Политическая история царства Вакаам

Городище Ним-Ли-Пунит находится в долине реки Голден-Стрим, в 15 км на северо-восток от Лубаантуна. Руины были открыты в марте 1976 года, начало их научному изучению положили археологический комиссар Белиза Д. Паласио и директор проекта в Коросале Н. Хэммонд. С 1983 по 1987 годы в Ним-Ли-Пуните и соседнем Шнахебе работал Р. Левенталь, также стоит упомянуть осуществлявшийся в 1997-1998 годах реставрационный проект.[i] Что касается эпиграфических памятников, то в городище обнаружено несколько десятков стел, но только на некоторых из них содержатся иероглифические надписи. Их прорисовки в 1970-х годах публиковались в статьях Н. Хэммонда, а первое комплексное исследование сохранившихся текстов предприняла Б. Мак-Лауд. На рубеже прошлого и нынешнего тысячелетий городищу Ним-Ли-Пунит и в частности его стелам было посвящено несколько выпусков Research Reports on Ancient Maya Writing. На русском языке исследование по династической истории Ним-Ли-Пунита опубликовал Д. Беляев. Общими усилиями ученых из разных стран было доказано, что в древности городище являлось столицей самостоятельного царства, история которого с наибольшей подробностью может быть прослежена в поздний классический период, точнее в промежуток с 721 по 830 годы.

«Эмблемный иероглиф» Ним-Ли-Пунита, титул «Священных Вакаамских Владык». Прорисовка Н. Грюбе

Традиционно археологи, исходя из дат на стелах Ним-Ли-Пунита и датировки известных образцов керамики, считали это городище сравнительно поздним центром, существовавшим недолгое время в VIII-IX веках.[ii] Следует, однако, принять во внимание, что до 2010 года, когда стартовал «Проект регионального взаимодействия в Толедо», полноценные раскопки в Ним-Ли-Пуните практически не проводились. В 2012 году Д. Брасвелл и его коллеги начали исследовать важное «Сооружение 7» – платформу, которая, вероятно, поддерживала царскую резиденцию. В ходе этих раскопок были найдены образцы керамики, относящиеся ко времени перехода от доклассического к раннему классическому периоду. Сама платформа дворца строилась в несколько этапов. Первая версия сооружения была возведена после 250 года, а около 400 года в него добавили богатую гробницу, известную теперь как «Погребение 4». Среди подношений, сделанных его хозяину, археологи, помимо прочего, нашли вазы-триподы в теотиуаканском стиле, две большие раковины каури, а также бусины от ожерелья из раковин, окрашенные в зеленый цвет, видимо, с целью имитации жадеита. Гораздо позднее, около 800-850 годов, «Сооружение 7» перестроили, причем эти работы сопровождались открытием и посещением древней гробницы. Главный вывод, который можно сделать из недавних раскопок, заключается в том, что Ним-Ли-Пунит был основан еще в доклассический период, таким образом, он наряду с Ушбенкой принадлежит к числу старейших городищ в регионе. Кроме того, богатство «Погребения 4» свидетельствует в пользу предположения, что к 400 году в Ним-Ли-Пуните уже сложился институт царской власти.[iii]

Сосуды-триподы из «Погребения 4» в Ним-Ли-Пуните

В 2015 году археологи продолжили исследование «Сооружения 7» и нашли еще одну гробницу – небольшое, но богатое «Погребение 5», датируемое терминальной фазой классического периода. Связанные с ним человеческие останки малочисленны и едва узнаваемы, полагают даже, что  «Погребение 5» послужило местом для частичного перезахоронения костей, извлеченных из открытой раннеклассической гробницы. Зато археологи обнаружили довольно много разнообразных подношений, стоит в частности упомянуть 25 сосудов, целые и фрагментарные бусины из жадеита, ушные украшения и подвески, фрагмент резной раковины, два небольших зубчатых кремня, которые, вероятно, служили носовыми украшениями, жадеитовый кельт и различные кусочки обсидиана. Важными находками стали крупный зубчатый кремень, аналог которого был ранее выявлен снаружи царской гробницы в Пусильхе, и резная ваза с изображением бога ветра, по предположению К. Таубе использовавшаяся в качестве керамического барабана. Наибольшее внимание, однако, привлекла резная жадеитовая пектораль, покрытая с одной стороны иероглифическим текстом.[iv] На этом замечательном украшении стоит остановиться подробнее.

Крупный зубчатый кремень и резная ваза с изображением бога ветра из «Погребения 5» в Ним-Ли-Пуните. Фотографии Д. Брасвелла

Новая пектораль из Ним-Ли-Пунита является вторым по величине резным жадеитовым объектом, когда-либо найденным на территории Белиза в ходе легальных раскопок. Она имеет Т-образную форму иероглифа IK’, «ветер, дыхание», который вырезан также на лицевой стороне украшения, тогда как на обороте пекторали содержится надпись, разбитая в четыре горизонтальные строки. Этот текст потенциально представляет значительную ценность для понимания истории региона в VII веке, хотя пока многие моменты в нем остаются неясными или допускают различные толкования. Главным героем повествования выступает некий Ханаахб-Охль-К’инич, который в день окончания двадцатилетия 9.12.0.0.0, 10 Ахав 8 Йашк’ин (1 июля 672 года) провел традиционный юбилейный обряд разбрасывания комочков ароматной смолы. В надписи также названы его родители. Мать Ханаахб-Охль-К’инича носила общепринятый для цариц титул «священной госпожи» и, возможно, происходила из современного городища Кахаль-Печ, расположенного в долине реки Белиз, либо из области близ городища Рио-Асуль в Петене. Его отца, по-видимому, звали К’инич-Бахлам, он носит обычный царский титул «разбрасывателя курений на первом двадцатилетии», который может указывать на раннюю смерть в возрасте до двадцати лет. Как ни странно, упоминание происхождения или «эмблемный иероглиф» этого владыки отсутствуют. Завершается надпись ретроспективным сообщением о воцарении Ханаахб-Охль-К’инича в день 9.10.19.4.15, 7 Мен 8 К’айаб (23 января 652 года). Последний опять-таки не удостоен «эмблемного иероглифа», хотя носит титулы, указывающие на его происхождение. В частности мы узнаем, что Ханаахб-Охль-К’инич принадлежал к «девяти частям» – географической области, точные пределы которой пока не установлены, но, видимо, охватывали северные и центральные районы Белиза.[v] Таким образом, он, скорее всего, родился не в Ним-Ли-Пуните, а где-то севернее. Ключевым для более точной идентификации места его происхождения является заключительный блок надписи. Весьма вероятно, что Ханаахб-Охль-К’инич назван в нем «человеком из Хушвицы» то есть современного городища Караколь – столицы царства, сыгравшего одну из самых заметных ролей в истории майя классического периода. Правда, по мнению К. Прагера, «знак камня» на пекторали из Ним-Ли-Пунита отличается от иероглифа WITZ, «гора», поэтому в данном случае могла быть упомянута не Хушвица’, а некая другая местность, прежде не встречавшаяся в надписях.[vi]

Жадеитовая пектораль из «Погребения 5» в Ним-Ли-Пуните. Фото М. Азаровой

Таким образом, на жадеитовой пекторали из Ним-Ли-Пунита содержится текст, являющийся обычно стандартным для монументальных царских надписей майя. После рассказа о совершении правителем юбилейной церемонии приводится его родословная, а далее следует ретроспективное сообщение о восхождении на трон. Тем не менее, исследователям пока не удалось убедительно ответить на главные вопросы: где родился Ханаахб-Охль-К’инич и где он правил? Этот загадочный царь не имеет «эмблемного иероглифа», а титулы его происхождения интерпретируются по-разному. Кроме того, большое значение для понимания смысла всей надписи имеют чтение и перевод ее первого блока. К. Прагер изначально полагал, что там записан глагол «прибыл сюда», в таком случае  Ханаахб-Охль-К’инич – это чужак, который посетил другое место (возможно, Ним-Ли-Пунит?) для проведения там календарного действа. Иного мнения придерживается Д. Стюарт, который интерпретирует начальный блок надписи как обозначение самого украшения, одетого владыкой для совершения обряда.[vii] Последнее предположение более убедительно, так как аналогичные подвески с иероглифом IK’ носят во время церемоний разбрасывания комочков смолы правители на стелах 15 и 2 из Ним-Ли-Пунита. Как бы там ни было, в надписи на пекторали отсутствуют любые прямые упоминания Ним-Ли-Пунита или указания на связь Ханаахб-Охль-К’инича с этим царством. Если Ханаахб-Охль-К’инич родился в Хушвице, то, скорее всего, принадлежал к династии «Священных особ К’анту’», но правил в другом месте. История майя знает примеры такого рода перемещений, именно из Хушвицы происходил первый «Священный Шукуупский Владыка», знаменитый К’инич-Йаш-К’ук’-Мо’.[viii] Но какое отношение Ханаахб-Охль-К’инич имел к Ним-Ли-Пуниту сказать пока невозможно, ведь жадеитовая пектораль с одинаковой степенью вероятности могла быть как произведением местных мастеров, так и военным трофеем либо даром, полученным в результате политических и торговых контактов. Если бы это украшение нашли и продали на черном рынке мародеры, его, вероятнее всего, вообще не связали бы с Ним-Ли-Пунитом.[ix]

Общий вид «Погребения 5» в Ним-Ли-Пуните. Фото М. Борреро

Хотя раскопки последних лет показали, что Ним-Ли-Пунит имел гораздо более долгую и сложную историю, чем считалось ранее, основной массив информации из городища по-прежнему датируется VIII-IX веками. Именно к этому времени относятся все найденные там монументы с надписями. Всего в Ним-Ли-Пуните известны восемь резных стел, с точки зрения объема это второй корпус текстов в Южном Белизе после Пусильхи.[x] Надписи на местных памятниках отличаются необычным синтаксисом, что существенно усложняет эпиграфистам работу с ними. Хронологически они охватывают сравнительно небольшой столетний период с 721 по 830 годы, причем в его рамках легко выделяются два коротких всплеска монументальной активности, разделяемые примерно полувековым безмолвием. Исследователи обратили внимание на любопытное совпадение: начало установления резных монументов в Ним-Ли-Пуните по времени примерно сходится с исчезновением надежных упоминаний «Священных Унских Владык» на памятниках из Пусильхи (последним таким бесспорным свидетельством можно считать установленную в 731 году стелу E).[xi] Впрочем, делать на этом зыбком основании выводы относительно общей политической ситуации и смены регионального гегемона пока преждевременно и рискованно, тем более что даты правления ряда царей Уна нам неизвестны.    

Рассказ о резных монументах из Ним-Ли-Пунита уместно начать со стелы 15. Лицевая сторона этого и других местных памятников делится на три части: изображение в центре обрамлено сверху и снизу иероглифическим текстом. В данном случае можно увидеть правителя, который вместе с еще двумя персонажами проводит юбилейный обряд и бросает на курильницу комочки ароматической смолы. Традиционно считается, что слева от царя стоит его супруга, но такая интерпретация не подкрепляется подписями к сцене.[xii] Основной текст на монументе начинается с даты завершения десятилетия 9.14.10.0.0, 5 Ахав 3 Мак (13 октября 721 года) и сообщения, что в тот день была установлена стела, принадлежавшая Вашаклахуун-Убаах-Чану, затем сказано о некой «жертве» вакаамской «священной госпожи». Эпиграфисты интерпретировали данный фрагмент по-разному. Н. Грюбе, Б. Мак-Лауд и Ф. Ваньерка в свое время предположили, что Вашаклахуун-Убаах-Чан – это правитель Ним-Ли-Пунита, который воздвиг монумент, а его жена в тот же день совершила жертвенное кровопускание.[xiii] Данное толкование, однако, вызывает обоснованные возражения. Дело в том, что портрет царя на стеле 15 сопровождается подписью, которую Д. Беляев читает: «это изображение К’инич-К’ук’а… владыки».[xiv] Именно так звали правителя, совершившего юбилейный ритуал в 721 году. Что же касается Вашаклахуун-Убаах-Чана, то это вовсе не человек, а божество войны, культ которого, вероятно, распространился в области майя из Центральной Мексики.[xv] Таким образом, юбилейная стела была посвящена божеству Вашаклахуун-Убаах-Чану и несколько загадочно непосредственно связывается с «жертвой» вакаамской царицы. Немного неожиданно, что на монументе проводящим церемонию изображен правитель-мужчина, а в основном тексте главным действующим лицом выступает женщина. Имя этой госпожи не сохранилось, но она явно обладала значительным влиянием и принадлежала к правящему роду, ее титул соответствует «эмблемному иероглифу» царей Ним-Ли-Пунита, для которого Д. Беляев предложил чтение Вакаам.[xvi] Можно даже предположить, что К’инич-К’ук’ был в Ним-Ли-Пуните чужаком и легитимировал собственную власть через брак с местной царевной.[xvii]

Стела 15 из Ним-Ли-Пунита. Прорисовка Д. Монтгомери

Текст в нижней части стелы 15 сохранился очень плохо, но, возможно, содержал подпись резчика, а также частично разрушенную дату Календарного круга, одна из наиболее вероятных реконструкций которой соответствует дню 9.15.3.2.0, 6 Ахав 18 Сак (15 сентября 734 года).[xviii] Если она верна, то юбилейная церемония описана на стеле 15 ретроспективно, сам же монумент был создан тринадцатью годами позднее. Это весьма вероятно, ведь авторы текста не избегали экскурсов даже в более далекое прошлое. Стоящий справа участник церемонии разбрасывания смолы отделен от правителя колонкой иероглифов, начинающейся с необычной урезанной записи даты 9.4.10.0.0, 12 Ахав 8 Моль (26 августа 524 года), отстоящей от юбилея в 721 году ровно на десять двадцатилетий.[xix] Тогда также имело место установление стелы, принадлежавшей некоему Чак-Унану, скорее всего, опять-таки божеству. Воздвиг этот монумент, ставший для него уже шестым по счету, правитель по имени К’инич-Шиб, носящий титулы «разбрасывателя курений» и «юноши», а также «эмблемный иероглиф», чтение которого остается проблемным. К’инич-Шиб принадлежал к группе «двадцати восьми владык», которая объединяла правителей из Южного Петена и Белиза, но пока неясно, можно ли включать его в список вакаамских царей.[xx]

Следующий монумент из Ним-Ли-Пунита, стела 2, имеет много общего со стелой 15. Лицевые стороны обоих монументов очень похожи: центральную часть снова занимает обрамленная иероглифами сцена с изображением правителя, бросающего комочки копала в курильницу. Слева от него на троне, вероятно, сидит женщина, а справа стоит персонаж меньшего роста, возможно, царевич или придворный. Надпись начинается с важного сообщения о воцарении «Священного Вакаамского Владыки» Чуваах-Ишиима, но верхний фрагмент, содержащий дату события, повредили мародеры, он сохранился лишь частично. По этой причине исследователями были предложены, по меньшей мере, три различных варианта реконструкции хронологии монумента. Известно, что воцарение произошло в день месяца Моль по хаабу. Поскольку далее в тексте следуют интервальное число «7 лет» и дата 9.15.0.0.0, 4 Ахав 13 Йаш (22 августа 731 года), Н. Грюбе, Б. Мак-Лауд и Ф. Ваньерка предположили, что интервал должен отсчитываться назад от утраченной даты, которая, таким образом, будет соответствовать дню 9.15.7.0.0, 2 Ахав 18 Моль (16 июля 738 года).[xxi] Эта реконструкция, однако, плохо согласуется с общей логикой текста, ведь воцарение правителя должно было состояться до установления им юбилейной стелы. Впоследствии Ф. Ваньерка пришел к выводу, что начальная дата стелы 2 соответствовала дню 9.14.15.14.17, 9 Кабан 10 Моль (11 июля 727 года), но опирался он при этом на прорисовку Д. Монтгомери, качество которой  вызывает сомнения.[xxii] Наконец, Д. Беляев предположил, что интервальное число на стеле 2 записано в сокращенной форме и полностью включало «7 лет, 4 двадцатидневки». Если это так, то дата воцарения соответствовала дню 9.14.12.14.0, 4 Ахав 8 Моль (9 июля 724 года).[xxiii] Как видим, ни одна из реконструкций не лишена своих слабых мест и допущений. Во всяком случае, с большой долей уверенности можно утверждать, что коронация состоялась до юбилейной церемонии 731 года, а не после нее. Это, в свою очередь, означает, что Чуваах-Ишиим, скорее всего, был сыном К’инич-К’ук’а и вакаамской царицы, он пришел к власти всего через несколько лет после совершения обряда, описанного на стеле 15.

Стела 2 из Ним-Ли-Пунита. Прорисовка Д. Монтгомери

Надпись в нижней части стелы 2 сохранилась значительно лучше, она очень ценна для понимания политической истории царства вакаамских владык и его внешних связей. Прежде всего, мы узнаем важные подробности об обстоятельствах коронации Чуваах-Ишиима. Сказано, что новый царь Вакаама взял скипетр с изображением бога К’авииля «пред глазами» другого «священного владыки», правителя Альтун-Ха. Это означает, что Чуваах-Ишиим начал свое правление как вассал более могущественного царя. Употребленное в тексте выражение «пред глазами» свидетельствует о личном присутствии сюзерена на коронации, возможно, для получения скипетра будущий вакаамский владыка отправился на север, где располагалось Альтун-Ха. Это не вызывает удивления, ведь мы уже знаем, что цари Альтун-Ха давно претендовали на Южный Белиз как сферу своего влияния и в частности в 595 году разорили Ун. Но далее события приняли несколько неожиданный оборот. На стеле 2 сказано, что в ночь 9.14.15.4.14/15, 1 Хиш 13 Паш (с 20 на 21 декабря 726) что-то случилось с царем Альтун-Ха, и это повелел владыка «Черного Шукуупа» Йич’аахк-К’ух со своим войском. Глагол события опущен, но упоминание армии (буквально «кремня и щита», то есть оружия) наводит на мысль, что Альтун-Ха потерпело поражение в войне против «Черного Шукуупа».[xxiv] Последним по хронологии событием, описанным на стеле 2, является установление монумента в день окончания двадцатилетия 9.15.0.0.0, 4 Ахав 13 Йаш (22 августа 731 года). Имя главного участника действа опущено, скорее всего, это был Чуваах-Ишиим, о воцарении которого речь шла выше. В ходе церемонии его «сопровождал» владыка «Черного Шукуупа» Йич’аахк-К’ух. Завершается надпись любопытной подписью резчика, о котором сказано, что он достиг «третьего двадцатилетия» жизни, то есть возраста от 40 до 60 лет.[xxv]

«Эмблемный иероглиф», предположительно являвшийся титулом царей Альтун-Ха. Прорисовка П. Мэтьюза

Какие выводы можно сделать из текста на стеле 2? Вероятнее всего, его следует понимать таким образом, что в правление Чуваах-Ишиима Вакаам освободился из-под опеки сюзерена. Чуваах-Ишиим пришел к власти под эгидой царя Альтун-Ха, но последний вскоре потерпел поражение от войска владыки «Черного Шукуупа» Йич’аахк-К’уха и, видимо, был убит. Мы не знаем, какую позицию занимал Вакаам в этом конфликте, восстал ли он против покровителя или просто смирился с новой политической ситуацией, но, во всяком случае, Чуваах-Ишиим наладил хорошие отношения с победителем и они вместе провели юбилейную церемонию. Можно даже предположить, что именно эти бурные события позволили вакаамскому владыке укрепить свое положение и начать воздвигать резные стелы. Мы точно не знаем, кто установил стелу 15 из Ним-Ли-Пунита, но если датировка этого монумента 734 годом верна, то он вполне мог быть создан по повелению Чуваах-Ишиима и призван увековечить память о матери царя. Вернемся, однако, к фигуре владыки «Черного Шукуупа». Чрезвычайно важно ответить на вопрос: где он правил? Начиная с 734 года, то есть спустя всего несколько лет после описанных на стеле 2 из Ним-Ли-Пунита событий, аналогичный титул носил самый знаменитый из царей Киригуа К’ахк’-Тилив-Чан-Йопаат. Лишь дополнением «черный» он отличается от «эмблемного иероглифа» «Священных Шукуупских Владык», которые правили в городе Хушвинтик (Копан) и на протяжении столетий доминировали над соседним Киригуа. К’ахк’-Тилив-Чан-Йопаат сломал установленный порядок, когда в 738 году разгромил и казнил своего бывшего сюзерена, «Священного Шукуупского Владыку» Вашаклахуун-Убаах-К’авииля.[xxvi] Исходя из этого факта, принятие им похожего титула «владыка Черного Шукуупа» обычно интерпретируется как вызов, брошенный правителю Хушвинтика. Высказывалось в частности предположение, что «Черный Шукууп» – это  часть владений «Священных Шукуупских Владык», претензии на которую заявил К’ахк’-Тилив-Чан-Йопаат.[xxvii] Мы ничего не знаем об участии в конфликте Вакаама, хотя, как и в случае с соседней Пусильхой, исследователи давно обсуждают возможность существования тесных связей между Ним-Ли-Пунитом и царствами долины Мотагуа. На стеле 15 из Ним-Ли-Пунита К’инич-К’ук’ носит похожий на тюрбан головной убор, который также встречается на монументах из Копана, а на стеле 21 записан топоним Хушвинтик, древнее название Копана. Появление владыки «Черного Шукуупа» на стеле 2 хорошо вписывалось бы в этот ряд, но проблема в том, что на памятниках из Киригуа или Копана правитель по имени Йич’аахк-К’ух неизвестен, а к 726 году К’ахк’-Тилив-Чан-Йопаат и Вашаклахуун-Убаах-К’авииль уже занимали трон каждый в своем царстве. Пытаясь разрешить противоречие, Д. Беляев предположил, что «Черный Шукууп» изначально являлся независимым царством где-то между Киригуа и Ним-Ли-Пунитом, а около 734 года К’ахк’-Тилив-Чан-Йопаат присоединил его к своим владениям.[xxviii] Если так, то триумф Йич’аахк-К’уха и достигнутое им после победы над Альтун-Ха могущество были недолгими. Но не исключено также, что на стеле 2 из Ним-Ли-Пунита упомянут не «Черный Шукууп», а другое неизвестное царство, не имеющее прямого отношения к титулу правителей Киригуа.[xxix] Думается, только открытие новых надписей или возможное обнаружение столицы Йич’аахк-К’уха позволят прояснить место возглавляемого им царства в области майя и характер связей с Вакаамом.

Следующий монумент из Ним-Ли-Пунита, стела 1, был установлен в день 9.15.10.0.0, 3 Ахав 3 Моль (30 июня 741 года). Его иероглифический текст очень короткий и сводится к сообщению о совершении «Священным Вакаамским Владыкой» юбилейного обряда разбрасывания копала, традиционно запечатленного также на лицевой стороне памятника. Спорным вопросом остается идентификация имени правителя. Ключевой блок надписи сохранился плохо, но после него следует фраза Лахуун-Чан-Ахав, «Священный Вакаамский Владыка». Н. Грюбе, Б. Мак-Лауд и Ф. Ваньерка полагают, что Лахуун-Чан-Ахав – это имя правителя, который установил стелу 1.[xxx] Если они правы, новый царь, скорее всего, приходился сыном Чуваах-Ишииму и короновался где-то между 731 и 741 годами. Но Д. Беляев считает, что в разрушенном блоке было записано имя Чуваах-Ишиима, а Лахуун-Чан-Ахав – это еще одно его имя или титул.[xxxi] При такой реконструкции получается, что в 741 году Чуваах-Ишиим еще оставался у власти и все стелы первой половины VIII века из Ним-Ли-Пунита могут быть связаны с фигурой одного царя.

Стела 1 из Ним-Ли-Пунита. Прорисовка Д. Монтгомери

После 741 года установление резных стел в Ним-Ли-Пуните приостановилось почти на пятьдесят лет. Как объяснить столь значительный пробел? Имеющиеся данные не позволяют дать однозначный ответ на этот вопрос, но показательно, что на период безмолвия в Ним-Ли-Пуните приходится установление резных монументов в Шнахебе – городище, расположенном в 3,5 км на юго-запад, как раз между Ним-Ли-Пунитом и Лубаантуном. Археологические данные свидетельствуют о том, что население обитало там на протяжении примерно ста лет, с 750 по 850 годы. В Шнахебе известны, по меньшей мере, шесть монументов, из которых два резные, но надпись сохранилась только на стеле 2, датированной днем 9.17.10.0.0, 12 Ахав 8 Паш (2 декабря 780 года).[xxxii] Исследователи неоднократно высказывали предположения по поводу наличия прямой связи между «паузой» в Ним-Ли-Пуните и подъемом Шнахеба. Последний вполне мог извлечь выгоду из ослабления соседа, не исключается даже, что часть населения Ним-Ли-Пунита переселилась в Шнахеб.[xxxiii] Возможно, последующие археологические раскопки прольют свет на характер взаимосвязей между двумя этими центрами.

Возобновление монументальной активности в Ним-Ли-Пуните пришлось на рубеж VIII-IX веков. Примерно к тому же времени относится строительство новой версии дворца, что также можно считать признаком восстановления сильной царской власти.[xxxiv] В день 9.18.0.0.0, 11 Ахав 18 Мак (11 октября 790 года) была установлена стела 21. Изображение на ней отличается от предыдущих монументов из Ним-Ли-Пунита, на сей раз правитель стоит один и держит в правой руке царский скипетр. Ниже сцены вырезан иероглифический текст, повествующий о традиционном юбилейном разбрасывании смолы «Священным Вакаамским Владыкой» Мо’-Чуваахом. В связи с этим обрядом в не совсем понятном контексте упоминается хушвинтик к’авииль, то есть «К’авииль из Хушвинтика». Как мы уже знаем, Хушвинтик – это древнее название Копана, а К’авиилем майя называли божество молнии и одновременно царский скипетр с его изображением. Д. Стюарт и Н. Грюбе, которые первыми прокомментировали надпись на стеле 21, предположили, что в данном случае речь шла о специфическом объекте, использованном вакаамским царем во время церемонии, возможно, о скипетре, с которым он изображен.[xxxv] Если это так и скипетр Мо’-Чувааха действительно происходил из Хушвинтика», то мы имеем убедительное свидетельство, позволяющее вести речь о политической зависимости царей Вакаама от «Священных Шукуупских Владык». Альтернативное толкование фрагмента предложил Д. Беляев, по мнению которого фраза хушвинтик к’авииль – это часть полного царского имени Хушвинтик-К’авииль-Мо’-Чуваах.[xxxvi] После рассказа о юбилее в надписи названы родители царя. Его матерью была владычица, происходившая из царства Бахлам. Местонахождение последнего пока не установлено, в надписях его «эмблемный иероглиф» появляется лишь несколько раз. В частности из Бахлама происходила мать кукульского царя К’инич-Вава, а позднее бахламский владыка участвовал в одной из военных кампаний первого правителя Южного Кукуля (Дос-Пилас) Бахлах-Чан-К’авииля. Также, как уже говорилось, в Пусильхе упоминается пленник из Бахлама. По-видимому, это царство располагалось где-то в долине Пасьон или в Белизе.[xxxvii] Имя отца правителя стелы 21 включает два лицевых знака: голову так называемого «бога-ягуара подземного мира» и голову бога кукурузы. Скорее всего, это хорошо уже известный нам Чуваах-Ишиим, правитель первой половины VIII века, которому Мо’-Чуваах, таким образом, приходился сыном.[xxxviii] Эта родственная связь, а также использование Мо’-Чуваахом титула «Священный Вакаамский Владыка» свидетельствуют о том, что предполагаемый кризис в Ним-Ли-Пуните, даже если таковой имел место, не привел к разрыву династической преемственности. Стоит также отметить, что, подобно загадочному К’инич-Шибу, упомянутому на стеле 15 из Ним-Ли-Пунита, Мо’-Чуваах входил в группу «двадцати восьми владык».

Стела 21 из Ним-Ли-Пунита, портрет правителя. Прорисовка Д. Монтгомери

Следующий памятник, стела 14, достигает в высоту 9,4 м и во всей области майя уступает по этому параметру лишь стеле E из Киригуа, установленной примерно на тридцать лет раньше. Высказывалось даже предположение, что именно творение мастеров из Киригуа подтолкнуло скульпторов в Ним-Ли-Пуните к созданию своего сверхвысокого монумента.[xxxix] Правитель на стеле 14 изображен в сложном головном уборе, который и вдохновил Д. Паласио назвать городище Ним-Ли-Пунит, что в переводе с языка майя-кекчи означает «большая шляпа». Дата освящения монумента вызывает вопросы, поскольку вырезана с явной ошибкой. Долгий счет записан как 9.18.0.0.0, но Календарный круг 10 Ахав 8 Сак соответствует дню 9.18.10.0.0 (19 августа 800 года). По общепринятому мнению, ошибка допущена в Долгом счете, ведь записать 0 вместо 10 проще, чем спутать Календарный круг. Основной текст, к сожалению, сохранился плохо, в нем речь шла о ритуале разбрасывания, совершенном «пред глазами» кого-то, также различимы традиционные царские титулы, такие как баахкаб («главный на земле») и указание принадлежности к группе «двадцати восьми владык».[xl]

Стела 14 из Ним-Ли-Пунита, портрет правителя. Прорисовка Д. Монтгомери

Последние монументы из Ним-Ли-Пунита содержат мало информации. Стела 7, вторая по высоте в городище, вероятно, датируется днем 9.19.0.0.0, 9 Ахав 18 Моль (28 июня 810 года). На стеле 3 записан только день цольк’ина 7 Ахав, вероятнее всего, соответствующий дате окончания четырехсотлетия 10.0.0.0.0, 7 Ахав 18 Сип (15 марта 830) и, возможно, вырезанный уже спустя какое-то время после установления самого памятника.[xli] Известна также стела 4 из Ним-Ли-Пунита, но текст на этом монументе слишком разрушен и не поддается надежной датировке.

Стела 7 из Ним-Ли-Пунита. Прорисовка Д. Монтгомери

Итак, в 2010 году в Ним-Ли-Пуните начал раскопки «Проект регионального взаимодействия в Толедо», продолжающий свою работу по сей день. Первые полученные результаты позволяют сделать вывод, что наряду с Ушбенкой это городище являлось одним из древнейших в Южном Белизе и царство с правящей династией сложилось на его территории значительно раньше, чем считали прежде. Тем не менее, политическая история Ним-Ли-Пунита в ранний классический период пока покрыта мраком, неизвестно в частности, правили там уже тогда «Священные Вакаамские Владыки» или другая династия. Возможно, этот вопрос удастся прояснить в случае обнаружения новых надписей. С уверенностью, однако, можно сказать, что в VIII-IX веках преемственность власти сохранялась, памятники этого периода связаны с деятельностью «Священного Вакаамского Владыки» Чуваах-Ишиима и его потомков. Начало установления резных стел в Ним-Ли-Пуните, возможно, объясняется тем, что в 720-х годах изменилась общая политическая ситуация в регионе. Чуваах-Ишиим начал свое правление как вассал царя Альтун-Ха, но после поражения последнего в войне против «Черного Шукуупа» вышел из-под опеки сюзерена. Вероятно, он обрел большую независимость и право воздвигать собственные монументы.

Царство Вакаамских владык не упоминается в надписях из других городищ и потому часто характеризуется исследователями как периферийное и малозначительное.[xlii] Тем не менее, внешние игроки оказывали на него влияние, боролись за укрепление собственных позиций в регионе. Многие косвенные доказательства свидетельствуют о поддержании активных контактов между Вакаамом и крупнейшими центрами в долине Мотагуа: Хушвинтиком и, возможно, Киригуа. Упоминание на стеле 21 из Ним-Ли-Пунита «К’авииля из Хушвинтика» наводит на мысль, что в конце VIII века Вакаам входил в сферу влияния «Священных Шукуупских Владык», однако однозначно говорить об этом пока преждевременно. Интересную, хотя и основанную в значительной степени на предположениях, попытку связать историю Вакаама с общей политической ситуацией в низменностях майя предпринял Д. Беляев. Как уже говорилось выше, изображенный на стеле 15 из Ним-Ли-Пунита правитель К’инич-К’ук’, видимо, был чужаком, а власть его опиралась на брак с местной царицей. Д. Беляев обращает внимание, что он носил титул «владыка Ч’а…», очень похожий на титул «Ч’аальский владыка», используемый правителями небольшого городища Ла-Рехолья, расположенного неподалеку от Караколя. На основании этого сходства исследователь предположил, что К’инич-К’ук’ добился власти при поддержке правителей Хушвицы и их сюзеренов, «Священных Канульских Владык». Однако в 680 году Хушвица’ была опустошена войском из Са’аля (Наранхо), а в 695 году Кануль потерпел поражение в войне против Кукуля. Воспользовавшись изменившейся ситуацией, экспансию в Южном Белизе развернули цари Альтун-Ха, возможно, действовавшие в союзе с Са’алем.[xliii] Любопытно, что новая жадеитовая пектораль, найденная в Ним-Ли-Пуните уже после выхода статьи Д. Беляева, также может указывать на влияние «людей из Хушвицы» в этом регионе во второй половине VII века. Остается надеяться, что будущие находки прольют свет на многие неясные моменты в истории Вакаама.