Назревает измена

Наш отряд рос численно, повышался боевой дух его бойцов. Приятно было видеть отряд как бы заново родившимся : повыси­лась дисциплина, более боевым стало настроение бойцов. Нас насчитывалось уже около 200 человек, у некоторых бойцов по­явилось новое оружие. Во всем этом чувствовалась качественная перемена, особенно заметная в Сьерра-Маэстре, где теперь име­лась настоящая свободная территория.

В сложившихся условиях для нас отпала необходимость в та­ких строгих мерах предосторожности, какие соблюдались нами раньше. Теперь можно было без опаски поболтать в ночное вре­мя, устроившись где-нибудь поудобнее в гамаке; разрешалось по­сещать дома крестьян, с которыми мы завязали более тесные контакты. Особенно радовало то радушие, с которым нас встреча­ли наши старые знакомые из числа местных жителей.

Несколько слов о "знаменитостях" того времени - о Филипе Пасосе и Рауле Чибасе. Это были совершенно противоположные по характеру люди. Рауль Чибас был известен тогда лишь благо­даря славе своего брата, с именем которого был связан целый исторический период на Кубе. Но в отличие от брата он не обла­дал ни одним из его достоинств: ни страстностью, ни проница­тельностью, ни умом. В партии ортодоксов Чибас держался обо­собленно, и это делало его фигурой одинокой и загадочной. Жела­нием его было скорее уйти из отряда.

В отличие, от него Филипе Пасос был действительно известной личностью. Его знали как крупного экономиста, и, кроме того, он слыл честным человеком, так как, будучи президентом Нацио­нального банка Кубы при правительстве Прио Сокарраса, "про­славившемся" разными махинациями и казнокрадством, не за­нимался грабежом, как это делали другие. "Великолепное досто­инство, могут подумать некоторые, - оставаться незапятнанным в такое время". Возможно, это и справедливо, если говорить про­сто о государственном служащем, стремительно продвигающем­ся по служебной лестнице и остающемся безразличным к нуждам своей страны. Но как можно было называть его честным челове­ком, тем более революционером, если он не изобличал день изо дня те неслыханные насилия и произвол, которые творились по всей стране?!

Филипе Пасос делал вид, что ничего особенного не происходит, и старался не замечать действительности.

После совершенного Батистой государственного переворота Филипе Пасос, несмотря на то что он находился в зените славы и пользовался всеми почестями и благополучием, оставил пост президента Национального банка страны и оказался в Сьерра- Маэстре. Но, будучи по натуре человеком тщеславным, он наивно полагал, что, прибыв в горы, станет хозяином положения и что сама судьба уготовила ему роль вершителя судеб страны. Может быть, уже тогда или, возможно, позже у него созрела идея предать дело революции, во всяком случае, его поведение никогда не было абсолютно искренним и откровенным.

Поддержав совместную декларацию, которую мы ниже поста­раемся проанализировать, Филипе Пасос отправился затем на съезд в Майами в качестве самозванного делегата от "Движения 25 июля", где его собирались избрать временным президентом Республики. Тем самым у свергнутого Батистой бывшего прези­дента Прио Сокарраса появился бы свой человек в руководстве будущим Временным правительством.

В те дни, о которых я рассказываю, мы не располагали време­нем, чтобы в деталях обсудить Фиделем сложившееся положение. Но он все же рассказал мне о том, как он прилагал огромные усилия, для того чтобы совместная декларация получилась по-на­стоящему боевой, чтобы в ней были отражены наши принципи­альные положения.

Сделать это было не так легко из-за противодействия со сторо­ны этих двух крайне реакционных деятелей, которым интересы народа были чужды.

В результате принятая декларация настаивала главным обра­зом на лозунге "широкого революционно-патриотического фрон­та, охватывающего все политические оппозиционные партии, все патриотические организации, все революционные силы".

В декларации предлагалось: образовать революционно-патри­отический фронт в рамках общего фронта борьбы; назначить кандидата на пост председателя Временного правительства; не обращаться с просьбой и не принимать посредничества со сторо­ны иностранного государства в решении внутренних дел Кубы; не допускать, чтобы в республике правила военная хунта; полно­стью отделить армию от политики и гарантировать неприкосно­венность военных институтов; объявить, что в течение года по­сле свержения Батисты будут проведены выборы.

В разработанной программе будущего Временного правитель­ства заявлялось о необходимости освобождения всех политзаклю­ченных; о полной гарантии свободы информации для печати и радио и гарантировании гражданам всех прав и свобод, преду­смотренных Конституцией; о назначении временных алькальдов во всех муниципалитетах после предварительного согласования с местными патриотическими организациями; об отмене всех форм незаконного присвоения казенной собственности и приня­тия мер, направленных на повышение эффективности государ­ственных органов; о введении административных должностей; о демократизации профсоюзного движения посредством проведе­ния свободных выборов во всех профсоюзных организациях и промышленных федерациях.

Кроме того, эта программа предусматривала немедленное про­ведение широкой кампании по ликвидации неграмотности и па­триотическому воспитанию граждан, разъяснению им их прав и обязанностей перед обществом и родиной; выработку принципов проведения аграрной реформы, которая была бы направлена на распределение пустующих государственных и частных земель и превращение в собственников безземельных и малоземельных крестьян с "предварительным возмещением стоимости земли ее бывшим владельцам"; принятие такой финансовой политики, которая восстановила бы устойчивость национальной валюты и позволила бы использовать банковские кредиты для финансиро­вания программ капитальных вложений; ускорение процесса ин­дустриализации и создание новых источников занятости в стра­не.

К этому добавлялись два пункта, на которые делался особый упор. Первое. "Необходимо сразу же наметить кандидата на пост председателя Временного правительства Республики, чтобы по­казать всему миру, что кубинский народ способен сплотиться под лозунгом свободы и пойти за лидером, который, соединив в себе беспристрастность, цельность, решимость и скромность, сможет воплотить в жизнь этот лозунг. Людей, способных выполнить эту роль, на Кубе имеется в избытке". (Конечно, кто-кто, а Филипе Пасос - один из тех, кто подписал документ, - прекрасно понимал, что избытка в таких людях не было и в той конкретной обстанов­ке самым подходящим человеком для этой роли был только он.) Второе. "Это лицо должно быть назначено всеми патриотически­ми организациями страны, стоящими вне политики. Их поддерж­ка освободила бы временного президента от любого партийного обязательства, открыв путь к проведению абсолютно честных и беспристрастных выборов".

Кроме того, в документе было записано, что для обсуждения любых вопросов нет необходимости прибывать специально в Сьерра-Маэстру, что для этого достаточно направить своих пред­ставителей в Гавану, Мехико или в любое другое место, куда будет необходимо.

Фидель пытался настоять на том, чтобы некоторые пункты декларации, особенно касавшиеся аграрной реформы, были бы более четко выражены. Однако было довольно трудно пробить стену, воздвигнутую реакционерами и здесь. Действительно, фор­мулировка "выработать принципы проведения аграрной рефор­мы, которая была бы направлена на распределение пустующих земель" была слишком расплывчатой, а предусматривавшееся возмещение их стоимости бывшим владельцам было как раз в духе того, что пропагандировала контрреволюционная газета "Диарио-де-ла-Марина".

Необходимо заметить, что некоторые из положений, содержав­шихся в подписанном документе, после победы революции не были осуществлены в том виде, в каком они первоначально были сформулированы. Дело в том, что враги революции сами наруши­ли соглашение, вытекавшее из духа декларации, и, пытаясь осво­бодиться от неудобных для себя требований и обязательств этой декларации, раскрыли перед народом свои истинные намерения и тем самым в некоторой степени помогли нам разоблачить их. Цель их состояла в том, чтобы уже на том этапе создать трудности для будущего революционного правительства. Но враг не предпо­лагал, что из этого могло получиться, не подозревал о том, какой огромной поддержкой и авторитетом пользовалась среди народа Повстанческая армия.

Конечно, мы не были удовлетворены содержанием деклара­ции, но, несмотря на это, она была необходима, так как в целом носила прогрессивный характер. Мы понимали, что эта деклара­ция могла служить лишь до определенного момента, после кото­рого она стала бы тормозом для дальнейшего развития револю­ционного процесса. Но в тех условиях мы готовы были выполнить ее требования.

Для нас было понятно, что это программа-минимум, которая, по существу, ограничивает наши возможности. Но мы также по­нимали, что, находясь в горах, практически невозможно оказы­вать наше влияние в такой мере, в какой нам бы хотелось. Поэто­му в течение какого-то периода времени мы должны были ужи­ваться с целым сонмом так называемых "друзей народа", которые в действительности хотели использовать нашу военную силу, а также огромную веру народа в Фиделя Кастро для своих темных махинаций и прежде всего для того, чтобы сохранить господство империализма на Кубе, опираясь на компрадорскую буржуазию, тесно связанную со своими североамериканскими хозяевами.

В то же время принятая декларация имела некоторые положи­тельные стороны. В ней, в частности, говорилось о Сьерра-Маэ- стре и было четко записано: "Никто не должен поддаваться обма­ну официальной пропаганды относительно борьбы в Сьерра-Маэ- стре. Сьерра-Маэстра - это неугасимый факел свободы, зажжен­ный в сердцах наших соотечественников, и мы сможем быть достойными доверия и надежд нашего народа". Но доверие наро­да смог оправдать лишь Фидель Кастро, двое же других оказались не в состоянии выполнить роль даже простых наблюдателей в Сьерра-Маэстре: они вскоре просто сбежали из отряда. Один из них, Чибас, попал затем в руки батистовской полиции, которая с ним плохо обошлась. Впоследствии оба они окажутся в США.

Но враги революции ловко рассчитали готовившийся ими удар: группа политиканов, представлявших цвет кубинской оли­гархии, прибывает в Сьерра-Маэстру под предлогом "защиты сво­боды", подписывает совместную декларацию с повстанческим лидером, который в то время вынужден находиться в горах, и уезжает, имея полную свободу действий для осуществления в дальнейшем своих махинаций на съезде в Майами. Они не пре­дусмотрели лишь одного - политическими махинациями можно безнаказанно заниматься до тех пор, пока это позволяет против­ная сторона, а в данном случае - вооруженный народ. Быстрые контрмеры, предпринятые нашим вождем, а также сила и авто­ритет Повстанческой армии спутали карты предателей дела ре­волюции и помешали им вершить свое грязное дело. Когда спустя несколько месяцев стали известны результаты сделки, состояв­шейся между врагами революции на съезде в Майами, решитель­ный ответ Фиделя по поводу принятых на нем документов пара­лизовал действия наших противников. Они обвинили нас в рас­кольничестве, в намерении навязать "с гор" свою волю, но все же вынуждены были на время изменить тактику. Позже они подго­товят новый обман в виде так называемого Каракасского пакта.

Совместная декларация была датирована 12 июля 1957 года и напечатана в газетах того периода. Для нас было ясно, что наша главная цель состоит в том, чтобы разгромить батистовскую ар­мию на полях сражений.

Именно в те дни нами был сформирован новый партизанский отряд. Я был назначен командиром этого отряда, и мне присвоили звание капитана. Новые воинские звания получили и еще не­сколько товарищей. Среди них были командиры взводов Рамиро Вальдес и Сиро Редондо, которым также было присвоено звание капитана.

Отряд состоял из трех взводов (первым командовал Лало Сар­диньяс, назначенный одновременно заместителем командира отряда, вторым - Рамиро Вальдес и третьим - Сиро Редондо) и в то время насчитывал в своих рядах 75 человек, в основном крестьян. Поэтому наш отряд называли крестьянским. И хотя его бойцы были по-разному одеты и вооружены, я все же испытывал гор­дость за них.

Приближался День 26 июля. Накануне мы послали поздрави­тельное письмо Карлосу. (Подпольная кличка Франка Паиса, ко­торому тогда оставалось жить совсем недолго.) Письмо подписа­ли все офицеры Повстанческой армии. Подписи ставили в две колонки на листе бумаги.

Когда писарь начал заполнять вторую колонку, проставляя вначале воинские звания, и очередь дошла до моей фамилии, то Фидель тихо сказал ему: "Поставь - "майор".

Так я был произведен в майоры 2-й колонны Повстанческой армии; позже эта колонна стала называться 4-й.

Произошло это в одном крестьянском доме, в каком именно, сейчас я уже не помню, но там же, где мы составляли письмо Карлосу, который так геройски действовал в самом Сантьяго-де- Куба, снабжая нас продовольствием и различным снаряжением.

В тот день я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Маленькую звездочку - символ моего назначения - мне приколола Селия Санчес, вручившая мне одновременно в каче­стве небольшого подарка наручные часы.

Перед нашим только что сформированным отрядом была по­ставлена задача окружить Санчеса Москеру, но этот прохвост опередил нас, сумев вовремя выбраться из района партизанских действий.

Не теряя времени, мы начали готовиться к выступлению в назначенный нам новый район действий - Эль-Омбрито. Кроме того, приближался День 26 июля. Нужно было хорошо подгото­виться, чтобы достойно встретить эту славную дату. Фидель пору­чил мне сделать для этого все необходимое, конечно в рамках доступного в то время для нас. На одном из последних совещаний командиров среди присутствовавших находился прибывший к нам новый врач Серхио дель Валье, ставший потом начальником Генерального штаба Революционных вооруженных сил. А тогда он исправно исполнял свои обязанности врача в трудных услови­ях Сьерра-Маэстры.

Примерно в тот период перед нами встала задача показать противнику, что мы существуем, несмотря на некоторые наши временные неудачи. Одной из них было, например, то, что бати- стовской полиции удалось перехватить груз с нашим оружием, предназначавшимся для боевых действий в районе сентраля Ми­ранда. В результате попали в плен многие из наших товарищей, и среди них был Фаустино Перес. Фидель возражал против дроб­ления наших сил, но поначалу уступил уговорам Льяно.

Справедливость его слов вскоре подтвердилась. В дальнейшем мы начали укреплять главную партизанскую базу в горах Сьерра- Маэстры, рассматривая это как первый шаг для последующего расширения действий Повстанческой армии.