АРХИТЕКТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ И СКУЛЬПТУРА МАЙЯ (Часть 1)

По мнению большинства исследователей, культура майя яв­ляется одним из величайших достижений человечества в древ­ности. Эта цивилизация просуществовала почти тысячу лет. Индейцы майя были первым развитым народом Америки, с ко­торым столкнулись испанцы в ходе завоевания земель Запад­ного полушария.

К моменту прихода европейцев майя занимали обширную территорию. В ее пределах ученые обычно выделяют три куль­турно-географические области. Так, например, северная охваты­вала весь полуостров Юкатан, который представлял собой плос­кую известняковую равнину с кустарниковой растительностью. Местами она пересекалась цепями невысоких каменистых хол­мов. Отсутствие рек, ручьев и озер, бедные почвы сознавали трудности для занятия земледелием. Не совсем благоприятной для проживания была и южная область, которая включала в себя горные районы и Тихоокеанское побережье Южной Мексики и Гватемалы. Более выгодной по своим природным условиям явля­лась центральная область, охватывавшая северную часть Гватемалы и прилегающие с запада территории, где располагаются сейчас такие мексиканские штаты, как Чьяпас, Табаско и Кампече. Центральная область — это холмистая известняковая низмен­ность. Большая ее часть покрыта влажными тропическими леса­ми, которые чередуются с травянистыми саваннами, болотисты­ми низинами и озерами.

В таких трудных условиях и были построены индейцами майя сначала скромные хижины из дерева и глины, а впоследствии большие каменные города. Несмотря на то что орудия труда были крайне примитивными и изготавливались только из дере­ва, кости и камня, майя сумели достичь поразительного совер­шенства в архитектуре, скульптуре, живописи, в производстве керамики.

Развитие древнейшей цивилизации майя продолжалось почти десять веков. В конце VIII века майя достигли высочайшей степе­ни культурного развития. К этому времени индейцами были воз­ведены изящные храмы, гигантские дороги-дамбы, многочислен­ные пирамиды и дворцы. В течение столетий росли и расширялись старые селения и города, возникали новые. Все это продолжалось почти до конца I тысячелетия н. э. В IX веке на процветающих землях и в белокаменных городах майя произошла какая-то ка­тастрофа. В результате архитектурное строительство в городах полностью прекратилось. Искусные скульпторы не возводили больше громадные каменные стелы с ликами правителей и богов, а умелые резчики по камню не украшали их вычурными и изящными иероглифами.

Крупнейшие майяские центры стали приходить в запустение. Жители покидали их. Всего за несколько десятилетий города древних майя были надежно укрыты от людских глаз, попав в цепкие объятия буйно разросшихся вечнозеленых джунглей. Опустевшие плошали и брошенные здания покрылись лесной зеленью. Лианы и корни деревьев разрушали фундаменты и пе­рекрытия массивных строений, а низкорастущий кустарник за­полнил все свободные части пространства, где совсем недавно пролегали улицы и дороги-дамбы. Именно в этом и заключается одна из величайших загадок культуры-феномена, к которой при­числяют древнейшую цивилизацию майя. Города классического периода, возведенные в I тысячелетии н. э., еще в доколумбовый период поглотили джунгли. И когда в конце XV века на земли Америки ступили люди Колумба, а в начале XVI столетия сюда прибыли первые экспедиции конкистадоров, о древней цивили­зации майя забыли даже ближайшие потомки людей, некогда живших там.

В истории майя действительно немало загадок. И самая первая из них — это тайна происхождения этого народа. Из множества гипотез наиболее существенной и обоснованной в современной науке по изучению древнейших цивилизаций считается доктрина известнейшего мексиканского археолога, большого знатока в об­ласти культуры майя Альберто Руса Луилье. Как и некоторые другие исследователи, он считает, что в период между II тысяче­летием до н. э. и IV веком н. э. и произошло формирование майя как народности. Исследователь назвал этот период прото-классическим и дал ему следующую характеристику: «Значитель­ные успехи в земледелии обеспечили существование центров с постоянным населением. Оседлая жизнь привела к изобрете­нию и развитию керамики, а также к формированию искусства скульптуры, поражающей, несмотря на простоту, своей удиви­тельной мощью. Появились платформы и первые пирамиды, на которых возвышались храмы из дерева с пальмовой крышей.

Религиозные верования ограничивались поклонением отдель­ным богам, которые воплощали силы природы. В этот период культура майя ощутимо отличалась от прочих, зарождавшихся на Мексиканском нагорье („архаичная" культура), на Атлантиче­ском побережье (культура ольмеков) и на юге Мексики (сапотеки и миштеки)... Отдельно следует отметить строительство плат­форм и не столь многочисленных в те времена пирамид. Подобные памятники обнаруживаются практически по всей тер­ритории майя».

По мнению ученых, придерживающихся точки зрения А. Руса, в конце II тысячелетия до н. э. майя из горных и предгорных районов приступили к широкой колонизации слабо заселенных лесных равнин Северной Гватемалы и Юкатана, которые отно­сятся к северной и центральным областям региона. Обнаружен­ные в этой местности глиняные статуэтки изображают людей, имеющих характерные крючковидные носы и искусственно де­формированную лобную часть черепа. Майя добивались прида­ния подобной формы голове тем, что новорожденному младенцу прикреплялись на лоб и на затылок плоские дощечки. Деформи­рованный таким образом череп являлся главным отличительным признаком людей, принадлежавших к племени. Данные черты были ярко выражены во внешности майя вплоть до завоевания их страны испанцами в XVI веке.

Неоспоримым свидетельством того, что горные майя несколь­ко опережали в своем развитии собратьев из лесной равнинной зоны, является тот факт, что обнаруженный археологами в горах Сальвадора в начале 90-х годов XX столетия крупный центр древних майя (его возведение относится к концу I тысячелетия до н. э.) был предшественником будущих многолюдных горо­дов, которые возникли на территории региона майя уже в I ты­сячелетии н. э. Этот центр (Чальчуапу) имел ряд каменных хра­мов, которые стояли на вершинах ступенчатых пирамид и были окружены широкими мощеными площадями и множеством ка­менных скульптур. В центральной части горной Гватемалы, на са­мой окраине столицы этой латиноамериканской страны, и сегодня можно видеть отдельные земляные холмы пирамидальной формы. Это остатки некогда крупного поселения майя. Археологи назвали его Каминальуйю («холм мертвых»). Возникновение поселения датирует примерно II тысячелетием до н. э.

Культура, предшествовавшая классическому периоду цивилиза­ции майя (специалисты именуют ее протоклассической), I тысяче­летию н. э., по мнению большинства исследователей, конечно же, намного скромнее и отличается множеством качественных показа­телей. Однако преемственность между ними определяется доволь­но четко. Это особенно заметно при сличении следующих харак­терных признаков: монументальная каменная архитектура со ступенчатым (ложным) сводом, обязательное наличие резных ка­менных стел со скульптурными изображениями и надписями, иероглифическая письменность, царские гробницы с заупокойными храмами под ними, планировка основных архитектурных комплек­сов вокруг прямоугольных дворов и площадей, которые сориенти­рованы по сторонам света. Все эти черты, свойственные доклассическим памятникам архитектуры, несомненно, послужили основой для последующего развития и расцвета майяской культуры.

Первые сведения о цивилизации майя историки стали нахо­дить в архивах и библиотеках среди немногих дошедших до нас письменных свидетельств. Среди них и повествования самих индейцев, записанные на их родном языке, но буквами латинского алфавита вскоре после прихода на земли Западного полушария кон­кистадоров. Таковыми, например, являются эпос майя-киче «Пополь-Вух», книги юкатанских индейцев «Чилам-Балам».

Фундаментальный труд, посвященный этно­су индейцев, написал живший в XVI веке и не раз бывавший в Новом Свете испанский епис­коп Диего де Ланда. Подробный отчет о пре­бывании в городе Гватемале, адресованный испанскому королю Филиппу II, оставил коро­левский чиновник Диего Гарсиа де Паласио, который по делам службы побывал здесь в 1576 году. Во время своего путешествия он обнаружил на бере­гу реки Копан величественные руины какого-то древнего города. В отчете де Паласио писал: «Я со всем тщанием пытался выяс­нить у местных индейцев: нет ли в древних преданиях сведений о людях, живших когда-то в этом городе. Но у них не оказалось книг с описанием их древней истории... Правда, они сообщили мне, что в древние времена сюда пришел с Юкатана великий правитель, который построил все эти здания, но затем, бросив все, вернулся в родные края».

Город Копан был возведен в классический период древней ци­вилизации майя, примерно в середине VII века. По описаниям, которые оставили в XVI веке Г. Паласио, а позднее, в середине XIX столетия, Дж. Стефенсон, Копан был обнаружен на западе Гондураса, неподалеку от гватемальской границы, департаментов Сакапа и Чикимула. Так называемый городской центр Копана занимает площадь 30 га. Местная архитектура отличалась тем, что в ней отсутство­вали большие пирамиды и высоко вознесенные храмы с огромными «кровельными гребнями». Копан производит впечатление огромного акрополя, в состав которого входило несколько пирамид, платформ, тер­рас, храмов и дворов. Они распола­гались на территории города группа­ми. Одна из главных достопримечательностей — лестница, ведущая в акрополь. Она состоит из 63 скульптурных ступеней и имеет около 2500 иероглифов. Особенно выделяются храмы. Возведение трех из них исследователи относят к 756-771 годам. Один из храмов посвящался Венере.

Огромный интерес представляет центральная площадь. На ней воздвигнуты девять монолитов, которые служат основанием для алтарей, отличающихся изящной отделкой. По мнению ученых, в Копане находилась одна из наиболее крупных астрономических обсерваторий, которыми располагали древнейшие города майя. Американский археолог С. Морли предполагал, что числен­ность населения Копана в период его наивысшего расцвета до­стигала 200 тысяч человек. Однако, по мнению других иссле­дователей, ученый несколько завысил число жителей. Тем не менее Копан считался в древние времена наиболее выдающим­ся центром цивилизации майя.

К северу от Копана, уже на гватемальской территории, находит­ся город Киригуа. Он не столь впечатляющ по размерам, однако представляет большой интерес как памятник древнейшей цивили­зации. На его территории археологам удалось обнаружить изуми­тельные стелы, покрытые рельефными изображениями. Одна из них достигает десятиметровой высоты и по своим размерам пре­восходит все остальные монолиты, обнаруженные на территории Мезоамерики.

В конце XVIII века в глубине джунглей Чьяпаса (Мексика) был найден еще один древний город майя — Паленке, покинутый жителями в конце I тысячелетия н. э. (X век). Его причудливые белокаменные руины, затерявшиеся в густой мексиканской сельве (сельва — название влажных тропических лесов в странах Южной и Центральной Америки), обнаружили индейцы и сооб­щили об этом местному священнику. От него о находке узнали чиновники испанской администрации. Примерно в это же время (1773) Паленке посетил капитан ис­панской армии Антонио дель Рио. Он одним из первых достаточно обстоятельно обследовал централь­ную часть гигантского города и дал описание его архитектурных памят­ников. Спустя полстолетия (1822) отчет испанского офицера был пе­реведен на английский язык и из­дан в Великобритании. Составлен­ный в весьма занимательной форме, этот документ, однако, не вызвал заметной реакции в научных кругах Европы. Лишь через 17 jet, попавшись на глаза американскому исследователю Джону Ллой­ду Стивенсу, повествование испанца вдохновило его на поиски забытых городов майя.

В 1839 году Стивенс снарядил экспедицию и отправился в глубь тропических лесов Гондураса. В составе экспедиции находился близкий приятель исследователя, постоянный спут­ник в его многочисленных странствиях, английский художник Ф. Казервуд.

Преодолевая всевозможные трудности, Стивенс и участники экспедиции побывали не только в Паленке, но и посетили руины таких майяских городов, как Копан, Ушмаль, и целого ряда дру­гих, обнаруженных испанскими конкистадорами, миссионерами, королевскими чиновниками еще в середине XVI века.

Возвратившись из путешествия, Джон Стивене вскоре издал книгу, в которой в увлекательной и яркой форме изложил ре­зультаты своих наблюдений. Документальную достоверность из­данию придавали блистательно исполненные рисунки художника Казервуда. Энергичного и талантливого исследователя Дж. Стивенса с полным основанием считают первооткрывателем древ­ностей майя, человеком, который сумел пробить брешь в стене забвения доколумбовой истории Мезоамерики. Его находки произвели огромный эффект на ученых Европы и США. Именно это обстоятельство привело к тему, что в конце XIX века на терри­тории майя начались первые археологические раскопки. В распо­ряжение специалистов попал богатейший материал, который бесстрастно и объективно отражал картину прошлого. В начале XX столетия научные учреждения Мексики, США, а также от­дельных стран Европы приступили к систематическому изуче­нию наиболее важных памятников культуры майя.

Одним из самых блестящих городов древнейшей цивилизации майя классического периода многие исследователи считают архи­тектурный комплекс Паленке. Его история насчитывает почти десять веков. Он существовал с конца I тысячелетия до н. э. до конца I тысячелетия н. э. Название этого города, как и почти всех других древних городов майя, носит условный характер. В их выборе современные исследователи чаще всего руководство­вались чисто случайными признаками. Паленке в переводе с ис­панского означает «изгородь», «ограда», «огороженное место».

В конце 40-х годов XX столетия мексиканский археолог Альберто Рус Луилье возглавил крупную археологическую экспеди­цию Национального института антропологии и истории Мекси­ки, занимавшуюся раскопками Паленке. В самом начале раскопок ученый обратил внимание на необычный пол одного из храмов этого древнего города. Он был выложен крупными каменными плитами. Когда в процессе раскопок одну из плит удалось при­поднять, то был обнаружен тоннель и несколько ступеней камен­ной лестницы, ведущей вниз, в глубину гигантской пирамиды. Однако и тоннель, и все последующие ступени лестницы были завалены огромными глыбами камня, забиты щебнем и землей. Четыре года потребовалось участникам экспедиции для того, что­бы преодолеть возникшую на их пути преграду. Но вот на­ступило 15 июня 1952 года. Тоннель наконец-то был рас­чищен и в самом конце упи­рался в подобие какой-то камеры, вход в которую засло­нял огромный треугольный камень. Его вес, как выясни­лось позже, составил более тонны. Перед этой своеобраз­ной дверью лежали скелеты пяти юношей и одной девуш­ки. В ходе последующих исследований удалось установить, что их смерть имела насильственный характер. Альберто Рус пришел к выводу, что тела погибших были принесены в жертву по како­му-то особенно важному случаю. Когда рабочим удалось сдви­нуть с места эту огромную треугольную дверь, догадка ученого подтвердилась. Камень закрывал вход в гробницу. Она была весьма значительных размеров — 9 м в длину и 4 м в ширину. Посередине склепа стоял массивный каменный саркофаг. Сверху он был накрыт огромной плитой срезными изображениями и иероглифическими надписями. Внутри саркофага археологи об­наружили скелет высокого мужчины средних лет. На лицевой части черепа лежала прекрасно сохра­нившаяся изящная мозаичная маска, инкрустированная нефритом, обсиди­аном и перламутром.

Уникальная для мезоамериканской культуры пирамида выполняла функ­ции мавзолея, в котором покоились, как выяснили ученые, останки одного из могущественных представителей древнего города. Сооружение, где был обнаружен саркофаг, известно в археологии под названием «храм Надписей».

Полагаясь на собственную интуицию, отменное знание ма­териала, который был накоплен к этому времени в изучении древнейшей цивилизации, Альберто Рус пришел к выводу, что гениальные майяские архитекторы решили скрыть от лишних глаз мавзолей, где покоился великий иерарх, погребенный вместе со своей многочисленной свитой, и поместили сарко­фаг в основании пирамиды.

Ученый-археолог оставил очень яркое повествование о том, как совершалось это открытие, позволившее разгадать одну из главных тайн тысячелетней давности. Исследователь писал: «В 1949 году под руинами одного из зданий дворца Паленке мы обнаружили великолепную каменную плиту, на ко­торой просматривались 262 иероглифа и изображение сцены подношений. Персонажи и знаки выполнены очень глубоким рельефом. Паленскому ис­кусству присуши удивительное чувство композиции, тонкость и строгость. На­чальная дата предложена в фигурном варианте, то есть в виде фигур людей и животных, когда первые означают числа, а вторые — периоды. Таким образом майя подчеркивали теснейшую связь между че­ловеком и временем».

Проведенные исследования позволили установить, что гигантский склеп, обнаруженный внутри пирамиды и являющийся основанием храма Надписей, — одно из грандиозных достижений майя в области архитектуры и скульптуры. Так, например, размер покрывающей саркофаг плиты со­ставляет 8 м². Сам он представляет собой монолитный блок, объем которого состав­ляет 7 м³. Этот блок, в свою очередь, установлен на шести каменных подпорках. По единодушному мне­нию коллег Руса, которые непосредственно принимали участие в этих раскопках, все детали саркофага, украшенные рельефными изображениями, несут хронологическую информацию и опреде­ленную символику и выполнены с большим мастерством.

В архитектурный комплекс Паленке, помимо этой главной на­ходки, ставшей, по сути, сенсацией, входили еше три пирамиды с храмами Солнца, Креста и Лиственного Креста.

Этот городской центр, его архитектура и скульптура отлича­лись своеобразными чертами, которые были присуши майяскому классическому периоду.

Наиболее распространенным строительным материалом был камень. Здания возводились в основном из известняка. Вырублен­ную из скал породу пережигали, получая таким образом известь.

Майя смешивали ее с песком, добавляли воду и приготов­ляли из этих компонентов це­ментирующий раствор.

В соединении с каменной пылью он давал разновид­ность еще одного великолепного строительного материала — штука (что-то вроде совре­менной шпаклевки, приготовленной из смеси гипса и мела). Штуком покрывали стены и потолки. Используя необыкновен­ную пластичность этого материала, майя виртуозно изготавли­вали лепные украшения, которые наносили на стены и колонны зданий, их основания, фризы. Применяя острый резец, очевид­но из обсидиана (стекла вулканического происхождения), на плиты, покрытые штуком, наносились легко прочерченными линиями контуры с образами божеств, иероглифические надпи­си. Известковые камни применялись также для изготовления различных украшений, посуды. Из известняка делали косяки, притолоки, стелы, ал­тари, статуи.

Основными чертами городского центра в Паленке являлось наличие портика с тремя, а иногда пятью вхо­дами. Они были образованы посредством возведения широких колонн. Внутри центрального задне­го помещения, которое представляло собой как бы отдельную архитектурную единицу, находилось святилище. Оно выполняло функцию по охране символа того культа, которому был посвящен храм. Маленькие помещения, которые находились по бокам от святилища, являлись кельями жрецов.

В Паленке, как и во всех других обнаруженных при раскопках дворцах и храмах майя, по обе стороны от входов на стене или колонне можно встретить подобия каменных колец. Это или ку­сок камня, вставленный в небольшую выемку, или маленький каменный же цилиндр, встроенный вертикально в пространство между двумя камнями.

Подобные приспособления служили для крепления веревок, на которые подвешивался занавес. Он выполнял функцию своеоб­разной двери и укрывал помещение от дождей и ветров, спасал от холодов. Древние зодчие майя в конструкции зданий исполь­зовали также выступающие навесы, на которых укрепляли спе­циальные карнизы. Во время ливней вода стекала по ним, минуя стены или колонны, украшенные рельефами из штука, предохра­няя их тем самым от размывания и быстрого разрушения.

Большой интерес представляет эволюция, которую совершили в градостроительстве индейцы майя. Их первые постройки, воз­веденные с ритуальными целями или как жилища жрецов и вож­дей, были не чем иным, как простыми хижинами, имевшими разные размеры. Фундаментом для них в это время (IV-II века до н. э.) служили платформы различной высоты, облицованные камнем и штуком. В более поздний доклассический период (ближе к I тысячелетию н. э.) основания для зданий стали превращаться в ступенчатые пирамиды, которые создавались путем наложения одной платформы на другую. Однако даже в этот период храм, венчавший пирамиду, несмотря на то что ее основание украша­ли богатые алебастровые маски, вое же представлял собой обык­новенную хижину с пальмовой кровлей. И только в классиче­ский период развития, начиная с первых веков нашей эры, на смену пальмовой крыше при­шел каменный свод. Он полу­чил название ложной арки или майяского свода. Это архитек­турное новшество не изобрете­ние майя. Свои жилища и здания подобным образом накрывали некоторые народы Старого Света, например микенцы, на не­сколько тысячелетий раньше, чем возникли первые ростки куль­туры древней индейской цивилизации.

Майяский свод имел особенность. Он возводился путем сбли­жения стен, начиная с определенной высоты. Ряды камней при этом накладывались один на другой так, чтобы каждый последу­ющий выступал над предыдущим. Когда отверстие вверху стано­вилось совсем небольшим, его закрывали плитой. Новый свод был значительно прочнее. Ведь он строился из камня и не подда­вался, в отличие от дерева, губительному и разрушительному воз­действию влажного тропического климата. Этот тип перекрытий обеспечивал острый угол свода, большую его высоту и огром­ную массивность стен, на которые данный свод опирался. В то же время внутренний, полезный объем зданий был очень мал по сравнению с внешним. Из-за ложного свода архитектурные сооружения имели небольшую ширину помещений при до­статочной длине.

У майяского свода был еще один су­щественный недостаток. Он позволял перекрывать, в силу особенностей своей конструкции, только узкие простран­ства. Однако в отдельных случаях древ­ние зодчие все же сумели возвести такие перекрытия в могильном склепе храма Надписей в Паленке и в поперечных коридорах, разделяющих центральное здание Дворца губернатора и боковые пристройки в Ушмале. Для увели­чения внутренней площади майяские архитекторы перегородили помещение посередине продольной стеной. В центре она имела дверь. В подобной архитектурной постройке здание перекрыва­лось уже двумя ложными сводами, опиравшимися одним кон­цом на серединную, а другим на внешнюю стену.

В классический период майя ввели новшество в строитель­ство оснований (фундаментов) своих храмов, ритуальных зда­ний и дворцов. От использо­вания простых платформ они перешли к так называемым пирамидам. Однако в отличие от древних египтян майя никогда не стремились к достижению действительно пирамидального геометрического объема. Накладывая платформы одна на дру­гую, они получали в результате усеченную форму. На ее четы­рехгранной вершине возводился небольшой, чаше всего двух- или трехкомнатный храм. Число уступов, или членений, на кото­рое делилось тело пирамиды, могло быть самым разнообразным. От подножия пирамиды к двери святилища обычно вела длин­ная, крутая и широкая лестница. Если пирамида была очень больших размеров, то такие лестницы располагались по всем ее четырем сторонам. Конфигурация подобных пирамид обычно использовалась для возведения культовых построек на вершинах больших холмов. У народности майя любая возвышенность была обожествлением сил природы. По верованиям индейцев, именно на холме обитали дожди, ветры, реки. Они считали, что чем выше холм, тем ближе к небу. Поэтому храм должен был устремляться к небесам, туда, где обитают боги.

Характерным архитектурным образцом майяского храма пери­ода расцвета цивилизации (вторая половина VII века) археологи и исследователи считают известный храм Солнца в Паленке. Он воздвигнут на невысокой пирамиде, которая разделена на пять этажей-ступеней. Сам храм расположен на усеченной верхушке пирамиды. Это продолговатое, небольших размеров здание, ко­торое имеет внутреннюю продольную стену. К правому и лево­му торцам примыкают два узких отрезка фасадной стены, а меж­ду ними поставлены еще два прямоугольных столба. Таким образом, фасад представляет собой нечто вроде портика. Его столбы украшены штуковыми рельефами. Фасадная стена проре­зана тремя дверями, ведущими в помещение, где расположено маленькое святилище. На задней его стене помещен барельеф, изображающий маску бога солнца. Эта маска подвешена на двух скрещенных копьях. Возле них в позе поклонения изображены две человеческие фигуры. Именно эта скульптурная деталь свя­тилища дала повод некоторым исследователям назвать это зда­ние в Паленке храмом Солнца.

Плоскую крышу храма венчает кровельный гребень. Он, как и во многих других культовых постройках майя, достигает зна­чительной высоты. Гребень состоит из двух сходящихся в верх­ней части под острым углом стен, которые имеют многочислен­ные отверстия, напоминающие окна. Поверхность стен гребня покрыта богатым геометрическим орнаментом, в центре которого находится изображение мифического чудовища. По утверждению специалистов, гребень не имел никакой конструктивной функции и служил лишь для увеличения общей высоты здания. Храм Солнца, с точки зрения архитекторов, отличает уравновешен­ность всех его частей, благородство и простота очертаний. Это один из наиболее выразительных и впечатляющих памятников зодчества майя.

Основные черты майяской архитектуры, связанные с возведе­нием культовых сооружений, можно проследить и на примере других городских центров, существовавших в VII-IX веках, — Тикаля, Пьедрас Неграс, Ушмаля, Йашчилана, Копана, Киригуа. Различия можно обнаружить только в деталях. Так, например, храмовые пирамиды Тикаля, крупнейшего города классического периода, были очень высокими, но имели сравнительно неболь­шое основание. По внешнему виду они напоминали башни. Са­мая высокая из них — пирамида храма IV имеет высоту 45 м, а вместе с храмом и декоративным гребнем возносится более чем на 70 м. (Для сравнения — это примерная высота современного двадцатиэтажного здания.)

Майяские строители пре­красно чувствовали окружаю­щий ландшафт. Они умело располагали здания на при­родных террасах. Архитектур­ные композиции непринуж­денно и свободно вписывались в горный рельеф. Современных архитекторов поражает планировка майяских поселений. Древ­ние градостроители добивались удивительной уравновешенности отдельных частей возведенных ансамблей, их гармоничного сочетания. Важную роль играл при этом цветовой контраст построек и окружающей природы. Зодчие майя покрывали стены зданий белым или алым штуком. На фоне голубого неба или яркой зе­леной тропической растительности, окружавшей сооружения, это производило особый эффект.

Вторым основным типом архитектурных сооружений майя являлось узкое, вытянутое в длину здание. Внутри оно, как пра­вило, делилось на несколько помещений. По предположению ис­следователей, эти помещения (в археологической литературе они условно называются дворца­ми) служили жилищами для наиболее знатных членов общества и жрецов. Для их по­стройки использовались из­весть и камень. Дворцы в один или несколько этажей почти всегда возво­дились на террасе или платформе. Обыч­но здания группировались около какого-нибудь свободного пространства таким образом, что внутри комплекса оказывал­ся большой, замкнутый со всех сторон двор (или площадь). Фундамент дворца размещался на стилобате (искусственно созданном возвышении), но высота его была значительно ниже, чем у храмовых сооружений. Ярчайший пример подобной постройки — дворцовый комплекс в Па­ленке. Он представляет собой целую груп­пу зданий. Все они располагаются вокруг двух больших и двух малых дворов. Комплекс размешен на гро­мадной (104 х 60 м) платформе, поднимающейся от поверхности земли примерно на 10 м. К подножию платформы ведет лестни­ца, при помощи которой можно попасть на территорию боль­ших дворов. Каждое здание имеет продолговатую форму. Сере­дину его рассекает сплошная продольная стена, которая делит помещение на две параллельно расположенные узкие комнаты, перекрытые лажными сводами. В одном из малых дворов разме­щена четырехэтажная, в форме квадрата башня. По мнению ис­следователей, она, возможно, выполняла функцию обсерватории. У древних майя существовал еще и третий тип сооружений. В современной археологии их именуют стадионами или здания­ми для игры в мяч. Подробное описание этой культовой игры дает в своей книге «Искусство Древней Америки» известный российский исследователь-майянист Р. В. Кинжалов: «Куль­товая игра в мяч имела ши­рокое распространение среди индейских народов Централь­ной Америки. Сущность ее состояла в том, что представители соперничавших команд должны были прогнать массивный тяжелый мяч из сырого ка­учука через большое каменное кольцо, укрепленное верти­кально в одной из стен стадиона. Игра усложнялась тем, что ладонями и ступнями ног к мячу прикасаться запрещалось — мяч мог быть послан ударом локтя, колена или туловища». Далее ученый дает характеристику сооружения: «Эти стадионы представляли собой обычно две массивные, идущие парал­лельно друг другу стены, между ними и помешалась площад­ка для игры. Зрители располагались на верхушках стен (их ширина предусматривала такую возможность)... Подняться на стадион позволяла лестница, располагавшаяся с внешней сто­роны стен».

Временем наивысшего рас­цвета классической цивилиза­ции майя современные ученые считают вторую половину I тысячелетия н. э., то есть VII-VIII века. Кроме таких крупнейших центров, а очень часто их называют в археологиче­ской литературе мини-государ­ствами, как Копан, Паленке, мощное развитие получают го­рода Киригуа, Тикаль, Бонампак, Пьедрас Неграс и многие другие.

В X веке в расселении на­родов Центральной Америки произошел целый ряд значительных изменений. Коснулись они и племен майя. По причине загадочной катастрофы, точного объяснения которой не существует и по сей день, древние города, расположенные на террито­рии Гватемалы и Британского Гондураса, — Паленке, Пьедерас Неграс, Йашчилан, Копан, Киригуа, Тикаль — были оставлены людьми, новым местом расселения майя становится в этот пери­од времени (конец IX — начало Х века) полуостров Юкатан. Прибывшие на этот полуостров тольтеки встали во главе ряда новых государственных объединений майя. Наиболее значитель­ными из них были государства с центрами в Чичен-Ице, Ушмале и Майяпане. Именно в искусстве этих центров, в особенности на памятниках Чичен-Ицы, и сказалось тольтекское влияние. Этот город был расположен на абсолютно ровной местности и представлял собой почти правильный прямоугольник длиной 3 км и шириной 1 км. Сердцем Чичен-Ицы был священный ступенчатый водоем (карстовый колодец — сенот). Именно он и дал название городу. В переводе оно означает «устье колодца Ица».

Расцвет Чичен-Ицы связан с приходом на Юкатан мексикано-тольтекских переселен­цев под предводительством их вождя Кецалькоатля (Кукулькана). По мнению А. Руса, вре­мя господства тольтеков на Юкатане было эпохой всеобщего раб­ства народа майя. Отличительной чертой архитектуры этого периода у зодчих майя является обширное применение колонн, которые очень часто оформлялись в виде туловищ пернатых змей. Это не было случайностью. Пернатая змея символизирова­ла у тольтеков их верховного бога — Кецалькоатля. В пантеон богов майя он вошел под именем Кукулькана. Именно ему был посвящен главный храм Чичен-Ицы, известный под названием Эль-Кастильо (в переводе с исп. — «кремль»).

Это архитектурное сооружение представляет собой массивную высокую пирамиду, состоящую из девяти уступов. На каждой ее стороне расположена широкая лестница, состоящая из 91 ступе­ни и окаймленная балюстрадами. Вершину пирамиды венчает храм. Он почти полностью повторяет планы древнейших майяских храмов (например, уже описанного нами храма Солнца в Паленке). Однако имеется и отличие. У пирамиды Кукулькана в середине дверного проема самого храма находятся две массив­ные колонны, изображающие туловища оперенных змей. За счет введения этих архитектурных элементов, весьма характерных для тольтеков, проем значительно расширяется и делится на три рав­ные части. Внутри храма, в святилища Кастильо, находится еще одна пара таких же колонн. Крыт храма не имеет кровельного гребня. Храм-пирамида поражает зрителя своим монументальным величием и просто­той форм. Являясь центром архитектурного ансамбля города, он виден отовсюду. В ка­кой точке Чичен-Ицы ни находился бы путешественник, в поле его зрения неизменно попадает эта грандиозная постройка.

Другое, не менее значительное строение в Чичен-Ице — храм Воинов. Это назва­ние он получил потому, что на наружных рельефах и внутренних росписях имеются многочисленные изоб­ражения воинов. Основанием для храма также служит пирамида, однако она значительно ниже, чем у Эль-Кастильо, и здесь пост­роена только одна лестница. Внутри храма имеется четыре ряда колонн, поддерживающих своды. Помимо рельефов, снаружи стены сооружения украшены геометрическим орнаментом и горельефными масками Кукулькана. Отличительной особенно­стью храма Воинов является обширная колоннада, располо­женная у подножия пирамиды со стороны лестницы. Четы­рехгранные массивные стол­бы, образующие колоннаду, также покрыты рельефами.

Большой интерес представ­ляет круглая башня Караколь (от исп. carakol — «улитка»). Свое название это строение получило из-за витой, подобно рако­вине улитки, лестницы. Это архитектурное сооружение распола­гается на двух находящихся одна над другой террасах. Его высо­та достигает 13 м. Небольшие, прямоугольной формы окна, прорезанные в толще стен, направлены на важные астрономи­ческие пункты в соответствии со сторонами света и, очевидно, помогали вести тщательное наблюдение за небом. По предполо­жению исследователей, это здание выполняло функцию астрономической обсерватории.

В другом городе Юкатана — Ушмале — майяские зодчие воз­вели такие шедевры архитектурного искусства, как пирамида Волшебника, или, как ее еще называют, пирамида Прорицателя, Дворец правителя, женский «монастырь». Эти постройки богато декорированы. В отличие от более ранних сооружений декор, представлен­ный главным образом геометрическим орнаментом и заимствованными из тольтекского искусства фигурами пер­натых змей, заполняет всю поверхность стены. Архитекторы и скульпторы майя стали применять новую технику. Очень часто фасадные стены они по­крывали своеобразной каменной моза­икой. Она представляла собой тщатель­но обработанные каменные пластины, на которые была нанесена тончайшая резьба. Археологи подсчитали, что на облицовку Двор­ца правителя пошло более 20 тысяч каменных пластин, которые были тщательно подогнаны друг к другу.

Археологам и исследователям удалось установить, что жилища простых людей являлись резким контрастом по отношению к постройкам, которые возводились для знати (жрецов, правителей городов, гражданских вождей), ритуальных и культовых це­лей, дома простых людей, как указывал в своем описании, составленном еще в XVI веке, ис­панский епископ Ланда, были «деревянные, крытые травой». Обычно такие дома распола­гались в удалении от других зданий. Они занимали небла­гоприятные в топографическом отношении места. Возводились жилища прямо на уровне земли или на платформе очень малой высоты. Основанием для дома служили каменная кладка или же просто ряд грубых, необра­ботанных булыжников. Пол в таком жилище делался из утрам­бованной земли или покрывался известью. Дом, как правило, имел прямоугольную форму, иногда его торцы закруглялись. Земледельцы и рыбаки возводили стены из деревянных кольев, плотно прижимая их друг к другу и связывая лианами. Каркас кровли покоился на четырех глубоко врытых столбах. Горизон­тально положенные балки и поперечины индейцы покрывали листьями пальмы или сухой травой. Крыша была двух типов: двускатная и четырехскатная. И в том и в другом случае она завершалась коньком. Вот как описывает внутреннее распо­ложение жилища простого че­ловека епископ Ланда: «... делают стену посредине и вдоль, которая разделяет весь дом, и в этой стене оставляют не­сколько дверей на ту половину, которую называют спиной дома, где у них кровати, а дру­гую часть белят очень искусно известью... и эта половина — приемная и место для гостей, и у нее нет двери, а вся она от­крыта на длину дома...»

Археологи установили, что большая часть домов была ориен­тирована фасадом на восток. Однако в ходе раскопок обнаруже­но, что окна домов могли смотреть и на север, и на юг, в очень редких случаях — на запад. В некоторых поселениях жилища простых людей образовывали вместе с прилегающими землями (возможно, огородами) подобие усадьбы. Она была окружена ог­радой из грубых камней, улаженных без раствора. Между дома­ми прокладывались мощеные улицы и неровные дорожки. По обнаруженным в ходе раскопок предметам домашнего обихода видно, что кухней простым людям служила небольшая деревянная пристройка, примыкавшая непосредственно к дому или стоявшая в нескольких метрах от основного жилья.

По свидетельствам, содержа­щимся в самых ранних источ­никах, народы майя хоронили мертвых «внутри их домов или за ними» и «обычно оставляли дом и забрасывали его после похорон».

Архитектура — одно из са­мых красноречивых свиде­тельств зрелости любой культуры, народа или племени. Поэтому если говорить о жи­телях Мезоамерики и, в частности, о древнейшей цивилизации майя, то ее основные градостроительные принципы отличаются строгим соблюдением пропорций. Монументальность своих по­строек зодчие майя умели подчеркнуть обилием свободного про­странства вокруг них, расположением подъездных дорог и пло­щадей. В городах майя строили не только пирамиды и дворцы, но и астрономические обсерватории, пло­щадки для ритуальной игры в мяч, колоннады, монументальные лест­ницы, грандиозные триумфальные арки. Многообразие архитектурных и градостроительных форм майяских зодчих значительно превосходит по своему уровню архитектуру других народов доколумбовой Америки — инков, ацтеков, тольтеков. Майя со­здали архитектуру, равной которой не было во всей индейской Америке.

По поводу характера майя­ских городов велось немало споров. Некоторые из американских археологов предпола­гали, что майяские города были лишь культовыми центрами, а из этого следует, что в них не могло проживать большое количество людей. Однако по­следние находки опровергают эту точку зрения. Известный фран­цузский ученый-майянист Поль Риве утверждает, что это были на­стоящие города, в которых проживали большие группы людей. Исследователь при этом делал оговорку: многочисленные «низшие» леди обитали не в городском центре, а в предместьях. В самом го­роде размешались дворцы, «монастыри», обсерватории, площадки для игры в мяч, своего рода залы для ритуальных танцев, широкие лестницы, великолепные дороги и, конечно же, храмы, возведенные на высоких пирамидах. На окраине городов, по мнению ученого, в маленьких домах, а точнее, даже в лачугах, окруженных садами или заборами, ютился простой люд. Число обитателей майяских городов было необычайно высоким. По предположению археоло­га Сильвануса Морли, майяские города второй категории (американские исследователи делят майяские города по количеству сохранившихся архитектурных памятников на четыре категории) насчитывали примерно по 50 тысяч жителей. К та­ким городам американисты относят 19 майяских центров, в том числе Вашактун, Кобу, Калакмуль, Накум, Паленке, Йашчилан, Эцну, Киригуа.

Население майяских горо­дов первой категории — таких, как Копан, Тикаль, Ушмаль и особенно крупного из них Чичен-Ицы, — по мнению совре­менных ученых, равнялось примерно 200 тысячам человек. В первой половине минувшего тысячелетия города майя значи­тельно превосходили по численности и плотности населения та­кие крупнейшие европейские центры, как Париж, Венеция, Лис­сабон, Прага.

Высокого уровня достигло скульптурное искусство народ­ности майя. Оно имело свои ха­рактерные черты, и его легко можно отличить от искусства других народов Мезоамерики. Однако в домайяскую эпоху ис­следователи не исключают влия­ния на искусство майя в области ваяния других индейских культур Древней Мексики, в частности прославленных создателей гигантских голов — ольмеков.

Это племя проживало на восточ­ном побережье Мексики. Обнару­женные во время раскопок предметы позволили ученым выдвинуть гипо­тезу о том, что в древние времена, возможно даже раньше, чем майя, здесь существовала какая-то весьма примечательная культура.

Скульптурные памятники ольмеков, найденные в середине 50-х годов XX столетия при раскопках в мексиканских городах Трес-Сапотес, Ла-Вента, Серро-де-лас-Месас и Сан-Лоренсо (под­линные ольмекские названия этих крупных центров бывшего Ольмекона, к сожалению, не сохранились), представляют собой гигантские головы. По мнению специалистов, они отличаются реалистическими и в то же время индивидуальными чертами.

Величественность пропорций, избранная мастером, лишь под­тверждает высокий класс и уверенную технику исполнения. Ученых поразил тот факт, что ни в одном из этих ольмекских городов, а точнее, мест, где проводились культовые ри­туалы, не было своего кам­ня. Поэтому остатков храмов и дворцов в них не обнаруже­но. Большинство археологов пришло к мнению, что ольмеки доставляли базальт (твердая порода вулканического проис­хождения) для изготовления гигантских голов, больших сарко­фагов и алтарей, а также каменных стел из чрезвычайно отдаленных пунктов. Лишь спустя некоторое время исследова­тели выяснили, что строительный материал вырубался ольмеками в вице плит весом от 20 до 60 т из массы застывшего вулкана, который известен в наши дни под названием Сан-Мартин-Пахапан. Удаленность его от центров ольмекского культа, то есть от места проведения ритуалов, где были об­наружены предметы, составляет 125 км. Можно предположить, ка­ких трудов стоило представителям древней цивилизации доставить эти блоки к местам поклонения своим божествам. Ведь ни одно из доколумбовых индей­ских племен не имело ни ма­лейшего представления о повозках и уж тем более не знало тяглового скота. По версии ученых, многотонные блоки переправлялись на плотах: сначала по морю, а затем по реке Тонала. Большинство исследо­вателей пришло к выводу о том, что эти изваяния имели культо­вое назначение. Свидетельством являются небольшие чашеобраз­ные углубления на головах статуй, которые, по всей видимости, служили вместилищами для жертвенной крови.

Самая большая из скульптур обнаружена в городе Ла-Вента. Сна имеет высоту 2,5 м и весит более 30 т. Монумент изобража­ет голову юноши с широким и как бы сплющенным посередине носом, большими толстыми губами и миндалевидными глазами, которые прикрыты тяжелыми веками. На голову юноши надет плотно прилегающий шлем с наушниками. Его верхнюю часть украшает рельефный узор, Археологи сразу отметили интересный факт: вокруг этого изваяния и подобных ему не было обнаружено при раскопках никаких других скульптурных фрагментов тела. По этому поводу существует твердое убеждение исследовате­лей в том, что ольмекские ваяте­ли первоначально задумывали создание скульптуры совершенно без туловища. Установлено, что материалом для памятника послужила огром­ная базальтовая глыба. Из нее и был изготовлен монумент.

К числу интересных памятников ольмекской культуры относятся ал­тари. Они представляют собой укра­шенные рельефами монолиты, кото­рые служили, очевидно, площадкой для жертвоприношений. Особый ин­терес вызывает у археологов монументальный алтарь, также обнару­женный в Ла-Венте. Скульптура изготовлена из серо-зеленого базальта. На передней стороне высечено горельефное изображе­ние мужской фигуры (около 1 м в высоту), появляющейся из глубокой ниши. При более детальном изучении монумента можно обнару­жить, что эта ниша не что иное, как раскрытая пасть ягуара. Атрибутика эле­ментов одежды, головной убор, украше­ния позволяют сделать вывод о том, что это или верховный жрец, или прави­тель. На слегка вытянутых вперед ру­ках персонажа покоится мертвое тело ребенка. Исследователи и археологи считают, что на этом алтаре запечатлена какая-то торжественная религиозная церемония. Вероятнее всего, она связана с куль­том подземных богов. Служение этому культу требовало, чтобы в жертву прино­сились дети.

Еще один из замечательных образцов ольмекской круглой скульптуры хранится в настоящее время в одной из частных коллекций памятников искусства в городе Мехико. Это небольшая базальтовая ста­туя изображает сидящего с поджатыми но­гами и слегка наклоненным вперед туловищем человека. В кругу специалистов принято считать, что в скульптуре запечатлен иг­рок в мяч. В этом произведении ольмекскому ваятелю удалось правдиво и жизненно передать пропорции тела, его динамику, сосредоточенность и внимание на лице. Исследователи по праву относят этот памятник к одному из наивысших достижений всей древнеамериканской скульптуры.

Ольмекские скульпторы известны также как оригинальные ма­стера мелкой пластики. Во время раскопок было обнаружено несколько небольших по размеру статуэток, изготовленных из различных минеральных пород камня: нефрита, серпентина, жа­деита. Характерной чертой этих изделий является непропорцио­нальная крупная голова с большим ртом и толстыми нижней и верхней губами, напоминающими пасть хищного зверя. По мнению исследователей, это фигурки какого-то ольмекского божества, связанного с культом ягуара. Одна из таких статуэток, изображавших ягуароподобное существо, хранится в Государ­ственном Эрмитаже. Исследователи считают, что ягуар был основной темой ольмекских изваяний и, безусловно, являлся главным персонажем весьма развитого культа. Вероятнее всего, представители этой древнейшей цивилизации отождествляли себя с этим коварным и сильным зверем.

Описанные памятники ольмекской скульптуры дают представле­ние о том, что в этом виде искусства предшественники майя были более примитивны в трактовке тем. В целом же ольмекские мастера ваяния не уступали по уровню майяским скульпторам, а в некото­рых случаях (например, в изображениях лиц, исполненных с боль­шой реалистичностью) даже превзошли их.