Введение

«В эпоху древности, будь то на Западе или на Востоке, именно город занимает ведущее положение, как центр экономической, социальной и политической жизни; можно сказать, что древность кончается вместе со смертью древнего города». С этой цитаты И.М. Дьяконова начинается увидевшая свет в 1979 г. монография В.И. Гуляева «Города-государства майя», которая стала хрестоматийным исследованием по проблеме древнего города майя, его внутренней структуры и функций.

С тех пор прошло более трех десятилетий. За эти годы майянистика, как и историческая наука в целом, прошли огромный путь. Безусловно, важнейшим событием стало признание в 1990-х гг. абсолютным большинством западных исследователей принципа фонетического чтения надписей майя, предложенного Ю.В. Кнорозовым в сер. XX в. (Кнорозов, 1952; 1955а; 1955б; 1955в; 1963). Эпиграфика прочно заняла свое место в качестве основной исторической дисциплины в майнистике наряду с археологией и этнографией, а реальное чтение иероглифических текстов I тыс. н.э. внесло существенные коррективы в наши представления о классической культуре майя.

Вместе с тем, появилось множество принципиально новых сугубо археологических методов исследования, среди которых особое место занимают естественно-научные методы. Они существенно расширили возможности археологии в том, что касается точности датировок, качества картографирования и топографирования майяских городов и поселений, понимания экологической картины майяского мира, экономических возможностей майяских городов, наконец, особенностей диеты как показателя социальных различий, при этом поставив перед исследователями множество новых вопросов.

Кроме того, в последние десятилетия майяская археология переживает настоящий бум, характеризующийся появлением на территории Мексики, Гватемалы, Белиза, Гондураса и Сальвадора десятков новых археологических проектов, использующих новые методы исторического исследования, в которых работают как местные специалисты, так и сотрудники ведущих научных центров Северной Америки и Европы.

Совокупность этих факторов заставляет вновь обращаться к проблеме классического города майя, его истоков, характера, формы и места в системе ранних городов в широком историко-географическом контексте, проводить апробацию предложенных ранее моделей и выводов на основе новых данных и

новых подходов к их пониманию.

* * *

Культура индейцев майя относится к единому историко-культурному пространству, именуемому Мезоамерикой (искусственный термин авторства П. Кирхгоффа). Помимо майя, к Мезоамерике причисляют ольмекскую, тольтекскую, миштекскую, сапотекскую, астекскую и другие культуры Доколумбовой Америки, известные на обширной территории от северных штатов Мексики до Панамского перешейка.

На основе археологических и эпиграфических данных в истории майя традиционно выделяется несколько периодов (Беляев, 2001. С.4):

1)     Доклассический период (1500 г. до н.э. - 250 г. н.э.), в рамках которого выделяется ранний (1500-800 гг.), средний (800-350 гг.) и поздний (350 г. до н.э. - 250 гг. н.э) этапы.

2)     Классический период (250-1000 гг. н.э.), в рамах которого выделяется ранний (250-600 гг.), поздний (600-830 гг.) и терминальный (830-1000 гг.) этапы.

3)     Постклассический период (1000-1530 гг. н.э.), в рамках которого выделяется ранний (1000-1200 гг.) и поздний (1200-1530 гг.) этапы.

Хронологически в фокусе настоящего исследования будет находиться классический период - время складывания ранних государств на территории майя. Этот период был ознаменован стремительным социально-экономическим развитием и формированием царских династий в крупнейших городах- государствах региона. При этом для понимания истоков происходивших в классический период процессов наше внимание будет обращено и на доклассический период, с момента появления первых поселенцев в центральных низменностях майя и вплоть сложения крупнейших культовых центров области майя, отдельные из которых превратились в I тыс. н.э. в полноценные города.

Рис.1. Область майя (по Martin, Grube, 2008).

Область майя включает в себя южные штаты Мексики (Чиапас, Табаско, Кампече, Юкатан, Кинтана-Роо), территорию Гватемалы и Белиза, западные районы Гондураса и Сальвадора (Рис. 1). Традиционно «мир майя» принято делить на три крупных региона:

1)     Горная Гватемала и горная Мексика (штат Чиапас);

2)     Северная Гватемала (департамент Петен), Белиз (бывший Британский Гондурас), мексиканские штаты Чиапас, Табаско, Кампече, Кинтана-Роо;

3)     Северный Юкатан (штат Юкатан);

Каждый из этих регионов обладает определённым набором специфических природно-географических условий. Горная Гватемала и Чиапас - регион, характеризующийся богатыми залежами минеральных ресурсов и высокой концентрации аллювиальных долин - эта область есть колыбель майяской языковой и культурной общности. Юкатан представляет собой равнинные территории, для которых характерен засушливый климат, скудная растительность и как таковое отсутствие речных систем. Что же касается центральных низменностей, полностью покрытых тропическим лесом, то им присуще наличие значительного числа рек, в том числе таких крупных, как Усумасинта, Пасьон, Мотагуа, сельвы, покрывающей б0льшую часть территории низменностей, и довольно плодородной почвы.

В классический период истории майя (III-X вв. н.э.) наиболее активно развивались политии, находившиеся в майяских низменностях: Копан и Киригуа на юго-востоке, в бассейне р. Мотагуа; Паленке на западе; Пьедрас-Неграс и Йашчилан на р. Усумасинта; Дос-Пилас в долине р. Пасьон; Караколь в, так называемых, Горах майя, к юго-востоку от р. Белиз; Калакмуль на севере; и, наконец, Тикаль и Наранхо в «озёрном крае» - к северу от оз. Петен-Ица и оз. Йашха - именно эти государства являлись ключевыми игроками на политической арене, и с царскими домами данных политий в основном связана история майя классического периода.

Рис.2. Восточные низменности майя (восточный Петен и Белиз).

Географические рамки настоящего исследования охватывают восточные низменности майя - восток департамента Петен и Белиз (Рис. 2). Этот выбор обусловлен несколькими обстоятельствами. Во-первых, заселение Белиза группами майя произошло значительно ранее других районов, в том числе и Петена - не позднее, чем в нач. II тыс. до н.э., в прибрежных районах Белиза уже существовали функционирующие круглый год сельскохозяйственные общества (Zeitlin, 1984). Во-вторых, именно в этом регионе находятся крупнейшие города майя классического периода - Тикаль, площадь которого с прилегающей округой достигала 120 км при населении до 50 тыс. человек, и Караколь, городская агломерация которого охватывала 177 км², а численность населения составляла до 120 тыс. человек. Наконец, в-третьих, географические рамки исследования обусловлены степенью изученности восточных районов Гватемалы и Белиза. В последние полстолетия здесь были развернуты беспрецедентные по масштабу и комплексности экспедиции в Тикале и Караколе, амбициозный проект «Археологический атлас Петена», занимавшийся изучением небольших административно-ритуальных центров юго-восточного Петена (Рис.3), а также множество других экспедиций, исследовавших как крупные (Наранхо, Пусильха, Ламанаи), так и относительно небольшие городские центры.

Рис. 3. Юго-восточный Петен (бассейн р. Поште, Мопан, Сакуль, Сальсипуэдес и Сан- Хуан; по Laporte, Escobedo, 2009).

Предметом исследования являются поселения майя I тыс. н.э., имевшие монументальную архитектуру и окруженные значительным числом небольших земляных платформ (маундов - жилых групп).

Цель исследования заключается в характеристике основных функций, признаков и структуры классического города майя и его взаимодействия с сельскохозяйственной округой.

Для достижения этой цели необходимо решить несколько задач:

1)     Провести анализ ключевых типов архитектурных объектов, представляющих собой основные археологические признаки города и его округи, для получения функциональной характеристики комплексов;

2)     Изучить экономический потенциал городской округи на основе анализа участков, прилегающих к домохозяйствам;

3)     Проследить эволюцию общинных структур по археологическим материалам;

4)     Провести по единой модели анализ становления и эволюции крупнейших поселений майя - монументального центра и прилегающих районов - восточного Петена и Белиза в доклассический и классический периоды.

Методы исследования обусловлены характером исследования. В работе активно применялись сравнительно-аналитический и статистический методы. Комплексный подход, положенный в основу исследования, подразумевал использование не только археологических материалов, чья значимость была обусловлена в поиске именно археологических маркеров и критериев социально­экономических и поселенческих моделей классического города майя, но и эпиграфических и этноисторических данных. Эпиграфические источники, использовались, прежде всего для рассмотрения общеисторического контекста того материала, который был получен с помощью археологических исследований. Одновременно этноисторические данные (к которым относятся этнографические данные и письменные источники колониального периода) позволяют строить в ретроспективе модели социально-экономической системы майя «археологического» периода с учетом их более поздних форм.

В силу того, что разделы, посвященные археологическому изучению основных памятников восточного Петена и Белиза и характеру этого материала, включены в первую главу, останавливаться на них еще раз нет особого смысла. Пожалуй, бóльшее значение имеет характеристика полевых методов исследования майяских городов и тех возможностей, которые они открывают перед майянистами.

Вплоть до начала 1950-х гг. археологические исследования, проводимые в области майя, совершенно не затрагивали жилую округу городских центров. За редким исключением (исследование О. Рикетсоном в 1920-х гг. 1 км² жилой зоны Вашактуна и раскопки в пяти жилых группах; Wauchope, 1934), работы велись преимущественно в монументальном центре, где находились наиболее впечатляющие сооружения, сулившие сенсационные открытия. Ситуация изменилась с началом Майяпанского проекта Института Карнеги, в ходе которого активному картографированию подверглись жилые районы постклассического города (Pollock, Roys, 1962). Первым исследователем, зафиксировавшим массив жилых групп вне пределов крупных центров, был У. Буллард - в 1960 г. он работал в восточном Петене и занимался изучением районов, прежде всего, между Наранхо, Йашхой и Накумом (Bullard, 1960). Наконец, в ходе работ Тикальского проекта Пенсильванского университета была разработана окончательная модель исследования жилой застройки города и его округи, применяющаяся до сих пор (Puleston, 1983): от центра города в четком соответствии со сторонами света, прокладываются просеки шириной 250 м. Они могут тянуться на много километров на восток, запад, север и юг, образуя гигантский крестообразный узор. Предназначение просек - дать приблизительное представление о численности населения исследуемого региона и зафиксировать маркирующее границы поселений снижение плотности населения. В отдельных случаях эти просеки могут соединяться под прямым углом с административно­культовыми комплексами, найденными на территории округи, в других они прокладываются и вовсе не под прямым углом, а исходя из положения точек А и

В (обычно в их роли выступают монументальные центры тех или иных памятников).

Безусловно, наравне с методом просек существует и метод тотального картографирования местности, однако зачастую детальные планы имеют только монументальный центр и примыкающая к нему незначительная по площади территория. Исключение составляют Тикаль, для которого мы имеем детальную карту 16 км² центральной части и еще 12 км² периферии, то есть менее 30 км² из 120 км², и Караколь, где детально исследовано и нанесено на карту 23 км² из 177 км².

Рис. 86. Монументальный центр Караколя: LiDAR map (по Chase, Chase, Weishampel, Drake, Shrestha, Slatton, Awe, Carter, 2011).

В настоящее время наиболее перспективным для создания топографических планов и карт майяских городов выглядит метод дистанционного сканирования LiDAR (Light Identification Detection and Ranging), позволяющий создавать трехмерную картинку с помощью лазерного сканирования местности с самолета и принципа отражения света. В последние несколько лет LiDAR работает в районе Караколя и соседних памятников западного Белиза (Chase et al, 2011), что позволило не только создать трехмерную модель значительной части каракольской агломерации (Рис. 86), но и обнаружить следы, как минимум, одного неизвестного ранее административно-ритуального центра.

Существенный вклад в методику исследования архитектурных ансамблей майяского города внес типологический подход, разработанный одним из постоянных участников Тикальского проекта М. Бэкером. Как уже указывалось выше, вплоть до сер. XX в. основное внимание археологов было сосредоточено на монументальной архитектуре центральной части майяских городов. Как следствие, в широком смысле в фокусе майяской археологии находилось отдельное здание (пусть и выдающееся по своим размерам и форме), а не скопление зданий; постройка, а не группа построек. Основываясь на картографировании городской зоны Тикаля, Бэкер выделил несколько типов архитектурных групп разных размеров, организованных вокруг открытых пространств - двориков или площадей. В основе типологии, получившей название «вариант площади» (Plaza Plan - PP), лежал характер расположения построек относительно друг друга внутри отдельно взятой группы (Becker, 1982).

Рис. 70. Plaza Plan-1, Plaza Plan-3, Plaza Plan-4, Plaza Plan-5 (по типологии М. Бэкера, Becker, 1982).

На примере Тикаля Бэкер выделил 8 архитектурных типов (Рис. 70, 71): комплекс «пирамид-близнецов» (PP-1); комплекс с восточным храмом (PP-2); прямоугольный в основании комплекс с двумя или более прямоугольными постройками (PP-3); прямоугольный в основании комплекс с невысокой платформой посередине (PP-4); комплекс с хаотично расположенными небольшими зданиями (PP-5); «вариант Северного акрополя» с храмами на севере, востоке и западе (PP-6); «вариант «Семи Сестер», являющий собой версию PP-2 с семью восточными храмами (PP-7); комплекс стадиона для игры в мяч (PP-8).

Рис. 71. Plaza Plan-2 (по типологии М. Бэкера, там же).

Такая типология, предполагающая известную степень сходства между классическими городами майя и основанная на конфигурационных аспектах архитектурных комплексов и их внешней критике, очертила новые грани для будущих исследований. Существенно упростив работу с детальными планами и картами памятников, она позволила делать выводы о характере той или иной группы исключительно визуально. Более того, классификация Бэкера, дала возможность археологам с большей степенью уверенности прогнозировать обнаружение погребений и тайников - как, например, в случае с восточными храмами PP-2.

Пожалуй, именно в выделении комплексов PP-2, PP-3 и PP-5 лежит главная заслуга Бэкера, поскольку именно эти типы групп составляют основной массив сохранившейся до наших дней архитектуры классических майя. Изменяясь в размерах и степени монументальности, они, так или иначе, остаются основной формой жилой майяской архитектуры вне зависимости от социального и имущественного статуса их обитателей. Жилища рядовых общинников, элитные жилые комплексы и царские дворцы по характеру планировки и внутренней организации имеют намного меньше различий, чем может показаться на первый взгляд.

Любопытные умозаключения касательно типологии майяской архитектуры принадлежат перу другого исследователя, профессора Колумбийского университета М. Коходаса (Cohodas, 1985). Поставив во главу угла функцию, а не форму майяских ансамблей, он предложил разделить весь комплекс монументальных памятников на две категории: общественную архитектуру (комплексы с «радиальными» пирамидами, стадионы, портальные арки, дороги-сакбе) и элитные архитектурные формы (акрополи, массивные здания и храмы на высоких пирамидальных платформах). Согласно этой модели, постройки первого типа были призваны служить различным культовым нуждам, в то время как «династическая архитектура» была инструментом политической пропаганды, укрепляющей позиции правящей династии.

Как и в других регионах, датировка археологического материала в области майя основывается преимущественно на системе керамических горизонтов. Основной хронологической системой для археологии центральных низменностей майя традиционно считается разработанная в 1955 г. по материалам Вашактунского проекта система Р. Смита (Smith, 1955). Она состоит в выделении четырех типов керамики, каждый из которых имеет четкую археологическую привязку:

КЕРАМИЧЕСКИЙ ГОРИЗОНТ	ДАТИРОВКА
МАМОМ (Mamom)	600 - 350 гг. до н.э.
ЧИКАНЕЛЬ (Chikanel)	350 г. до н.э. - 250 г. н.э.
ЦАКОЛЬ (Tzacol)	250 - 550 гг. н.э.
ТЕПЕУ (Tepeu)	550 - 830 гг. н.э.

 

При этом внутри каждого горизонта может быть несколько фаз (ср. Тепеу-1, Тепеу-2, Тепеу-3), позволяющие работать с более узкими хронологическими рамками. Конец 1990-х гг. был ознаменован ревизией этой системы, что стало настоящей революцией в археологическом понимании периодов поздней доклассики и ранней классики. Ее результатом стало обоснование концепции

«протоклассического феномена», авторами которой стали Д. Брейди, Н. Хаммонд, Д. Болл и несколько других исследователей (Brady et al, 1998). Суть его заключается в том, что, по мнению авторов, протоклассическая керамика делится на две категории - керамика типа Усультан и тетраподы на маленьких ножках; и оранжевые лощеные сосуды и тетраподы с ножками в форме женской груди (mammiform tetrapods) - и её хронологические рамки значительно шире двух столетий. Авторы уверяют, что первый тип датируется 75 г. до н.э. - 150 г. н.э., в то время как второй используется населением низменностей со 150 по 400 гг. н.э.

Впрочем, система датировки по керамическим горизонтам - далеко не единственная в майяской археологии. Конечно же, здесь используется и классический стратиграфический метод, позволяющий увязывать горизонты строительства соседних архитектурных групп с установлением монументов, содержащих иероглифические тексты и даты по майяским календарным системам. Широко используется и естественно-научный метод получения дат по С¹⁴.

В последние годы в методику исследования древних майя внедряются и другие естественно-научные методы, включая химический анализ почвы для определения интенсивности ее культивации в прошлом и выявлении основных возделываемых на ней культур; изотопный анализ костей для установления особенностей диеты; и др. Использование этих методов уже дало блестящие результаты и позволило существенно продвинуться в понимании многих социально-экономических аспектов жизни классических майя.

Большая часть данных, использовавшихся в диссертации, включая карты памятников, описание обнаруженных погребений и монументов, а также внешнюю критику исследованных архитектурных комплексов, опубликовано в отчетах крупнейших экспедиций, работающих в восточном Петене и Белизе. Благодаря тому, что многие из них выложены в открытый онлайн-доступ (электронные ресурсы Foundation for the Advancement of Mesoamerican Studies, Mesoweb, Atlas arqueológico de Guatemala, Holmul Archaeological Project, Caracol Archaeological Project и др. ), трудности с поиском первоисточников тех или иных данных были сведены к минимуму.

Терминология исследования. В отечественной майянистике сложилась ошибочная традиция именования руин майяских поселений, имеющих монументальную архитектуру, городищами. Это недоразумение, за десятки лет укоренившееся в русскоязычной научной литературе, связано с неверным переводом английского термина archaeological site. В действительности, в рамках устоявшейся в советской и российской археологии системы терминов его следует переводить как «археологический памятник». Согласно «Археологическому словарю» под ред. У. Брея и Д. Трампа в пер. Г.А. Николаева, «городище есть поселение, укрепленное одним или несколькими земляными или каменными валами, часто имеющее внешние рвы» (Брэй, Трамп, 1990. С.64). Английским аналогом этого слова является термин hillfort, немецким - ringwall. Поскольку наличие фортификационных сооружений фиксируется в крайне небольшом числе майяских городских центров и говорить о повсеместном укреплении классических теменосов не приходится, на наш взгляд, было бы целесообразно отказаться от нерелевантного именования руин майяских городов «городищами» в пользу типологически верного с точки зрения традиции отечественной археологии термина «археологический памятник» или «археологическое поселение».

Термин «акрополь» (греч. akros - «верхний»; греч. polis - «город» от праиндоевр. *pele - «цитадель»), широко известный, прежде всего, по античной литературе, прочно вошел в зарубежную и отечественную историографию применительно к майяским поселениям и используется для обозначения архитектурного комплекса, расположенного на естественном или рукотворном холме.

Наконец, другой термин - «теменос» (греч. temenos - «священный участок») - был так же заимствован из историографии Древней Греции и адаптирован для описания майяских городских центров В.И. Гуляевым. В его работах теменосами именуются центральные административно-ритуальные кварталы городов майя. В этом значении термин используется и в настоящей рукописи.

Научная новизна исследования связана с широким привлечением и обобщением материала, накопленного в последние десятилетия в ходе археологических работ на территории восточных низменностей майя (восточный Петена, Белиз). Она также состоит во введении этого материала в отечественную историографию и апробации предложенных ранее поселенческих моделей с учетом этого материала, а также этноисторических данных касательно иерархии общинных структур, их развития и материальных критериев. Наконец, методологически новизна исследования заключается в разработке материала, полученного в ходе исследований как крупных городских центров, так и небольших поселений майяского региона, проведенной по единой модели (функциональная характеристика монументального центра, его архитектурной эволюции, анализ характера жилой застройки, индикаторов взаимодействия центра и окраин).

Практическая и научная значимость исследования обусловлена комплексным анализом значительного числа майяских поселений региона восточных низменностей майя, их архитектурной и функциональной эволюции на протяжении двух тысячелетий истории (I тыс. до н.э. - I тыс. н.э.) - доклассического и классического периода. Материалы и выводы представленного исследования важны для решения такой значимой проблемы современной исторической науки, как формирования городских структур в условиях усложнения социальных институтов в ранних обществах и появления первых государств. Выводы, а также фактура исследования, в значительной степени впервые публикуемая в отечественной историографии, также могут быть использованы в научных работах по Мезоамерике и Новом Свете, в целом, и по специфике урбанизма в ранних государствах, в частности. Также они могут быть использованы при составлении учебных пособий по истории Древнего Мира и Нового Света.

В результате проведенного исследования на защиту выносятся следующие положения:

1.                  Анализ ключевых архитектурных типов поселений восточных низменностей майя I тыс. н.э. позволяет говорить нам о административно­ритуальной и торгово-ремесленной функциях этих поселений, которые предлагается именовать городскими агломерациями.

2.                  Анализ материала, полученного в ходе изучения приусадебных участков в майяских городских центрах, приводит к выводу о том, что абсолютное большинство населения городов занималось ведением приусадебного хозяйства, создававшего, наряду с ремесленным производством, экономическую основу рассматриваемых поселений.

3.                  Анализ поселенческой структуры классических майяских городов, дополненный привлечением этноисторических данных по иерархии майяских общин в колониальный период, позволяет утверждать, что внутренняя структура города по существу являет собой отражение социальной организации классических майя (большая семья - жилая группа; сельская община - группа домохозяйств, городской район; суперобщина - город).

4.                  Анализ становления и эволюции крупнейших поселений майя восточных низменностей, проведенный по единой модели, обосновывает тезис о том, что превращение протогородских центров в городские не было явлением единовременным и протекало в разных городах майяских низменностей неравномерно. Потому, говоря о генезисе городских структур, кажется разумным искать признаки появления тенденции, и к настоящему времени не вполне оправданно заявлять о повсеместном появлении основных элементов городских структур вплоть до первых веков I тыс. н.э.

Личное участие автора в подготовке диссертации состоит в непосредственной работе с первичными (отчеты археологических экспедиций) и вторичными (обобщающие статьи и монографии) материалами по проблематике исследования, значительная часть которых была собрана им в результате командировок в Мексику и Гватемалу, а также в ходе крупнейших европейских конференций майянистов (Краков, Мадрид, Копенгаген, Брюссель, Братислава). Кроме того, широкое привлечение эпиграфических данных в настоящем исследовании стало возможным благодаря авторским навыкам чтения иероглифической письменности майя («классического ч’ольт’и»).

Апробация результатов, выносимых на защиту. Выносимые на защиту результаты и выводы настоящего исследования были опубликованы в научных статьях, тезисах докладов, обсуждались в ходе заседаний Отдела теории и методики Института археологии РАН, а также на российских и международных научных конференциях (I международная конференция «Вопросы эпиграфики», Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 30-31 января 2012; Международная научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых Ломоносов-2012, МГУ, 9-13 апреля 2012; XVIII Сергеевские чтения, исторический факультет МГУ, 4-6 февраля 2013 г.; VII Кнорозовские чтения «Древние цивилизации Старого и Нового Света», РГГУ, 14 февраля 2013 г.; Межвузовская конференция «Восток и Запад: приоритеты эпох», РУДН, 19 апреля 2013 г.; «Путь интеллектуала в науке и творчестве», Литературный институт им. Горького, 21 ноября 2013; Межвузовская конференция «Восток и Запад: приоритеты эпох», РУДН, 16 мая 2014 г.; Всероссийская научная конференция «На пороге цивилизации и государственности (по археологическим и иным источникам)», ИА РАН, 21 ноября 2014 г.; XIX Сергеевские чтения, исторический факультет МГУ, 2-4 февраля 2015 г.).