Же

В бразильской саванне, где обитали индейцы же, хозяйственная стратегия была иной, чем в Амазонии; большую часть года люди вообще проводили за преде­лами деревень в дальних охотничьих походах, что по­зволяло не истощать окрестности до опасного предела, а равномерно эксплуатировать обширную территорию. Же не приглашали на свои праздники соседей — в этом не было экономической необходимости. Сами ритуалы по случаю «прихода духов» организовывались еще бо­лее пышно, чем на Шингу, но проведение их обусловли­валось прежде всего особенностями социальной органи­зации.

В дождливый сезон в деревнях восточнобразильских племен раньше собиралось несколько тысяч человек. Для этого было две причины. Во-первых, наиболее пло­дородные земли располагались на ограниченных участ­ках, поблизости от которых и основывались базовые селения. Во-вторых, немалую роль играл страх перед возможным нападением соседей, заставлявший индейцев либо разбиваться на мелкие мобильные группы, кото­рые нелегко обнаружить и настичь, либо, напротив, со­средоточиваться в одном месте и уповать на свою пре­восходящую численность.

У народов семьи же не существовало даже элемен­тарных форм общественного неравенства, в частности не было вождей, обладавших правом наказывать непо­слушных. Как же могли в течение нескольких месяцев прожить бок о бок 2—3 тысячи человек без того, чтобы между ними по разным поводам не возникали конфлик­ты? Казалось бы, в условиях безначалия ссоры стано­вились неизбежными, и община неминуемо должна бы­ла расколоться на враждебные группировки.

Действительно, случаи разделения общин из-за ни­чтожных, сугубо личных ссор между отдельными члена­ми известны, но происходили они гораздо реже, чем можно было бы ожидать. Эффективным средством для сплочения племени являлись массовые церемонии. Ни у одного народа Южной Америки церемониальная жизнь не была столь сложной; как у же. Каждая община де­лилась на ритуальные половины, исходя из нескольких разных, несовпадающих признаков. В результате поло­жение почти каждого взрослого человека в символиче­ской классификации было уникальным.

Члены противоположных половин были обязаны ока­зывать друг другу разного рода услуги, и уже одно это заставляло людей сосредоточить внимание на церемо­ниальных обязанностях, а не на ссорах с соседями. Це­ремониальный цикл открывался сразу же, как только племя собиралось в селении, а текущие сельскохозяйст­венные работы завершены. С утра до вечера люди бы­ло ли непрерывно заняты в состязаниях, танцах, играх, ше­ствиях в масках. Повседневная жизнь каждого опреде­лялась той «программой», которая была задана ему как члену определенного ритуального подразделения. Отсту­пить от нее человек не смел, ибо тем самым нарушил бы не приказ вождя, а волю духов, то есть, во-первых, поставил бы себя вне общества, а во-вторых, получил бы страшный психологический шок, который мог бы за­кончиться даже смертью.

На этом примере видно значение религии в жизни первобытного человека. Если брать только формальную сторону верований, то перед нами окажется набор со­вершенно фантастических представлений об окружаю­щем мире. Однако обусловленное верованиями поведе­ние не всегда бывает столь бессмысленным. На протя­жении тысячелетий в нем выработались оптимальные стереотипы, позволяющие индивиду и обществу не со­вершать гибельных ошибок. Процесс этот был стихий­ным, неосознанным. Если индейцу сказать, что он уча­ствует в церемониях Для того, чтобы не поссориться с родственниками жены, он вряд ли согласится с таким предположением. Его побудительные причины имеюг иной, гораздо более возвышенный характер. Однако в первобытном обществе соблюдение любых этических, социальных и хозяйственных норм внешне оформлено как следование религиозным правилам и запретам, при­меру мифических предков, ибо только это делает нормы поведения незыблемыми, обязательными к исполнению для всех членов племени.