«Он удовлетворил сердца богов»: царь как посредник между богами и людьми

Одна из главных обязанностей правителя майя заключалась в поддержании связи людей с миром сверхъестественных существ через проведение регулярных обрядов. Поскольку в представлении древних майя время и космос существовали циклически, то, следовательно, события, произошедшие в далеком прошлом, могли повторяться или воссоздаваться в настоящем и будущем. Совершая ритуалы, почитая богов и принося им жертвы, человек тем самым воспроизводил и поддерживал установленный во вселенной в незапамятные времена порядок, обеспечивал благополучное и безопасное течение жизни для себя, своего рода, общины и царства.

Центральной фигурой большинства ритуалов, зафиксированных в надписях из Паленке и других городищ, выступает правитель-ахав. Прилагательное к’ухуль, «священный», являющееся важнейшим элементом полного царского титула, отражает именно особую роль царя в обрядовых действах, во время которых он выступал в качестве связующего звена между богами и людьми. Знатные особы более низкого ранга также могли наделяться эпитетом к’ухуль в тех случаях, когда они принимали участие в ритуальных действах.[i]

Характер взаимоотношений священного владыки с богами довольно сложен, он не сводился к простому служению или почитанию последних. Сами цари не считались богами и в собственных хвалебных надписях никогда себя таковыми не называли. Однако во время обряда человек вступал с божеством в особые личные отношения, сливался с ним в единую сущность. В надписях прямо говорится, что во время совершения юбилейных и других церемоний цари, царицы, а иногда даже сановники могли воплощать различных богов. На каменной панели, происходящей из Паленке, а ныне хранящейся в коллекции в Думбартон-Окс (США), изображен танец «Священного Баакальского Владыки» К’инич-К’ан-Хой-Читама II. Судя по головному убору и топору в его руках, этот правитель во время танца олицетворял бога дождя Чаахка, одного из самых почитаемых в пантеоне древних майя. Вывод подтверждается иероглифическим текстом, в котором рассказано об освящении опочивальни бога Хуш-Болон-Чаахка.[ii]

Панель из Думбартон-Окс. «Священный Баакальский Владыка» К’инич-К’ан-Хой-Читам II совершает ритуальный танец, во время которого уподобляется богу дождя Чаахку. Рядом изображены его отец К’инич-Ханаахб-Пакаль и мать Иш-Ц’акбу’-Ахав. Прорисовка Л. Шиле.

Подавляющее большинство обрядов, проводившихся в храмах Лакамхи, было связано с почитанием «Паленкской триады». О глубине связей, неразрывно соединяющих местных правителей с этими богами, дает представление текст на панели святилища из «Храма креста» в Паленке, где бог «GI» назван «единственной заботой К’инич-Кан-Бахлама, Священного Баакальского Владыки». Обычно в надписях майя выражение «единственная забота» означает «сын матери», например, отец К’инич-Кан-Бахлама II К’инич-Ханаахб-Пакаль был «единственной заботой» царицы Иш-Сак-К’ук’, то есть ее сыном. Таким образом, царь оберегал богов как своих детей: он их кормил, одевал и строил для них «жилища»-храмы. Взамен боги внимали мольбам правителя, обеспечивая благополучие ему и его подданным.[iii]

Портрет К’инич-Кан-Бахлама II на панели святилища из «Храма креста». Прорисовка Л. Шиле.

В пространном тексте на восточной панели из «Храма надписей» история Баакальского царства с 514 по 633 годы представлена как череда юбилейных обрядов, в ходе которых цари одаривали богов «Паленкской триады» одеждой и украшениями. Первым такую церемонию провел в день окончания двадцатилетия 9.4.0.0.0, 13 Ахав 18 Йаш (18 октября 514 года) «Священный Баакальский Владыка» Ахкаль-Мо’-Наахб I. По предположению Д. Стюарта, для одевания и украшения использовались не статуи богов в полный рост, а небольшие деревянные или керамические фигурки, например, изображения на подставках для курильниц, устанавливавшихся во внутренних святилищах храмов.[iv]

Восточная панель из «Храма надписей». Прорисовка Л. Шиле.

Нарушение царем своих обязательств по отношению к богам или ненадлежащее их исполнение считалось очень тяжким грехом. Один из фрагментов вышеупомянутого текста на восточной панели в «Храме надписей» посвящен обличению нечестивого правителя Муваахн-Мата, который почтил только неких не названных поименно «своих богов», не оказав такого же внимания остальным, в том числе прародителю триады Аканаль-Ишиим-…-Муваахн-Мату. Пренебрежение высшими силами дорого обошлось незадачливому властителю: спустя всего два года он был сменен на баакальском троне К’инич-Ханаахб-Пакалем. Новый владыка смог умилостивить богов, в «Храме надписей» подробно описаны юбилейные церемонии, проведенные им в 652 и 672 годах. Помимо «Паленкской триады», подношениям для которой уделено особенно много внимания, К’инич-Ханаахб-Пакаль одарил всех тех богов, которых ранее обделил Муваахн-Мат. Таким образом, используя метод контраста, древние авторы противопоставляют неблагополучное царствование отступника Муваахн-Мата благоденствию и процветанию Баакаля при К’инич-Ханаахб-Пакале, который восстановил надлежащий порядок и, как сказано в надписи, «удовлетворил сердца богов». Любопытно, что авторы текста связали в своем повествовании далекое мифологическое прошлое и столь же отдаленное будущее, несколько тысяч лет были объедены фигурой К’инич-Ханаахб-Пакаля и обрядами, проводившимися в честь богов, а потом и в память об ушедшем в мир предков священном владыке.[v]

Впечатляющее пирамидальное сооружение со святилищем на вершине, которое в древности называлось «Домом девяти свершений», а ныне известно как «Храм надписей», стало местом упокоения К’инич-Ханаахб-Пакаля, но его строительство завершил уже К’инич-Кан-Бахлам II. Этот владыка, взошедший на трон в начале 684 года, столкнулся со сложной задачей. К’инич-Ханаахб-Пакаль оставил сыну в наследство царство, которое переживало подъем после долгого упадка, но достигнутое благополучие следовало поддерживать. К’инич-Кан-Бахлам II должен был на деле доказать, что является достойным преемником своего отца. И, стоит признать, с этим испытанием он справился блестяще. Сначала в день 9.12.18.5.16, 2 Киб 14 Моль (23 июля 690 года), в соответствии с интерпретацией Д. Стюарта, были изготовлены или освящены глиняные фигурки с изображениями «Паленкской триады». О важности события свидетельствует тот факт, что оно упомянуто на главных панелях всех трех храмов «Группы креста». На следующий день церемония продолжилась, К’инич-Кан-Бахлам II поднялся в некое жилище, названное К’иничк’ук’наах («Дом солнечного кецаля»), где жрец Нук-Йахав-Чан вызывал богов во время обряда жертвенного кровопускания. В надписях подчеркивается, что событие происходило в Лакамхе, таким образом, «Дом солнечного кецаля» – это, вероятно, название одного из городских храмов.[vi]

Изображение божества на панели святилища из «Храма креста». Прорисовка Л. Шиле.

Торжества 690 года относятся к числу самых упоминаемых в надписях из Паленке. Напрашивается вывод, что они неким неясным для нас образом связаны со строительством храмов «Группы креста»: «Храма креста», «Храма лиственного креста» и «Храма солнца», освященных в 692 году. Подробнее об этих сооружениях речь пойдет в следующей главе, сейчас достаточно подчеркнуть, что они считались жилищами богов «Паленкской триады», демонстрировали заботу правителя о покровителях города. Возведение храмов, несомненно, укрепило авторитет К’инич-Кан-Бахлама II и его статус лидера в глазах подданных.

Выше уже было сказано, что древние майя воспринимали ритуальные действия царя как повторение, воссоздание того, что уже было сделано богами в далеком прошлом. Как боги установили три камня в начале нового космического цикла, так и правитель воздвигал стелы по случаю окончания важных календарных периодов. Как бог «GI» обезглавил порождение хаоса, так и царь приносил в жертву своих врагов. Как Аканаль-Ишиим-…-Муваахн-Мат прошел через инициацию, так и юные царевичи преодолевали это испытание. Даже восхождение нового священного владыки на престол происходило по установленному богами порядку.

В истории Баакаля уподобление правителя богам особенно ярко проявилось в правление К’инич-Ахкаль-Мо’-Наахба III, внука К’инич-Ханаахб-Пакаля и племянника К’инич-Кан-Бахлама II. Видимо, его права на трон не были бесспорны, поэтому с приходом к власти этот царь развернул масштабную идеологическую кампанию. Прежде всего, К’инич-Ахкаль-Мо’-Наахб III сделал все возможное для возвеличивания своего отца Тиволь-Чан-Мата, который никогда не царствовал поскольку скончался еще при жизни К’инич-Ханаахб-Пакаля. На фрагменте штуковой панели из «Храма XVIII» Тиволь-Чан-Мат предстает как один из равноправных наследников баакальского престола. Нетрудно догадаться, что при помощи столь тонкого приема обосновывалась легитимность власти самого К’инич-Ахкаль-Мо’-Наахба III.[vii]

Особый интерес представляет использование К’инич-Ахкаль-Мо’-Наахбом III мифологии для достижения своих политических целей. На косяках святилища в «Храме XVIII» он прямо уподобляет собственную коронацию мифическому «первому воцарению» Аканаль-Ишиим-…-Муваахн-Мата.[viii] Кроме того, в день окончания тринадцатилетия 9.14.13.0.0, 6 Ахав 8 Кех (27 сентября 724 года) К’инич-Ахкаль-Мо’-Наахб III организовал особый обряд, в ходе которого была воссоздана мифическая коронация «GI» верховным небесным божеством Йаш-Наах-Ицамкокаахом в 3309 году до нашей эры. Эта церемония запечатлена на южной стороне платформы из «Храма XIX». Подписи к изображению позволяют определить круг лиц, принимавших в ней участие: это сам К’инич-Ахкаль-Мо’-Наахб III и шестеро высших сановников Баакальского царства. Первым слева от правителя сидит его кузен Ханаахб-Ахав, занимавший при дворе влиятельную должность «владыки-мудреца». Он вручает К’инич-Ахкаль-Мо’-Наахбу III налобную повязку, один из символов царской власти. В иероглифических подписях сказано, что Ханаахб-Ахав является воплощением Йаш-Наах-Ицамкокааха, а К’инич-Ахкаль-Мо’-Наахб III, в свою очередь, – «GI». Таким образом, с помощью ритуала устанавливалось определенное равенство между воцарением бога и земного правителя – событиями, отделенными друг от друга на несколько тысяч лет. В историческом воцарении К’инич-Ахкаль-Мо’-Наахба III было в буквальном смысле воссоздано далекое прошлое.[ix]

Сцена на южной стороне платформы из «Храма XIX». Представлен особый обряд, в ходе которого была воссоздана мифическая коронация «GI» верховным небесным божеством Йаш-Наах-Ицамкокаахом. В церемонии приняли участие К’инич-Ахкаль-Мо’-Наахб III и шестеро высших сановников Баакальского царства. Прорисовка Д. Стюарта. Фотография Хорхе Перес де Лара.

Подводя итог, можно сделать вывод, что в Баакальском царстве ритуал был неразрывно связан с политикой. Через почитание богов, вхождение в контакт с ними правитель обосновывал, освящал собственное право на обладание верховной властью. Стоит также отметить, что религиозная доктрина «Священных Баакальских Владык» развивалась с течением времени. Так, если К’инич-Кан-Бахлам II делал основной акцент на рождение «Паленкской триады» и события в легендарном Матвииле, то К’инич-Ахкаль-Мо’-Наахб III пошел еще дальше в глубь истории, на его монументе из «Храма XIX» проводится аналогия с эпохой, когда триады еще не существовало, а «GI» выступал в качестве вселенского бога, одного из творцов космоса. Конечно, не исключено, что эти различия возникли вследствие случайности, ведь до нас дошли далеко не все древние тексты и легендарную традицию Лакамхи исследователи вынуждены реконструировать по сохранившимся отрывкам. Тем не менее, данный пример показывает, насколько важно при изучении религии древних майя, да и любой другой, принимать во внимание, что она не была застывшей конструкцией, раз и навсегда установленным набором догматов, но постоянно менялась, усложнялась по мере прогресса общества.