“ПЕРВЫЙ СКАЛЬП ЗА КАСТЕРА”
Пока Шеридан все сильнее зажимал резервации в свои тиски, Крук начал с возрастающим беспокойством задумываться о своем положении. Разведывательная вылазка Сибли и попытки индейцев спалить лагерь убедили Крука в том, что противник все еще держится вместе крупными силами и может в любое время нанести удар. Генерал приблизился к ситуации, похожей на Роузбад, когда он едва избежал полного разгрома. Это, наряду с уничтожением Кастера, привело его в состояние заметного волнения, возможно даже испуга. Он хотел соединиться с Терри но гораздо сильнее он хотел Меррита с его Пятой Кавалерией.
В телеграмме Шеридану Крук написал:
Я нахожу себя безмерно стесненным задержкой колонны Меррита, поскольку чрезвычайно жаркая погода последних нескольких дней настолько иссушила траву, за исключением травы на вершинах гор, что она горит как хворост... В районе рек Паудер, Танг и Роузбад весь край в огне и наполнен дымом. Я каждую минуту опасаюсь нападения. Во время их последней попытки они подожгли траву, и поскольку большая часть ее все еще оставалась зеленой, мы без затруднений потушили (пожар), но будь она подожжена сейчас, не знаю, как бы мы смогли удержаться в этом краю. Я теряюсь, что делать. Я могу предотвратить их атаку демонстрацией силы, но поскольку моя живая сила насчитывает не более тысячи двухсот человек, не считая индейских союзников, я почти ничего не могу предпринять, чтобы покорить их, до той поры, когда холодная погода ограничит их возможности, а тем временем они могут нанести неисчислимый ущерб поселениям.
Пока Меррит не стал ее полковником, оперативная структура Пятой Кава-лерии сильно напоминала таковую Седьмой. Также как подполковник Кастер был полевым командиром Седьмой, в то время как ее номинальный командир полковник Стурджис постоянно находился в той или иной командировке, так и подполковник Карр с 1868 года командовал Пятой в полевых условиях, а номинальный командир – полковник Уильям Эмори – нес службу в других местах. Когда летом 1876 года Эмори вышел в отставку, многие в полку решили, что на должность командира полка назначат именно Карра, поскольку во многом благодаря ему “Великолепная Пятая” приобрела свою бойцовскую репутацию. Назначение Меррита стало сюрпризом, в особенности потому, что за одиннадцать прошедших с окончания Гражданской войны лет он не разу не водил войска в бой.
Карр не оспаривал назначения Меррита, которое соответствовало армейским уложениям о старшинстве, но был возмущен тем, что Меррит, вместо того чтобы, подобно Эмори, разъезжать по командировкам, отобрал у него фактическое полевое командование полком. “Кажется странным”, писал Карр своей жене, “что Правительство находит необходимым тратить большое количество денег и крови, чтобы обучить Терри, Крука и Меррита тому, как надо сражаться с этими Степными индейцами, в то время как имеются другие люди, лучше знающие, как это следует делать”. На публике, однако, он хранил при себе свои тяжелые чувства и приготовился исполнять роль подчиненного при новом полковнике.
Несмотря на отсутствие опыта войны со Степными индейцами, Уэсли Меррит был способным солдатом, знавшим фронтир. Уроженец Нью-Йорка, он окончил Вест-Пойнт в 1860 году и был направлен в Юту. Когда разразилась Гражданская война, он отправился на Восток, проявил себя в боевых действиях и в конце концов дослужился до звания бревет генерал-майора. Пониженный в звании по окончании войны, в 1866 году Меррит был назначен подполковником Девятой Кавалерии, несшей службу в одном из административных округов западного Техаса. Затем он присоединился к штабу Шеридана. Несмотря на то, что месяц назад ему исполнилось сорок два, у Меррита было мальчишеское лицо, которому даже усы не могли придать значительности.
Меррит присоединился к Пятой 1 июля в ее лагере, расположенном северо-западнее агентства Красного Облака в Небраске. Полк все еще перекрывал пути, ведущие от агентства в страну реки Паудер. Два дня спустя одна из рот безуспешно пыталась поймать небольшую группу Шайенов, загнав при этом до смерти двух лошадей и чуть не уморив по меньшей мере еще дюжину. Это побудило Меррита переместить лагерь поближе к тропе и выслать дозоры. Во время перехода к новому лагерю солдаты нашли стрелковые окопчики и тела двух мужчин – предположительно золотоискателей из Черных Холмов – наскочивших на индейцев.
12 июля Меррит получил приказ переподготовить полк в Форте Ларами, а затем соединиться с Круком у Гусиного ручья в северном Вайоминге. Команда уже проделала шестнадцать миль и собиралась стать лагерем, когда Мерриту доставили сообщение от капитана Уильяма Джордана - командира гарнизона Кэмп-Робинсон, расположенного в трех милях от агентства Красного Облака. Джордан предупреждал, что сотни Шайенов намереваются покинуть агентство, предположительно для того, чтобы присоединиться к враждебному лагерю.
Меррит решил перехватить индейцев и силой побудить их вернуться обратно в агентство. За следующие два дня он прошел обратно по собственному следу пятьдесят одну милю и наконец 14 июля стал лагерем в северо-западной Небраске у дороги, соединяющей Форт Ларами и агентство Красного Облака. Однако Меррит не решился подойти ближе к самому агентству, поскольку не счел это необходимым и, кроме того, опасался, что приближение солдат вынудит индейцев уйти из агентства до того, как он будет готов сразиться с ними. Вместо этого он отправил одну роту под командованием майора Тадеуша Стэнтона выяснить ситуацию в агентстве. На следующий день, чуть раньше полудня, Стэнтон и Джордан послали Мерриту сообщение, в котором говорилось, что примерно 800 Шайенов и “множество Сиу” собираются вечером этого дня или на следующий день покинуть агентство.
На самом деле донесения были преувеличены; всего около двух сотен Шайенов оставляли агентство. Меррит, однако, положился на переданную ему информацию и подготовил свой новый полк первому из “молниеносных походов”, которые станут его визитной карточкой как борца с индейцами.
Всего час спустя после получения донесения от Стэнтона и Джордана семь рот кавалерии уже шли на север. Меррит намеревался развернуть роты во фронт перед Шайенами, встретить противника лоб в лоб и отбросить назад к агентству. Это значило, что он должен пройти назад по тому же самому пути, по которому только что шел, а затем повернуть на восток к тропе, которой предположительно должны были воспользоваться Шайены. Меррит оставил небольшое подразделение охранять обоз, командиру которого было приказано двигаться вслед за полком и соединиться с ним, когда кавалерия сделает остановку или станет на ночлег.
Скаутами у Меррита были Маленькая Летучая Мышь Гарнье, Джонатан Уайт, которого иногда называли Чарли Уайтом, но чаще “Бизоньими Ошметками”, и величайший и самый живописный из всех – Уильям Ф. Коди, более известный как Баффало Билл. Тридцатиоднолетний Баффало Билл Коди был к тому времени уже полулегендарной личностью. Крупный и красивый, с вьющимися локонами и выхоленными усами, величественный, “он в совершенстве воплотил собой образ храброго охотника и доблестного джентльмена степей”, по словам одного из почитателей.
Уроженцу Айовы, Коди было семь лет, когда его семья переехала в Канзас. В пятнадцать он начал работать возчиком грузов и следующий десяток лет проработал на перевозке грузов, курьером Пони-Экспресса, кучером на дилижансах и на других работах пока наконец не обрел достаточно опыта, чтобы стать правительственным скаутом в Пятой Кавалерии. В перерыве он завербовался обеспечивать бизоньим мясом команду строителей железной дороги Канзас-Пасифик и так в этом преуспел, что его стали называть “Баффало Биллом” – Бизоньим Биллом. Его обширный опыт, общительность и природный дар антрепренера привлекли к нему внимание Шеридана, который неофициально взял его под свой патронаж. Он быстро стал любимым скаутом генерал-лейтенанта и при содействии нью-йоркских друзей Шеридана недавно вошел в шоу-бизнес.
Несмотря на горячность, у Коди был стержень; солдаты доверяли ему как никакому другому скауту. Он выступал со своим шоу на Востоке, когда Энсон Миллс уведомил Коди, что Крук хотел бы заполучить его в роли скаута. Однако, прибыв в Чикаго, он узнал, что Карр протелеграфировал в штаб-квартиру округа с просьбой направить Коди на службу к нему, и сентиментальная привязанность к Пятой оказалась слишком сильна. Теперь Баффало Бил скакал вместе с Мерритом, радуясь тому, что опять вдыхает воздух прерий, и выискивая новые приключения, которые можно было бы включить в его театральные представления.
Коди был, возможно, самым известным из летописцев похода Меррита, но имелись и другие, в числе которых находился лейтенант Чарльз Кинг – плодовитый писатель, не только протоколировавший события, но и ставший впоследствии одним из основоположников западного романа. Другими хроникерами были сержант Джон Пауэрс, рядовые Даниель Браун и Альфред МакМакин, которые являлись корреспондентами газеты “Star” округа Эллис, выходившей в Хейсе, штат Канзас; а также рядовой Джеймс Фрю, писавший письма и сохранивший дневник, написанный на обрывках бумаги.
Меррит гнал своих людей. К десяти вечера, когда он отдал приказ стать на ночлег, они прошли примерно тридцать пять миль. Лошадям необходимо было дать передохнуть и пощипать скудную пищу в виде бизоньей травы. Солдатам было не лучше. “Очень голодны – без ужина”, заметил Фрю.
Марш возобновился около пяти утра. В середине утра кавалеристы остановились у обнесенного частоколом лагеря роты Двадцать Третьей Пехоты, которой командовал лейтенант Джордж М. Тэйлор. Эта рота охраняла ключи, питавшие Сэйдж-Крик - местную речку. Солдатам дали быстро перекусить, а когда подошел обоз, им приказали вскрыть коробки с боеприпасами и набить патронами свои карманы и патронташи.
Меррит решил оставить медлительный обоз под охраной в пехотном лагере, взяв с собой лишь легкие ротные фургоны с трехдневным запасом провианта. Он также призвал под свое командование пехотную роту лейтенанта Тэйлора и приказал ей рассесться по фургонам, в которых уже находилась рота Девятой Пехоты, охранявшая обоз. Менее чем через час после приказа остановиться Пятая снова была на марше. Целью являлся брод через ручей Военного Головного Убора, иногда именуемого Хэт-Крик. Было известно, что индейцы пользуются этим бродом на своем пути в Вайоминг.
“День был жарким”, писал Кинг, “мы шли по дороге, ведущей в Черные Холмы, и пыль взбивалась позади нас в густые облака. Но путь до индейского брода был далек, а мы должны были достичь его первыми”.
На закате они увидели “извилистую зеленую полосу в отдаленной низине”, обозначающую деревья, окаймлявшие ручей Военного Головного Убора, и к восьми вечера солдаты подошли к лесу. Они разбили бивак на маленькой плоской возвышенности напротив череды холмов. “Мы прошли восемьдесят пять миль за тридцать один час”, писал Кинг, “и теперь находились здесь, расположившись им во фронт, готовые и жаждущие оспорить завтра право Шайенов на переправу”. Команда сильно обогнала свой обоз, оставшийся теперь далеко позади.
Меррит разрешил развести в лагере лишь несколько костров - глубоких ямах, чтобы пламя нельзя было увидеть издалека. Роте “К” под командованием капитана Джулиуса Мэйсона и с Кингом в качестве его лейтенанта было предписано нести караульную службу. Люди расположились во впадинах и овражках, откуда они могли видеть силуэты на фоне неба. Так как такое расположение исключало возможность пройтись туда сюда, и поскольку они несли ту же самую службу предыдущей ночью, людей клонило ко сну, и Кингу с Мэйсоном пришлось беспрестанно прохаживаться вдоль роты и будить засыпающих. Ночь тянулась медленно, к утру похолодало. Ложась спать, Меррит оставил приказ разбудить его в 3:30 утра и поднялся сразу, как только Кинг окликнул его.
Вернувшись на свою позицию, в первых лучах света Кинг увидел впереди два конических холма, заслонявших вид. Он отправил подразделение солдат на ближайший к лагерю и лежащий строго на севере холм, а сам с двумя солдатами и капралом занял позицию на холме, лежащем южнее. Лежа ничком на вершине холма, Кинг обозревал горизонт в свой бинокль. Примерно в 4:30 утра капрал указал на отдаленную гряду прямо перед ними и сказал: “Смотрите, лейтенант – там индейцы”.
Минуту спустя после того, как была замечена первая группа, они увидели еще больше воинов, примерно в двух милях от своей позиции на холме. За десять минут мо меньшей мере шесть групп показались и исчезли из виду. К пяти утра вереница индейских всадников выстроилась на расстоянии трех миль от солдат. Индейцы не двигались, очевидно чем-то наблюдая. Бросив взгляд на юго-запад, группа Кинга увидела обоз, находившийся на удалении четырех миль и медленно, но неуклонно двигающийся к лагерю. Среди солдат это вызвало больше интереса, нежели тревоги, поскольку обоз охранялся двумя пехотными ротами, которые квартирмейстер, судя по всему, укрыл в фургонах. Кинг заметил, что квартирмейстер “боялся, вероятно, только того, что индейцы его не атакуют”.
Меррит со своим штабом присоединился к группе на холме и какое-то время наблюдал за развитием событий. Наконец он спросил адъютанта: “Люди пили кофе?”. Получив ответ, что да, Меррит обратился к Карру: “Тогда пусть они оседлают лошадей и все м скопом укроются под обрывами”.
К тому времени Баффало Билл, Большая Летучая Мышь и Бизоньи Ошметки Уайт присоединились к группе на холме. Теперь, при дневном свете они заметили, что южный склон размыт и практически отвесно спускается в лощину, идущую от той отдаленной гряды, где находились индейцы. Хотя тропа и лощина пересекались под острым углом в виде буквы “ V ” характер местности был таков, что, находясь на тропе, нельзя было увидеть, что происходит в лощине и наоборот. В полутора милях армейцы увидели группу индейцев в тридцать-сорок человек, возбужденно сновавших у начала лощины.
“Что, черт возьми, эти бездельники там болтаются?”, - удивился Коди.
Затем они увидели двух гонцов, нагнавших обоз и устремившихся к лагерю Меррита с депешами. Шайены пришпорили лошадей и поскакали вниз по лощине навстречу этим гонцам. Индейцы должны были проскакать под находившимися на холме солдатами.
“Ей-богу, генерал!”, - сказал Коди:“Нам выпал шанс. Давайте оседлаем лошадей, укроемся и перережем этих парней!”
“Согласен!”, - ответил Меррит. Затем он обернулся к Кингу: “Стойте, где стоите... Наблюдайте за ними, пока они не окажутся под вами; затем командуйте. Пошли вниз, все!”. Они соскользнули с холма, оседлали лошадей и спрятались, чтобы захватить индейцев врасплох в лощине.
Солдаты в обозе заметили Шайенов на отдаленной гряде и поначалу приняли их за людей Меррита. Когда, наконец, они поняли, что это индейцы, то высыпали из фургонов и образовали линию. К этому моменту меньшая группа Шайенов скакала прямиком на гонцов. Когда индейцы подскакали к холму, Кинг крикнул: “Вперед, парни, я с вами!”.
Отряд скаутов выскочил из укрытия и открыл огонь, в то время как Меррит с капралом вернулись на вершину холма, чтобы наблюдать за разворачивающимися перед ними событиями. Ошеломленные Шайены осадили лошадей и начали отстреливаться. Одна из пуль просвистела мимо Меррита, едва не задев его лицо. Кто-то крикнул: “Посмотрите во фронт! Смотрите! Смотрите!”. Остававшиеся на гряде индейцы поскакали вниз на выручку своих попавших в ловушку товарищей.
Внизу в лощине Баффало Билл выискал предводителя первой группы, воина по имени Желтые Волосы. В своей автобиографии Коди настаивал на том, что они с Желтыми Волосами знали друг друга, и утверждал, что в итоге произошла самая настоящая жестокая дуэль, начатая при помощи ружей и завершившаяся на ножах. Коди говорил, что, убив воина, он оскальпировал его и, воздев в воздух окровавленный скальп и сорванный с индейца военный головной убор, прокричал: “Первый скальп за Кастера!”. Такова была версия, представляемая им в его шоу “Дикий Запад”, описанная в дешевых романах и, наконец, получившая бессмертие в фильме Джоэла МакКри и Энтони Куина.
Свидетели рассказывают иную историю, хотя и не менее героическую. Желтые Волосы выстрелил и промахнулся, но испуганная лошадь Коди взбрыкнула и сбросила своего наездника. Вскочив на ноги, Баффало Билл в свою очередь выстрелил, пуля прострелила ногу воина и убила его лошадь. Они упали одной беспорядочной кучей. Овладевший собой Желтые Волосы поднимал ружье для еще одного выстрела, когда вторая пуля Баффало Билла прострелила ему голову. Несколько Шайенов попытались завладеть телом, но кавалеристы оттеснили их, и Коди снял скальп.
Шайены бежали. Войска Меррита преследовали их на протяжении трех миль в сторону агентства, убив от троих до шестерых индейцев и ранив, возможно, пятерых. Потом кавалеристам пришлось остановиться, чтобы перегруппироваться. Единственным вышедшим из строя солдатом стал рядовой Джефферс, лошадь которого споткнулась и упала на речном берегу. Остаток дня Меррит провел, преследуя индейцев на протяжении сорока миль в направлении агентства Красного Облака. Докладывая Шеридану о случившемся, Меррит писал:
Я безотлагательно выступлю к Форту Ларами и как можно скорее двинусь на соединение с Круком. Мои люди и лошади измотаны, но несколько дней перехода в разумном темпе и полный фураж приведут их в порядок.
Тактически перестрелка у ручья Военного Головного Убора была второстепенной стычкой, вряд ли чего-то достигшей. Стратегически и психологически, однако, это стало лучшим известием, полученным Шериданом за все лето. Слишком долго не было ничего кроме унижения и поражений. Теперь Меррит отреагировал на срочное донесение, что индейцы уходят из агентства, совершил форсированный переход, преградил путь этим индейцам, разбил их крупный авангард и оттеснил всю группу обратно к агентству – сам при этом не понеся никаких потерь. Сам бой и последовавшая за ним шоу-агитка о “дуэли” Баффало Билла (лишь немного отличавшаяся от продукции Голливуда 1942-45 годов в стиле “мужество и слава”) подняли боевой дух деморализованной публики. На тот момент это стало именно тем, в чем так нуждалась страна.