Создание престижа в эгалитарном обществе

Слово «эгалитарный» относится к числу тех терминов эволюционной теории, которые наиболее часто понимаются неправильно. Практически все охотничье-собирательские общества описываются как эгалитарные; то же относится к большинству автономных деревенских обществ [1].

Однако, если попросить десять археологов дать определение эгалитарному обществу, пять из них ответят: «это общество, где все равны в престиже или статусе». Этот ответ неверен, поскольку не существует общества, где все равны в престиже или статусе. Опытный человек, выбираемый как Охотничий лидер во время облавы на антилоп в Большом Бассейне, имеет больший престиж, чем средний охотник и собиратель [2]. Организатор племени чимбу, который собирает ресурсы, чтобы построить Мужской дом для своей деревни, имеет больший престиж, чем средний член племени Новой Гвинеи [3].

Когда этнологи называют охотничье-собирательские общества или автономные деревни эгалитарными, они не имеют в виду, что в таких обществах отсутствуют статусные различия. Они имеют в виду, что все статусные различия достигаются, а не наследуются. Индивидуумы в эгалитарных обществах могут завоевать авторитет благодаря преклонному возрасту, личным достижениям или накоплению ценных предметов. Но они не наследуют высокий статус, как в обществах с вождескими родами или стратой нобилитета.

К несчастью, многие археологи убеждены, что «эгалитарный» значит «гомогенный». Они полагают, что люди в таких обществах похожи, как монетки, отчеканенные на одном станке, и когда – что неизбежно происходит – они находят признаки гетерогенности, они делают ошибочный вывод, что открыли «вождество».

С возрастающей частотой мы видим такие фразы, как «комплексные собиратели» или «преждевременная комплексность» в археологической литературе. Эти прилагательные избыточны, и свидетельствуют только о том, что некоторые наши коллеги ожидают найти простоту и гомогенность в эгалитарных обществах, которых там никогда не было. Для того, чтобы объявить о находке «рангового общества», некоторым археологам достаточно отыскать всего несколько захоронений с ракушечными артефактами – как будто члены эгалитарных обществ никогда не носили украшений.

Престиж в эгалитарных обществах

 

В качестве примера гетерогенности в эгалитарном обществе, мы можем привести индейцев пуэбло с юго-запада США. Их деревни могут быть автономными, но их общество наполнено статусными различиями. Например, среди тева существуют три уровня «бытия» на земле и еще три в мире духов [4].

На вершине земной лестницы стоят патова или Сделанные люди, ставшие ритуальными лидерами в результате многолетнего использования своих навыков и опыта на благо общества. Своего положения они достигли через иерархию мужских союзов или тайных обществ, начав с общества «скальпов», а затем поднявшись через общества «охота», «теплый клоун» (теплый по ассоциации с теплым сезоном, а клоун – потому что в их функции входило, в том числе, веселить народ – прим. переводчика) и «медвежье лекарство». У подножья лестницы находятся люди Сухой еды, простые тева, которые не занимают никакой официальной позиции в политической или ритуальной системе. Сделанные люди регулярно выбирают ритуальных помощников или това э, среди людей Сухой еды, но после периода службы эти помощники возвращаются в свою группу Сухой еды. Во время службы това э становятся посредниками между Сделанными людьми и людьми Сухой еды; Сделанные люди, с другой стороны, являются посредниками между миром людей и миром духов.

На примере тева можно многое узнать об институтах автономного деревенского общества. Деревня делится на группы родственных семей, и эти группы связаны посредством тайных обществ, куда входят члены из обоих объединений. Основой для принадлежности к одному из этих тайных братств является ритуальная и общественная служба. Фокальной точкой ритуала служит специальная структура (в случае тева называемая кива), и ритуалы включают специальные костюмы, артефакты и атрибуты. Хотя наследственного ранжирования нет, и все члены деревни теоретически рождаются равными, между взрослыми существуют существенные различия в престиже, поскольку у одних есть навыки и амбиции, чтобы подниматься по ритуальной лестнице, а у других нет. Важно, что индивидуумы, обладающие более престижным положением, имеют, по общему мнению, более тесные связи с миром духов.

Еще один набор автономных деревенских обществ можно найти в горах Новой Гвинеи [5–8]. Опять же, в отсутствие наследственного ранжирования, ритуальная система несет груз производства различий в достигнутом статусе – то, что Реймонд Келли (Raymond Kelly) назвал «иерархией достоинства» [9].

Среди чимбу есть йомба пондо, «Большие люди», «бигмены», которые выступают на клановых собраниях, широко участвуют в межрегиональном обмене и имеют связи за пределами собственной общины [10]. Ниже находятся «Выдающиеся люди», которые более продуктивны, чем средние члены общины, имеют две и более жены, и притязают на то, чтобы иметь некоторое количество материально зависимых лиц и последователей. «Обычные люди» производят достаточно для нужд своих семей, но не имеют особых желаний выдвинуться. Внизу лестницы стоят його, «Никчемные люди» или «Люди-отбросы», которым не удается содержать жену, которые мало производят и только маргинально участвуют в обмене.

Бигмены чимбу становятся лидерами только благодаря собственным амбициям и достижениям в производстве еды, групповой деятельности, военных стычках между деревнями и церемониях. По словам Полы Браун (Paula Brown), «они предлагают организовать мероприятия и привлекают последователей, но они не могут карать тех, кто за ними не следует» [11]. Большие люди спонсируют праздники и пирушки, хвастаются, запугивают, вероломно убивают и проводят рейды против других групп, чтобы отомстить за оскорбления или нападения на своих последователей. Они также собирают ресурсы и работников, чтобы построить Мужской дом, который, как кива у племени тева, является фокальной точкой ритуальной деятельности.

Фредерик Барт (Fredrik Barth) дает нам захватывающий обзор таких Мужских домов, или крытых тростником «храмов», среди гор Новой Гвинеи Ок [12]. Один тип, катиам, представляет храм для размещения охотничьих трофеев и совершения жертвоприношений для увеличения урожая. Там также могут храниться разнообразные кости предков. Доступ в катиам зависит от того, прошел ли мужчина инициацию вообще, является ли он частично инициированным или полностью инициированным в ритуальной системе. В одной деревне в горах Ок, в катиам жили 11 полностью прошедших инициацию мужчин, 15 частично инициированных мужчин посещали там ритуалы и 128 не инициированных мужчин не имели право заходить внутрь. Здесь полностью инициированные члены планировали тайные охоты, которые затем проводились с помощью частично инициированных. После охоты некоторых животных предлагали предкам, сжигая их на одном из нескольких священных огней.

Второй тип храмов Ок – это йолам, или «Дом предков». Это нежилая структура для ритуалов, связанных с повышением урожая и войной. Йолам может содержать два священных огня, а также многочисленные черепа предков из многих различных кланов. Сюда могут входить только полностью инициированные мужчины для совершения молитв и приношений; большая часть жителей деревни не имеет права на вход. Здесь планируются набеги на вражеские деревни и проводятся ритуалы, чтобы сделать эти набеги успешными. Не удивительно, что именно такие храмы зачастую сжигались в первую очередь при нападении на деревню.

Наши примеры из Новой Гвинеи позволяют обнаружить еще несколько институтов автономного деревенского общества: (1) Очень важно держать своих предков поблизости. Индивид входит в большую группу родственников, которых объединяет общий предок; духи предков приглашаются принять участие в деятельности потомков; постоянное присутствие предков, в качестве захоронений или в качестве освященных частей скелета, благоприятствует земледелию и войне, подкрепляя чье-либо право на определенный участок земли. (2) Мужские и женские ритуалы проводятся в разных местах – мужские в Мужском доме, женские в собственном жилье. (3) Несмотря на эгалитарную идеологию, центральным местом мужских ритуалов является дом, куда человек не может войти, пока не достигнет определенного авторитета. (4) Здание Мужского дома, с определенной долей вероятности, должно управляться главным устроителем – человеком, который может накопить излишки, вести торговлю, устраивать праздники, кормить рабочих, руководить работой и возглавлять набег.

Расположение поселений фазы Тьеррас-Ларгас

 

Давайте взглянем на первый доисторический период долины Оахака, для которого можно выделить институции автономной деревни. Этот период – фаза Тьеррас-Ларгас (1400 – 1150 лет до н. э.). Это также первая фаза, чья керамика, благодаря своему декору, мгновенно распознается на поверхности. Эти орнаменты – рисованные ленты, полосы и шевроны красной краской позволили Settlement Pattern Project обнаружить, по меньшей мере, 19 постоянных поселений фазы Тьеррас-Ларгас [13].

69. Полусферические миски фазы Тьеррас-Ларгас часто имели нарисованные полоски или шевроны красного цвета.

Изучение карты поселений фазы Тьеррас-Ларгас позволяет обнаружить несколько типов неоднородности. Среди девятнадцати постоянных поселений все, кроме одного, представляют собой деревушки площадью менее 3 га. Большая часть, фактически, размером не больше гектара, или примерно равна размеру Гео-Ших. Это означает, что самое маленькое известное поселение фазы Тьеррас-Ларгас по величине примерно равно самому крупному известному архаичному лагерю.

Оставшееся поселение, выпавшее из этой последовательности – это подковообразный кластер из девяти отдельных жилых областей, общей площадью примерно 7 га. Эта слабо объединенная деревня, Сан-Хосе-Моготе, вероятно, в три раза больше второй по величине деревни своего периода, и в семь раз больше типичной деревни. Она также имеет особенности, не найденные ни в одной другой деревне, что подразумевает: данная деревня выделяется не только размером.

Существует несколько подходов к измерению численности населения долины во время фазы Тьеррас-Ларгас. Settlement Pattern Project использовал коэффициент Вильяма Сандерса (William T. Sanders) для «компактной деревни низкой плотности», равный 10 – 25 человек/га [14]; этот коэффициент дает оценки в диапазоне 185 – 463 человека, среднее 325. Мы, с другой стороны, основывали оценки на раскопках деревни Тьеррас-Ларгас (типичное поселение для данной фазы), из которых следует, что на один гектар поселения может приходиться от 5 до 10 домовладений, или 25 – 50 человек [15]. Этот подход дает оценку для долины в диапазоне 463 – 925 человек, средняя цифра 693. Settlement Pattern Project оценивает численность в Сан-Хосе-Моготе, крупнейшем поселении долины, в 71 - 186 человек. Наша оценка, основанная на раскопках, составляет 170 – 340 человек. Несмотря на различные методы, эти оценки перекрываются в диапазоне 170 – 186 человек.

 

70. Деревни фазы Тьеррас-Ларгас, наложенные на карту классов с/х земель долины Оахака.

Теперь рассмотрим другой источник неоднородности: поселения фазы Тьеррас-Ларгас не были случайно разбросаны по долине. Более 50 процентов подсчитанного населения жило в девяти сообществах в регионе Этла, самом маленьком из трех рукавов долины. Группа из четырех деревень была сосредоточена в центре Валье-Гранде, но в остальном этот самый крупный рукав долины был мало заселен. Реже всего поселения встречались в субдолине Тлаколула.

Почему субдолина Этла притягивала так много народу? Мы полагаем, ответ лежит в различном распределении земли Класса I, очень ценной зоны, которая сегодня приносит урожай более 2 тонн маиса на гектар (см. блок в рамке). В соответствии с исследованием Линды Николас, из 12 740 га земли Класса I в долине Оахака, 5117 га приходится на субдолину Этла [16]. Еще 3345 га приходятся на северную часть Валье-Гранде, где был второй по величине объем населения фазы Тьеррас-Ларгас. Прочие части долины и близко не достигают этих цифр – восточная часть региона Тлаколулы имеет только 400 га. Если наложить карту поселений фазы Тьеррас-Ларгас на карту использования земель Николас, 16 из 19 поселений будут по соседству с землей Класса I.

Мы можем заключить, что, за вычетом нескольких необъяснимых исключений, семьи Тьеррас-Ларгас строили дома на низких незатопляемых склонах, непосредственно примыкающих к земле Класса I (обычно йюх кохп, или влажный аллювиум). Регион Этла не только наиболее богат такой землей, но это также самый узкий рукав долины. Таким образом, земледельцы Этлы проделывали самый короткий путь, чтобы попасть в лесистые горы, которые обеспечивали их олениной, дикими растениями, топливом и лесом для строительства. Эти экологические факторы позволяют объяснить разницу в населении разных рукавов долины, но они не могут объяснить непропорционально большие размеры Сан-Хосе-Моготе.

 

71. Поселение 1-1-16 возле Асьенда Бланка в субдолине Этла иллюстрирует типичную закономерность расположения деревень фазы Тьеррас-Ларгас. Поселение занимает низкий отрог у подножия гор, окруженный землей Класса I (аллювиальная равнина у реки Атойяк). Вид в южном направлении (фото 1970 г.).

 

 

Сельское хозяйство фазы Тьеррас-Ларгас

 

В силу того, что ранние деревни подвергались воздействию природных стихий, они не могут похвастаться такими богатыми растительными останками, как сухие пещеры. Однако, карбонизированную растительность можно заставить всплыть, смешав превратившийся в золу мусор с водой [17]. Карбонизированные растения из ранних земледельческих сообществ долины Оахака включают зерновые культуры, бобы и другие овощи, приправы и даже плоды деревьев. Хотя имели место более поздние добавления к инвентарю, большая часть основных предметов первой необходимости позднейшей сапотекской цивилизации была представлена к 1500 – 500 г. до н. э.

В течение этого тысячелетия, для которого фаза Тьеррас-Ларгас была лишь начальной главой, жители оахакских деревень выращивали маис, относящийся к сортам Наль-Тель и Чапалоте. Эти древние сорта можно все еще встретить в Мексике и Центральной Америке. Теосинте, очевидно, рос рядом с маисом или как сорняк, или как сознательно выращиваемое растение; при скрещивании этих двух растений маис приобретает устойчивость к засухе и гибридную силу. Также выращивалась фасоль и тыквы, возможно, прямо среди кукурузы. Перцы чили служили приправой и добавляли в рацион витамины, а авокадо стали первым с/х деревом. Ели также агаву и плоды опунции, но, поскольку эти растения широко распространены в дикой природе, трудно сказать, были ли карбонизированные останки дикими или одомашненными.

 

72. Карбонизированные растения из деревень периода 1500 – 500 лет до н. э. в долине Оахака. (a) часть стержня маисового початка, фаза Тьеррас-Ларгас; (b, c) маленькие стержни маисовых початков с отвердевшей зерновой пленкой (результат скрещения с теосинте), фаза Сан-Хосе; (d) фрагмент стержня маисового початка, фаза Сан-Хосе; (e) оболочка зерна теосинте, фаза Сан-Хосе; (f) фасоль, фаза Гвадалупе; (g) семена тыквы, фаза Сан-Хосе; (h) семечки из плода опунции, фаза Тьеррас-Ларгас; (i) семена перца чили, фаза Сан-Хосе; (j, k) семена авокадо, фаза Гвадалупе; (l, m) комки жеваных волокон агавы, фаза Росарио. Длина (а) 3.2 см.

Жители деревень продолжали собирать некоторые дикие растения в горах и у их подножия, такие, как черный орех, плоды родственников акации, и плоды хакберри и трубчатого кактуса. Маис и печеная агава обеспечивали углероды, бобы и оленина давали протеин, авокадо и дичь давали жиры, а фрукты и перцы чили давали витамины. Это позволяло получить разнообразный рацион. Более того, принимая во внимание размер и продуктивность маисовых початков фазы Тьеррас-Ларгас, мы полагаем, что долина Оахака могла поддерживать даже больше народу, чем то количество, о котором мы имеем представление [18].

Эти ранние земледельцы продолжали охотиться на оленей и пекари, но их охотничья стратегия изменилась: она, очевидно, больше не включала дротики для копьеметалки с кремневыми наконечниками, поскольку наконечники реально отсутствуют в раскопанных останках. Не ясно, что означает эта перемена. Она может означать сдвиг к более крупным охотничьим партиям, которые использовали закаленные на огне деревянные копья и длинные сети, которые растягивали два или больше охотников; такие стратегии были известны для Чьяпаса, к югу от Оахаки [19].

Жители деревень фазы Тьеррас-Ларгас также охотились на кроликов, голубей, перепелов и другую мелкую дичь, откапывали американских мешотчатых крыс на своих кукурузных полях, и собирали замыкающих черепах в речной пойме. Одомашненные собаки – как считается, занесенные на Мексиканское плато из Северной Америки между 2500 и 1500 г. до н. э. – процветали в деревнях фазы Тьеррас-Ларгас, и регулярно употреблялись в пищу. Насколько мы можем судить, каждое домохозяйство имело доступ к оленине. Эта эгалитарная ситуация изменится в более поздние периоды, когда население настолько вырастет, что оленей на всех будет не хватать.

Жизнь в деревне фазы Тьеррас-Ларгас

 

Для обзора жизни в деревне фазы Тьеррас-Ларгас мы можем взять «типичное поселение», по названию которого назван весь период. Расположенное на отроге у подножия горы, как поселение, показанное на рис. 71, Тьеррас-Ларгас смотрит на пойму реки Атойяк в южной части субдолины Этла. Хотя Тьеррас-Ларгас технически выходит на землю Класса II (см. блок в рамке), урожаи здесь близки к 2000 кг/га минимуму для земель Класса I.

В течение фазы Тьеррас-Ларгас, поселение было деревушкой с 5 – 10 домохозяйствами, которое занимало площадь 1.58 – 2.24 га [20]. Каждое домохозяйство, видимо, состояло из одного дома, придомового двора и серии ям-хранилищ неподалеку. Примером может служить домохозяйство LTL-1 поздней фазы Тьеррас-Ларгас. Дом-мазанка, выбеленный с помощью извести, имел площадь примерно 4 х 6 м; на придомовом дворе к западу расположена серия ям-хранилищ средней емкости 1.5 куб. м.

73. Художественная реконструкция домохозяйства LTL-1 в Тьеррас-Ларгас.

Семья, возможно, из 4 - 5 человек занималась сельским хозяйством (о чем говорят карбонизированные маисовые сердцевины и семена авокадо), приготовлением еды (14 фрагментов камней-зернотерок), охотой и установкой ловушек (кости оленя, американского кролика, чернохвостого зайца, суслика и замыкающей черепахи) и шитьем (костяные иглы). Имелись также признаки ритуальной и социальной жизни. В одной яме-хранилище были найдены кости крыльев Ara militaris, сине-зеленого попугая, чьи перья находили широкое использование. Другая яма содержала фрагменты барабана из черепахового панциря, сделанного из низинных видов Dermatemys mawii.

И попугай, и барабан были импортированы из тропических регионов за пределами долины Оахака. Как мы упоминали ранее, автономные деревенские общества активно участвуют в ритуалах, многие из которых включают еду, выпивку, музыку и костюмы, сделанные из частей животных, перьев и морских раковин. Ясно, что кто-то в обществе Тьеррас-Ларгас занимался обменом и поставками ритуальных принадлежностей из других регионов Мексики; ценность этим предметам придавали далекие расстояния, с которых они прибывали.

С позднего архаического периода, как видно по материалам пещеры Куэва-Бланка, жители долины получали небольшое количество морских раковин с побережья. Теперь, когда ритуальные нужды возросли, и население увеличилось от 5 до 10 раз по сравнению с архаичным периодом, струйка поставляемых раковин переросла в устойчивый поток. Перламутр (Pinctada sp.), игольчатые устрицы (Spondylus sp.), и эстуарные улитки с побережья Тихого океана импортировались обществами поздней фазы Тьеррас-Ларгас.

В период функционирования домохозяйства LTL-1 несколько членов семьи умерли и были похоронены возле дома. Одна женщина, 20 - 30 лет, была похоронена во дворе к западу; другая взрослая женщина была закопана в яме-хранилище, возможно, потому, что эта яма была удобно открыта и не использовалась ко времени ее смерти.

В другой яме-хранилище был похоронен мужчина старше 40 лет, полностью вытянувшийся, лицом вверх. Существенно, что заполнение ямы включало более 70 обожженных фрагментов из глины с соломой из стен дома. Возможно, этот мужчина был старшим главой домохозяйства, после смерти которого дом был сознательно сожжен, и остатки дома похоронены вместе с ним. Другая версия – он и его дом могли стать жертвой набега.

Смерть и предки

 

Предки выполняли несколько важных функций в обществе фазы Тьеррас-Ларгас. Автономные деревни объединяло, в том числе, и то, что большие группы людей провозглашались потомками общего предка. Также, хороня своих предков в могилах или на кладбищах внутри селения, деревенские жители демонстрировали самим себе и своим соседям, что у них есть наследственные права на определенный участок мира.

Горы и предгорья долины Оахака все еще были «внешней областью» дикой местности – кихши, как ее называют современные сапотеки. Скорее всего, эти внешние области делились на дружеских началах, поскольку всем жителям деревень требовался доступ к сосновым балкам, кремню, извести, гематитовому пигменту, дичи и соли. Но вокруг каждой деревни теперь образовалась «внутренняя область», улучшенная строительством домов, рытьем ям-хранилищ, расчисткой йюх кохп и захоронениями предков. Есть определенная уверенность, что эту внутреннюю область защищали от чужаков [21, 22].

 

74. Рабочие в Сан-Хосе-Моготе раскапывают погребение сидящего мужчины.

75. Погребение 29 в Сан-Хосе-Моготе: мужчина старше 40 лет, похороненный в сидячем положении.

Способ захоронения предков свидетельствует о том, что обществу фазы Тьеррас-Ларгас были все еще незнакомы многие позднейшие институты исторических сапотеков. Ни в одном из найденных до сих пор захоронений нет и следов предметов престижа. У нас нет примеров захоронения мужа вместе с женой; к каждому, мужчине или женщине, при похоронах относились как к индивиду. Положения захоронений не были стандартизированы. Большинство похороненных лежит вытянувшись, ничком или навзничь, руки у них вытянуты вдоль тела или сложены на груди, и смотреть они могут практически в любом направлении.

 

76, 77. Фигурки фазы Тьеррас-Ларгас. (Слева) женская; (справа) мужская.

Три захоронения поздней фазы Тьеррас-Ларгас (одно из Тьеррас-Ларгас и два из Сан-Хосе-Моготе) выделяются на общем фоне. Все это мужчины средних лет, и все они похоронены в сидячей позиции, так плотно согнутые, что можно предположить, что они были плотно завернуты во что-то. По ряду признаков мы подозреваем, что это были люди с высоким приобретенным статусом, возможно, аналогичным статусу «полностью инициированных» мужчин из горной Новой Гвинеи или Сделанным людям, которые прошли все уровни общества Пуэбло. К такому объяснению нас подталкивает важность сидячих захоронений в позднейших обществах Мексики и Центральной Америки (Глава 8). Однако, мы настаиваем, что ничто в этих захоронениях фазы Тьеррас-Ларгас не указывает на унаследованный статус.

На важность роли предков в деревенской жизни также указывают глиняные человеческие фигурки фазы Тьеррас-Ларгас. Они сделаны из той же обожженной глины, что и сосуды, и на протяжении периода частота их использования растет. Большая их часть представляет женщин, и все они встречаются в домохозяйствах или в мусоре от домохозяйства [23]. Они никогда не попадаются внутри или поблизости от маленьких общественных зданий, которые будут описаны ниже, и которые мы считаем аналогичными «Мужским домам» или «храмам для инициированных» в автономных деревнях. Мы полагаем, что бóльшая часть этих фигурок представляет женских предков и является частью женского ритуального комплекса, сосредоточенного дома. Мы полагаем, что существовал отдельный мужской ритуальный комплекс, сосредоточенный в Мужском доме на некотором расстоянии от домовладения.

 

78. Вид с воздуха на Сан-Хосе-Моготе, который расположен на отроге в предгорьях в окружении земли Класса I в субдолине Этла. Наиболее ранняя часть поселения лежит ближе всего к реке Атойяк. Юг соответствует верху фотографии.

Жизнь в самой крупной деревне долины

 

Как мы видели ранее, Сан-Хосе-Моготе на несколько порядков превосходил размерами другие поселения долины Оахака. Поселение рассредоточено на уровне домохозяйств, но деление на кластеры роднит его с остальной частью региона Этла. Оно состоит из девяти дискретных жилых зон – каждая по размерам фактически равна целой деревне в любом другом месте долины – и занимает 7 га на отроге в предгорьях на левом берегу реки Атойяк. Отрог с трех сторон окружен землей Класса I, но только этот факт недостаточен для объяснения необычного размера и конфигурации поселения. Некий человек или некий институт удерживали вместе это беспрецедентное число людей.

 

79. Художественная реконструкция «Мужского дома» фазы Тьеррас-Ларгас.

Мы полагаем, что для понимания характера поселения важно учесть, что в самой западной жилой зоне 300 м² было отведено под нежилую архитектуру. В любой произвольный момент рассматриваемой фазы, над этой зоной доминировало здание с одной комнатой, которое мы рассматриваем как аналог йолам в горах Ок, или кива у юго-западных пуэбло. Периодически каждое такое здание разрушалось, и точно на том же месте строилось новое. Будучи размером не более 4 х 6 м, эти строения могли вместить только часть сообщества. С учетом их маленьких размеров мы полагаем, что доступ туда был под запретом для всех, кроме «полностью инициированных», то есть для подгруппы мужчин в деревне.

Хотя у этих зданий стены были как у мазанки, они отличались от обычных жилых домов рядом признаков. (1) Они были ориентированы примерно на 8 градусов к западу от истинного севера – ориентация, характерная для более поздних религиозных строений в Оахаке. (2) Их конструкция включает в 2-3 раза больше сосновых балок, чем обычные дома. (3) Их пол и стены (внутри и снаружи) покрыты многочисленными слоями известковой побелки, что делало их чисто белыми. (4) Сами здания располагались на прямоугольных платформах до 40 см высотой, покрытых побелкой; к дверям вели небольшие ступени, встроенные в платформу. (5) Некоторые из этих зданий имели в центре пола яму-хранилище с известковым покрытием.

В тех случаях, когда эти ямы находили нетронутыми, они были наполнены известковым порошком, который, возможно, хранился для использования с ритуальными растениями, такими, как дикий табак (кееса по-сапотекски), дурман (нокуана коуи), или ипомея. Ко времени испанской конкисты как сапотеки, так и миштеки использовали дикий табак, смешанный с известью, для своих ритуалов [24-26]. Сапотеки верили, что он обладает целебными свойствами и увеличивает физическую силу [27], что делало его подходящим средством для употребления перед набегом [28].

80. План и поперечное сечение ямы, наполненной известью, из «Мужского дома» фазы Тьеррас-Ларгас.

81. Рабочий строит защитную стенку вокруг покрытого известковым раствором пола Структуры 6, «Мужского дома» фазы Тьеррас-Ларгас в Сан-Хосе-Моготе. Отчетливо видна расположенная в центре яма для известкового порошка.

Мы не считаем, что кто-то действительно жил в этих зданиях, которые выметены практически дочиста. Таким образом, их нельзя сравнивать со зданиями, подобными новогвинейскому катиам, где реально жили несколько взрослых мужчин. Мы полагаем, что это были структуры с ограниченным доступом, где могло собираться небольшое число полностью инициированных мужчин, чтобы планировать набеги или охоту, проводить с/х ритуалы, курить или глотать священные растения и/или общаться с духами. Поскольку никаких костей или останков предков в этих маленьких белых домиках обнаружено не было, вероятно, заслуживает внимания то обстоятельство, что два из наших сидячих захоронений мужчин среднего возраста были найдены поблизости.

Кто строил такие здания? Прежде всего, ничто не указывает, ни по объему работ, ни по использованным строительным материалам, что был задействован кто-то, не проживавший в Сан-Хосе-Моготе. Несмотря на размеры поселения, нет данных, указывающих, что данная деревня победила и лишила автономии близлежащие деревни. Во-вторых, подход, сосредоточенный на людях-акторах, заставляет нас признать, что кто-то планировал постройку каждого из этих зданий, организовывал и кормил рабочую силу, руководил работой и пользовался за это уважением. Таким образом, в Сан-Хосе-Моготе должны были последовательно сменяться самопровозглашенные, социально амбициозные лидеры, которые умели пустить свой с трудом добытый избыток с/х продукции на нужды престижных общественных работ. Такие люди, как свидетельствуют этнографические данные, накапливают больше, чем выпадает на долю их жен, родственников и свойственников, а также основной части последователей, которые выполняют их распоряжения в обмен на благосклонность и отблеск их славы. Вероятно, именно этот тип лидерства, а не только земля Класса I, послужил притягательной силой для девяти семейных кластеров в Сан-Хосе-Моготе во время фазы Тьеррас-Ларгас.

Давайте теперь рассмотрим, как «система» могла повлиять на акторов фазы Тьеррас-Ларгас. Вспомним дихотомию Висснер между (1) принятием риска на групповом уровне и (2) принятием риска на семейном уровне [29]. В предшествующий архаический период жители Оахаки начали принимать риск на семейном уровне. В деревнях фазы Тьеррас-Ларгас, нуклеарная семья из 4-5 человек все еще была, по-видимому, важной единицей, которая отдельно жила, занималась с/х работами, хранила урожай и принимала риск, будучи отделенной от ближайшего соседа на 20 - 40 м.

В системе, основанной на частном хранении, одна семья всегда может сажать больше, работать тяжелее и накопить больше с/х излишков, чем соседи. В конечном счете, глава такой семьи может содержать больше жен, привлекать больше последователей, активнее участвовать в обмене и организовывать сооружение большего количества публичных зданий, чем другие семьи. Потенциально это может разрушить эгалитарную этику, но здесь могут быть смягчающие обстоятельства. В некоторых обществах, успех в с/х деятельности приписывается сверхъестественной помощи из мира духов, а строительство Мужского Дома рассматривается как общественно-полезное деяние. Благодаря тяжелому труду, бросающейся в глаза щедрости, и небольшой помощи из мира духов, в эгалитарном обществе могли создаваться очень существенные различия в уровне престижа и авторитета.

Более широкий контекст фазы Тьеррас-Ларгас

 

Социальные изменения в течение фазы Тьеррас-Ларгас, разумеется, происходили не в вакууме. Несмотря на труднопроходимые горы вокруг долины Оахака, жители деревень фазы Тьеррас-Ларгас контактировали с другими сообществами, переживавшими те же изменения.

Широко распространенные стили декорирования керамики связывают долину Оахака со многими другими регионами. Например, комплекс мисок, бутылей и кувшинов с красным узором на темно-желтом фоне связывает фазу Тьеррас-Ларгас с сообществами долины Мехико, долины Теуакан штата Пуэбла, долины Ночиштлан в северной части штата Оахака и Куикатлан-Каньяда. Эта характерная для горных районов керамика с красной росписью на желтом фоне иссякает по достижению низменностей перешейка Теуантепек, где ее заменяет керамика, связанная с Чьяпасом и южным Веракрусом [30].

 

82. Приблизительные границы зоны стиля керамики «с красной росписью на темно-желтом фоне», к которой принадлежала долина Оахака во время фазы Тьеррас-Ларгас. К востоку лежит зона стиля керамики Локона.

Домохозяйства фазы Тьеррас-Ларгас получали иноземные продукты из многих других регионов, возможно, благодаря стратегии установления отношений с «торговыми партнерами». Некоторые продукты, такие, как обсидиан, очевидно, доходили до семей даже в самых мелких деревнях. Другие, такие, как лощеная черная керамика из неместной глины, кажется, доходили только до Сан-Хосе-Моготе. При этом другие продукты, такие, как морские раковины, достигали Сан-Хосе-Моготе в более значительных количествах, чем можно наблюдать в маленьких деревнях. Это может означать, что те самые бигмены, которые привлекли столько последователей в Сан-Хосе-Моготе, были также серьезно вовлечены в обмен.

Некоторые из механизмов этого обмена можно вывести, проследив движение серого обсидиана из источника вблизи места Отумба в долине Мехико. Исследования Джейн Пирес-Ферейра (Jane Pires-Ferreira) показывают, что чем дальше лежала деревня от Отумбы, тем меньше обсидиана она получала из этого источника [31]. Деревни в радиусе 40 км от Отумбы (1-2 дня пути) получали почти весь свой обсидиан из этого источника; деревни, отдаленные на 245-390 км (8-12 дней пути) получали, возможно, треть своего обсидиана из Отумбы. Эта схема позволяет предположить, что обсидиан из Отумбы медленно передавался из деревень долины Мехико в деревни Теуакана, а затем в деревни Оахаки, причем каждая деревня оставляла себе часть полученного, а остальное передавала «вниз по линии» [32].

Не менее интересна неравномерность использования обсидиана, достигшего деревень вроде Тьеррас-Ларгас [33]. Все домохозяйства имели некоторый доступ к обсидиану, но источники и используемое количество сильно варьировались от дома к дому. Домохозяйство LTL-1 (описанное раньше в этой главе) получало 84 процента своего обсидиана из источника на 100 км севернее Теуакана. Соседнее домохозяйство получало 70 процентов своего обсидиана из Отумбы. В одних домохозяйствах было найдено целых 25 кусков обсидиана, в других всего один кусок. Такого распределения можно ожидать, если каждое домохозяйство само достает обсидиан для своих нужд. Это типичная схема для автономных деревенских сообществ, в которых каждая семья может иметь партнеров по обмену – свойственников, друзей или фиктивных (классификационных) родственников в соседних регионах.

Мы полагаем, что этот тип обмена, предположительно реципрокный, проводимый отдельными семьями со своими торговыми партнерами, был доминантной «торговлей» в фазу Тьеррас-Ларгас. Только в Сан-Хосе-Моготе мы видим намеки на начало возникновения более продуманной торговли, возможно, проводимой теми же бигменами, которые руководили строительством Мужских Домов. Такая торговля могла выйти за пределы области красно-желтой керамики, связывая Оахаку с более отдаленными регионами.

Что происходило в этих более отдаленных районах? Некоторые из них подвергались эволюционным изменениям, аналогичным оахакским, в то время как другие – нет.

 

83. Пол 4 Маунда 6 в Пасо-де-ла-Амада, основание вероятного «храма для инициированных» с побережья Чьяпаса. Обратите внимание двойные портики.

 

84. Пол 2 Маунда 6 в Пасо-де-ла-Амада, основание вероятного «храма для инициированных», построенного поверх Пола 4 и с той же ориентацией.

Тихоокеанское побережье Чьяпаса, видимо, являлось вторым регионом Мезоамерики, где появлялись сильные лидеры общин, которые привлекали последователей и состязались в возведении все больших и больших «храмов для инициированных». Однако, структуры Чьяпаса не были похожи на строения Сан-Хосе-Моготе, которые на сегодня уникальны по своей прямоугольной форме, раннему использованию белого штука, ямам-хранилищам с известью и ориентации. Строения Чьяпаса настолько отличаются, что можно предположить независимую архитектурную традицию в низинной местности; они также значительно крупнее, чем их оахакские двойники.

Для примера обратимся к прибрежной деревне Пасо-де-ла-Амада, раскопанной Джоном Кларком (John Clark) и Майклом Блейком (Michael Blake) [34, 35]. Маунд 6, один из крупнейших земляных маундов в поселении, содержит последовательность, по меньшей мере, семи структур – возможно больше – заново построенных одна над другой между 1400 и 1100 г. до н. э. Все они имеют практически одинаковую ориентацию, примерно с северо-запада на юго-восток.

Как видно на рисунках 83 и 84, эти здания были мазанками овальной формы. Здание, ассоциируемое с Полом 4 (рис. 83), имело размеры 21 на 11 метров и покоилось на земляной платформе высотой 0.75 м. Оно было открыто с обеих длинных сторон, и вдоль каждого из входных проемов тянулся портик над земляной лестницей. В противоположных концах здания находилась пара очагов, напоминающих пару «священных огней» в новогвинейском йолам.

Подобно современным им Мужским домам фазы Тьеррас-Ларгас, структуры Чьяпаса строились одна над другой на Маунде 6. Строение более поздней стадии, ассоциируемое с Полом 2, имело размер 17.5 на 9 м, и имело апсидальный план с тремя большими центральными балками, которые поддерживали крышу. Еще, по меньшей мере, 25 балок располагались вдоль стен, которые были обмазаны глиной, но не выбелены известью. Блейк подсчитал, что строительство такой структуры потребовало бы усилий 25 человек на протяжении 20 дней [36].

Хотя не всегда можно легко определить, являются ли структуры-мазанки жилыми домами или общественными зданиями, существует 7 причин, по которым мы относим эти важные структуры Пасо-де-ла-Амада к общественным. (1) Они построены на одном из крупнейших маундов деревни, что является типичным расположением для общественных зданий. (2) В нескольких структурах под полом нашли жертвенные подношения, что типично для храмов, но нетипично для ранних жилищ. (3) Каждое сооружение требовало трудовых усилий, существенно превосходящих возможности семьи; мы ассоциируем такие усилия с публичными сооружениями. (4) Многократная постройка заново на том же месте и по тому же плану не была необычной для ранних мезоамериканских храмов, однако мы не знаем примеров, чтобы ранние жилища семь раз перестраивались подобным образом. (5) Пара очагов и большие двойные входные проемы Пола 4 наводят на мысль о ритуальной структуре. Подобно более поздним храмам Монте-Негро (см. Главу 12), они могут подразумевать, что инициируемые входили в здание через один вход, участвовали в ритуалах и выходили через противоположные двери. (6) Несколько зданий в этой последовательности были сожжены, возможно, намеренно. Храмы, как мы видели в примере с горами Ок, и как мы увидим позднее на примере Оахаки, были частой мишенью набегов. (7) Несколько структур имело большие декорированные сосуды и ассоциируемые с ними остатки еды. Ритуальные трапезы – один из частых видов деятельности в зданиях, где собираются «полностью инициированные».

Таким образом, мы склоняемся к мысли, что долина Оахака была только одним из нескольких районов Мексики, где харизматичные индивиды были способны организовать работу для общественных сооружений, привлечь большое число последователей, организовать торговлю и стимулировать ремесленное производство. Ни в одной из этих областей, однако, мы до сих пор не увидели признаков, что лидеры контролировали больше одной деревни. Сооружения Пасо-де-ла-Амада, как и сооружения фазы Тьеррас-Ларгас, не содержат признаков использования строительных материалов, принесенных другими общинами. При этом, форма и ориентации строений Пасо-де-ла-Амада настолько отличаются от Оахаки, что эти две архитектурные традиции должны были иметь независимое происхождение. Это важное замечание, поскольку оно подразумевает, что мы имеем дело с параллельной эволюцией.

Наконец, поразительно то, что в настоящее время у нас отсутствуют свидетельства существования аналогичных публичных зданий на побережье Мексиканского Залива в южном Веракрусе и Табаско. Тридцатью годами раньше эта прибрежная равнина, которую временами называют Ольмекским регионом, получила ярлык «рано развившейся» в своей социальной эволюции. Два последних десятилетия показали, что этот взгляд частично верен, частично гиперболизирован, и частично является результатом нашего предыдущего игнорирования Чьяпаса и Оахаки. В ольмекском регионе действительно существовали деревни между 1400 и 1200 г. до н. э., но их керамика недавно была описана как «версия сельских родственников» более искусной керамики современных им селений на побережье Чьяпаса [37].

Ограничения на пути роста: преемственность с архаическим периодом

 

Одним из важнейших признаков преемственности с архаическим периодом общества Тьеррас-Ларгас было то, что должность вождя все еще не была наследственной. Собирая последователей, самопровозглашенный бигмен может временно преодолеть тенденцию своей деревни к разделению на части, когда та достигает определенного размера. Когда он умирает, больше не существует способа сохранить ее целостность. Благодаря своему лидерству во время набегов, он может стать вдохновителем эфемерного союза двух деревень против общего врага; когда он умирает, деревни расходятся каждая своей дорогой. Без постоянного лидерства, менее вероятно, что деревни станут по-настоящему большими, или что вокруг них разовьется сеть подчиненных деревень.

Эти ограничения на пути роста были освещены Дугласом Оливером (Douglas Oliver) в его исследовании муми, или бигменов, на острове Бугенвиль (Соломоновы о-ва) [38]. Соревнование этих харизматичных лидеров за престиж стимулировало с/х производство, строительство Мужских домов, накопление украшений из раковин, ремесленное изготовление предметов для ритуалов, и взятие пленных из других деревень. Высокий уровень престижа и авторитета муми воспринимался терпимо, поскольку другие люди верили, что он обладает магической силой, или что ему помогают сильные демоны; когда он умирал, это часто приписывалось колдовству, выполненному колдунами из конкурирующей деревни. Смерть необычайно сильного муми часто вела к бурному и полному насилия распаду его области влияния, часто с целью избежать черной магии, ставшей причиной его смерти. Многие из его «денег»-раковин могли быть сожжены на его погребальном костре, и его призрак могли вызывать долгое время после его смерти, поскольку верили, что он сохранил свою магическую силу.

Показывая нам, как стимуляция со стороны бигменов может увеличить производительность эгалитарного общества, исследование Оливера также демонстрирует присущие муми ограничения. Он мог организовать множество последователей, но он не мог передать роль лидера своему сыну. Считалось, что ему помогают могущественные сверхъестественные силы, но никто не ожидал, что такой помощью будут располагать его наследники. Он мог приказать собственным последователям помочь ему, и наложить взыскание на тех, кто отказался; он также мог платить членам других деревень за помощь, но, поскольку эти деревни оставались автономными, он не мог ни приказать им что-либо делать, ни покарать их за отказ.

Какие дальнейшие изменения должны были произойти, чтобы эти ограничения оказались преодолены? Прежде всего, необходимо обеспечить уверенность, что деревня всегда будет иметь в качестве лидера кого-то с сильными связями в мире сверхъестественного; во-вторых, необходимо, чтобы более мелкие деревни отказались от автономии и стали сателлитами более крупных деревень. Мы полагаем, что оба изменения произошли в Оахаке в течение следующих 300 лет.