«Паленкская триада»

Новый этап в изучении мифологии майя классического периода начался с работ гватемальского исследователя Г. Берлина, который в 1963 году обнаружил в надписях из Паленке упоминания трех богов-покровителей города.[i] Не имея в то время возможности прочесть подлинные имена божеств, Берлин обозначил их просто как «GI», «GII» и «GIII» (от английского слова God, «Бог»), а всю группу назвал «Паленкской триадой». Эти условные обозначения стали общепринятыми и до сих пор широко используются специалистами, несмотря на достигнутые в последние десятилетия успехи в дешифровке иероглифической письменности майя.

Примеры записи имен богов «Паленкской триады»: «GI» (a), «GII» (b) и «GIII» (c). Прорисовки Л. Шиле (a) и Д. Стюарта (b), (c).

В дальнейшем стало очевидно, что соединение богов в триады – это характерная черта религии и мифологии майя классического периода. Помимо Паленке свои триады имелись в Тикале, Наранхо, Караколе, при этом их состав в каждом случае различен. Например, в Тикале в состав триады входили богиня Иш-Унен-Бахлам, небесный бог Ицамкокаах и Эхб-К’инич, вероятно, местная ипостась бога солнца.[ii] Во всех этих вариациях ярко проявился локальный характер майяских государственных культов. Каждая династия полагалась на защиту и поддержку собственных богов-покровителей.

Упоминания триад богов на монументах из Караколя (a), Тикаля (b) и Наранхо (c). Прорисовки Л. Шиле, У. Ко и Я. Грэхэма.

В случае Паленке старшим и самым важным в рамках триады явно выступал бог «GI», который в текстах упоминается чаще остальных. Л. Шиле в свое время считала «GI» богом планеты Венера, которую майя выделяли особо среди прочих небесных тел и называли «великой звездой».[iii] Эта ассоциация стала популярной и до сих пор иногда встречается в литературе, хотя недавние исследования Д. Стюарта позволяют несколько по-иному взглянуть на первого члена «Паленкской триады». Стюарт отметил тесную связь «GI» с богом солнца К’инич-Ахавом. В надписи на центральной панели из «Храма надписей» сказано, что по случаю окончания двадцатилетия в день 9.11.0.0.0, 12 Ахав 8 Кех (14 октября 652 года) «Священный Баакальский Владыка» К’инич-Ханаахб-Пакаль преподнес «GI» в качестве шлема-ко’хав так называемую «чашу к’ин». В иероглифической письменности «чаша к’ин» использовалась для записи слова эль, «выход, восход» и составного понятия эльк’ин, «восток, восходящее солнце». Есть основания полагать, что она считалась местом, из которого солнце ежедневно выходило, «воскресало» на рассвете. Кроме того, на раннеклассическом сосуде неизвестного происхождения «GI» изображен со знаком к’ин («солнце») на щеке, а на еще одной вазе K773 «GI» и К’инич-Ахав показаны друг напротив друга, что, должно быть, свидетельствует о тесной связи между ними.[iv]

Иероглифы эль, «выход, восход» (а) и эльк’ин, «восток» (в) (Прорисовки Д. Стюарта).

Но помимо солнца «GI» имел отношение также к водной стихии. В его лице отчетливо видны рыбьи черты, в частности плавникоподобные выступы из щек и вокруг глаз. В тексте на западной панели из «Храма надписей» изложен пока еще не совсем понятный мифологический сюжет, свидетельствующий о связи «GI» с первозданным морем. Суммировав все эти факты, Д. Стюарт предположил, что «GI» олицетворял солнце, обитающее перед своим восходом и возрождением в водах подземного мира. Это могло быть своего рода «протосонце», существовавшее еще до появления К’инич-Ахава и установления текущего космического порядка. К сожалению, имеющиеся в распоряжении исследователей источники слишком отрывочны, поэтому концепция Д. Стюарта пока остается не более чем гипотезой. Существенным препятствием на пути к пониманию образа «GI» является то обстоятельство, что ко времени первых контактов с европейцами никаких намеков на существование в мифологии майя такого или подобного персонажа не сохранилось. Если о Чаахке, К’инич-Ахаве, Ицамкокаахе и других богах сообщается немало ценных сведений в источниках колониального времени, то вот упоминаний о «GI» там обнаружить пока не удалось.[v]

Изображение «GI» на раннеклассическом сосуде неизвестного происхождения. Обратите внимание на знак к’ин («солнце») на щеке божества.

Как бы там ни было, не подлежит сомнению, что «GI» сыграл важную роль в событиях, связанных с началом новой космической эпохи. Подробнее об этом будет сказано в следующем разделе. Пока достаточно отметить, что в текстах из Паленке этот бог предстает перед нами в двух разных ипостасях. С одной стороны, «GI» – это персонаж, активно участвующий в творении вселенной, в этом качестве он имеет огромное значение для всего мира. С другой стороны, позднее произошло его «рождение» (точнее перерождение) в роли одного из членов «Паленкской триады». Таким образом, «GI» выступает одновременно как общемайяский бог и локальный покровитель Лакамхи-Паленке.[vi]

Раннеклассический сосуд K773. «GI» и К’инич-Ахав изображены друг напротив друга.

Об остальных участниках «Паленкской триады» известно еще меньше. Имя бога «GII» читается Унен-К’авииль («малыш К’авииль»), таким образом, он был ипостасью К’авииля – божества молнии, одного из ключевых персонажей в пантеоне древних майя. Это не единственный пример почитания божества в облике ребенка. В искусстве и текстах майя часто встречается персонаж, который изображался как младенец с отчетливыми чертами ягуара и получил условное прозвище «малыш-ягуар».[vii] Кроме того, как уже было сказано выше, в триаду Тикаля входила богиня Иш-Унен-Бахлам («госпожа малыш-ягуар»). Поза младенца ассоциировалась с обновлением и воскресением, об этом в частности свидетельствует изображение на знаменитой крышке саркофага в «Храме надписей».[viii]   

Ваза К521. Один из сосудов, на которых повторяется загадочная мифологическая сцена. Бог дождя Чаахк и божество смерти приносят в жертву «малыша-ягуара».

В надписи на боковом косяке святилища из «Храма лиственного креста» Унен-К’авииль носит титул «юный владыка Наах-Хо’-Чана». Наах-Хо’-Чан («Дом пятого неба») упоминается на стеле C из Киригуа в связи с началом нового космического цикла как место, где установили ягуаровый камень так называемые «боги-гребцы». Д. Стюарт обратил внимание, что на сосуде K688 говорится о «горе Наах-Хо’-Чан на севере». По его мнению, Наах-Хо’-Чан – это название некоей мифической горы, места обновления и возрождения. Именно этот общий мотив новой молодой жизни связывал ее с Унен-К’авиилем.[ix] Также в надписи на главной панели из «Храма лиственного креста» проводится отождествление между Унен-К’авиилем и Унен-Чуваахом, младенческим аспектом так называемого «бога-ягуара подземного мира». Многие исследователи считают это божество «ночным солнцем» преисподней. В царских надписях оно также неоднократно выступает в качестве покровителя обрядов, связанных с огнем и освящением архитектурных сооружений.[x]

Изображение рождающегося из семени бога маиса Ишиима в позе полулежащего младенца. Позднеклассическая ваза «стиля кодексов» К2723, прорисовка С. Мартина.

Имя последнего члена триады, «GIII», включает компонент К’инич, это дает основания предполагать, что он являлся одной из ипостасей бога солнца. В пользу такой интерпретации свидетельствует и один из фрагментов текста на центральной панели «Храма надписей», в котором обычное имя «GIII» заменено более общим эпитетом К’инич-Ахав, «владыка солнца». Многие исследователи отождествляли «GIII» с вышеупомянутым «богом-ягуаром подземного мира», но эта ассоциация не подкреплена достаточно вескими основаниями.[xi] «GIII» явно выступает покровителем войны, на центральной панели из «Храма надписей» он носит титул йахавк’ахк’ («владыка огня»), который давали военачальникам или, возможно, военным жрецам, совершавшим жертвоприношения и несшим изображения богов во время битвы.[xii] Ассоциация с войной подтверждается также изображением на главной панели из посвященного «GIII» «Храма солнца» щита с двумя перекрещенными копьями. В целом «GIII» можно рассматривать как местную баакальскую версию солнечного божества К’инич-Ахава.

В мифологии Паленке боги триады неразрывно связаны общим происхождением и были рождены Аканаль-Ишиим-…-Муваахн-Матом (известен также как «прародитель триады») в легендарной местности Матвииль в 2360 году до нашей эры. В надписях из городища много внимания уделено обрядам, которые проводились в честь «Паленкской триады» «Священными Баакальскими Владыками». Самые впечатляющие храмы Паленке также считались «жилищами» «GI», «GII» и «GIII». Обо всем этом подробнее будет рассказано в следующих главах данного очерка.