в упадок, а жители его пересе­лились на север — на полуостров Юкатан, где возникло Новое царство (X—XVI вв. н. э.)¹⁴.

Сомнения в достоверности гипотезы Морли появились давно, но конкретные факты, противоречащие ей, были до последнего времени крайне немногочисленны. И вот в 1956 г. археологическая экспедиция Туланского универси­тета и Национального географического общества присту­пила к исследованию древнего города Дзибилчалтуна, руи­ны которого находятся в 14 км к северу от Мериды, на полуострове Юкатан. После нескольких сезонов работ уда­лось получить значительный археологический материал, охватывающий хронологический период от 1000 г. до п. э. до испанского завоевания. При этом все находки из Дзибилчалтуна — и самые ранние и самые поздние — очень близки материалам с территории Древнего царства. Здесь были найдены храмы типично майяского стиля, резные каменные стелы и иероглифические надписи. Следователь­но, и на Юкатане, и в Петене (Северная Гватемала), несмотря на известные локальные различия, развивалась одна и та же культура, причем развитие это протекало параллельно ¹⁵.

Вопрос о социальном строе майя в классическую эпоху (и тесно связанный с ним вопрос о появлении древнейшего государства в Мезоамерике) — один из наиболее трудных и запутанных вопросов американской истории. Это объяс­няется и необычайной сложностью самой проблемы, и скудостью материалов, освещающих ее. Большинство западных исследователей признает, что в 1 тысячеле­тии до н. э. общество майя было классовым и что в городах-государствах майя преобладала теократическая форма правления. Это означает, что во главе общества стояла мо­гущественная каста жрецов, которой подчинялись все остальные социальные группы (светская знать, ремеслен­ники, торговцы и земледельцы)¹⁶. Правда, в последнее время археологи и этнографы США выдвинули новую точ­ку зрения, согласно которой у древних майя вообще не было антагонистических классов: каждый член общества мог быть избран на любую, самую высокую религиозную или административную должность, а уровень жизни рядо­вых земледельцев мало чем отличался от жреческого¹⁷.

Прежде чем ставить вопрос о возникновении классового общества у майя и о формировании государственной власти у них, необходимо, учитывая крайнюю скудость наших источников о классическом периоде, ясно представить себе характер уже сложившегося классового общества и госу­дарства майя. Это тем более полезно, что поздние этапы майяской истории сравнительно, полно освещены в испан­ских и индейских хрониках. Анализ археологических и письменных источников этой эпохи показывает, что к мо­менту появления в Новом Свете испанцев на территории майя существовало несколько мелких самостоятельных городов-государств. Между этими государствами (или «провинциями», как их называют в испанских хрониках) велись бесконечные войны с целью захвата добычи и ра­бов. Вся полнота власти внутри «провинции» сосредоточи­валась в руках светского правителя — «халач виника».

Власть его была наследственной. Кроме общего управле­ния своим государством и руководства его внешней по­литикой, «халач вииик» был верховным военачальником и исполнял некоторые религиозные функции¹⁸. Помимо об­ширных плантаций фруктовых деревьев и какао, находив­шихся в полной собственности правителей и обрабатывав­шихся рабами и клиентами, правители получали различ­ного рода дани и налоги с подвластного им населения¹⁹.

Судя по данным ранних хроник, в XVI в. общество майя было классовым. Оно четко разделялось на три боль­ших класса: знать, общинников и рабов. Жрецы составля­ли особую прослойку внутри знати. «Жречество играло огромную роль в общественной жизни, так как в его руках был сосредоточен не только религиозный ритуал, но и поч­ти полностью научные знания и искусство. Верховный жрец, бывший советником „халач виника" (курсив мой.— В. Г.), назначал жрецов в селения, и те в свою очередь были советниками батабов»²⁰. Следовательно, жречество, несмотря на все свое влияние, не являлось господствующей силой в обществе. У «кормила власти» находились пред­ставители светской аристократии, во главе с «царем» — «халач виником». В целом социальный строй майя имеет много' общего с древневосточным обществом на ранних этапах его развития (Шумер, Египет, Ассирия). Как и на Древнем Востоке, мы находим у майя достаточно развитое рабовладение, наряду с сохранением преобладающей роли общины, расслаивающейся на зажиточных и неимущих членов. Аристократы и жрецы, кроме рабов, подвергали жестокой эксплуатации и свободных общинников путем различного рода повинностей, даней и поборов²¹.

Однако для классической эпохи мы располагаем исклю­чительно археологическими данными. Испанские и индей­ские источники хранят полное молчание относительно событий ранее X в. н. э., а многочисленные иероглифиче­ские тексты, высеченные на рельефах, стелах и алтарях городов Древнего царства, к сожалению, пока не прочита­ны. Естественно, что одного археологического материала при реконструкции столь сложного явления, как характер, древнего государства майя, явно недостаточно. Вот почему столь большое значение приобретают сведения письменных источников более поздней эпохи. Вполне возможно, что, несмотря на всю свою специфику, социальные институты майя классической эпохи в общих чертах были близки тем, что мы застаем у них в XVI в. Анализ археологиче­ских данных доказывает, что уже с первых веков нашей эры у майя наблюдается значительное классовое расслое­ние. Величественные каменные храмы и пышные многокомнатные дворцы резко контрастируют с убогими жи­лищами рядовых горожан и земледельцев. Великолепные гробницы аристократов и жрецов с драгоценными вещами и человеческими жертвоприношениями — с одной сторо­ны, и скромные могилы простого люда — с другой, красно­речиво говорят о той глубокой пропасти, которая отделяла правящую верхушку от остального населения.

Анализ мотивов классического искусства майя застав­ляет нас обратить внимание на интересную группу изо­бражений, которая встречается чаще других. Речь идет об изображениях персонажей (назовем их пока условно «пра­вителями») в богатых одеждах, вычурных головных уборах и с различными регалиями и атрибутами власти. В одних случаях эти персонажи сидят в окружении фигур мень­шего масштаба (например, рельеф из Пьедрас Неграса). В других — сцены, где они участвуют, носят ярко выра­женный триумфальный характер: вождь-победитель пора­жает копьем врагов, топчет ногами их поверженные тела или принимает знаки покорности от неприятеля (стела 12 из Пьедрас Неграса). Кого же изображают эти произве­дения искусства? Может быть, жрецов? Именно так и ду­мает большинство зарубежных исследователей. На наш взгляд,- это правители городов-государств :—«халач виники». На светский характер этих персонажей указывают такие атрибуты их власти, как троны, скипетры, щиты, копья и т. д. Q том, что трон является непременной при­надлежностью именно царской власти, лишний раз доказы­вает изречение из эпоса майя-киче «Пополь-Вух»: «Там же они достигли величия, там поместили свои блестящие тро­ны и царские сиденья, и там распределяли они полагаю­щиеся почести среди царей»²². Многочисленные сцены триумфа на памятниках классического искусства майя (царь-победитель и связанные пленники у его ног, царь, поражающий врагов или топчущий их тела, и т. д.) лишний раз свидетельствуют о военном характере царской власти. В то же время увеличенные размеры фигуры правителя по сравнению с остальными персонажами подчеркивают божественный характер и несокрушимую мощь царской власти. Если мы обратимся к искусству древних цивилизаций Востока, то без труда найдем там множество сходных по характеру мотивов, причем некоторые из них сопровож­даются надписями, не оставляющими никаких сомнении в их содержании²³.

Тематика описанных выше произведений искусства от­ражает довольно развитый общественный и государствен­ный строй. «В образе царя, торжественно восседающего на троне в окружении сановников и слуг или поражающего врага на поле брани, мы видим каноническое изображение божественного монарха, ставшее типичным для всей классической эпохи... фигура царя торжественно и вели­чаво возвышается над остальными людьми, равная по сво­им размерам лишь фигурам богов. Так искусство наряду с религией проводило в жизнь и утверждало догмат о бо­жественной сущности персоны царя и царской власти»²⁴.

У майя, как и у народов Древнего Востока (Шумер, Египет, Индия, Китай), в эпоху становления классового раннерабовладельческого общества, видимо, существовала специфичная форма государственного правления типа вос­точной деспотии. Ее особенностями являются важная роль общины в жизни общества и идеология обоготворения царя. Последняя служила мощным орудием порабощения народных масс и подчинения их интересам правящей вер­хушки знати и жрецов.

Последние открытия в Алтаре Жертв проливают неко­торый свет и на загадку внезапной гибели цивилизации майя. Как уже говорилось, город возник еще в архаиче­ский период, около 1000 г. до н.э., и существовал до 900 г. н. э. Все находки свидетельствуют здесь о непрерыв­ном развитии культуры одного и того же населения. И вдруг в 900 г. н. э, картина резко меняется. На смену классической культуре майя приходит совершенно новый, лишенный местных корней комплекс «Химба». Материалы из слоев этапа «Химба» носят ярко выраженный централь­номексиканский (тольтекский) характер: здесь и типичная для долины Мехико керамика (Fine Orange) и терракото­вые тольтекские статуэтки. Этих находок так много, что вряд ли их присутствие можно объяснить торговыми свя­зями, да и никаких чисто майяских материалов в слоях «Химба» нет. Здесь возможно лишь одно объяснение — иноземное вторжение²⁵.

Открытие в Алтаре Жертв — далеко не единичный факт. В настоящее время никто уже не будет отрицать, что в X в. н. э. северный Юкатан захватили мексиканские пле­мена тольтеков, которые основали свою столицу в городе Чичен-Ица. Но такое переселение центральномексиканских племен на юг могло начаться гораздо раньше. И на­ходки в Алтаре Жертв, по-видимому, подтверждают это. Следовательно, одной из основных причин гибели Древнего царства майя было, скорее всего, вторжение иноземных захватчиков.

Правы те, кто считает, что тольтекское нашествие сов­пало с усилением внутренней борьбы в самом обществе майя; борьбы между угнетенными массами земледельцев и правящей верхушкой знати и жрецов.

К числу наиболее замечательных находок последних лет относится открытие настенных росписей в Муль-Чик, на Юкатане. В 1961 г. группа мексиканских археологов обнаружила там, внутри полуразрушенной каменной по­стройки, великолепные многоцветные фрески. Правда, со­хранность их оставляет желать много лучшего: проник­шая внутрь дождевая вода и отложения известковых солей уничтожили большую их часть. По технике исполнения и по своему художественному стилю фрески Муль-Чика уди­вительно близки бонампакским. Росписи наносились прямо на влажный слой белой штукатурки. Сюжеты их таковы. На западной стене комнаты изображены сцены сражения и убийство нескольких пленников. К месту действия дви­жется процессия жрецов, на лицах которых маски различ­ных богов. Выше находится персонаж, скорее всего жрец, с маской обезьяны на лице и в вычурном головном уборе. В левой руке он держит большой кремневый нож. Ниже — полоса иероглифов. Далее показаны три человека с кам­нями в руках. Они добивают четвертого — распростертого на земле. Позади видно дерево, на одной из ветвей ко­торого висит труп. К его правой руке привязана веревка, другой конец которой стягивает шею человека, сидящего под деревом со связанными за спиной руками. Как пра­вило, все действующие лица имеют лишь набедренные по­вязки белого цвета. Их тела окрашены в охристый цвет. Камни — белые, а дерево — темно-зеленое. У человека в маске обезьяны головной убор голубого и желтого цветов. Туловище его имеет черную окраску. За сценой умерщв­ления пленных изображены два персонажа в богатых одеждах, в вычурных- головных уборах, которые заканчи­ваются мордами фантастических зверей и, красочными перьями птиц. Лица персонажей закрыты масками. Из их ртов выглядывают головы змей. В руках они сжимают жезлы или скипетры. На восточной стене росписи почти не сохранились. Здесь была, бесспорно, наиболее важная их часть. На уцелевшем фрагменте изображен главный, вождь, облаченный в мантию из шкуры ягуара. Его головной убор увенчивает птица кетсаль. Еще выше расположен картуш с иероглифами — такой же, как и на фресках Бонампака: справа от вождя стоит слуга, за ним два жреца с большими обсидиановыми ножами в левой руке. Их лица и тела ок­рашены в черный цвет, на груди — ожерелья из человече­ских черепов, на голове — драгоценный убор из зеленых перьев и белых роз. Что изображают эти росписи? Победу жителей Муль-Чика над населением соседнего города? Или это сцена жертвоприношения в честь бога дождя Чака во время засухи? Ответ на эти вопросы — дело будущих исследований, ведь изучение фресок Муль-Чика только на­чинается.

Судя по их сходству с фресками Бонампака и по ряду других признаков (керамика, архитектура), вновь найден­ные росписи относятся к 600—800 гг. н. э.²⁶

В заключение хотелось бы кратко остановиться на рабо­тах мексиканских археологов в знаменитом Колодце Жертв в городе Чичен-Ица на Юкатане. Из книги Чарльза Галленкампа мы знаем, что в 1904 г. американский исследо­ватель Эдвард Томпсон извлек из глубин колодца множе­ство драгоценных вещей. Коллекцию своих находок Томп­сон отправил позднее в США, в Музей Пибоди при Гарвардском университете. В течение десятилетий сокровища, добытые в священном колодце и принадлежащие по праву мексиканскому народу, находились в чужих руках. Лишь в 1960 г. представители Музея Пибоди передали мексикан­ским властям в знак «дружбы» 94 предмета из коллекции Томпсона, насчитывающей несколько тысяч вещей. Тогда мексиканские археологи сами решили отправиться в Чичен-Ицу и обследовать древний сенот. С помощью ориги­нальной землесосной установки удалось изучить самые укромные уголки на дне колодца. После нескольких недель непрерывных работ из его глубин было поднято на поверх­ность множество находок: обломки глиняной посуды, мед­ные колокольчики, украшения из золота и нефрита, дере­вянная кукла, укутанная в обрывки драгоценной ткани, золотые фигурки богов, звери и птицы из каучука и череп молодой женщины лет 18—19. Оказалось, что на дне Ко­лодца Жертв лежат предметы из самых разных областей Мексики и Центральной Америки: от долины Мехико — на севере, до Панамы — на юге.

Всего археологи нашли там несколько тысяч различных предметов. Была сделана первая карта дна сенота. И все же ученые считают, что большая часть сокровищ еще на­ходится в глубинах колодца. Учитывая успехи современной техники подводных работ, мексиканские археологи на­деются в самом недалеком будущем осушить весь сенот или какую-то его часть и исследовать его содержимое²⁷.

Археологическое изучение памятников майя продол­жается. И нет сомнения, что в недалеком будущем основ­ные загадки этой самобытной и яркой цивилизации будут решены совместными усилиями ученых разных стран.