Заключение

Хотел бы высказать некоторые соображения по теме, которая, к сожалению, не попала в поле зрения авторов статей. А тема эта могла бы быть сформулирована перифразом названия сборника: «После 500-летия открытия Америки». И суть ее в том, как оценить нынешнюю и будущую траекторию того самого контакта, который не является только достоянием истории, но остается одним из наиболее интригующих современных сюжетов.

Более того, думаю, что евроамериканское и америндское взаимодействие еще далеко не завершено, под ним нельзя подвести историческую черту. На горизонте ближайших десятилетий видится перспектива «отвоевания Америки» индейскими народами и их решительного возвращения в статус субъектов истории. Второе 500-летие после Колумба для аборигенной Америки пойдет со знаком, противоположным по своему значению тому, под которым она прожила предыдущий исторический этап.

И произойдет этот знаменательный и не менее важный для мировой истории поворот не через тривиальный «реванш люльками», т. е. растущее демографическое преимущество, не через неожиданное преуспевание и уж тем более не через утверждение превосходства изрядно романтизированных индейских культурных ценностей и образа жизни на фоне изъянов технократической цивилизации. В этих сферах перспективы достаточно туманны и малообнадеживающи. Скорее всего, наиболее драматические коллизии произойдут в сфере политики, которая становится все более важным фактором в социальной жизни и в которой впервые за всю историю обрели свой голос и влияние индейские лидеры.

Если посмотреть на сегодняшнюю карту мира, то достаточно легко обнаруживается одно из разительных противоречий.

С одной стороны, это оформившийся во второй половине XX в. политический ландшафт, состоящий из 177 независимых и самоуправляемых государственных образований, каждое из которых ревностно охраняет свои целостность и суверенитет. С другой стороны, это трехтысячная мозаика этнической карты, на которой каждая культурная общность сохраняет свои отличительные особенности и члены которой стремятся не утратить свою идентичность, используя различные средства, в том числе и государственные структуры.

Но государства в большинстве своем претендуют называться национальными, отдавая предпочтение той доминирующей этнической общности, которой удалось идентифицировать себя с реализовавшей свое право на самоопределение нацией. Даже если такой общности изначально не было, государство начинает ее усиленно создавать на базе общих символов и идеологии, что в большинстве случаев и произошло в странах Америки. Но участниками этой исторической драмы оказались далеко не все народы. Боль­шинство из них в силу ряда причин (численности, уровня развития, характера расселения и т. д.) не смогли пройти процесс «нациестроительства» и обнаружили себя в современном мире за пределами воображаемых границ воображаемых общностей, называемых нациями.

В то время как политические образования в XX в. разделились на три мира — Запад, Восток (бывший социалистический) и «Третий мир», на всех шести континентах в рамках старых и новых национальных государств очутились многие сотни, как правило, автохтонных народов, составившие в силу своего приниженного и безгосударственного статуса так называемый Четвертый мир. В его составе оказались и все аборигенные народы Америки, оттесненные в эпоху образования наций-государств на положение маргиналов. Только в последние годы идея нации и политика «нациестроительства» охватили часть наиболее модернизированных индейских групп, особенно в таких странах, как США и Канада.

Североамериканские индейцы и эскимосы были одними из первых в «Четвертом мире», кто подверг сомнению очевидную легитимность государств, сложившихся в итоге колонизации, захватов и консолидационных процессов, а также право экономически и политически доминирующих в них народов представлять все население. Они были одними из первых, кто на основе, казалось бы, гибельной для аборигенов резервационной системы смогли построить достаточно авторитетные системы самоуправления и культурной автономии, а затем, провозгласив себя нациями, повели борьбу за суверенитет и самоопределение в ряде случаев в форме полностью независимых образований. Одними из первых они появились в коридорах влиятельных международных организаций, включая ООН, создали международные коалиции и форумы аборигенных народов, добились принятия ряда важных пактов и конвенций в защиту своих прав и интересов. Наконец, именно они обратили внимание мира на ограниченность ценностей западной представительной демократии с их абсолютом индивидуальных свобод и прав личности, дополнив эти ценности и рожденный ими политический опыт понятиями согласительной демократии и прав меньшинств. Без этих понятий и ценностей невозможна жизнь многоэтничных сообществ, которыми являются большинство государств мира. Прежде всего заслугой индейских лидеров станет выдающееся событие — принятие в ближайшие годы мировым сообществом в лице ООН Всеобщей декларации прав аборигенных народов и Хартии прав меньшинств, проекты которых уже существуют.

Возможное принятие Генеральной Ассамблеей ООН в 1992 г. указанной декларации завершит почти десятилетнюю деятельность созданной в 1983 г. Рабочей группы по подготовке документа и оформит своего рода «повестку будущего», т. е. перечень тех важнейших вопросов, решением которых озабочены прежде всего сами аборигенные народы, в том числе американские индейцы. Назовем некоторые из этих вопросов. Проблема дефиниции «аборигенные народы» и их правового статуса. На сегодняшний день правовая практика американских государств, а значит, и вытекающая из нее политика в отношении индейцев крайне неоднородны и сформированы в интересах доминирующего евроамериканского компонента. В некоторых странах Латинской Америки вообще нет никакой юридической или даже учетно-статистической дефиниции индейцев.

В Колумбии до сих пор действует закон 1890 г., который проводит различие между «цивилизованными» и «нецивилизованными» индейцами и определяет разницу в правах на этой основе. Принятый в 1973 г. в Бразилии индейский статут также устанавливает категории «изолированных», «интегрированных» индейцев и тех, кто пребывает в «процессе интегрирования» с определенными ограниченными правами для каждой из категорий. Только в 1988 г. в новую бразильскую конституцию был включен раздел о правах индейцев — результат упорной и деятельной борьбы индейских организаций и их сторонников. В США и Канаде суще­ствует законодательная практика деления индейцев на «статусных» и «нестатусных», резервационных и нерезервационных. В целом правительственные дефиниции и государственно-правовые нормы сформировались почти всюду под воздействием утилитарных целей административного управления и в рамках жесткой философии «неделимого» государственного суверенитета и безусловного верховенства и легитимности сложившихся структур власти в процессе европейской колонизации и формирования национальных государств. Другими словами, статус определяется, а права предоставляются (или не предоставляются) от имени и в рамках тех государственных образований и их законодательных систем, которые в данный момент существуют на политической карте Америки.

Эта ситуация сегодня не удовлетворяет многие индеанистские движения и организации, ибо в большей степени служит интересам государства, а не самих индейских народов. Особенно это проявилось в вопросах борьбы за права на землю, ибо отрицание юридического права за коллективным земледержателем привело, например в Латинской Америке, фактически к утрате индейскими общинами их традиционных земель. Новый подход предполагает признание за индейцами на уровне международного сообщества статуса отдельных наций в рамках существующих государств с правом самостоятельного определения их членства. В концепции «первых наций», особенно четко сформулированных рядом индейских групп США, Канады и Центральной Америки, присутствует значительный элемент этнической мифологизации: право «первопоселенства» в каждом конкретном случае сталкивается с историей миграций и перемещений населения, как индейского, так и неиндейского, уже после открытия Америки. Но бесспорны сами по себе факты утраты первоначального суверенитета индейскими народами и подчиненность их нынешнего политического статуса. Именно данное глобальное обстоятельство создает основу для радикальных переосмыслений и перемен в этих вопросах, что, кстати, трудно осуществить только в рамках национальных законодательств и конституционных норм. Проблема права на землю и ее ресурсы всегда была одной из наиболее важных в истории евроамериканского контакта. Нынешние политика и правовые подходы правительств американских государств в значительной мере основаны на старых доктринах «первооткрывательства» и terra nullius (ничейной земли), которые исключают какое-либо изъятие или нарушение целостности государственных территорий, если это не результат насильственного передела или межгосударственных переговоров. Индейские общины и организации впервые в мировой практике XX в. сформулировали право народов, сохраняющих традиционные системы хозяйствования и образ жизни, определять и обладать определенными территориями в рамках существующих государств, на которых за ними сохранялось бы частичное или исключительное право на использование земли и ее ресурсов. Это право уже признается законодательством ряда государств, и сейчас идет трудный процесс выработки механизмов его осуществления. Здесь в перспективе основным препятствием могут стать уже не столько национальные интересы стран, сколько обостряющаяся на уровне глобальных и международных корпораций конкуренция за ресурсы и пространство для предпринимательской деятельности.

Третий круг проблем связан с вопросами сохранения и развития индейских культур, основ социальной организации и традиционных правовых норм. В проекте Всеобщей декларации прав аборигенных народов предусматривается право на развитие собственного языка, включая письменный, и его использование в сфере культуры, права и управления. Впервые сформулирована цель выработки собственных систем образования и создания образовательных институтов, а также полного контроля индейских общин над этой сферой. За последние годы здесь произошел заметный прогресс, включая признание особых обязательств государств за сохранение и защиту аборигенных культур и языков, отказ от патернализма и вмешательства как условия оказания материальной поддержки индейским общинам. Фактически идет процесс признания доминирующим обществом мультиэтничного и многокультурного характера населения стран, где проживают индейские группы, хотя на официально-концептуальном уровне эти реалии многими американскими государствами еще не признаны. Индейским народам вместе с остальным «Четвертым миром» еще предстоит добиться от международных и национальных политических структур признания права на сохранение культурной отличительности и коллективной целостности как одного из основополагающих прав человека.

Условием сохранения этой отличительности являются не только язык и другие формы выражения культуры, но и воспроизводство целостности группы через ее собственные социальные, поли­тические и религиозные институты, прежде всего через институты общинной власти. Многие правительства американских государств рассматривают существование отличных от общенациональных форм социального контроля и политической власти как проявление сепаратизма и даже угрозу национальному единству. В большинстве американских государств национальные правовые системы не признают аборигенные институты и право. Часто это делается на основе универсалистских установок обеспечения полного равноправия личности и этнических групп. Однако все больше начинает преобладать политика признания государством индейских традиционных правовых норм и социальных институтов. В проекте декларации говорится о «праве участвовать на равных основаниях со всеми другими гражданами и без какой-либо дискриминации в политической, экономической и социальной жизни своих государств, а также иметь свой собственный образ жизни, закрепленный в правовой системе и политических инсти­тутах, включая должное уважение и признание аборигенных законов и обычаев».

Следует отметить, что в ряде государств индейцы добились такого признания. В США и Канаде это право общин на формы и процедуры избрания органов самоуправления, собственные суд и полицию и т. д., т. е. фактически на все вопросы самоорганизации общинной жизни, если они не касаются взаимоотношений с остальными гражданами. В этих случаях действуют общенацио­нальные правовые нормы и законы.

Наконец, самый важный вопрос о самоопределении, самоуправлении и автономии индейских народов. Несмотря на то что во многих американских государствах общинные правительства и автономия существуют де-факто, их формальное признание произошло лишь частично и в разной степени. В ряде государств индейским народам предоставлены формы автономии и самоуправления. Кроме США и Канады, где в последние годы значительно улучшено законодательство в этой области, право территориальной автономии по конституции 1972 г. признано за некоторыми группами Панамы. В Никарагуа конституция 1986 г. предоставила автономию индейским общинам Атлантического побережья.

Право на самоопределение в той мере, как оно было признано международным сообществом за народами бывших колоний Азии и Африки, ныне достаточно отчетливо сформулировали предста­вители индейских народов, считающих себя такими же жертвами, но только «внутреннего колониализма». Это право далеко не всегда ассоциируется индейскими лидерами с политической сецессией или независимой государственностью. Главное в нем — это возможность свободно принимать коллективные решения относительно собственного будущего и свободно определять на переговорной основе свой групповой статус в рамках более широких национальных и интернациональных общностей. Самоопределение — это форма демократического участия группы в более широком политическом процессе, а также одно из основополагающих прав человека.

Принятие Организацией Объединенных Наций Всеобщей декларации прав аборигенных народов и Хартии прав меньшинств — основополагающих международных документов — столь же важно для мирового сообщества, как и его выход из второй мировой войны со Всеобщей декларацией прав человека. Это будет не менее достойный вклад американских индейцев в человеческую цивилизацию с момента открытия Нового Света Христофором Колумбом.