О провинции и королевстве Гуатимала

Бартоломе да Лас-Касас. Кратчайшее сообщение о разорении Индий (отрывок)[1].

О провинции и королевстве Гуатимала

Когда он [Альварадо] прибыл в это королевство, он устроил при вступлении в него величайшую резню народа, но несмотря на это, к нему вышел, чтобы принять его, на носилках и с трубами и барабанами, и со многими празднествами, главный владыка со многими другими владыками города Утатлан, столицы всего королевства, где ему служили всем, что имели, особенно в избытке давая пищу и всё, что могли. Испанцы в ту ночь разместились за городом, потому что им показалось, что он был укреплён, и что внутри им могла бы угрожать опасность. И на другой день он позвал главного владыку и многих других владык, и когда они пришли как кроткие овцы, схватил их всех и сказал, чтобы они дали ему многие ноши золота. Они ответили, что у него их нет, ибо эта земля не золотоносная. Он тут же приказал сжечь их заживо, без другой вины, другого суда и приговора.

После того, как владыки всех этих областей увидели, что они сожгли этих владыку и главных владык только за то, что те не давали золота, все бежали из своих селений, прячась по лесам, и приказали всем своим людям, чтобы они пошли к испанцам и служили им как владыкам, но чтобы не выдавали их, говоря, где находятся владыки. И весь народ этой страны отправился сказать, что хочет быть их и служить им как владыкам. Сей благочестивый капитан отвечал, что не хочет их принимать, но скорее их должны были бы всех убить, если они не выдадут, где находятся владыки. Индейцы говорили что не знают о них, и пусть они пользуются ими и их жёнами и детьми, и тем, что они нашли бы их в их домах; там они могли бы убить их или делать с ними, что захотят; и это индейцы говорили, и предлагали, и делали многие разы. И это было удивительным делом, что испанцы шли по селениям, где находили бедный люд, занятый своими трудами со своими жёнами и детьми, уверенными в безопасности, и там протыкали их копьями и кромсали на куски[2]. И испанцы подошли к большому и могущественному селению (где были беспечны более, чем другие, уверенные в своей невиновности), и вошли в него, и в течение двух часов его почти опустошили, предавая мечу младенцев, женщин, стариков, скольких только могли убить, и кто не спасся бегством[3].

И когда индейцы увидели, что никаким смирением, дарами, терпением и страданиями невозможно ни тронуть, ни смягчить сердца столь бесчеловечные и зверские, и что они настолько без признака и оттенка рассудка, и настолько против них и готовы кромсать их на куски, и когда они увидели, что таким образом должны были бы погибнуть, решили все соединиться и собраться, и пасть на войне, отомстив, насколько смогут, таким жестоким и адским врагам, ибо понимали, что, будучи не только безоружными, но и нагими, пешими и слабыми, над народом столь свирепым, на конях, и так вооруженным, не смогут взять верх, но только будут окончательно уничтожены.

Затем они придумали некие ямы посреди дорог, куда падали бы лошади и натыкались внутренностями на заострённые и обожжённые колья, которыми были заполнены ямы, прикрытые сверху дёрном и травой, так что казалось, что там ничего нет. Один или два раза попадали в них лошади, не больше, потому что испанцы научились предохраняться от них, но чтобы отомстить, испанцы ввели закон, чтобы всех тех индейцев всякого пола и возраста лишали жизни, бросая внутрь ям. И так беременных женщин, и рожениц, и младенцев, и стариков, и сколько могли схватить, бросали в ямы, пока они не наполнились, проткнутых кольями, и вызывало величайшую жалость видеть это, особенно женщин с их малышами. Всех остальных убивали копьями и ножами, бросали их свирепым псам, которые рвали их на куски и пожирали, а если натыкались на какого-нибудь владыку, в качестве почёта сжигали его на ярком огне. Занимались они этой столь бесчеловечной бойней около семи лет, с года двадцать четвёртого до тридцатого или тридцать первого: рассудите здесь, каково было количество людей, которых они истребили[4].

Из бесчисленных ужасающих деяний, каковые совершил в этом королевстве тот злобный несчастный тиран и его братья (ибо они были его капитанами, не менее злобными и бесчувственными, чем он, равно как и остальные, кто ему помогал), одно заслуживающее внимания: когда он отправился в область Кускатан [Cuzcatán], где или поблизости сегодня расположен городок Сант Сальвадор [Sant Salvador], являющуюся землёй благодатнейшей на всём побережье Южного моря, которая простирается на сорок или пятьдесят лиг, то в городе Кускатан, который является столицей этой области, ему оказали великолепнейший приём более чем двадцать три тысячи индейцев, которые ожидали его, нагруженные индюками и едой. После того как он прибыл и взял подарки, приказал, чтобы каждый испанец выбрал из этого большого числа людей всех тех индейцев, каких захотел бы, чтобы в те дни, которые они там будут, они служили бы им, и чтобы на тех лежала обязанность приносить им всё, что оказалось бы необходимым. И каждый взял по сто, и по пятьдесят, и по столько, сколько им казалось достаточным, чтобы им хорошо служили, и невинные овцы страдали от разделения и служили всеми силами, так что не хватало только, чтобы они на них молились.

Тем временем сей капитан потребовал от владык, чтобы ему принесли много золота, потому что они пришли главным образом за этим. Индейцы ответили, что им доставит удовольствие отдать всё золото, какое они имеют, и собрали очень большое количество медных топориков (которые имели и которыми пользовались), позолоченных, которые казались золотыми, потому что кое-какое [золото] они имели. Они приказал сделать пробу, и после того как увидел, что они медные, сказал испанцам: «К дьяволу такую землю, пойдёмте отсюда, потому что здесь нет золота, и пусть каждый индейцев, каких имеет, чтобы они ему служили, посадит на цепь, я прикажу заклеймить их как рабов». И они так и сделали, и заклеймили клеймом короля в качестве рабов всех, кого смогли связать, и я видел сына главного владыки того города с клеймом.

Когда индейцы, которые спаслись, и остальные изо всей этой страны, увидели столь великое зло, они стали объединяться и вооружаться. Испанцы устроили им великую бойню и разорение, и вернулись в Гуатималу, где воздвигли город, который, по истинному суждению, сразу тремя потопами, одним из воды, другим из земли, а третьим – из камней, более тяжёлых, чем десять и двадцать волов, разрушила Божия справедливость[5]. И там погибли все владыки и мужчины, способные носить оружие, а всех остальных обратили в несказанное адское рабство, и требовали у них рабов в качестве дани, и те давали им сыновей и дочерей, потому что других рабов не имели, и они посылали корабли, набитые ими, на продажу в Перу, и прочими убийствами и разорениями, которые совершили помимо сказанных, опустошили и разорили царство на сто лиг в окружности и больше, одно из самых счастливых по плодородию и населению, какие могут быть в мире. И этот тиран сам написал, что оно было более населено, чем царство Мехико, и сказал правду: он и его братья, вместе с остальными, загубили от четырёх до пяти миллионов душ за пятнадцать или шестнадцать лет[6], с года двадцать четвёртого и до сорокового, и сегодня убивают и уничтожают тех, кто остался, и так перебьют прочих.

У него был такой обычай, что когда он шёл воевать с какими-нибудь селениями или областями, вёл с собой уже подчинённых индейцев, сколько мог, чтобы они воевали с другими, и так как он не давал поесть десяти и двадцати тысячам человек, которых вёл, то позволял им, чтобы они ели индейцев, которых схватили бы. И так происходила в его лагере торжественнейшее мясное пиршество из человечины, где в его присутствии убивали младенцев и жарили, и убивали человека ради одних только рук и ног, которые считали самыми лакомыми кусками. И из-за этой бесчеловечности, услышав о них, все прочие народы из других земель, не знали, куда деться от ужаса.

Он погубил бесчисленное число народа на постройке кораблей[7]. Он привёл от Северного моря к Южному, за сто тридцать лиг, индейцев, нагруженных якорями в три и четыре кинтала[8], которые клали их лапы на спины и плечи, и доставил таким образом много артиллерии на плечах нагих бедняг, и я видел многих на дорогах, нагружённых пушками, удручённых.

Он разлучал и похищал женатых, отбирал у них жён и дочерей, и отдавал их морякам и солдатам, чтобы те были довольны, и он мог вести их в своих флотах; он набивал индейцами корабли, где все гибли от жажды и голода. И, воистину, если бы рассказать подробно о его жестокостях, вышла бы большая книга, от которой мир ужаснулся бы.

Он собрал два флота, каждый из множества кораблей, с которыми накатился, как если бы это был небесный огонь, на все те земли. О, скольких он оставил сиротами, у скольких похитил их сыновей, скольких лишил их жён, скольких женщин оставил без мужей, скольких прелюбодеяний, и изнасилований, и надругательств стал причиной! Скольких он лишил их свободы, сколько печалей и бедствий испытало из-за него множество людей! Сколько слёз он заставил пролиться, сколько вздохов, сколько стонов, сколько горя в этой жизни и сколько вечного осуждения в иной вызвал, и не только у индейцев, которые были бесчисленны, но и у злосчастных христиан, чьим соучастием он воспользовался в столь великих преступлениях, тягчайших грехах и столь омерзительных гнусностях! И я молю Бога, чтобы он смилостивился над ним и удовлетворился той злой кончиной, какую в конце концов ему дал[9].