Производство меди в Эль-Койоте, Гондурас. Обработка, датировка и политическая экономика
Эта статья преследует цель дополнить наше понимание роли металлургии, которую та играла в доисторическое время в южной Месоамерике. Мы её выполнили, описав ряд свидетельств работы с медью, которые обнаружились в расположенном на северо-западе Гондураса центре терминального классического периода (800-1000 гг.) Эль-Койоте. Также мы детализировали данные, касающиеся дат обработки меди в городище и вкратце рассмотрели результаты находок – то, как они влияют на наше понимание прошлого политических экономик, которые оперировали в многослойном пространстве месоамериканского мира. Статья завершается некоторыми предположениями касательно будущих исследований в металлургии народов, которые ранее в основном считались потребителями, а не производителями металлических предметов.
Работы с медью в Месоамерике: краткий обзор
Традиционно считалось, что обработка металлов появилась в Месоамерике поздно и была ограничена в основном территорией Западной Мексики, где плавку меди и сплавов с ней относят к VII веку (Hosler 1988a, 1994; Maldonado 2009). Недавние исследования (см. Бланка Мальдонадо, Джон М. Викс и Сайммонса с Шугар, соответственно, в статьях 3, 5 и 6 данного сборника) показали, что обработка металлов была больше распространена, чем это считалось ранее. Приблизительно в то же время, когда металлические артефакты начинают создаваться в Западной Мексике, они появляются и в южной Месоамерике, особенно это касается территории низменностей майя. Распространение и стилистическая типология подытожены у Пендергаста (1962), Брея (1971) и Хослер (1988b; для Мексики см. Castillo Tejero 1980 and Flores de Aguirrezabal, M. D. López, and Quijada López 1980).
Пендергаст догадывался, что одновременное наличие медных артефактов как в Западной Мексике, так и на юге территории майя «предполагает функционирование обоих территорий в качестве центров распространения металлических артефактов в Месоамекрике» (1962, 535), т.е. мы допускаем, что он имел в виду центры производства и распространения. Брей (1971) предположил, что медное производство находилось в юго-восточной Месоамерике (там, где граничат Гондурас, Гватемала и Сальвадор) – на окраине низменностей майя (cf. Stone 1957). Артефакты из этого материала здесь редко встречаются, однако их находят в нескольких местах неподалёку от Эль-Койоте: в позднеклассическом (1300-1532) складе Нако (Wonderley 1981), на памятниках Лас-Флорес-Бальса и Лос-Наранхос в Гондурасе (Strong, Kidder, and Paul 1938), и в Пещере колокольчиков Кимистан (Blackiston 1910; Bray 1971). Точное месторасположение вышеупомянутой пещеры, где были найдены сотни медных предметов, большинство из которых были колокольчиками, неизвестно. Должно быть она находится в 6 километрах к западу от Эль-Койоте прямо посреди небольшого месторождения меди, которое в течение XII века нещадно эксплуатировали. Либо пещера может находиться в 6 километрах к северо-востоку от Койоте (опираясь на рассуждения Блэкистона, а не на каких-то неясных версиях – он начал свой пеший путь в Сан-Антонио-де-Махада, самом южном городе долины Нако, на восточном берегу реки). Откуда бы не была находка Блэкистона, этот найденный клад и наличие легкодоступной меди возле Эль-Койоте предполагает, что руда была доступна для пользования жителями городища и могла быть трансформирована в конечные товары, например, колокольчики, найденные в таинственной пещере Кимистан.
Предварительно подытоживая, отмечаем, что свидетельства медной металлургии (плавки) в Месоамерике далеко не ограничены Западной Мексикой. Считалось, что в остальной Месоамерике начиная с VII в. находят в основном медные и бронзовые артефакты из мастерских той территории. Наличие медных залежей и доколумбовых технологий в северо-западном Гондурасе наряду с концентрацией артефактов из этого материала в таких местах, как Пещера колокольчиков Кимистан приводит к выдвижению предположения о том, что эта часть юго-восточной Месоамерики была ещё одним источником металлических товаров. Пока, правда, эта версия не подтверждена в достаточной степени. Последние работы в Эль-Койоте, однако, могут изменить ситуацию.
Эль-Койоте какой он есть
Северо-запад Гондураса принято считать восточным концом южной Месоамерики, хотя переходная граница между Месоамерикой и так называемой Промежуточной зоной нижней Центральной Америки весьма условный термин без чётко определённых пограничных столбов (Рис. 4.1). Работы здесь в основном сосредоточены в городище классических майя Копане (например, Andrews and Fash 2005); на обширной Карибской прибрежной равнине (например, Hendon 2010; Joyce 1991; Joyce and Henderson 2001); в долине Комаягуа (например, Dixon 1989, 1992); на территории Сулако-Хумуйа, ныне покрытой озером за плотиной Кахон (например, Hirth, Pinto, and Hasemann 1989); на озере Йохоа (например, Baudez and Becquelin 1973); в центре стока средней Улуа-Хикатуйо (MU-J; например, Schortman, Urban, Ashmore, and Benyo 1986); в долине Нако (например, Douglass 2002; Schortman, Urban, and Ausec 2001; Schortman, Urban, and Ausec 2002; Schortman and Urban 2004, 2011a, 2011b; Urban, Schortman, and Ausec 2002); и в центре региона Чамелекон-Какаулапа (MC-C; например, Stockett 2005, 2007; Urban and Schortman 2010; Wells 2003a, 2004).
Рис. 4.1. Карта юго-восточной Месоамерики с местами, упомянутыми в статье.
В этой статье обсуждается работа, проведенная в городище Эль-Койоте (Рис. 4.2), расположенном на западном берегу реки Какаулапа, непересыхающем южном притоке реки Чамелекон, одной из самых крупных на западе Гондураса рек. Какаулапа прорезало себе узкое ущелье между холмами, чьи крутые склоны обычно сразу же обрываются в реке. Чередующиеся полоски плоской и холмистой земли, каждая из которых не превышает площадь более 1 км2, ограничены внутри долины нескольким террасами и расположенными выше над потоком долинами. Основная часть строений Эль-Койоте расположена на высокой террасе с видом на реку, однако рассматриваемая здесь территория находится на южном конце городища, занимая нижнюю террасу Какаулапы. Эта южная оконечность Эль-Койоте ограничена с востока рекой, с юга сезонным притоком Какаулапы – Кебрада-Секой, а с запада и северо-запада – крутыми склонами высокой террасы, на которой и располагается центр городища.
Рис. 4.2. Карта Эль-Койоте. Место обработки меди расположено в далёком южном крае городища.
Первые следы проживания в Эль-Койоте относят нас к среднему доклассическому периоду (1200-400 гг. до н.э.). Эль-Койоте сформировался как региональный, экономический и политический центр в поздний классический период (600-800 гг.) и поддерживал этот статус весь терминальный классический период, вплоть до первых годов раннего постклассического времени (1000-1300 гг.; McFarlane 2005). Последний расцвет пришёлся на рубеж терминального классического и раннего постклассического периодов. Главный план, видимый сегодня на поверхности земли, принял форму в течение классического периода: большая площадь была окружена монументальными сооружениями со зданиями различных размеров, плотно протянувшихся к югу. С юга и запада главной площади находятся остатки некогда пользовавшихся популярностью площадок для игры в мяч. С северо-восточного угла в центр города ведёт мощёная дорога.
Значительные изменения в социальной организации Эль-Койоте датируются рубежом терминального классического и раннего постклассического периодов – здесь происходит реорганизация общественного пространства (McFarlane 2005). Позднеклассический монументальный эпицентр был заброшен около 900 года и многие здания остались без облицовочных камней (Wells 2003b). Эти камни затем использовали в других домах различных размеров, построенных уже в центре Северо-восточного комплекса. В отличие от предпочтения строительства вокруг замкнутых монументальных пространств, как это было в классический период, на рубеже терминального классического и раннего постклассического периодов Северо-восточный комплекс характеризуется открытой планировкой, в центре которой находится Строение 220 – самая крупная платформа, возведённая в то время в Эль-Койоте. Приблизительно этим ключевым моментом истории городища датируются места хранения, жилые кварталы, площадка для игры в мяч и то, что выглядит как постаменты для одного или, вероятно, более монументов. Большие строения кажется выстроены таким образом, чтобы обеспечить людям место для публичных выступлений и собраний – то, чего не было в закрытых монументальных площадях позднеклассического Эль-Койоте. Это касается и площадок для игры в мяч, которые ранее были в общем-то скрыты от всеобщего взора.
Свидетельства процесса добычи меди находят к югу от этих зданий – на месте разбросанных на площади в 1500 м2 21 строений неясного назначения (Рис. 4.3). На нижней террасе найдены скудные свидетельства подтопления этой части Эль-Койоте – как раз возле архитектурных и культурных мест. Девять строений в этой части были проинспектированы в 2002 и 2004 годах – некоторые из них опознаны в качестве свалок отходов (эти строения, как и все прочие особенности поверхности, определённые как здания, сохранили своё «структурное» назначение). Шесть тестовых ям, каждая из которых имела 1м2 площади, были вырыты, чтобы обследовать возможное строение или свалку, либо просто узнать, что здесь не было человеческой активности.
Рис. 4.3. Карта зоны обработки меди в городище Эль-Койоте до начала раскопок.
Юго-восточная территория Эль-Койоте: раскопки
Эта глава статьи разбита на две части: разбор неоспоримых характеристик найденного (дома, свалки для отходов и стены) и неясных (мест, которые, скорее всего, были сделаны или преобразованы человеком, но назначение которых, однако, остаётся непонятным).
Раскопки понятных мест
Строение 407
Строение 407 состоит из четырёх валунов, занимающих территорию примерно 5 м2. У одного из больших валунов на вершине имеется углубление размером от края до края ок. 15 см и около 4 см. в глубину. Этот камень и скорее всего три остальных соседних камня очевидно использовались в качестве наковальни, где обогащали медную руду, либо её разламывали, чтобы начать процесс концентрации руды. Некоторые из подобных фрагментов были обнаружены в запаснике 1,26 м. на 1 м. с глубиной 0,34 м. (Находка 407-1). Находка 407-1 находится в непосредственной близости от одного из валунов с северной его части. Каменный молоток был найден на той же глубине, что и разбитая руда.
Верхний (0,22 м. уровень) граничит с Находкой 407-1 и содержит материалы плавки меди, в т.ч. фрагменты горна из адобы, плотноспекшуюся адобу и шлак (На Рис. 4.4 показана стратиграфическое положение одного из больших фрагментов горна, шлака и кусочка руды; остальные фрагменты были столь малы, что не было смысла их зарисовывать). В лежащем под Находкой 407-1 слое 10-сантиметровой толщины также найдены фрагменты печи и шлака. Такая последовательность может указывать на то, что эпизодически обработка меди здесь проходила и до обустройства стационарного места для разбития руды, однако оба процесса не являются взаимоисключающими, а для самой обработки меди необходимы они оба.
Рис. 4.4. Секция Строения 407, показывающая стратиграфические связи булыжников, раздробленных содержащих руду камней и детрита из медной мастерской.
Строение 372
После первичной обработки на территории Строения 407 руда отсортировывалась для дальнейшего процесса концентрации, улучшавшей её качество. Затем её плавили. Строение 372, расположенное в 14,2 метрах к югу от Строения 407, состоит из двух явно связанных с этой стадией элементов. Северный элемент в этом комплексе – это каменная обработанная платформа высотой 10 см. и занимающая площадь по меньшей мере в 1 м2 (Рис. 4.5). Для постройки этого строения использовались намеренно облицованные блоки, которые шли вперемежку с обычными речными крупными гальками. Камни чаще всего находили в качестве облицовочных на позднеклассических монументальных платформах Эль-Койоте, откуда их повторно использовали для зданий различных размеров рубежа терминальной классики и ранней постклассики. Добавление облицовочных блоков в платформу Строения 372, таким образом, является подобной практикой.
Рис. 4.5. Строение 372. Поперечное сечение рабочей платформы, печи, яма для выпуска плавки и связанного с ней сливного канала на юге.
Северная платформа, очевидно, служила в качестве мастерской для тех, кто был вовлечён в процесс плавки меди. Также она выступала в качестве опоры для печей из адобы, где и происходила плавка. Печь здесь была обнаружена в 5 сантиметрах к югу от платформы. Она имела 30-сантиметровую высоту и размеры около 15 на 20 сантиметров. Стенки у неё были сделаны из не особо огнеупорных адобовых блоков. Блоки из-за высокой температуры плотно спеклись с внутренней части, а внешняя часть осталась необожженной и покрылась трещинами. По плотно спекшейся ошлаковавшейся глине видно, что основная масса стекала вниз к основанию печи (на Рис. 4.6а и 4.6b показана модель схожего потока, сохранившегося во фрагментах печи мусорной ямы Строения 373). Южную стенку печи разбили, чтобы позволить расплавленной меди и шлаку скапливаться в неглубокой ямке для выпуская плавки, расположенной тут же в земле, только чуть ниже (Рис. 4.5). У южных стен ямки для выпуска плавки была найдена сожжённая земля с содержащейся в ней фрагментами шлака и металлической меди. Сама яма имеет в длину 0,96 м. и около 9 сантиметров в глубину. Полагаясь на данные из Строения 372 и многочисленные использованные фрагменты, выброшенные в мусорные ямы Строений 371 и 373, очевидно, что эти предметы были использованы лишь однажды до того, как их выбросили. Это особенно характерно, учитывая плохое свойство огнеупорности адобовых блоков.
Рис. 4.6a. Фрагмент печи для плавки из Строения 373. Показано, где происходила сама плавка, что выразилось в формировании пузырей в плотноспекшейся глине и шлаке.
Рис. 4.6b. Детализация витрификации и шлака во фрагменте печи из Строения 373.
В 4,5 метрах к югу от платформы находится вымощенная дорожка, которая растянулась по оси восток-запад на 4,06 метров и по оси север-юг – от 1,53 до 1,65 м. Данная дорожка была по большей части облицована светлоокрашенными камнями (Рис. 4.7). В основном это туф (40%), известняк (30%) и либо сглаженные речные гальки, либо неопределённый материал (30%). Поверхность дорожки разграничена вдоль части периметра высокими, рядом относительно тонких плит, поставленных вертикально. Эти плиты находятся на расстоянии 10 см. и от 20 до 25 см. от, соответственно, южной и северной стороны дорожки. На нескольких камнях дорожки с западной, поднятой чуть выше, стороны есть отчётливые круглые углубления диаметром 10 см. – скорее всего они образовались из-за постоянного долбления по этому месту шлака, чтобы извлечь оттуда медные гранулы (Shugar 2005). Эту версию подтверждают найденный поверх сливного канала каменный инструмент для дробления и лежащий на поверхности слой небольших фрагментов шлака 5-сантиметровой толщины. Для нахождения и извлечения медных гранул сюда на поверхность могли направить поток воды с находящейся рядом Кебрада-Секи – так смывался лёгкий шлак (тёмный по цвету) и оставалась более тяжёлая медь (с блестящим металлическим цветом). На светлоокрашенной поверхности дорожки относительно легко различать и собирать такие гранулы, которые тоже в дальнейшем пускают в дело (как в случае, когда для обогащения руды используется вашгерд). Дорожка (или сливной канал) слегка наклонена с запада на восток, указывая на возможный водный поток. Вышеупомянутые плиты, установленные вертикально, должно быть использовались для направления потока воды сначала на, а затем из сливного канала.
Рис. 4.7. План южной мощённой дорожки (сливного канала) Строения 372.
Приблизительно в 45 сантиметрах к северу от сливного канала находится линия горизонтально лежащего колоннообразного базальта. Самый большой кусок базальта (предположительно нетронутый) имеет в длину 80 сантиметров, а самый маленький (вероятно, фрагмент) – около 20 сантиметров. Почему для постройки здесь был выбран именно этот не специфичный для этих мест камень и каково его назначение остаётся пока невыясненным. Вполне возможно, что эти камни участвовали в направлении потока воды на дорожку перед тем, как его перенаправят прочь с самой низкой точки в северо-восточном углу.
Строение 376
Это небольшая галечная платформа с загадочным овальным покрытием, расположенная в 4,5 метрах к северо-западу от Строения 372. Платформа имеет 2,1 м. по оси восток-запад и от 0,6 до 0,9 м. по оси север-юг, она возвышается на 24 сантиметра и сложена в основном из одних речных галек, немного разбавленных облицовочными блоками. Как и в случае со Строением 372, эта комбинация необработанных и облицовочных камней соответствует строительному стилю, характерному для рубежа терминальной классики и раннего постклассического периода Эль-Койоте. Овальный помост, расположенный в 1,22 метрах к югу от платформы, состоит из речных галек, максимальный размер которых 1,1х0,9х0,08 м. Эта конструкция по-видимому построена после платформы, поскольку её основание ниже вершины последней на 10 сантиметров.
На небольшой платформе были найдены разбитая печь для плавки меди, камень для дробления, схожий с тем, что находился в сливном канале Строения 372, а у северного края здания был также обнаружен каменный молоток. По всей видимости, платформа Строения 376 служила основанием для плавильных печей, а шлак разбрасывали на близлежащей территории. Других свидетельств производства, однако, здесь найдено не было.
Последовательность наложения слоев почвы Строения 376 указывает на продолжительный период процесса обработки здесь меди; из различных стратиграфических слоёв были найдены связанные с платформой фрагменты печи и шлака, а также сланцевые и обсидиановые инструменты. Таким образом, отходы медного производства оказались замурованы овальной конструкцией, были найдены рядом с платформой со всех её сторон и под более поздним сооружением. Поверх овального покрытия были найдены железный крючок и гвоздь, а также другие фрагменты не медных металлических предметов, что указывает на его сооружение и использование в историческое время. Кусочки стекла и металлических предметов, расположенных под поверхностью на глубине 35 см., указывают на вероятную активность, которая осуществлялась на или около овального покрытия.
В сумме, раскопанная платформа, обозначенная как Строение 376, по всей видимости, представляет собой часть сооружения, которое участвовало в процессе плавки, подобном, что проходил в Строении 372. Обе платформы сооружены с использованием схожих материалов и на манер строений рубежа терминального классического и раннего постклассических, при этом каждую из них характеризуют осколки печи из адобы. Мощённый овал Строения 376, однако, очевидно функционально не связан с платформой и датируется поздним интервалом активности людей в южном Эль-Койоте.
Строение 373
Как указано выше, печи, использованные для плавки меди в Эль-Койоте, функционировали лишь один раз. После использования их, как и прочий мусор, просто выбрасывали в основном в большие мусорные свалки, например, в месте, обозначенном, как Строение 373.
Строение 373 расположено на западном крае мастерской, в 40 метрах к западу от Строения 376. На находящейся выше остальных поверхности нет верхнего слоя почвы, что позволяло легко отметить разбросанные фрагменты адобы, шлака и плотноспекшуюся глину. В 2002 году были проведены пробные раскопки (была вырыта тестовая яма площадью 1м2) на западном краю, которые обнаружили связанный с процессом плавки меди мусор и невысокую, но длинную каменную стену (Строение 378). В 2004 году Строение 373 разделили на секции две траншеи, одна из которых по оси север-юг растянулась на 9 метров, а другая по оси восток-запад – на 8 метров; таким образом, траншеи пересекались приблизительно в центре раскопок (Рис. 4.8). Данные раскопки позволили обнаружить плотные залежи диаметром приблизительно 6 метров, состоящие из шлака, фрагментов печи из адобы, кусочков кварца, песка и нескольких прочих артефактов, а также земли (Находка 373-1). Находка 373-1 достигала глубины в 55 см. Северный и южный край 373-1 вертикальные, что предполагает подготовку места заранее.
Найденный здесь мусор характеризует лишь последнюю стадию человеческой активности здесь. Под ним на глубине 8 см. лежит слой в 5 сантиметров толщины, который состоит из раздробленного туфа в коричневой почве. Эта видимая поверхность (Находка 373-2) растянулась с северного конца канавы на юг на 5,05 м. и уходит в глубину на ок. 3,35 м., при этом где заканчивается северный край площадки неизвестно. На поверхности в 13 сантиметрах к северу от 373-1 находится то, что по всей видимости является остатками плохо сохранившейся каменной стены, которая когда-то была 30 сантиметров высотой и 10 сантиметров ширины. Назначение стены остаётся неясным.
Рис. 4.8. Поперечный разрез Строения 373.
Есть ещё два стратиграфических элемента, скрытых Находкой 373-2:
1) плотный слой глины, покрытый
2) коричневой землёй с многочисленными небольшими белыми, вероятно известковыми, вкраплениями.
В обоих слоях находится культурный материал от деятельности по обработке меди – в основном шлак, плотноспекшаяся глина и адоба (есть там и осколки посуды).
Стратиграфическая последовательность Строения 373 указала как минимум на 5 основных событий: два последовательных слоя почвы, каждый из которых связан с процессом обработки меди; запечатывание этих слоёв раздробленными камнями, сформировавшие поверхность, на которой находилась по крайней мере одно загадочное сооружение; наложение поверх этих слоёв слоя, который, судя по всему, представляет собой природный осадок; и Находку 373-1, которую, вероятно, свалили в яму, вырытую в вышеуказанных слоях почвы. Три интервала из перечисленных скорее всего связаны с процессом обработки меди, при этом в каждом случае образовывались прямоугольные фрагменты печи, многие из которых частично спекшиеся; шлак, как с, так и без плотноспекшейся глиной; и случайные кусочки медной руды. Таким образом, стратиграфические данные на самом деле указывают на продолжительное развитие процесса обработки меди в Эль-Койоте, в то время, как в Строение 372 находки говорили, наоборот, о коротком периоде.
Строение 371
Строение 373, по всей видимости, представляет собой одну временную часть в практике размещения отходов в южном Эль-Койоте. Другой частью являются разбросанные отходы, захороненные под Находками 407-1 и 373-1. Между ними, в 10 метрах к северо-востоку от Строения 372, находится мусорная яма Строения 371. Впервые сооружение начали исследовать в 2002 году, когда были сделаны два тестовых раскопа с восточной и западной стороны указанного на карте подъёма. В 2004 году для дальнейших исследований с востока на запад была вырыта 7-метровая траншея. В качестве мусора в Строении 371 выступали менее плотные залежи такого же вида фрагменты печи, шлака, кварца и плотноспекшейся глины, что были обнаружены в Строении 373. Также в Строении 371 в сравнении со Строение 373 было найдено больше прочего культурного материала, не связанного с медью, например, керамика и каменные изделия. Почему в мастерской так разнообразно были распределены места свалок отходов производства остаётся неизвестным. В основном, самые плотные свалки детрита имеют мало не связанных с процессом материалов, в то время, как менее «организованные» находки чаще смешаны с артефактами, не совсем ясно как связанными с процессом обработки меди.
Строение 378
Это каменная стена высотой 10-25 сантиметров и шириной 50-60 см. Данную постройку обнаружили благодаря нескольким не связанных друг с другом исследовательским раскопам. Опираясь на эти данные, очевидно, что стена растянулась по оси север-юг как минимум на 36 метров. Она проходит приблизительно в 37 сантиметрах к западу от Строения 373 и, по всей видимости, была современницей Находки 373-1. Северного и южного окончания стены обнаружено не было.
Почти параллельно проходит расположенная в ок. 2 м. к востоку от северного сегмента стены вторая линия, определённая по двум раздельным сегментам 5,8 и 1,1 м. длиной. Нам неизвестно сколько метров две линии идут параллельно друг другу; было отмечено, что они частично совпадают на протяжении 4,5 метров.
Эти раскопки были проведены для расчистки и в основном были лишены культурного материала, как и раскопки в Строении 373. Таким образом, помочь нашим интерпретациям здесь нечему. Следовательно, Строение 378 является человеческой постройкой неясного назначения.
Места с непонятным назначением
Функции и культурное происхождение элементов, сформировавших Строения 366, 369 и 405 непонятны для нас. Каждое из строений состоит из блоков, предположительно, намеренно выложенных из камней и опоясанных плохо сохранившимися облицовочными камнями. Пример такого сооружения лучше всего видно в 28-метровой траншеи, вырытой по оси восток-запад через Строение 366, и расположенной ок. 47 метров к северо-востоку от Строения 367. Здесь нами были определены две такие постройки имевших в ширину 4,04 м. на 5,86 м. и выступавших по высоте на 0,35-0,8 м. Эти загадочные постройки разделяет 2,46-метровый желоб для стока воды неизвестной глубины и очевидно заполнивший всё данное пространство. Уклон сформирован расположенными камнями, подступающими к вышеупомянутому проему из стоящих каменных блоков; ещё один желоб для стока воды может быть расположен у западного края блоков. Большая часть из найденных в Строении 366 и около него артефактов находились в 2,46-метровом желобе, разделяющем постройку на западную и восточную части (разбросанные в разных местах сланцевые отщепы, смешанные с разбитыми камнями), также под каменной свалкой на глубине 35-40 сантиметров от поверхности земли был найден ещё тайник из 20 кусочков сланца и 10 кусочков обсидиана. Очевидно недалеко от каменных блоков Строения 366 проводили работы по расщеплению камней.
На месте Строения 369, приблизительно в 31 метре к востоку от Строения 376, было найдено ещё меньше свидетельств человеческой деятельности. По аналогии со Строением 366 это предполагаемое строение может быть ещё одним каменным блоком, на этот раз 5,1 метров по оси восток-запад, граничащим со стеной из крупной речной гальки высотой ок. 20 сантиметров. Отсутствие времени не позволило провести детальное исследование этого предполагаемого здания, хотя на это указывают некоторые вещи, заваленные упавшими с восточной стороны камнями, в частности неглубокий желоб (ок. 20 см. глубиной) для стока воды. Здесь не было найдено ни одного связанного с этим строением артефакта. Строение 405, расположенное приблизительно в 20 метрах к западу от Строения 372, содержит ещё один плохо различимый желоб для стока воды, на этот раз ок. 1,2 м. в ширину и 34 сантиметров глубиной, при этом с востока и запада его ограничивают блоки из галек, шириной 1,1-1,2 м. и высотой 0,22-0,32 м.
Было сделано осторожное предположение, что Строения 366, 369 и 405 могли быть каналами, построенными для направления потока воды из рек Кебрада-Секи или Какаулапа прямо к медным мастерским, но для подтверждения данной версии нам нужно больше доказательств.
Пространственная организация
Исследованные части южного Эль-Койоте помогли собрать нам различные доказательства, указывающие на процесс добычи меди. Самая ранняя стадия обработки руды, которую нам удалось зафиксировать, проходила в Строении 407, где камни с медью размельчали, разбивая на больших блоках-наковальнях. Затем эти фрагменты плавили в небольших адобовых печах, размещённых на низких каменных платформах (Строение 376 и 372). Полагаясь на хорошо сохранившееся свидетельство, найденное в Строение 372, по всей видимости, подобные печи разбивались, а расплавленный материал затем смывался в неглубокий отстойник – яму для выпуска плавки. После продукт охлаждения относили на выступающую каменную поверхность южного Строения 372, где происходило дальнейшее размельчение с использованием каменных инструментов. Затем сюда направлялся поток воды, который смывал окалину и шлак, оставляя медные гранулы, которые собирали и, вероятно, плавили в болванки для последующего литья. Свидетельств последней стадии пока найдено не было. Разбитые печи, шлак и другой мусор находили в различном контексте – от формализованных свалок (Строение 373) до более рассеянных мусорных залежей (Строение 371), либо они были разбросаны вперемежку с другим мусором вокруг мастерской. Функции Строений 366, 369 и 405 остаются загадкой. Возможно это остатки каменных сооружений, предназначенных для направления потока воды через и/или вокруг мастерской, однако, пока ещё мало было совершено раскопок, чтобы подтвердить эту интерпретацию.
Медных артефактов в Эль-Койоте найдено не было; одна медная гранула была обнаружена в Северо-восточном комплексе, да небольшой кусочек медной руды найден в связи с возвышающимся над мастерской постройкой рубежа терминального классического и раннего постклассического периодов. Пока не появятся признаки изготовления медных предметов, самая южная часть Эль-Койоте будет считаться местом плавки меди. Запланированы дальнейшие раскопки для лучшего нашего понимания процесса плавки меди в Эль-Койоте, особенно интересно узнать, какие формы создавали местные ремесленники и каково было их воздействие на экономические и политические процессы внутри и за пределами центра.
Другие работы
Проба почвы
Химический анализ образцов сожжённой почвы, собранной вокруг ямы для выпуска плавки определил, что в ней содержится высокая доля магния и ограниченная доля железа в сравнении с доисторическими местами плавки меди в Западной Мексике (Kimberly King, личное сообщение, April 2006). Ориентируясь на эти результаты, выходит, что процесс плавки меди в Эль-Койоте значительно отличался от металлургической практики других частей Месоамерики. Более детальный анализ медной руды, использованной для плавки, может дополнить это исследование, но его ещё предстоит сделать.
Дополнительно был проведён анализ на состав образцов почвы как с территории мастерской, так и других зон Эль-Койоте (Wells 2010). После определения состава с использованием индуктивно связанной плазма-оптической эмиссионной спектроскопией (ICP-OES) было проведено умеренное кислотное извлечение ионов. По результатам стало видно, что у алюминия самая высокая концентрация, но меньше всех разброс, а у меди, наоборот, самая низкая концентрация, но высочайший разброс. Это говорит о том, что алюминий здесь является естественным компонентом почвы, что было довольно ожидаемо, учитывая, что анализируемой почвой был алюминосиликатный глинозем. Анализ химического состава образцов земли из медной мастерской Эль-Койоте указывает на то, что медь здесь является антропогенной добавкой в почву. Абсолютная концентрация меди здесь низкая в сравнении с другими анализируемыми элементами, в то же время пространственное распределение различных уровней концентрации по обследуемой территории является довольно информативным критерием, поскольку все образцы в этом исследовании проводились единообразно.
Артефакты и экофакты
Среди компактных предметов, найденных в мастерской, встречаются каменные (расщепленные и выдолбленные) предметы, доисторическая и историческая посуда, печи и другие материалы, имеющие ассоциации с обработкой меди, а также исторические металлические артефакты, стекло, медная руда, кристаллы белого кварца, прочие камни, в которых может находиться руда, сланец и перлитовые булыжники, и кости животных. О каменных предметах, печах и керамики мы поговорим ниже.
Каменные предметы
Расщепленные камни
В MC-C и в долине Нако расщепленные каменные инструменты сделаны из сланца, обсидиана и перлита, при этом последний материал является формой обсидиана в сферическом виде из местных вулканических залежей (он слишком мал, чтобы из него делать призматические лезвия). Местные жители били по перлитовым узлам, чтобы отколоть себе необходимый кусочек, который можно опознать по наличию корочки, отсутствию явной ударной платформы и то, как была применена сила (неорганизованный шаблон). Обсидиан практически эксклюзивно находили в виде лезвий, в то же время, в самом Эль-Койоте не было найдено свидетельств непосредственного процесса отщепывания (Urban and Schortman 2010). На возвышающемся над Эль-Койоте холме, однако, есть небольшой участок с платформами, Место 162, где были найдены 82 ядра и его фрагментов. По этим данным выдвигается предположение, что на производстве лезвий специализировались где-то в другом месте, а не в Эль-Койоте.
В регион обсидиан поступал в основном из источника Иштепеке, расположенном в ок. 200 километрах, в восточной Гватемале. Малая часть поступала из Эль-Чайяля, расположенном в высокогорьях Гватемалы, и Да-Эсперансы, гондурасском источнике, расположенном к югу от MC-C. В терминальный классический/ранний постклассический период импортировался обработанный обсидиан из Пачуки. В Северо-восточном комплексе пачукские лезвия составляли до 35% всех найденных лезвий; в других частях центра лезвия из Пачуки составляли 3-5% коллекции лезвий терминального классического/раннего постклассического периода. Одно пачукское лезвие, найденное в медной мастерской, было неясного контекста, а другое лезвие из Пачуки было обнаружено прямо на сливном канале Строения 372 с явной ассоциацией с разбитым шлаком.
Сланец часто встречается в регионе, его добывают в большинстве известняковых залежей. Макферлейн (2005), однако, после анализа сланцевых бифасов из Койоте отмечает, что часть высококачественного сланца была привезёна из Белиза. Во всех частях Эль-Койоте находят подходящие куски сланца, а материалы медной мастерской полностью совпадают с артефактами и осколками из этого материала, которые находят в других частях городища и региона. Мастерская по изготовлению бифасов из сланца, расположенная в комплексе Плаза на террасе над местом, где обрабатывали медь, возможно, была источником для некоторых из сланцев для мастерской. Куски сланца находят вперемежку с медными отходами и множество обнаруженных во время раскопок основных слоев содержали кусочки только этого камня.
Камень для размельчения
Каменный инструмент для размельчения был обнаружен на поверхности сливного канала. Это 23-сантиметровый цилиндр с отчётливыми отметками износа на концах (Рис. 4.9). Ещё одно схожее приспособление было найдено вместе с каменным молотком в Строении 376. Оба предмета находились рядом друг с другом у западного периметра каменной платформы Строения 376. Молоток представляет собой сферический камень около 12 сантиметров в диаметре с желобком, опоясывавшем середину предмета, где его должно быть подвязывали к деревянной рукоятке. Схожие дробящие и размалывающие инструменты находили на рудниках по всему миру – их использовали как для обогащения руды, так и для размалывания шлака, чтобы вытаскивать оттуда медные гранулы (Craddock 1995, 37–46). Как и многие другие артефакты, найденные на территории, где велась обработка меди, каменные инструменты схожи с теми приспособлениями, которые датируются определённым доиспанским контекстом в поселении. Более того, производственная методика (разбитие и размалывание) встречается отражённой на форме размалывающих инструментов других доколумбовых мест.
Рис. 4.9. Камень для размельчения, найденный на поверхности сливного канала.
Печи
Наше знание о печах и их использовании черпается из анализа трёх видов данных: по печам из Строения 372; по большому количеству использованных печей, в частности тех, что были найдены в Строении 373; по экспериментальной плавке, в т.ч. из экспериментов, проведённых Комптоном (2009).
Исследуя фрагменты печей Строения 373, мы обнаружили, что их стены были выполнены в форме буквы «L» и четыре сгруппированных вместе стенок формировали полый четырёхсторонний контейнер. Эти части помещали на плоскую плиту, пять сегментов дополнительно скрепляли глиной. По размерам они были довольно схожи друг с другом – 20-30 сантиметров по внешней поверхности со стенками толщиной 3-5 сантиметров. Модель потока подтверждает находки в Строении 372: одну сторону выламывали для того, чтобы оттуда вытекала расплавленная медь, шлак и плотноспекшаяся глина. Стыки между частями печи можно увидеть в микротрещинах плотноспекшейся адобы.
Комптон неоднократно проводил эксперименты на основе наших полевых наблюдений. Он пришёл к следующему выводу:
[мои] усовершенствования конструкции печи выявили несколько методов постройки и ограничений, с которыми скорее всего сталкивались те, кто занимался плавкой в Эль-Койоте. Соединительные элементы были слабыми местами в печи и были подвержены сильному разрушению после окаймления. Глиняный «цемент», который использовался для соединения компонентов, разламывался во время процесса плавки, когда его мочили; его оставляли подсохнуть прежде чем он во время плавки отвалился бы от соединяющих поверхностей из-за сжатия и высыхания. Кроме этого, из-за внутреннего давления разламывались куски печи, смешивались компоненты и расширялись стыки. Постоянное нанесение глины могло частично решить проблему, однако самым эффективным способом оказалось связывание печей веревкой или проводом… Укрепление сторон печи землёй или пеплом служило для достижения того же эффекта. (2009, 72-73)
Он также рассмотрел возможность изготовления печи из четырёх плит, расположенных на квадратной базе, но пришёл к выводу, что это был малоэффективный способ. Лучший результат давали печи, сделанные из вырезанных адобовых блоков или глиняных компонентов в форме «L».
Эти три типа свидетельств приводят нас к выводу, что печи были квадратными или прямоугольными, сделанными из необожжённой адобы и они могли бы при помощи трубки или схожего приспособления для вдувания воздуха достигать температуры, достаточной для плавки медной руды, а результат плавки затем могли достать после того, как разбивали бы одну из сторон печи, либо ему заранее позволили бы вытечь.
Керамика
Доколумбовая
Когда доколумбовую керамику (n=1331 проанализированных осколков) с территории, где обрабатывалась медь сравнили с различными данными из центра городища рубежа терминальной классики и раннего постклассического периода, то выяснилось, что она была отлична от той керамики, что находили в домашнем контексте того же периода – её отличало два элемента: набор таксонов (классов систематики) был более ограниченным и по форме это были больше сосуды, используемые для приготовления пищи. Среди образцов для сравнения, используемых в исследовании, был набор из двух жилых комплексов с патио, расположенных в Северо-восточном комплексе (n=4398, жилая группа 1; n=4518, жилая группа 2) и с жилого, отдельно стоящего на дороге позднего классического периода здания (к западу от Северо-восточного комплекса, n=3412). Было проанализировано приблизительно 35% материала с домашним контекстом, в то время, как с места обработки меди было исследовано ок. 15% фрагментов керамики.
Разнообразие керамической подгруппы
Здесь внимание приковано к трём наиболее типичным группам глиняных наборов, найденных в Эль-Койоте рубежа терминальной классики и раннего постклассического периода: Пуэбло-Нуэво (умеренно-тонкая керамика из желто-коричневой глины), Какаулапа (керамика из оранжево-коричневой глины с крупнозернистой текстурой) и Рабона (керамика из оранжево-коричневой глины с очень мелкозернистой текстурой). Мы также взглянем на результаты диагностики двух импортных групп керамики того периода: полихромной керамики Лас-Вегас и керамики, содержащей соли метасвинцовой кислоты (далее «свинцовая» керамика).
Рабона, безусловно, стала наиболее общим таксоном в коллекции керамики с территории, где обрабатывали медь – 47% всех анализированных фрагментов относились к данному таксону, к остальным трём группам относилось по 12-18% фрагментов. Какаулапа встречается в 13-30% фрагментах керамики в других частях Эль-Койоте, а в зоне мастерских она встречалась лишь в 4% случаев. Наконец, Пуэбло-Нуэво довольно часто встречается на датируемых более поздними периодами территориях (35%) и реже на других (17-27%). Популярность сосудов Рабона потрясает и выделяет связанную с процессом обработки меди керамику от других анализируемых материалов.
Следует также отметить, что лишь некоторые из керамических изделий зоны обработки меди украшены – из 184 анализированных венчиков лишь 11 (6%) относятся к таксону с украшением; то же самое относится и к тулову сосуда. А вот в Северо-восточном комплексе 1 из 405 анализированных венчиков – 15% с украшением (и это типично для двух других рассматриваемых здесь групп).
Полихромная керамика Лас-Вегас представляет значительное меньшинство в Эль-Койоте рубежа терминальной классики и ранней постклассики, составляя с той же керамикой из трёх других северо-восточных жилых групп 0,12-0,14%. Цифра с мест металлообработки для этой же керамики ненамного превышает предыдущую – 0,23%. Это говорит о том, что этим отличительным импортным товаром редко пользовались вообще в Эль-Койоте, разве что чуть чаще в местах обработки меди.
«Свинцовые» материалы также регулярно попадаются среди керамической подгруппы рубежа терминальной классики и ранней постклассики, хотя и не в больших количествах: найдено 116 фрагментов «свинцовой» керамики (отметим, что фрагментов керамики Лас-Вегас было найдено в количестве 63 ед.). На территории, где обрабатывалась медь «свинцовая» керамика найдена не была, её находили в жилых зонах, расположенных над медной мастерской (здесь есть постройки рубежа терминальной классики и ранней постклассики, сооружённые поверх, либо расширяющие старые здания, где керамика смешалась и поэтому не включена в расчёты этого исследования). В относительно больших количествах «сивнцовую» керамику находят в северо-восточных жилых постройках, что, однако, снова подчёркивает радикальное различие между материалами, найденных на месте обработки меди и в тех жилых резиденциях.
Формы сосудов
На рисунке 4.10 показано распределение форм сосудов, разбитых на основные категории (кувшины, миски, тарелки и комали). Миски представлены в группах достаточно равномерно, в то время, как кувшины в месте, где обрабатывалась медь, встречаются реже (в сравнении с другими группами), но зато фактически только там встречаются тарелки и комали. Принимая в расчет различные ёмкости, которые использовались в приготовлении еды вместе с посудой, куда она выкладывалась (миски, тарелки и комали), отмечаем следующие различия между группами: 75% венчиков, найденных на территории, где велась обработка меди, соответствуют вышеуказанным категориям, в то время, как в других местах эта цифра 43% и 55%. Это предполагает особую важность, которую уделяли приготовлению и потреблению съестных припасов на территории обработки меди в сравнении с другими местами центра.
Рис. 4.10. Распределение форм сосудов, разбитых на основные категории (кувшины, миски, тарелки и комали)
Если рассматривать отдельно кувшины, то мы увидим дополнительные отличия зоны, где обрабатывалась медь от других мест городища (Рис. 4.11а и 4.11b). Так, текомате (кувшины без горлышка) и грушевидные кувшины, редкие в других анализируемых подгруппах, преобладают на территории обработки меди, а кувшины с расширяющимся горлышком, преобладающие в трёх других коллекциях, довольно редко встречаются в первой. Отсюда мы делаем вывод, что на территории обработки меди не встречается типичный домашний набор кувшинов. Вне зависимости для чего использовали текомате (мы предполагаем их использование для приготовления пива и разлития напитков), функции у них нестандартные в сравнении с остальными местами городища. И, наоборот, большие кувшины с расширяющимися горлышками, вероятно, использовавшиеся для хранения пищи и жидкости, довольно редко встречаются в зоне обработки меди.
Рис. 4.11a. Найденные в медной мастерской Эль-Койоте осколки керамики.
Рис. 4.11b. Найденные в Северном комплексе Эль-Койоте осколки керамики.
Резюме
Доисторическая керамика медной мастерской обычно соответствует той, что находят в Эль-Койоте периода рубежа терминальной классики и ранней постклассики, однако её отличает относительно небольшой набор форм и типов. Эти отличия не кажутся связанными напрямую с процессом обработки меди; во всяком случае, они по большей части предназначались для хранения и сервировки продуктов питания. Мы выдвигаем своё предположение о связи одной керамики с другой в главе «Медь и политическая экономика Эль-Койоте».
Современная керамика
Случайные находки современных керамических артефактов совершаются повсеместно в Эль-Койоте, однако, самая большая концентрация подобного материала находится на территории обработки меди: 21 фрагмент уже был проанализирован и, скорее всего, осталось проанализировать ещё ок. 10 или более фрагментов. Эти небольшие осколки обычно умеренно обжигали и наносили поверх рисунка светло-зеленый или серо-синий лак. Осколки были настолько мелкими, что понять рисунок было невозможно. Большинство из них нам не удалось приписать к каким-либо категориям, поскольку необходимых для этого условий в поле у нас не было, а вывозить фрагменты из страны для последующего анализа нам разрешено не было. Два фрагмента были хорошо обожженной тонкой керамикой из белой глины – их покрывал синий узор, покрытый прозрачным лаком. При этом один из фрагментов был распознан Урбан и Щортман, как керамика Флоу Блю, которая датируется началом XIX века.
Во всех случаях не доколумбовая керамика смешана с доиспанским материалом. Ранний культурный слой лежит не глубже 35-40 сантиметров под поверхностью и порой ассоциируется с металлическими предметами и стеклом из наступившего после контакта с европейцами периода. В запечатанных тайниках под полом (Находка 373-2) Строения 373 современная керамика не была обнаружена. Мы связываем наличие ассоциаций современной керамики с мусором от производства меди с простым беспорядком на месте и не рассматриваем этот фактор, как достаточный атрибут приписывания процесса обработки меди только лишь историческим временам и свои рассуждения мы подкрепляем доказательствами, указанными ниже.
Датировка
Датировка процесса обработки меди в Эль-Койоте – трудная задача, в частности потому, что на территории проживали (не обязательно постоянно) до исторической эры включительно. Помимо этого, затруднение вызывает незначительная глубина залегания находок здесь, обычно глубина залегания связанных с производством меди артефактов не превышает 50 сантиметров. Поэтому неудивительно, что материалы, принадлежащие разным фазам здесь могут смешаться друг с другом даже когда их незначительно потревожили. Тем не менее, оперируя рядом доказательств, можно вычленить периоды, связанные с производством меди в Эль-Койоте.
Материалы южной точки Эль-Койоте
Радиоуглеродная датировка
Масс-спектрометрический метод радиоуглеродной датировки с использованием ускорителя был проведен с несколькими образцами, добытыми на исследуемой территории (работу провёл д-р Грегори Холдингс в аризонской AMS Laboratory, см. таблицу 4.1). Временной разброс у каждой даты довольно широкий, достигая в ряде случаев периода между XV и XX вв.; определение специфической даты процесса обработки меди в Эль-Койоте по ним, мягко говоря, затруднительно. По этим данным лучший диапазон дат, который можно экспериментально соотнести с процессом обработки меди в Эль-Койоте, покрывает XVIII век. Дополнительные образцы, взятые непосредственно из ямы для выпуска расплавленного металла, на момент написания статьи отделяются для дальнейшего тестирования.
Таблица 4.1
Стратиграфия и артефакты
Как это обсуждали выше, предшествующая современной керамика из медной мастерской соответствует различным типам рубежа терминальной классики и ранней постклассики. Ещё более важным для нашей аргументации является место нахождения этих материалов: они были закопаны под основной свалкой Строения 373 вперемежку с разбитыми печами. Чтобы надёжно датировать эту керамику, однако, нужно взглянуть на проведённые раскопки в других местах центра.
Материалы из других мест Эль-Койоте
Работа Уильяма Макфарлейна в Северо-восточном комплексе и прилегающих территориях особенно важна для датировки поздних постклассических мест проживания в Эль-Койоте (2005). Если вкратце, он получил 9 радиоуглеродных дат (С-14) различного контекста в и вокруг 5 зданий, что позволило выстроить вполне последовательную цепочку дат, начиная с 710 года до 1040 года, т.е. с позднего классического периода до рубежа терминальной классики и ранней постклассики (Таблица 4.2). Керамику, ассоциируемую с двумя последними веками данного диапазона, невозможно отличить по типу и видам от материалов, найденных вместе с отходами производства меди на юге Эль-Койоте. Такая связь твёрдо указывает на то, что обнаруживаемая в зоне обработки меди керамика соответствует здешней стилистике и технологическим традициям, имеющим глубокие корни в местной культуре; в самом деле, они настолько похожи, что можно с уверенностью сказать об их происхождении от сосудов, датируемых рубежом терминальной классики и ранней постклассики.
Таблица 4.2
Есть и ряд других факторов из Эль-Койоте, подтверждающих версию о датировки процесса обработки меди рубежом терминальной классики и ранней постклассики, два из них мы обсудим в этой статье. Во-первых, вероятные отходы из мастерской были использованы как минимум в одной поздней реновации Строения 99, расположенного на вершине высокой террасы, возвышающейся над зоной обработки меди. Три камня, вплавленные шлаком друг в друга, были найдены в финальной фазе облицовки строения, которая напрямую ассоциируется с такими маркерами рубежа терминальной классики и ранней посткласски, как «свинцовая» керамика, полихромная керамика Лас-Вегас и пачукскими обсидиановыми лезвиями. Возможно, это был детрит от процесса плавки меди, который был повторно использован в постройке расположенного недалеко от мастерской строения. Во-вторых, на вершине нескольких террас рубежа терминальной классики и раннего постклассического периода, расположенных у Строения 99, были найдены небольшие кусочки медной руды. Схожие находки были совершены наверху других зданий к западу и северо-западу от Строения 99, но всё ещё находящихся в видимой зоне от мастерской. Было совершено как минимум 6 таких находок; другие примеры ранее могли быть нераспознаны и пропущены, поскольку до 2002 года не считалось, что в Эль-Койоте обрабатывали медь.
Итог
Эти свидетельства вместе предполагают, что большая часть найденной в медной мастерской Эль-Койоте керамики по стилю и технологии соответствуют тем изделиям, что в других частях городища датируются рубежом терминальной классики и ранней постклассики; в строениях терминальной классики и ранней постклассики, расположенных возле рабочей зоны (но не в ней), были найдены фрагменты меди и реже шлака. По этим наблюдениям выходит, что как минимум часть компонентов медной мастерской современны деятельности людей в Эль-Койоте в терминальную классику и раннюю постклассику. Такой вывод также подтверждается значительной схожестью в архитектурных и каменных технологиях, формах и стиле, отмеченных ранее между примерами из мастерской и прочими объектами из контекста терминальной классики и ранней постклассики из других частей городища. Оспаривают такую интерпретацию несколько лакированных осколков керамики исторического периода, стекло и прочие металлические артефакты (в основном из железа), обнаруженные в зоне обработки меди, а также радиоуглеродная датировка, указывающая, что этой территорией пользовались в XVIII веке. Колониальные и прочие поздние материалы следует объяснить смешением с результатом деятельности человека тех периодов; неглубокая мощённая дорожка, отмеченная в южном Строении 376, является самым значимым и загадочным свидетельством этого исторического периода. Даже если это так, то датировку радиоуглеродным методом ещё предстоит объяснять. Загрязнение от вышеупомянутой деятельности человека в историческое время следует учитывать, особенно, когда нам известно, насколько неглубоко залегают здесь древние предметы. Тем не менее, мы не можем исключить вероятность того, что медь выплавлялась в Эль-Койоте в колониальный период людьми, которые продолжили архитектурную, керамическую и каменную традиции, имеющие глубокие региональные корни. Только дальнейшие раскопки в южной части Эль-Койоте помогут решить эту проблему.
Медь и политическая экономика Эль-Койоте
Имеющиеся вопросы относительно датировки медной мастерской Эль-Койоте дополняются неопределённостью, а что же, собственно, там производилось – из-за этого невозможно предложить соответствующую интерпретацию роли металлургии в политической экономике Эль-Койоте. Мы можем предложить версию о том, как медные работы были интегрированы в социальную, экономическую и политическую сеть городища вне зависимости того, когда работала мастерская. Будем надеяться, что эта экспериментальная интерпретация может быть полезна для различных исследований где-либо ещё в юго-восточной Месоамерике.
Было ли это в доколумбовое время или после, медные работы в Эль-Койоте, видимо, по большей части были в руках местных ремесленников, не проживавших на территории мастерской и сформировавших свою рабочую атмосферу и средства вознаграждения в традиционной манере. Такую интерпретацию подтверждает ряд доказательств. Архитектура на территории, где велась обработка меди, имеет явные корни, уходящие в доиспанское время как минимум на несколько столетий. Найденные здесь же артефакты (керамика, обсидиан и прочие каменные инструменты) также соответствуют местной традиции – доисторической нижней долины Какаулапы в частности и северо-западного Гондураса в целом. Тот, кто здесь работал, был хорошо осведомлён в местных технологических и стилистических методах.
Отсутствие в медной мастерской жилых строений и малое число некоторой общей для других мест домашней керамики (например, кувшинов с горлышком и камней для помола) наряду с пищевыми остатками указывают на то, что это было место специального назначения. И это неудивительно, поскольку работавшие здесь не хотели селиться возле места с вредными побочными продуктами процесса обработки меди - здесь, например, было жарко, дымно, а земля вокруг была засорена острыми кусочками медной руды и шлака (Santley and Kneebone 1993). Ещё могло быть так, как было в ряде случаев в Африке, где обработка меди считалась священным действом и она была выведена за рамки обычной, домашней жизни (Herbert 1984). В любом случае, отделение от жилых зон должно было помочь приобретению контроля ремесленников над соответствующими металлургическими техниками. В настоящий момент мы не можем сказать работали эти ремесленники в качестве независимых агентов или же они работали на майяских правителей, или испанских энкомендеро. Так или иначе, контроль тайных знаний мог быть важным элементом поддержания статуса ремесленников, их покровителей или и тех, и других.
Далее мы подходим к вопросу о вознаграждении. В керамическом наборе территории обработки меди господствуют миски, тарелки и комали, все контейнеры для хранения пищи, а также кувшины без горлышка и грушевидные кувшины, вероятно, для разлива жидкости небольшими порциями. Кувшины без горлышка, вероятно, используемые для хранения и приготовления съестных припасов, столь популярные в других частях Эль-Койоте терминальной классики и ранней постклассики, в зоне мастерской составляют лишь незначительный процент от общего числа керамических изделий. Такая модель предполагает, что работавшие здесь с медью тут же и питались (сравни Herbert 1993, 92–93). Подобное не характерно для повседневной домашней активности и не является признаком проживания людей, хранения продуктов питания, их заготовки и дальнейшего приготовления. То, что здесь съедали, скорее всего приносили в мастерскую уже готовым к потреблению, возможно, это была оплата за труд и медные изделия. Вышеуказанное продолжалось, как мы предполагаем, даже когда компоненты из мастерской датировались колониальным периодом. Если суммировать, то можно сказать, что обработка меди была той частью экономической активности, которая иллюстрировалась примерами социальной связи, материализованной посредством пиров, проводимых на месте.
Экономическое и политическое значение обработки меди отчасти зависит от объёма производства и от того, кто руководил распределением и пользованием изделий мастерской. На текущий момент известно, что процесс обработки меди в Эль-Койоте, вероятно, продолжался довольно длительное время (на это, в частности, указывает 4 разных периода, засвидетельствованных в Строении 373). В то же время, мы не можем выделить определённое время, когда производство достигло максимума по объёмам или интенсивности. Самая крупная свалка мусора, связанного с производством (Находка 373-1), из пока обнаруженных довольно скромная по своим масштабам, особенно если принимать во внимание, что большая часть свалки – это объёмные фрагменты печей из адобы, которые были использованы единожды в производстве меди, а затем просто выброшены. Если мы характеризуем производство меди в Эль-Койоте, как занятие на неполный день (Costin 1991, 2001; Schortman and Urban 2004) или как непостоянное, периодическое занятие (Hirth 2009), тогда у нас есть все основания считать, что его участники не были в состоянии изготовить достаточное количество товара по стоимости, чтобы обеспечивать себя и свои семьи посредством маркетинга результатов своей деятельности. Это не умаляет мастерство, которым необходимо обладать для плавки меди; этот процесс, несомненно, требует обладания знаниями, которыми большая часть жителей городища не владели. Обработка меди была специализированным производством, но, вероятно, не отнимала полный рабочий день в условиях рыночной экономики.
Принимать вышеуказанную точку зрения совершеннейшим образом не означает считать металлургию незначительным элементом в политических процессах в Эль-Койоте. Вполне возможно (если, как мы считаем, мастерская или один из периодов деятельности датируется терминальной классикой или ранней постклассикой), что медные изделия были неотъемлемой частью местной иерархии, построенной по принципам из теории престижных товаров (Ekholm 1972; Friedman and Rowlands 1978; Peregrine 1991). Отмечаем, что перенос власти элиты в северо-восточный комплекс Эль-Койоте совпал с появлением импорта в центре. Некоторые импортные изделия, например, пачукский обсидиан из центральной Мексики, довольно часто встречаются. Другие, в т.ч. «свинцовая» керамика с тихоокеанского побережья Гватемалы и обсидиан из Укарео (Мичоакан, Мексика), составляют стабильное меньшинство в общем количестве импорта, а полихромная керамика Лас-Вегас с дальнего юга Центральной Америки попадается, но редко (McFarlane 2005). Подобная ситуация значительно отличается от ситуации с незначительным импортом в Эль-Койоте поздней классики и когда произошел общий спад импорта товаров всех видов, характерный для большей части окружающей территории с IX века и после. Так, в долине Нако, в 9 километрах к северо-востоку от MC-C, в проанализированной коллекции находок терминальной классики и ранней постклассики нашли лишь 2 пачукских лезвия и один осколок «свинцовой» керамики (правда другие осколки «свинцовой» керамики были замечены в поле, где множество находок ещё не было проанализировано в лаборатории).
Одной из причин почему Эль-Койоте, вероятно, был вне этих общих тенденций являлось возможное участие его лидеров в обмене меди (болванок или конечных изделий) на ценный импорт. Те районы в юго-восточной Месоамерике, где было мало экспортных товаров, ценимых по всей Месоамерике, были свидетелями политической децентрализации и маргинализации торговли на большие расстояния в период терминальной классики/ранней постклассики. Правители Эль-Койоте могли сами развернуть этот тренд, в случае если они одни контролировали изготовление медных изделий внутри своей политии; они могли использовать эти металлы для получения ценимого здесь импорта; также они могли использовать обсидиан из Пачуко и Укарео, помимо «свинцовой» керамики и керамики Лас-Вегас, в качестве подарков для обеспечения лояльности местных сторонников, которые могли получить эти ценные предметы только от своих лидеров. Эта интерпретация хорошо согласуется с общей схемой распространения иностранных товаров по всему Эль-Койоте периода терминальной классики и ранней постклассики, а также со сравнительно большим количеством пачукского обсидиана в этот отрезок времени. Если это так и было, тогда те, кто работал в мастерской, должно быть, занимали привилегированное положение специалистов с покровительствующими им представителями элиты в системе политической экономики Эль-Койоте терминальной классики и ранней постклассики (Brumfiel and Earle 1987; Costin 1991, 2001; McFarlane 2005).
Если один или более компонентов медной мастерской принадлежали колониальному периоду, тогда, возможно, медные работы выполнялись для выплаты подати испанцам, для местной рыночной экономики, либо для того и другого. К сожалению, недостаток доступных документов об испанской деятельности в Гондурасе ограничивает, на текущий момент, определение свидетельств металлообработки в этом регионе, не говоря уж о понимании, как подобная активность отражалась в экономических стратегиях правителей и индейских сообществах. Дальнейшие архивные работы в испанских документах по поиску упоминаний о юго-восточной месоамериканской металлургии должны будут помочь датировать медную мастерскую в Эль-Койоте, а также определить её место в социоэкономическом контексте. На текущий момент, однако, мы предполагаем, что даже если какая-либо из обнаруженных нами поздних фаз медной металлургии и датируется колониальным периодом, сама индустрия, по всей видимости, контролировалась до определённой степени людьми, участвовавшими в местной материальной традиции и внедрившими её в местную социальную сеть. Если это предположение подтвердится будущими исследованиями, то это будет предполагать, что обработка меди служила, по крайней мере частично, целям сообщества посредством усилий местных ремесленников.
Выводы
До недавнего времени о металлургии в Месоамерике за пределами Западной Мексики было мало что известно. Металлические предметы на территории низменностей майя были найдены во многих основных доисторических городах также, как и в центральной Мексике, однако без доказательств их производства на месте их считали импортом (Hosler 1994; Hosler and MacFarlane 1996, 1823; Pendergast 1962). В Ламанаи (Белиз), например, медные предметы не только схожи по химическому составу с теми, что изготовлялись в Западной Мексике, но они также и обладали схожими типами и стилем (Simmons, Pendergast, and Graham 2009; Simmons and Shugar, статья 6 данного сборника). Но была ли Западная Мексика единственным источником этих ценных предметов? Открытие места, где проводилась обработка меди в Эль-Койоте, увеличивает вероятность того, что это не так. Если обработка меди в Эль-Койоте по времени является доколумбовой активностью, тогда её можно считать отличной металлургической традицией, возникшей и развившейся в пределах системы, оперирующей на местном и межрегиональном уровнях. Если мастерская или её компоненты датируются периодом после начала XVI века, тогда собранные здесь доказательства могут пролить свет на то, как индейцы на краю империи вели себя в условиях новой и меняющейся экономической и политической структурах.
В любом случае территория обработки меди в Эль-Койоте весьма ценна, чтобы её не включать в расчёты при формулировании предположений относительно политической и экономической значимости металлургии на юго-востоке Месоамерики. Данное исследование следует с пользой совместить с исследованиями документов колониального периода для поисков мест обработки меди любых размеров и датируемых с IX века и далее. Расположение мастерской Эль-Койоте у водного потока вкупе с предполагаемыми свидетельствами управления водным потоком, расположенными вокруг данной зоны, может послужить примером для поиска схожих мест в других поселениях. Более того, учитывая нелицеприятную природу ряда характеристик индустрии, по крайней мере тех, что проявились на поверхности в Эль-Койоте, будет разумным проводить систематические исследования таких возможных мест с использованием металлоискателей. Наш личный опыт (П. Урбан и Э. Щортмана) показывает, знакомство с основными свидетельствами доиндустриальных форм медной металлургии также будет полезным для определения и интерпретации остатков, связанных с этой деятельностью. Поскольку мы предполагали, что металлообработка не практиковалась на северо-западе Гондураса до современной эры, то, к сожалению, мы оказались не готовы к осознанию первых, скупых признаков обработки меди, которые стали появляться в Эль-Койоте в 2002 году. Поэтому мы довольно длительное время затратили на понимание того, что же мы видим собственными глазами.
Медная мастерская Эль-Койоте указывает на возможность нахождения других мест производства меди, их датировки и определения места индустрии в меняющихся политико-экономических сетях, оперирующих в многоуровневых пространственных и временных шкалах. Эти планы на будущее волнительны и появились они после долгих попыток осознания аномальных (с точки зрения П. Урбан и Э. Щортмана) находок. Надеемся, что приведённые в этой статье находки в будущем помогут другим исследователям в отличие от нас быстрее определить и понять свидетельства металлургии.
Благодарности
Мы очень благодарны следующим агентствам и людям за их щедрую поддержку работы, о которой сообщаем в этой статье: Национальному научному фонду и его программе поддержки приобретения исследовательского опыта студентам; колледжу Кеньон; Лихайскому университету; Гондурасскому институту антропологии и истории, лиценциату Маргарите Дурон (gerente, менеджеру) и Альберто Дурону (главному по археологии на северном побережье в 2002 и 2004 гг.). Людям из Пуэбло-Нуэво и Петоа, с которыми мы работали в 2002, 2004 гг. и мастерски и бережно проводили раскопки, описанные в данной статье; лучшей команды и не сыскать. Первый набросок статьи был с должным вниманием и терпением прочитан Скоттом Сайммонсом и мы очень ценим его предложения и проницательные заметки. Лора хотела бы поблагодарить Пэт, Эда и Аарона за то, что они потрясающие наставники и друзья. Все ошибки и упущения здесь на совести авторов, по большей части Пэт Урбан и Эда Щортмана, руководившими полевыми работами.
Используемая литература
Andrews, E. Wyllys, and William Leonard Fash. 2005. Copán: The History of an Ancient Maya Kingdom. 1st ed. Santa Fe, NM: School of American Research Advanced Seminar Series; Oxford: School of American Research.
Baudez, Claude F., and Pierre Becquelin. 1973. Archéologie de los naranjos, Honduras. 1st ed. Etudes Mésoaméricaines, Vol. 2. Mexico City: Mission Archéologique et Ethnologique Française au Mexique.
Blackiston, A. Hooton. 1910. “Recent Discoveries in Honduras.” American Anthropologist 12 (4): 536–541. http://dx.doi.org/10.1525/aa.1910.12.4.02a00060.
Bray, Warwick. 1971. “Ancient American Metal-Smiths.” Proceedings of the Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland (1971): 25–43.
Brumfiel, Elizabeth M., and Timothy K. Earle. 1987. Specialization, Exchange, and Complex Societies: New Directions in Archaeology. Cambridge: Cambridge University Press.
Castillo Tejero, Noemí. 1980. “Distribución espacial de objetos del metal: Base de un intento tipológico.” In Rutas de intercambio en Mesoamérica y el norte de México: Memorias de la XVI Reunión de Mesa Redonda, Saltillo México 2:53–62. Saltillo: Sociedad Mexicana de Antropología, XVI Reunión de Mesa Redonda.
Compton, John. 2009. “A Test of Mettle: Experimental Reproduction of the Copper Smelting Technology of Postclassic Northwestern Honduras.” MA dissertation, Department of Archaeology, University of Exeter, Exeter.
Costin, Cathy L. 1991. “Craft Specialization: Issues in Defining, Documenting, and Explaining the Organization of Production.” Archaeological Method and Theory 3:1–56.
Costin, Cathy L. 2001. “Craft Production Systems.” In Archaeology at the Millennium: A Sourcebook, edited by Gary M. Feinman and T. Douglas Price, 273–327. New York: Kluwer Academic / Plenum Publishers. http://dx.doi.org/10.1007/978-0-387-72611-3_8.
Craddock, P. T. 1995. Early Metal Mining and Production. Edinburgh: Edinburgh University Press.
Dixon, Boyd. 1989. “A Preliminary Settlement Pattern Study of a Prehistoric Cultural Corridor: The Comayagua Valley, Honduras.” Journal of Field Archaeology 16 (3): 257–271. http://dx.doi.org/10.2307/529833.
Dixon, Boyd. 1992. “Prehistoric Political Change on the Southeast Mesoamerican Periphery.” Ancient Mesoamerica 3 (1): 11–25. http://dx.doi.org/10.1017/S0956536100002261.
Douglass, John G. 2002. Hinterland Households: Rural Agrarian Household Diversity in Northwest Honduras. Boulder: University Press of Colorado.
Ekholm, Kajsa. 1972. Power and Prestige: The Rise and Fall of the Kongo Kingdom. Uppsala: Skriv Service AB.
Flores de Aguirrezabal, M., Dolores López, and César Armando Quijada López. 1980. “Distribución espacial de objetos del metal: Base de un intento tipológico.” In Rutas de intercambio en Mesoamérica ye el norte de México: Memorias de la XVI Reunión de Mesa Redonda, Saltillo México, 83–92. Mexico City: Sociedad Mexicana de Antropología, XVI Reunión de Mesa Redonda.
Friedman, Jonathon, and Michael Rowlands. 1978. “Notes toward an Epigenetic Model of the Evolution of Civilization.” Paper presented at the Evolution of Social Systems, Pittsburgh.
Hendon, Julia A. 2010. Houses in a Landscape: Memory and Everyday Life in Mesoamerica; Material Worlds. Durham, NC: Duke University Press.
Herbert, E. W. 1984. Red Gold of Africa: Copper in Precolonial History and Culture. Madison: University of Wisconsin Press.
Herbert, E. W. 1993. Iron, Gender, and Power: Rituals of Transformation in African Societies. Bloomington: Indiana University Press.
Hirth, Kenn. 2009. “Craft Production, Household Diversification, and Domestic Economy in Prehispanic Mesoamerica.” In Housework: Craft Production and Domestic Economy in Ancient Mesoamerica, edited by Kenn Hirth, 13–32. Hoboken, NJ: Wiley. http://dx.doi.org/10.1111/j.1551-8248.2009.01010.x.
Hirth, Kenn, Gloria Lara Pinto, and George Hasemann. 1989. Archaeological Research in the El Cajon Region: University of Pittsburgh Memoirs in Latin American Archaeology. Pittsburgh: University of Pittsburgh; Tegucigalpa, DC: Instituto Hondureño de Antropología e Historia.
Hosler, Dorothy. 1988a. “Ancient West Mexican Metallurgy: South and Central American Origins and West Mexican Transformations.” American Anthropologist 90 (4): 832–855. http://dx.doi.org/10.1525/aa.1988.90.4.02a00040.
Hosler, Dorothy. 1988b. “Ancient West Mexican Metallurgy: A Technological Chronology.” Journal of Field Archaeology 15 (2): 191–217.
Hosler, Dorothy. 1994. The Sounds and Colors of Power: The Sacred Metallurgical Technology of Ancient West Mexico. Cambridge, MA: MIT Press.
Hosler, Dorothy, and Andrew MacFarlane. 1996. “Copper Sources, Metal Production, and Metals Trade in Late Postclassic Mesoamerica.” Science 273 (5283): 1819 (6). http://dx.doi.org/10.1126/science.273.5283.1819.
Joyce, Rosemary A. 1991. Cerro Palenque: Power and Identity on the Maya Periphery. 1st ed. Austin: University of Texas Press.
Joyce, Rosemary A., and John Henderson. 2001. “Beginnings of Village Life in Eastern Mesoamerica.” Latin American Antiquity 12 (1): 5–24. http://dx.doi.org/10.2307/971754.
Maldonado, Blanca. 2009. “Metal for the Commoners: Tarascan Metallurgical Production in Domestic Contexts.” In Housework: Craft Production and Domestic Economy in Ancient Mesoamerica, edited by Kenn Hirth, 225–238. Hoboken, NJ: Wiley. http://dx.doi.org/10.1111/j.1551-8248.2009.01022.x.
McFarlane, William. 2005. “Power Strategies in a Changing World: Archaeological Investigations of Early Postclassic Remains at El Coyote, Santa Barbara, Honduras.” PhD dissertation, Anthropology Department, State University of New York at Buffalo.
Pendergast, David M. 1962. “Metal Artifacts in Prehispanic Mesoamerica.” American Antiquity 27 (4): 520–545. http://dx.doi.org/10.2307/277677.
Peregrine, Peter. 1991. “Some Political Aspects of Craft Specialization.” World Archaeology 23 (1): 1–11. http://dx.doi.org/10.1080/00438243.1991.9980155.
Santley, Robert, and Ronald Kneebone. 1993. “Craft Specialization, Refuse Disposal, and the Creation of Spatial Archaeological Records in Prehispanic Mesoamerica.” In Prehispanic Domestic Units in Western Mesoamerica: Studies of the Household, Compound, and Residence, edited by Robert S. Santley and Kenneth G. Hirth, 37–63. Boca Raton, FL: CRC Press.
Schortman, Edward, and Patricia Urban. 2004. “Marching out of Step: Early Classic Copan and Its Honduran Neighbors.” In Understanding Early Classic Copan, edited by Ellen E. Bell, Marcello A. Canuto, and Robert J. Sharer, 319–335. Philadelphia: University of Pennsylvania Museum of Archaeology and Anthropology.
Schortman, Edward, and Patricia Urban. 2011a. Networks of Power in the Late Postclassic Naco Valley, Northwestern Honduras. Boulder: University Press of Colorado.
Schortman, Edward, and Patricia Urban. 2011b. “Power, Memory, and Prehistory: Constructing and Erasing Political Landscapes in the Naco Valley, Northwestern Honduras.” American Anthropologist 113 (1): 5–21. http://dx.doi.org/10.1111/j.1548-1433.2010.01303.x.
Schortman, Edward, Patricia Urban, Wendy Ashmore, and Julie Benyo. 1986. “Interregional Interaction in the SE Maya Periphery: The Santa Barbara Archaeological Project 1983–1984 Seasons.” Journal of Field Archaeology 13 (3): 259–272. http://dx.doi.org/10.2307/530114.
Schortman, Edward M., Patricia A. Urban, and Marne Ausec. 2001. “Politics with Style: Identity Formation in Prehispanic Southeastern Mesoamerica.” American Anthropologist 103 (2): 312–330. http://dx.doi.org/10.1525/aa.2001.103.2.312.
Schortman, Edward M., Patricia A. Urban, and Marne Ausec. 2002. “Power without Bounds? Middle Preclassic Political Developments in the Naco Valley, Honduras.” Latin American Antiquity 13:131–152.
Shugar, A. N. 2005. “Copper Processing in Central America: Excavations and Finds at El Coyote, Honduras.” Historical Metallurgy Society News 59:10.
Simmons, Scott E., David M. Pendergast, and Elizabeth Graham. 2009. “The Context and Significance of Copper Artifacts in Postclassic and Early Historic Lamanai, Belize.” Journal of Field Archaeology 34 (1): 57–75.
Stockett, Miranda. 2005. “Approaching Social Practice through Access Analysis at Las Canoas, Honduras.” Latin American Antiquity 16 (4): 385–408. http://dx.doi.org/10.2307/30042506.
Stockett, Miranda. 2007. “Performing Power: Identity, Ritual, and Materiality in a Late Classic Southeast Mesoamerican Crafting Community.” Ancient Mesoamerica 18 (1): 91–105. http://dx.doi.org/10.1017/S0956536107000041.
Stone, Doris. 1957. “Archaeology of Central and Southern Honduras.” Papers of the Peabody Museum of Archaeology and Ethnology, Harvard University. Cambridge, MA.
Strong, William, III, Alfred Kidder, and A. Drexel Paul. 1936 [1938]. Miscellaneous Collections. Washington, DC: Smithsonian. Preliminary Report on the Smithsonian–Harvard University Archaeological Expedition to Northwestern Honduras 97:1.
Urban, Patricia, and Edward Schortman. 2010. Rural Production in Northwest Honduras: The 2004 Season of the Lower Cacaulapa Valley Archaeological Project. Foundation for the Advancement of Mesoamerican Studies Inc. (FAMSI) 2007 [cited January 21, 2010]. Available from http://www.famsi.org/reports/03030/.
Urban, Patricia, Edward Schortman, and Marne Ausec. 2002. “Power without Bounds? Middle Preclassic Political Developments in the Naco Valley, Honduras.” Latin American Antiquity 13 (2): 131–152. http://dx.doi.org/10.2307/971911.
Wells, E. Christian. 2003a. “La arqueología y las lecturas químicas de las actividades rituales en la plaza monumental del Sitio El Coyote, Santa Bárbara, Honduras.” In XVI Simposio de Investigaciones Arqueológicas en Guatemala, 2002, edited by Juan Laporte, Barbara Arroyo, Héctor Escobedo, and H. Mejía. Guatemala City: Museo Nacional de Arqueología y Etnología.
Wells, E. Christian. 2003b. “Artisans, Chiefs, and Feasts: Classic Period Social Dynamics at El Coyote, Honduras.” PhD dissertation, Anthropology, Arizona State University, Tempe.
Wells, E. Christian. 2004. “Investigating Activity Patterns in Prehispanic Plazas: Weak Acid-Extraction ICP-AES Analysis of Anthrosols at Classic Period El Coyote, Northwestern Honduras.” Archaeometry 46 (1): 67–84. http://dx.doi.org/10.1111/j.1475-4754.2004.00144.x.
Wells, E. Christian. 2010. “Chemical Study of Soils from a Copper Processing Workshop at El Coyote, Northwest Honduras.” Report submitted to Patricia A. Urban, Department of Anthropology, Kenyon College, Gambier, OH.
Wonderley, Anthony. 1981. “Late Postclassic Excavations at Naco, Honduras.” Latin American Studies Program, Dissertation Series 86. Cornell University, Ithaca, NY.