Воспитание

Система воспитания у древних племен основывалась на развитии физических способностей личности, потому это их знание основывалось не на логическом объяснении происходящего, а прежде всего на чувственном восприя­тии окружающего мира. Индейцы стремились выработать наиболее точные и совершенные движения, особенно те, что были необходимы в повседневной деятельности. Жизнь среди дикой природы требовала большой физической вы­носливости. Поэтому физическим упражнениям уделялось особое внимание как основе всего воспитательного про­цесса. С другой стороны, воспитание было разнообразным и осуществлялось повседневно, в течение всей жизни как в семье, так и вне ее: во время работы, игр, отправления обрядов. И материнская забота, и наставления отца-охотника, и советы старших, и предсказания мачи — все это было частью общей воспитательной системы, глубоко ухо­дящей корнями в племенные традиции. Мозг индейца «настраивался» таким образом, чтобы тонко контролиро­вать чувственные реакции; поощрялась восприимчивость к сигналам из внешней среды, «тренировалась» защита от всего, что могло привести к утрате такой способности.

С точки зрения современной методологии у мапуче не существовало какой-либо упорядоченной воспитатель­ной системы. Но сама практика формировала людей весь­ма искусных в работе, многие из них становились настоя­щими мастерами своего дела.

Обучение у мапуче не имело, конечно, каких-либо нау­коподобных принципов или методов, а состояло в том, чтобы привить способность и умение совершать нужные действия. Учитель выступал как наставник: он не руко­водил процессом обучения как таковым, а лишь направ­лял волю ребенка на достижение необходимых результа­тов. Обучение — это практика, в процессе которой при­обретается физическая ловкость и сноровка. Индейцы не сковывали инициативу детей, понимая, что приобретен­ные ими навыки окажутся им необходимы в последующей жизни. Таким образом, мапуче придавали воспитанию, по существу, творческий характер, что соответствует передовым современным системам воспитания. Ребенок ма­пуче с самого раннего возраста не пассивно осваивал зна­ния, а активно подтверждал их опытным путем. Сочета­ние направленности обучения с общественными целями выражалось в том, чтобы привить навыки к общественно полезной деятельности, а не к иждивенчеству, как это имеет место в традиционном буржуазном воспитании.

Детям прививали гордость за свой народ, учили быть независимыми, храбрыми в бою, ловкими в играх, почи­тать обычаи, традиции и культ предков. Они должны были уметь говорить достаточно долго и хорошо, ува­жать старших, помогать родителям, защищать беспомощ­ных.

С учетом возраста и физического развития дети при­общались к исполнению различных домашних обязанно­стей, помогали взрослым в работе. Физическое воспитание, как уже говорилось, было главным. Мальчики проводили много времени на воде и становились отличными пловца­ми. Во время игр они совершенствовались в стрельбе из лука, владении лассо и болеадорой, занимались борьбой и бегом. Они сопровождали мужчин на охоту и по мере возможности участвовали в ней: ловили гарпуном рыбу, помогали забивать лам и гуанако, освежевывали туши и готовили чарки.

Дети должны были уметь имитировать голоса птиц, подражать звукам, издаваемым животными, находить и читать следы, различать породы деревьев и многое другое. Вместе с женщинами дети участвовали в уборке урожая. Подростки уже знали, когда надо обрабатывать землю, когда сеять, когда сажать овощи. Они должны были знать растения и их полезные свойства. Приобретение навыков шитья, крашения тканей, изготовления гончарной посуды было важной частью воспитания и обучения. Специально для девочек изготавливали маленькие веретена, на кото­рых они пряли грубые нитки. Девочек учили также го­товить пищу и напитки. Девочки старше 14 лет уже стре­мились к самостоятельности, выбирая работу по своему вкусу и наклонностям. Благодаря природной изобрета­тельности, они обычно вносили какие-то изменения в про­изводственный процесс. Сделанное ими отличалось от обыденного и привычного хрупкостью или особым изя­ществом и не годилось для повседневного использования, но было основанием гордости и славы мастериц. Знания ©б окружающем мире передавались от матери к дочери и дочь становилась как бы отражением своей матери. Так передавались обычаи и традиции.

Подобное происходило и с мальчиками. Тот, кто про­являл способности в изготовлении луков, барабанов, в строительстве хижин и т. п., занимался именно этим делом. Другие проявляли свое умение в постройке каноэ или обработке дерева.

Детей учили и более сложным вещам: ориентироваться в горах, идти по следу зверя или врага, предсказывать погоду, находить укрытие в ненастье, различать свойства древесины, получать красители из растений, отличать ле­карственные растения.

Будущий проводник должен был иметь исключитель­ную зрительную память, чтобы знать и помнить каждую тропинку, особенности почвы, увидеть и запомнить все в мельчайших деталях; а также обостренное чувство на­правления. Эти качества также тренировали с детства.

Мапуче, как правило, не умел рисовать, но зато память его была совершенно удивительной. Пройдя однажды ка­кое-то место, он уже никогда не забывал его, так же как все, с чем ему довелось столкнуться, ощутить хотя бы один раз. Острота зрения и слуха индейца была почти феноменальной. Он хранил в памяти мельчайшие, порой казалось бы незначительные детали всего увиденного и прочувствованного. Его наблюдательность приводила в изумление самых искушенных исследователей.

Историки не пишут об инициации, обряде посвящения, существовавшем у мапуче. Но старые ульмены и мачи проводили нечто вроде краткосрочных курсов по подго­товке юношей и девушек к переходу в возрастной класс мужчин и женщин, готовя их к производственной, об­щественной и семейной жизни. Передаваемые им предпи­сания и заветы назывались «адмапу». Посвящение происхо­дило в торжественной обстановке традиционного обряда. С этого момента юноши и девушки уже считались зрелы­ми членами общества и могли принимать активное учас­тие в общих собраниях и решениях, что накладывало на них соответствующие обязанности и ответственность за судьбу сообщества.

Инициации происходили в просторной хижине, специ­ально для этой цели построенной, для юношей и для де­вушек отдельно. Во время совершения церемонии никто посторонний не мог войти в хижину. В день инициации созывались крестные отцы каждого посвящаемого, кото­рые занимали отведенное им место в хижине. Входил апоульмен. Тело его было покрыто красной краской и разрисовано черно-белыми полосами. Он подавал знак приготовиться. Юноши , сидели на корточках каждый пе­ред своим крестным. Апоульмен открывал собрание тор­жественной речью, в которой говорил об обязанностях и правах, предписываемых кодексом адмапу, и которые они, посвящаемые, должны будут исполнять в течение всей своей жизни. Они должны чтить предков и почитать бо­гов, уважать старость, заботиться о детях, защищать жен­щин, хорошо работать и охотиться, не причинять зла род­ственникам и друзьям, бороться за единство реуэ, быть верными, уметь хорошо говорить, быть нечувствительны­ми к боли, уметь терпеть голод, стойко переносить физи­ческие и душевные страдания. В час обеда женщины че­рез небольшое отверстие в стене хижины подавали пищу, но только для крестных, так как посвящаемые должны были несколько дней не есть, сосредоточившись на этой длительной священной церемонии.

Для девушек обряд совершался в другой хижине, и речь уже шла о приобщении к женским делам: умению сеять, готовить пищу, ткать, шить, воспитывать детей, ухаживать за мужем и угождать гостям, стирать, содер­жать в чистоте дом и т. п.

Церемония инициации продолжалась обычно четыре дня. Наконец крестные позволяли своим крестникам встать. Вновь появлялся апоульмен и приглашал новых взрослых членов реуэ на торжественный пир с музыкой и танцами. Во время этого праздника часто заключались браки между посвященными.

Очень большое значение мапуче придавали красноре­чию. Умение хорошо говорить превращалось в настоящую профессию. Таких ораторов приглашали на собрания с целью обоснованно убедить молодых воинов в необходи­мости участвовать в войне. К ораторам относились и уэркены — посланцы, выбираемые из молодых людей, за­дачей которых была передача каких-либо известий.

Так как мапуче не имели письменности, они полага­лись исключительно на память: традиции и обычаи пере­давались изустно, а уэркены должны были их точно пе­редавать. Не существовало, естественно, ни почтовой службы, ни системы эстафет. Сообщения для касиков со­седних племен передавались посланцами. Поэтому память также тренировали с детства, заставляя детей запоминать речи каждый раз более сложные и продолжительные. За­нятия начинались в 8 лет, а в 18 юноши уже были спо­собны исполнять обязанности уэркена. Некоторые уэркены могли абсолютно точно повторить речь, прослушав ее, всего один раз. Любой касик чувствовал себя увереннее, если имел хороших посланцев. А если уэркен был его собственным сыном, это значительно повышало влияние касика.

Физическая выносливость уэркена была фантастиче­ской: он мог преодолевать расстояние 60 километров в день. Передав послание и получив ответ, он на следую­щий же день снова отправлялся в дорогу.

Ответственность, возлагаемая на гонцов, была чрезвы­чайно важной: от верно или неверно переданного сообще­ния зависела дружба и добрые отношения между сосед­ними племенами. Ошибки и забывчивость посланцев стро­го наказывались. Вмененные уэркену столь важные обят занности ставили его в особое положение в сообществе, которое относилось к нему с большим уважением.

...В конце XVI века в Вальдивии вспыхнуло восстание индейцев, в самом начале которого испанцами был схвачен один из уэркенов. Принужденный силой к даче показаний, он расшифровал послание так: касик Лепитрая посылает касику Марикану прон, содержащий ин­струкции о том, как поднять восстание. Прон состоял из частей толстой палки, в которой было выдолблено углуб­ление. Внутри лежал палец испанца, обмотанный ниткой, а на конце была прикреплена трехцветная красно-черно­синяя полоска ткани. На черной части полоски было 4 узелка, что означало: гонец вышел из Пангипулли спустя 4 дня после последней луны. На синей—10 узелков, означавших, что через 10 дней после этой даты на­чнется восстание. На красной же полоске получатель дол­жен был сделать узелок в знак согласия присоединиться к восстанию. Красный цвет у индейцев — символ крови, поэтому красный узелок означал, что война будет не на жизнь, а на смерть, и в ней должны принять участие все племена айльяреуэ. В случае же отказа касик должен связать синюю и красную полоски. Это так называемая узелковая система, где каждый узелок имел свой смысл и значение. Понятно, что враги стремились брать в плен именно уэркенов.

Наряду с этим представляет интерес обучение профес­сии мачи и калку. Обучение осуществлялось старыми и опытными «колдунами» до тех пор, пока они не убежда­лись, что «кандидат» постиг «науку» и может самостоя­тельно совершать эзотерические действия. Обучение этой профессии включало в себя постижение заклинаний, гип­ноза, изготовления лекарств из растений, окуривания и т. п. Занятия проходили обычно в заброшенных пеще­рах, темных и диких местах, где обитал сам учитель. По прошествии определенного времени учитель освящал пра­во ученика на самостоятельную практику.

Посвящение в мачи требовало точного совершения ря­да действий. Чтобы узнать их, а затем приступить к ис­полнению технически нелегкой работы, необходимо было подвергнуть себя лишениям и жертвам. Если девушка од­нажды услышала глас, призывающий ее посвятить себя магии, она просила у родителей разрешения стать мачи. Считалось весьма почтенным иметь в лоне семьи мачи, служащую всему племени. Обучение длилось около года. Девушка училась отбивать на барабане особый ритм, ис­полнять ритуальные танцы и песнопения, впадать в про­страцию, вызывать в памяти определенные события, пред­сказывать будущее, наблюдая и анализируя природные явления. В течение всего времени обучения строго следи­ли за тем, чтобы никто не нарушал ее уединения. Еда ее в это время была очень скудной и состояла из муки, за­мешенной на воде.

Церемония посвящения в мачи — большое событие для сообщества. За день до церемонии готовится все необхо­димое. Вблизи селения подыскивается открытое место, устанавливаются навесы, посередине водружается столб в 3—4 метра в обхвате, вкопанный наклонно и возвыша­ющийся на 2 метра над землей. Наклон дерева должен облегчить мачи восхождение на него. На стволе делаются 7 зарубок, символизирующих 7 плоскостей мира. В тече­ние четырех дней до этого события претендентка строго соблюдает «диету», а наставница дает ей последние сове­ты и заставляет неустанно повторять формулы обряда. В назначенный день в большом количестве прибывают приглашенные и располагаются вокруг столба. И вот по­является новая мачи под звуки музыкальных инструмен­тов. Все танцуют, приносят в жертву животных, жарят мясо. Подается чича или мудай. Мачи начинает свое дви­жение по столбу-реуэ под приветственные крики. Каждый пытается дотронуться до нее прежде, чем она дойдет до конца. Смолкает музыка. В небесно-голубой одежде девушка держит в руках новый барабан — култрун о бу­бенчиками. На вершине столба, прикрепленный к длин­ным веткам коричного дерева, развевается белый флаг. Девушка ударяет в бубен, танцует и поет, пока не падает без сознания. К ней подходит наставница и острым кам­нем делает ей легкий надрез на языке. Такую же ранку она наносит и себе и смешивает кровь обеих. То же самое она проделывает с большими пальцами рук, передавая та­ким образом девушке свою магическую силу. Придя в себя, девушка направляется к столбу-реуэ, поднимается по лесенке, сопровождаемая другими мачи, которые, не­смотря на ее сопротивление, срывают с нее ритуальную одежду. Затем она спускается и попадает в объятия при­сутствующих. На этом обряд заканчивается и новая мачи может приступить к своим обязанностям. В разных мест­ностях этот обряд имел отличия, но в принципе он соот­ветствовал описанному. Мы уделили внимание этому об­ряду потому, что мачи играли и кое-где до сих пор игра­ют важную роль и оказывают большое влияние на всю жизнь мапуче. Считалось, что мачи умела изгонять злых духов и призывать добрых, обеспечивающих процветание ремесел, хороший урожай, успех в войне и т. д.

Злой колдун — калку — был олицетворением человека с отрицательным воздействием на события, он накликал беду на сообщество. Калку ненавидели, боялись и пресле­довали. Однако обращались иногда и к ним с целью на­влечь несчастье на врагов, разрушить их замыслы, на­слать на них засуху, чуму или причинить зло их касику.

Обучение калку также начиналось с детства. Основа­нием для такого выбора обычно служила злобность харак­тера. Как правило, кандидатами в калку были дети с врожденными физическими или умственными дефектами. Считалось, что ребенок с отклонениями от нормы самой природой предназначен для ведовства. У этих несчастных не было возможности выжить иначе, как занявшись этим ремеслом. Индейцы были очень трудолюбивы и не пони­мали людей, не способных что-либо делать. Неполноцен­ный ребенок отстранялся от физических занятий и вы­нужден был делать то, что не требовало затрат мускуль­ной энергии.

Обучение калку проходило в странной, загадочной для окружающих обстановке. Когда калку выходили из своих убежищ, их появление вызывало беспокойство и страх. Обучали калку различать ядовитые растения и приготов- лить из них яды, танцевать, совершать заклинания, изда­вать гортанные крики, чревовещать и многому другому, что могло произвести впечатление на окружающих. Обу­чение длилось несколько лет. Калку боялись. Если с кем-либо случалось несчастье, то в этом обычно винили кол­дуна. Его отыскивали и нередко убивали. Умерших калку нельзя было хоронить на кладбище. Тело бросали в глу­бокий овраг на растерзание хищникам. К этому месту потом боялись приближаться.