Осада
ГЛАВА V.
...Когда уйдешь из этой жизни в другую,
о правитель Йойонтцин,
настанет время, когда твои подданные будут
разбиты и уничтожены,
и все твои дела останутся во мраке и забытье...
Потому что этим кончаются власть, империя и владения,
которые сохраняются недолго, и они непрочны.
Все в этой жизни мы получаем на время
и в миг мы его теряем...«Философия нагуа»
Перевод Р. Бургете
Вопреки опасениям, тлашкальцы приняли своих незадачливых союзников тепло и сердечно. В первом же селении на границе тлашкальских владений раненым оказали помощь, а голодных накормили. В столице страны испанцев ждала торжественная встреча. Властители Тлашкалы клятвенно подтвердили свою верность Кортесу и обещали дать все необходимое для дальнейшей борьбы с ненавистным Теночтитланом.
Помощь эта пришлась весьма кстати: в распоряжении конкистадора оставалось всего четыре сотни изможденных солдат и двадцать лошадей. Попытка захватить столицу ацтеков одним лихим наскоком, опираясь лишь на хитрость, оказалась несостоятельной. И Кортес сделал из этого надлежащие выводы. Впереди предстояла долгая и упорная борьба с грозным и воинственным противником. Именно к ней и следовало готовить войска, не теряя ни дня, ни часа, ни минуты. План новой кампании, созревший в голове Кортеса, был прост и жесток.
Опираясь на щедрую помощь тлашкальцев и других индейских племен, конкистадор взялся за покорение районов, лежащих между Тлашкалой и Теночтитланом. Сдающихся без боя тут же включали в состав вспомогательного корпуса, сопровождавшего их. Сопротивлявщихся убивали без всякой пощады, дома сжигали, имущество грабили, а женщин и детей продавали в рабство. Как самодовольно писал сам Кортес, это требовалось ему для того, чтобы посеять среди индейцев ужас и страх, пресечь любую попытку к сопротивлению. Часть богатой добычи, захваченной в непокорных областях, испанцы отдавали своим союзникам из Тлашкалы, Уэшоцинко, Семпоалы и т. д. с тем, чтобы они еще яростнее уничтожали врагов «святой католической церкви» и испанского короля. Кортес обнаружил недюжинный талант в натравливании одних индейских племен на другие. Политика кнута и пряника приносила свои зловещие плоды. Под разбойничьим флагом конкисты собралась целая армия индейских воинов, в массе которых совершенно затерялись четыре сотни испанцев.
«Ни один из военных успехов конкистадоров, — пишет известный американский историк Эрик Вольф, — не был бы возможен без индейских союзников, которых приобрел в Мезоамерике Кортес. С самого начала он «перетянул» на свою сторону правителей, серьезно пострадавших от притеснений ацтеков...
Испанское огнестрельное оружие и кавалерия были бы бессильны против ацтекских армий без тлашкальцев, тескоканцев и других союзников испанцев. Именно индейцы составляли основную массу пехотинцев и гребцов лодок, прикрывавших продвижение бригантин через лагуны Теночтитлана.
Они добывали, переносили и готовили пищу для всей армии. Они обеспчивали пути сообщения между побережьем и нагорьем. Они же окончательно усмиряли завоеванные области, выполняя там полицейские функции. Они дали материалы и мускульную энергию для строительства судов, что сыграло решающую роль в осаде мексиканской столицы.
Испанское военное снаряжение и превосходство в тактике способствовали каждодневному успеху, но помощь союзников-индейцев предопределила исход всей войны»81.
Таким образом, завоевание Мексики Кортесу удалось осуществить руками самих же индейцев. Политика «разделяй и властвуй» родилась задолго до появления колониальных держав эпохи империализма.
28 декабря 1520 г. пестрые и разноплеменные полчища хлынули в долину Анахуак. К тому времени Кортес получил существенную поддержку и от своих соотечественников. В порт Веракрус пришло несколько испанских кораблей. Одни послал Веласкес, другие прибыли с Гаити и Ямайки. Их команды, прельстившись блеском ацтекского золота, охотно присоединились к Кортесу. Теперь у него было 900 пехотинцев и 100 всадников, появились пушки и порох.
«И видя столь огромное число друзей и то, что почти вся страна встала на его сторону, — говорит Фернандо де Альба Йштлилшочитл, — он (Кортес — В. Г.) решил двинуться на Мехико и вышел из Тлашкалы... ведя с собой 40 всадников, 540 пехотинцев и 25 тысяч тлашкальцев, уэшоцинков, чолульцев, чальков и жителей других областей.
Пошли лишь те, кого он выбрал, так как он не хотел брать больше из-за того, что Текокольцин — сын правителя Несахуальнильцинтли, который был одним из заложников, данных ему правителем Какамацином,— сказал Кортесу, что в Тескоко ему дадут столько воинов, сколько будет нужно»82.
Вместе с войсками по узким горным дорогам тянулись длинные вереницы носильщиков. На их плечах испанцы умудрились доставить к берегам озера Тескоко не только всю артиллерию и боеприпасы, но и 13 небольших бригантин, разобранных на части. После урока, полученного в «Ночь печали», Кортес понял, что островную столицу ацтеков можно взять лишь одновременным ударом со стороны озера и со стороны суши.
У ворот Тескоко Кортеса встретил во главе пышной свиты уже знакомый нам Иштлилшочитл — претендент на опустевший трон тескоканских владык (сменивший Какамацина правитель Коанакочцин при приближении испанцев бежал в Теночтитлан). Конкистадорам отвели роскошные жилища и в изобилии снабдили их всем необходимым. Однако Кортес приказал ограбить царский дворец, где хранилась богатейшая библиотека старинных рукописей — весь архив тескоканского государства. Приказ был выполнен со всем тщанием, и бесценные сокровища индейской культуры навсегда исчезли в вихрях гигантского пожара.
Тем не менее Иштлилшочитл продолжал верой и правдой служить испанцам, вопреки неоднократным предупреждениям его друзей и родных, укрывшихся за стенами ацтекской столицы. Он остался глух даже к личному посланию Куаутемока — нового правителя Теночтитлана, сменившего умершего от оспы Куитлахуака. В ярких и образных выражениях юный правитель призывал его забыть старые обиды и не поднимать оружия на своих соплеменников в угоду чужим интересам. Но навязчивая идея получить трон Тескоко прочно связала Иштлилшочитла с лагерем испанцев.
Начались ожесточенные сражения на дальних подступах к Теночтитлану. Куаутемок долгое время с переменным успехом боролся за Чалько, однако в конце концов вынужден был отойти. Несколько дней шла яростная битва за Истапалапан — родной город брата Мотекухсомы — Куитлахуака. Шаг за шагом теснили испанцы ацтеков, заставляя их отступать к самому берегу озера. На рассвете конкистадоры с торжествующими криками кинулись к брошенным жилищам и храмам в надежде на богатую добычу, как вдруг на них обрушился высокий водяной вал. Словно песчинки, смел он и тяжелые медные пушки и увешанных оружием людей. Испанцы в панике отступили из города, а за ними устремились в погоню неутомимые ацтекские воины, специально открывшие створки ворот в плотине, чтобы преградить путь врагу.
Особенно доблестно сражались с захватчиками шочимильки — союзное ацтекам племя, жившее на южном побережье озера Тескоко.
«...Шочимильки, — пишет Фернандо де Альба Иштлилшочитл, — уселись в свои лодки и сражались до ночи, во время которой они спрятали в надежном месте своих жен, стариков и все имущество. На следующий день они разрушили мост... и сражались в поле отважно, как подобает воинам, и привели наших (испанцев и их союзников. — В. Г.) в сильное замешательство, пленив даже на какое-то время Кортеса, который упал со своей лошади. И пришли затем испанцы, и акульхуа, и все остальные и спасли его...»83
Приближались решающее события. Теночтитлан напрягал все силы, пытаясь остановить испанцев на дальних подступах к городу. Новый тлатоани Куаутемок — одиннадцатый и последний правитель ацтеков — сделал все возможное для организации успешного отпора врагу. В столицу Анахуака были введены все стоявшие поблизости войска Тройственной лиги (от которой, правда, отпал уже Тескоко), доставлено вооружение и продовольствие.
В соседние области, включая Тлашкалу, отправились специальные посольства с призывом забыть старые обиды и сплотиться в борьбе с жестокими чужеземцами. Но слишком свежа еще была память о поборах и насилиях ацтеков, и поэтому в трудную минуту никто не пришел на помощь Теночтитлану. Он остался в полном одиночестве перед лицом могущественного противника. Однако 300 тыс. ацтеков, в том числе женщины и дети, решили сражаться до конца.
10 мая 1521 г. сражение за Теночтитлан началось. Словно гигантские извивающиеся змеи, по трем дамбам, ведущим к городу через озеро Тескоко, двинулись бесконечные ряды атакующих.
«На второй день пасхи, когда все войско было уже собрано в Тескоко, — пишет Фернандо де Альба Иштлилшочитл, — Кортес поднял по тревоге всех испанцев и то же сделал Иштлилшочитл. И всего оказалось в его войске 200 000 воинов и 50 000 рабочих для починки мостов и других неооходимых дел... точно так же Иштлилшочитл приказал собрать все лодки для сопровождения бригантин и подвоза необходимых припасов...
В этот же день объявили тревогу тлашкальцы, уэшоцинки и чолульцы: каждый сеньор со своими вассалами. И собралось всего свыше 300 тыс. воинов. Кортес, увидев такое множество людей, находившихся на его стороне, приказал Педро Альварадо идти на Тлакопан с 30 всадниками, 170 пехотинцами и 60 тысячами людей из Отумбы и других областей, которыми Иштлилшочитл приказал идти с ними, а командующим поставил своего брата Куаухтлистакцина; туда же пошло и все войско тлашкальцев»84.
Кристобаль де Олид, возглавивший вторую (южную) колонну, согласно тому же источнику, получил 33 всадника, 180 пехотинцев, 2 пушки и 50 тыс. индейцев-тескоканцев под руководством другого брата Иштлилшочила.
Наконец, третья (северная) колонна Гонсало де Садоваля состояла из 23 всадников, 170 пехотинцев, двух пушек и 50 тыс. индейцев из Чалько и других областей.
Кортес взял под свое начало все бригантины возле себя Иштлилшочитла с огромной флотилией лодок и с 50 тысячами воинов-тескоканцев.
Таким образом, идданские солдаты служили лишь организующей и направляющей силой в огромной армии своих индейских союзников, ho именно благодаря чужеземцам противники ацтеков получили весомое преимущество в виде огнестрельного оружия, кавалерии, стальных мечей и новой тактики боя.
Начались долгие дни осады. Теночтитлан был блокирован со стороны озера испанскими бригантинами и лодочной флотилией Иштлилшочитла, а каждую из трех дамб заняли сильные отряды конкистадоров и их союзников.
Ацтеки сражались с отчаянной храбростью, упорно отстаивая каждый метр своей территории. Их молодой правитель Куаутемок всегда находился в первых рядах своей армии, воодушевляя воинов и словом, и делом. Одну из его пламенных речей, отразившую весь трагизм положения героических защитников города, сохранил для нас испанский хронист Диего Дуран:
«Храбрые ацтеки: вы видите, что все наши вассалы восстали против нас, и уже имеем мы в качестве врагов не только тлашкальцев, чолульцев и уэшоцинков, но и тескоканцев, чальков, шочимильков и тепанеков, которые нас бросили и ушли к испанцам, выступив теперь против нас. Поэтому я прошу вас вспомнить о храбром сердце и храброй душе чичимеков, наших предков, которые, будучи в малом числе во время прибытия на эту землю, отважились атаковать ее... и подчинить своей могучей рукой весь этот новый мир и все народы...
Вот почему, о храбрые ацтеки, не теряйтесь и не страшитесь: укрепите эту грудь и это отважное сердце, чтобы выйти на новую битву: смотрите, если вы на нее не пойдете, то станут вечными рабами ваши жены и дети, а ваше имущество будет отнято и разграблено... Не смотрите, что я еще слишком молод, и помните: то, что я вам сказал, — правда, и вы обязаны защищать ваш город и вашу родину, которую я обещаю вам не покидать до смерти или до победы»85.
Сам же Кортес довольно скупо и неопределенно говорит (в своем третьем письме Карлу V от 15 мая 1522 г.) о начальном этапе битвы за Теночтитлан.
«За те шесть дней, — пишет конкистадор, — которые мы находились в этом городе Тлакопане, ни один не прошел без схваток и встреч с врагами. И предводители людей из Тлашкалы и наши капитаны не раз вступали в поединок с вождями Теночтитлана, и они сражались между собой с большим ожесточением... осыпая друг друга угрозами и оскорблениями, на что стоило, бесспорно, посмотреть; и в течение всего этого времени погибло множество врагов без каких-либо потерь с нашей стороны...
Много раз входили мы по дамбам и мостам в город, хотя индейцы, поскольку они имели там оборонительные сооружения, сопротивлялись с большим упорством. Часто они делали вид, что отступают, заманивая нас внутрь, и говорили при этом: «Входите, входите сюда поразвлечься!»
В другой же раз они кричали нам: «Вы думаете, что здесь есть еще один Мотекухсома, который сделает все, что вы захотите?»86
Из этих слов следует, что испанцы с помощью тлашкальских войск 87 сравнительно быстро выиграли предмостное сражение на подходе к Теночтитлану, нанесли ацтекам большие потери, легко форсировали многокилометровые дамбы и, если не стали продвигаться в центр города, то лишь потому, что не хотели попасть в какую-нибудь неприятельскую западню.
Что и говорить, в случае необходимости Кортес умел с помощью густого словесного тумана неузнаваемо исказить самые очевидные вещи. В действительности же испанцам, несмотря на внушительную поддержку десятков тысяч союзников и целой эскадры вооруженных бригантин, пришлось вести длительную и кровопролитную борьбу за каждый метр дамбы, за каждый дом на окраинах ацтекской столицы. То, что конкистадоры захватывали и разрушали днем, ацтеки отбирали и восстанавливали ночью. И потери при этом были одинаково велики обеих сторон.
Для того чтобы лучше представить себе общий ход сражения за Теночтитлан, необходимо сказать несколько слов о планировке этого города.
Знаменитая столица ацтеков была основана в 1325 г. на пустынном острове озера Тескоко. Пo мере роста богатства и влияния правителей Теночтитлана город застраивался красивыми каменными домами, дворцами и храмами.
С материком «ацтекскую жемчужину» связывали три дамбы. На юг, в Истапалапан, вела широкая и прямая дамба, по которой одновременно могли пройти, выстроившись в ряд, восемь всадников. На севере другая дамба соединяла столицу с селением Тепеяк, стоявшим на берегу озера. На западе шла дамба Тлакопан (именно на ней разыгрались основные события «Ночи печали») — наиболее прямая и наиболее короткая дорога к твердой земле. И только с востока Теночтитлан омывали воды открытого озера, по которым непрерывно курсировали в прежние времена бесчисленные флотилии торговых и военных лодок, обеспечивавших надежную связь со всеми городами и селениями Анахуака.
Но и сам остров не был одним сплошным куском суши. Его прорезали во многих местах большие и малые каналы. Это была настоящая «индейская Венеция» — четко спланированный город на сваях. В центральной его части находилась широкая площадь с тридцатиметровой громадой главного храма Теночтитлана в честь богов Уицилопочтли и Тлалока и множеством более мелких зданий — часовен, святилищ и резиденций целой армии жрецов. Неподалеку вздымались ввысь ступенчатые силуэты пирамид других ацтекских храмов: солнечного божества Тескатлипоки, бога ветра и воздуха Кецалькоатля и т. д.
Южнее главного храма располагались массивные квадpaты дворцов правителей города, среди которых выделялись своими размерами и богатством отделки дворцы Ашайякатля и его злополучного внука Мотекухсомы II, предательски убитого чужеземными завоевателями.
Даже из этого схематичного описания видно, что Тепочтитлан представлял cобой достаточно грозную крепость. В случае необходимости легкие деревянные мосты, связывавшие воедино проходы в дамбах и разные стороны улиц-каналов, быстро убирались, и город превращался в непроходимую сеть отдельных укреплении и фортов, где были бессильны что-либо сделать и прославленная испанская кавалерия, и широкогорлые медные пушки бригантин.
«И подобным образом, — вспоминает Берналь Диас, — мы сражались каждый день, а наши всадники, как я уже говорил, приносили нам немного пользы на этих дамбах. Поскольку, если они атаковали или преследовали отряды врага, то мексиканцы тут же прыгали в воду.
В то же время другие отряды были расставлены за баррикадами, которые враги соорудили на дамбах. И эти последние были вооружены длинными копьями... сделанными из оружия, которое они захватили во время нашего прошлого разгрома в Мехико. С помощью этих копий и ливня дротиков и стрел, летевших со стороны озера, они ранили и убивали лошадей, прежде чем всадники могли причинить врагу какой-либо ущерб»88.
Ацтеки оказались весьма способными учениками. Потеряв в первых стычках с конкистадорами много людей под губительным огнем орудий и мушкетов, они быстро изменили свою тактику ведения боя.
«Ацтеки, — говорят индейские информаторы Саагуна, — когда они видели, когда понимали, что выстрел из пушки или аркебузы направлен прямо, уже не шли по прямой линии, а двигались зигзагом, из стороны в сторону, избегая лобовой атаки. И когда они видели, что пушка выстрелила, то бросались на землю, припадали, прижимались к земле.
Затем воины быстро скрывались между домами, в проходах между ними: улица оставалась чистой, открытой, словно это было безлюдное место»89.
Против испанских бригантин с успехом применялись подводные надолбы из заостренных кольев, устанавливаемых в наиболее удооных для прохода кораблей местах. И все же осаждающие медленно, шаг за шагом оттесняли ацтеков к центру города. Ожесточенные схватки начались уже в районе храма Уицилопочтли. Согласно существовавшим у индейцев представлениям о ведении войны, потеря главного храма символизировала и полное поражение.
«Тогда принесли испанцы пушку, — говорится в одной ацтекской хронике, — и установили ее на жертвенный камень... Но тотчас же явились великие вожди и все воины, сражавшиеся на лодках, они подоспели и высадились на сушу...
И когда испанцы увидели, что уже наступают, что уже идут те, кто их преследует, тотчас же отступили они и схватились за свои мечи.
Произошла большая давка, всеобщее бегство. Со всех сторон летели в испанцев стрелы. Со всех сторон спешили воины, чтобы сразиться с ними... Испанцы отступили... Пушку, поставленную на жертвенный камень, бросили.
Тотчас же схватили ее мексиканские воины, в озлоблении потащили ее, бросили в воду...»90.
Конкистадоры не смогли овладеть тогда «домом» главного бога ацтеков, но кольцо осады неумолимо сжималось. Ежедневные кровопролитные стычки на окраинах и на дамбах, ведущих к столице, попрежнему шли с переменным успехом.
Верный своей вероломной тактике, Кортес постарался щедрыми посулами и обещаниями отколоть от жителей Теночтитлана теночков, их последних союзников и братьев из Тлателолько (Тлателолько — ранее самостоятельный город, основанный на том же острове, что и Теночтитлан, но позднее слившийся с ним в единый гигантский центр и ставший его районом). Но на этот раз его расчеты потерпели провал. Союзные города до конца сражались вместе против ненавистных чужеземцев, вместе испили они до дна и горькую чашу поражения.
Борьба велась с невиданным ожесточением. Еще во время первой попытки испанцев проникнут в ацтекскую столицу защитники города взяли в плен 15 чужеземных солдат. Все они были принесены в жертву воинственным богам Теночтитлана прямо на глазах у товарищей, находившихся на борту курсировавших по озеру бригантин. Ежедневно гибли в сражениях сотни людей, наконец, почти через два месяпа после начала осады наступил день решающего штурма города. Повинуясь приказу, длинные колонны-змеи поползли с севера, юга и запада к самому сердцу ацтекской столицы. Все проломы в дамбах тщательно засыпались, через более узкие каналы; перебрасывались прочные мосты.
В этом медленном и спокойном движении железных колонн конкистадоров чудилось что-то неотвратимое и страшное. Казалось, ничто уже не сможет остановить их, и участь столицы окончательно решена.
Описание дальнейших событий этого дня лучше всего предоставить самим ацтекам, сумевшим в неимоверно тяжелых условиях за какие-то считанные часы начисто перечеркнуть все прошлые успехи Кортеса.
«Когда таким образом, — свидетельствуют ацтекские информаторы Саагуна, — был засыпан канал, тут же двинулись испанцы, двинулись осторожно: впереди идет знаменосец. Они играют на своих свирелях, бьют в свои барабаны. А сзади идут в ряд тлашкальцы и все остальные из других селений [союзники испанцев]. Тлашкальцы выглядят очень храбрыми, вертят головами, бьют себя ладонями в грудь. Они поют, но поют также и ацтеки. И с той, и с другой стороны доносятся песни... и благодаря им люди становятся храбрее.
Когда враги достигают твердой земли, ацтекские воины прячутся, припадают к земле, скрываются, делаются незаметными. Они сидят в засаде, ожидая того часа, когда должны подняться, того часа, когда послышится крик, призыв вскочить на ноги.
И этот крик раздался:
— Ацтеки, час настал!..
Тотчас приходит... Хекацин. Он бросается к ним (ацтекам. - В.Г.) и говорит:
— Воины Тлателолько, час настал!.. Кто эти дикари? Как посмели они прийти сюда!
И в ту же минуту Хекацин сшиб с ног одного из испанцев, стукнул его о землю... а мексиканские воины утащили того подальше.
Те, кто прятался у берега, бросились преследовать испанцев по улицам. И испанцы, когда увидели их, были воистину как пьяные.
Тут же закипела битва. Были взяты в плен многие из Тлашкалы, Тескоко, Чалько, Шочимилько. Был собран обильный урожай из пленных, обильный урожай из мертвых.
Испанцев и всех их людей, их союзников преследовали и по воде.
Дорога сделалась скользкой, по ней невозможно было пройти. Едва кто-нибудь поскользнется, как тут же летит в грязь. Пленных тащили волоком.
Именно там схватили знаменосца, там его повалили. Те, кто его победил, были из Тлателолько...
Другие [испанцы] спаслись. Отступили для отдыха по берегу к устью канала. Там они укрепились»91.
Таким образом, 15 июля конкистадоры потерпели сокрушительное поражение в районе рынка Тлателолько. Куаутемок, заманив врага в город и используя тактику попеременной концентрации сил на важнейших участиях сражения, разгромил сначала колонну Кортеса, а затем и другие отряды осаждающих. Десятки конкистадоров были убиты или утонули, сотни получили ранения, многие попали в плен.
Еще более ужасные потери понесли индейские союзники Кортеса. Дело дошло до того, что гордые «рыцари» Кастилии бросили на поле боя знаменитый бархатный штандарт с изображением своего покровителя святого Иакова Кампостельского. Не помогли испанцам и бригантины. Атакованные со всех сторон боевыми лодками воинов Теночтитлана, они ушли восвояси, подальше от города, но два судна были загнаны на мель и стали добычей ацтеков. Для Кортеса этот день оказался воистину черным.
Любопытно узнать, как же оценивали эти драматические для них события сами конкистадоры, в прежде всего Кортес и Берналь Диас.
«...На следующий день, — говорит Берналь Диас, находившийся в штурмовой колонне, возглавляемой Педро де Альварадо, — мы должны были со всеми кавалеристами, арбалетчиками, мушкетерами и пехотинцами двинуться вперед, в район площади главного рынка Тлателолько. Когда все было готово, в этих трех лагерях (колоннах. — В. Г.)...мы покинули наши жилища в воскресенье утром, после мессы. Кортес также покинул свой лагерь. Повел своих людей вперед и Сандоваль. Каждый отряд продвигался в полной боевой готовности, захватывая баррикады и мосты... Когда мексиканцы увидели, что Кортес действительно может добиться успеха, действуя подобным образом, они инсценировали бегство, как и было ими задумано...
Кортес и его люди не засыпали один из каналов, который они захватили. А мост через него намеренно был сделан очень узким, и к тому же его размыла в нескольких местах вода, заполнив все тиной и грязью. Когда мексиканцы заметили, что Кортес перешел этот канал, не засыпав его, их сердца наполнились радостью. Они собрали большие отряды воинов во главе с храбрыми вождями и разместили множество лодок у берега озера, в местах, куда не могли подойти из-за острых кольев наши бригантины.
Все было готово в тот момент, когда целая армия визжащих, орущих и свистящих мексиканцев обрушилась на Кортеса и его людей так, чтобы они не могли устоять против этой атаки. Тогда наши солдаты, капитаны и знаменосцы решили отступить, сохраняя полный порядок. Но враг продолжал яростно атаковать и отбросил их назад к этому узкому мосту. В этот момент наши союзники, которых Кортес привел с собой великое множество, пришли в такое замешательство, что бросились бежать, не помышляя о сопротивлении. Увидев их бегущими в беспорядке, Кортес попытался воодушевить их, крича: «Стойте, стойте, сеньоры! Будьте мужественными! Что означает ваше бегство?» Но все было напрасно...
Мексиканцы с помощью своих лодок разгромили Кортеса, ранив его в ногу и захватив живьем 66 его солдат. Было убито и восемь лошадей. Шесть или семь мексиканских вождей уже схватили было нашего капитана, но господь был милостив и помог ему защитить себя, хотя Кортес и был ранен»92.
Предводителя конкистадоров спасли буквально в последний момент, да и то ценой больших жертв, рядовые испанские солдаты. Истекавшего кровью Кортеса посадили на лошадь и спешно увезли подальше от поля боя. Вслед за ним в беспорядке отступили и остатки его штурмового отряда.
Таким образом, из рассказа Берналя Диаса со всей очевидностью вытекает, что начало общему разгрому испанцев в битве у Тлателолько положило поражение главных сил осаждающих, во главе которых стоял сам Кортес. Последний, по словам Диаса, был серьезно ранен и едва не угодил в плен к воинам Куаутемока.
Как и следовало ожидать, Кортес излагает ход событий несколько иначе, и хотя в общих чертах его версия близка рассказу Берналя Диаса, в ней опущены многие важные детали.
«На другой день, — пишет конкистадор в своем третьем письме Карлу V, — мы, прослушав мессу, выступили из нашего лагеря с шестью бригантинами и более чем тремя тысячами лодок наших друзей. И я с 25 всадниками и с другими людьми, которые у меня были, и с 60 солдатами из лагеря в Тлакопане проследовал своей дорогой и вошел в город. Там я разделил свои силы следующим образом: перед нами находились три улицы, которые мы должны были захватить и которые вели к рынку, называемому индейцами Тиангуиско, а все это место, где он расположен, — Тлателолько. Одна из этих улиц была главной и шла прямо к упомянутому рынку; на ней я оставил казначея Вашего величества (Альдерете. — В. Г.) с 70 людьми и с более чем 15 или 20 тысячами наших друзей...
Две другие улицы, ведущие к рынку от Тлакопана, были более узкими, с большим числом дамб, мостов и каналов. По более широкой из них я отправил двух своих капитанов с 80 пехотинцами и 10 тысячами наших друзейиндейцев, а в начале этой улицы Тлакопана установил два тяжелых орудия с восемью всадниками для их прикрытия. Я же с другими восемью всадниками и 100 пехотинцами, среди которых имелось более 25 арбалетчиков и самопальщиков, и с несметным числом союзников-индейцев двинулся по другой узкой улице... И в начале ее приказал всадникам остаться и ни в коем случае не уходить оттуда без моей команды...»93.
Далее Кортес сообщает, что возглавляемый им отряд некоторое время успешно продвигался вперед, захватывая укрепления, переходы и мосты, слабо обороняемые неприятелем. Казалось, победа была близка. Уже слышались выстрелы и крики испанцев из отряда Альварадо, пробивавшихся к рыночной площади с противоположной стороны. Но здесь предводитель конкистадоров решил посмотреть, что делается у него в ближайшем тылу. Приказав штурмовой колонне продолжать движение, тщательно засыпая встречающиеся на пути каналы и восстанавливая разрушенные мосты, Кортес с 20 людьми из личной охраны повернул назад.
«...И я обнаружил, — пишет конкистадор, — что они (имеется в виду колонна Кортеса. — В. Г.) миновали одну промоину на этой улице, которая была в 10 — 12 шагов шириной, и что вода, которая бежала по промоине, достигала свыше двух эстадалей (эстадаль — 3,334 м. — В. Г.) глубины. И когда они проходили, то побросали в провал лишь куски дерева и снопы из осоки, думая в радостном угаре победы, что все сделали прочно.
И в тот момент, когда я прибыл к упомянутому мосту, я с беспокойством увидел, что испанцы и многие из наших друзей обращены в повальное бегство, а враги, словно цепные псы, нападают на них. Видя столь большой беспорядок, я начал кричать: «Держитесь! Держитесь!» И так как я находился у самой воды, то обнаружил, что вся она забита испанцами и индейцами до такой степени, что между ними не проскользнула бы и мышь. Враги же атакуют так, что убивают испанцев, бросаются в воду за ними, а по улице-каналу проходят вражеские лодки и оттуда хватают испанцев живьем»94.
Согласно утверждениям Кортеса, сам он, сколько мог, пытался остановить натиск ацтеков и пресечь панику в собственных войсках. Но ни то, ни другое сделать ему не удалось и, потеряв 35 — 40 испанцев и 1000 союзников, убитыми, несколько лошадей, пушку и т. д., он отступил в свой укрепленный лагерь в Тлакопан. Оттуда он дал приказ об отступлении и другим своим отрядам. И Альдерете, Сандоваль и Альварадо исполнили его без особого урона благодаря хорошо подготовленным переправам через дамбы и каналы.
Из рассказа Кортеса непонятно, кто же виноват в общем разгроме испанской армии в день генерального штурма Теночтитлана? Если Берналь Диас прямо говорит, что все началось с поражения наиболее сильной колонны конкистадоров во главе с Кортесом, причем сам незадачливый полководец едва не попал к ацтекам в плен, то в его «Письмах» эпизод пленения вообще замалчивается, а по поводу штурма сказано нечто невразумительное. Виновных в разгроме вроде бы и не было. Во всяком случае, в послании королю не названо ни одного конкретного виновника. Однако из слов Кортеса вытекает, что ответственность за неудачу в Тлателолько несут некие безымянные капитаны, которые возглавляли авангард его собственного отряда и которые якобы «забыли» засыпать промоину в проходе через канал.
Получается более чем странная картина. Крупный отряд испанских и союзных войск под прямым руководством Кортеса успешно продвигается вперед и, не встречая серьезного сопротивления, доходит почти до рыночной площади Тлателолько. По дороге все проломы в дамбах и разрушенные мосты, опять-таки под прямым присмотром Кортеса, тщательно ремонтируются. Однако буквально за несколько минут до контратаки Куаутемока конкистадор решает вдруг обследовать пройденный перед этим путь и оказывается глубоко в тылу своей сражающейся армии. Вряд ли есть необходимость доказывать, что все эти объяснения шиты белыми нитками и призваны оправдать Кортеса в глазах далекого испанского монарха.
Вечером в Теночтитлане царило всеобщее ликование. Город праздновал свою победу над врагами. Под дробь барабанов курились ароматные благовония на ступенчатых пирамидах храмов. Приносились благодарственные жертвы великим ацтекским богам. Во все окрестные города и селения были разосланы гонцы с радостной вестью о большом успехе юного тлатоани, который одолел в честном бою жестокого и кровожадного Малинче.
Но пришел новый день, и восторги по поводу вчерашней победы сразу же померкли перед лицом тех забот и страданий, которые обрушились на жителей некогда великолепной столицы Анахуака.
Вопреки ожиданиям испанцы не ушли с берегов озера Тескоко. Осада продолжалась. В Теночтитлане же свирепствовали голод и болезни, не хватало пресной воды.
«И весь народ, — пишет Бернардино де Саагун, — испытывал великую нужду, они голодали, многие умерли от голода, не было уже чистой, хорошей воды для питья, пили лишь воду из озера, горькую на вкус. Многие умерли от этого, а многие — от дизентерии. И они ели небольших ящериц, ласточек и зеленые листья початков маиса, а также горькую траву, ели... лилии, штукатурку и оленью кожу: они ее обжаривали, пекли на углях и в таком виде ели... И не было страданий больших, чем те, которые они выносили...»95
В «Анналах Тлателолько» — хронике нахуа, созданной вскоре после конкисты, в 1528 г., страдания осажденных описываются в еще более драматических выражениях:
На улицах лежат сломанные дротики,
валяются клочья волос.
Дома стоят покинутыми,
сделались красными их стены,
окрасились они в красный цвет.
На улицах и площадях кишат черви,
и стены забрызганы мозгами.
Вода стала красной, словно ее покрасили,
и когда мы пьем ее, то как будто пьем горечь...
Мы едим тростниковые стебли,
мы жуем соленую землю,
камни, ящериц, мышей,
дорожную пыль и червей96.
А тем временем оправившиеся от недавнего поражения испанцы все усиливали свой натиск. Был захвачен и сожжен главный храм Теночтитлана. Пали укрепления ацтеков в районе рынка в Тлателолько. И хотя неравная борьба продолжалась еще с прежней энергией и упорством, каждый ацтек понимал уже, что дни его родного города сочтены.
81 Wolf E. Sons of the shaking earth. Chicago, 1962, p. 154 — 155.
82 Alva Ixtlilxuchitl Fernando de. Horribles crueldades de los conquistadores de Mexico. Mexico, 1829, p. 9.
85 Duran Diego. Historia de las Indies de Nueva Espana e Islas la Tierra Firme, t. 2. Mexico, 1967, p. 563.
86 Cortes H. Cartas de relacion. Mexico, 1963, p. 100. Здесь, как и всюду, Кортес упорно стремится внушить Карлу V мысль о предательском и трусливом поведении Мотекухсомы.
87 Для Кортеса очень характерно отсутствие в «Письмах» упоминаний о значительном вкладе индейских союзников испанцев в битву за Теночтитлан. Если не считать двух-трех скупых строк о тлашкальцах, то мы не найдем у столь красноречивого при других обстоятельствах конкистадора ни слова об огромных союзных армиях из Тескоко, Чолулы, Чалько, Уэшоцинко, Семпоалы и других областей страны, на плечи которых и легла вся тяжесть борьбы за ацтекскую столицу.
88 Diaz Bernal. The Conquest of New Spain. London, 1963, p. 364.
89 Vision de los vencidos. La Habana, 1969, p. 138.
92 Diaz Bernal. The Conquest of New Spain, p. 379 — 380.
93 Cortes H. Cartas de relacion, p. 122.
95 Sahagun Bernardino de. Historia general de las cosas de Nueva Espana, t. IV. Mexico, 1969, p. 149.