Золотой век сапотекской цивилизации

К 200 г. н. э. сапотеки распространили свое влияние от Киотепека на севере до Оселотепека и Чильтепека на юге. Их высокородные послы вручали дары правителям Чьяпа-де-Корсо и учредили сапотекский анклав в Теотиуакане в долине Мехико. Монте-Альбан стал крупнейшим городом на южном мексиканском высокогорье и оставался таковым следующие 500 лет. Эта половина тысячелетия, с 200 г. н. э. по 700 г. н. э., была прозвана «золотым веком сапотекской цивилизации».

Для этой «классической» фазы сапотекской цивилизации, известной как Монте-Альбан III, обычно нет необходимости использовать этнографическую аналогию для интерпретации археологических данных. Присутствует так много институций, известных из сапотекской этноистории, что можно полагаться главным образом на прямой исторический подход.

Сапотекский коки, или наследственный властитель, и его шонаши, или царская супруга, жили во дворцах, которые соответствуют историческому описанию йоо кеуи (yoho quehui), или «царского дома». Многие из этих дворцов были резиденциями с длиной стороны 25 – 30 м, поделенные на 10 – 12 комнат, упорядоченных вокруг внутреннего двора. Типичной особенностью были угловые комнаты в форме буквы L, в некоторых из которых имелись несомненные спальные скамьи. Приватность обеспечивалась благодаря «навесной стене», расположенной прямо внутри главного дверного проема, которая скрывала интерьер дворца от посторонних взглядов. Двери, вероятно, закрывались изящными тканями, или даже яркими и красочными занавесями из перьев. В некоторых сапотекских дворцах невозможно найти две комнаты, у которых полы находились бы точно на одном уровне. Таким способом могли обеспечивать, чтобы голова коки находилась выше, чем кого-либо еще, даже когда он спал.

 

243. Панорама Главной площади в Монте-Альбане, демонстрирующая многие из зданий, открытых Альфонсо Касо, Игнасио Берналем и Хорхе Акостой.

244. Здание S, дворец в Монте-Альбане.

245. (Слева) Погребальная урна из Гробницы 103 в Монте-Альбане: правитель как воин. Высота 51 см.

246. (В центре) Погребальная урна из Гробницы 104 в Монте-Альбане: правитель с ритуальной маской. Высота 40 см.

247. (Справа) Погребальная урна царицы 13 Крокодил, Монте-Альбан.

Что касается самих правителей, они часто изображаются в керамической скульптуре – сидящими на тронах или со скрещенными ногами на царских циновках, отягощенные ювелирными украшениями и грандиозными головными уборами из перьев. У правителей, очевидно, было множество разнообразных масок, так много, что уже просто интересно, видели ли вообще простолюдины когда-нибудь их лица. Во многих культурах правители переодевались, изменяя облик, чтобы поддерживать миф о том, что они не простые смертные, и сапотекские цари, по-видимому, имели множество костюмов для разных случаев. Их связи с Молнией подкреплялись жадеитовыми или деревянными масками, изображающими могущественный лик Косийо; их роль воинов подкреплялась ношением маски, сделанной из кожи, содранной с лица пленного.

Великолепный пример последней можно видеть на погребальной урне из Гробницы 103, царского погребения под дворцом в Монте-Альбане. Сапотекский правитель сидит на своем троне в одеянии воина, держа дубину или палицу в правой руке. Левой рукой он держит за волосы отсеченную голову врага, пристально глядя через маску из высушенной кожи, содранной с вражеского лица. Его головной убор, характерной чертой которого являются плюмажи из перьев птиц из отдаленных влажных горных лесов, покрывает не только его голову, но также спинку его трона. Жадеитовые катушки в мочках его ушей, массивное жадеитовое ожерелье, и складчатая юбка, покрытая трубчатыми морскими раковинами, добавляют ему элегантности. Заметьте, что, в традициях фигурок 850 - 700 г. до н. э., скульптор уделил огромное внимание каждой детали сандалий владыки, вплоть до завязок на креплениях (рис. 245).

Вторая урна, на этот раз из Гробницы 104 в Монте-Альбане, представляет сапотекского властителя в ином образе. Здесь он сидит со скрещенными ногами, в маске с клыками и закрученным вверх носом крокодилового чудовища. На груди он носит человеческую маску, с которой свисают три трубчатые раковины, напоминающие три подвески на маске летучей мыши, которую мы видели на Цветной Вкладке I. Правитель носит короткую накидку, отделанную тесьмой, а его волосы завязаны в пучок, который выступает у него надо лбом.

Ученые более раннего поколения предположили, что эти зрелищные урны, которые обычно находили в царских могилах, изображали «богов». Сегодня мы верим, что большая их часть представляет почитаемых предков главных индивидов в гробнице [1]. Как у царицы, показанной на рис. 247, на некоторые урны нанесены глифы с именами, взятыми из 260-дневного календаря. Сверхъестественные существа, такие, как Молния, будучи бессмертными, не получали имен по дням в сапотекском календаре. Также верно, что фигуры на большей части урн, даже когда на них гротескные маски, под своими маскирующими костюмами, несомненно, являются людьми.

В космологии всегда критически важно провести различие между действительно сверхъестественными существами – изображавшимися в Мезоамерике путем комбинации частей различных животных, так, чтобы создать нечто очевидно «неестественное» - и реальными людьми, которые превратились в героев и героинь легенды. Последние были людьми, которые приобрели, после смерти и благодаря своему происхождению, некоторые из атрибутов сверхъестественного. Мы подозреваем, что сапотекские погребальные урны, многие из которых являются единственными в своем роде шедеврами, сделанными, чтобы сопровождать правителей в их гробницах, предоставляли место, в которое мог вернуться пее, или живой дух этих героев и царских предков. Это должно было позволить почившему правителю продолжать консультироваться с его или ее важными предками, во многом так, как, мы полагаем, женщины в ранний сельский период вызывали своих предков через фигурки.

Важно, что когда число погребальных урн выросло, маленькие цельные фигурки более ранних времен исчезли. Для маленьких цельных фигурок, в значительной степени исчезнувших к Монте-Альбану II, не осталось никакой роли в сапотекской государственной религии. Начиная с Монте-Альбана II, предки простых людей более не были важны. Только предки царской семьи, которые были связаны с Молнией и становились «Облачными людьми» после смерти, имели силу, чтобы ходатайствовать за сапотекское общество перед высшими силами.

Царские гробницы

 

Загробная жизнь была столь важна для сапотекского правителя, что сооружение его гробницы имело столь же критическое значение, как и сооружение его дворца. Во многих случаях, место под гробницу должно было быть выкопано даже перед тем, как над ним мог быть построен дворец.

Многие из наиболее хорошо известных сапотекских гробниц встречаются под дворцами к северу от Главной площади Монте-Альбана [2]. Эти дворцы, по-видимому, предназначались главным образом для проживания, поскольку в них отсутствует портик с колоннами и обширный углубленный патио правительственного дворца. Временами, однако, кто-то – вероятно, потомки властителя – продолжали помещать дополнительные приношения в «прихожую» гробницы в более поздние периоды. Это означает, что некоторые дворцы выполняли мемориальную роль после смерти коки.

Дворец, связанный с Гробницей 105, позволяет увидеть, что архитекторы вначале углубились в материковую породу, заложив большую могильную камеру в форме креста, меньшего размера прихожую и пролет лестницы из каменной кладки. Только затем был построен дворец, с лестницей, ведущей вниз в гробницу из патио, и самой камерой, расположенной под задней комнатой дворца. Стены гробницы были расписаны полихромными фресками, одна из которых изображает царские сапотекские супружеские пары, гуськом выходящие из гробницы. Эти пары, вероятно, родственники или предки покойного, имеют имена, взятые из ритуального календаря. Мужчины обуты в сандалии и несут палицы или копья, в то время как женщины идут босые, одетые в искусно пошитые юбки. Над этой сценой мы видим «Челюсти Неба», мотив, указывающий царское происхождение.

В то время, как некоторые гробницы включают одного единственного индивида, в других находятся супружеские пары; кроме того, некоторые гробницы были настоящими склепами, в которые со временем добавлялась дюжина тел.

 

248. (Вверху) Поперечное сечение дворца, связанного с Гробницей 105, Монте-Альбан (А соответствует передней части, В – задней). Обратите внимание на размер гробницы и спускающуюся к ней лестницу.

249. (Внизу) Художественная реконструкция фасада и плана дворца, связанного с Гробницей 105, Монте-Альбан. Квадратное отверстие внутри патио ведет в гробницу.

250. Роспись со стены Гробницы 105, Монте-Альбан.

Гробница 104

 

Одним из наиболее знаменитых сапотекских царских погребений является Гробница 104 в Монте-Альбане, датируемая, как полагают, серединой Периода III [3]. Ее детально разработанный фасад включает нишу с крупной погребальной скульптурой. Последняя имеет головной убор, включающий две головы пумы или ягуара, огромные ушные украшения, большую пектораль с морскими раковинами, и сумочку с благовониями в руке.

Внутри главной камеры гробницы находился единственный скелет, лежащий полностью вытянувшись лицом вверх. В ногах у него была погребальная урна, показанная на рис. 246, по бокам от которой стояли четыре акомпаньянтес или «фигурки компаньонов». Камера была снабжена пятью стенными нишами, многие из которых были наполнены керамикой; дюжины дополнительных сосудов были сложены на полу. Как можно видеть на рис. 253, керамика была крайне разнообразна по форме и функциям – в сущности, полный «столовый набор» для сапотекского владыки или владычицы. Сюда входили миски и вазы (a – g), кувшины с мостиком (h), черпаки (k), «соусницы» (o, p), и каменная ступка такого типа, который сейчас используется для приготовления гуакамоле, или соуса из чили (s). Имелись также фигурки людей и животных (q, r).

По стенам камеры тянулась настенная роспись, показанная на рис. 254. Слева (южная стена камеры) мы видим фигуру мужчины, который держит в одной руке сумочку с благовониями. Далее следует ниша в стене с «ящиком для приношений» и нарисованным над ним попугаем. Затем идут два иероглифических сочетания, 2 Змея (?) и 5 Змея; под ними виден еще один «ящик для приношений». На задней стене гробницы (западная сторона) находятся три ниши и сложное изображение, содержащее человеческое лицо (вероятно, предка) под «Челюстями Неба». Слева от челюстей видна дата (или календарное имя) 5 Бирюза.

В крайней правой части (северная стена гробницы) мы видим еще одну фигуру мужчины с сумочкой для благовоний. Над нишей в этой стене мы видим «сердце в качестве жертвы», а над ним глифы 1 Молния. Слева мы видим даты или календарные имена 5 Сова (?) и 5 (?) Молния. Оперенный завиток, изображающий речь, связан с рисунком 5 Сова (?). Все эти имена, вероятно, ссылаются на важных царских предков индивида в гробнице.

 

251. Погребальная скульптура в нише на фасаде Гробницы 104, Монте-Альбан. Высота 91 см.

252. План Гробницы 104 в Монте-Альбане, на котором показан дверной камень, погребальные урны, стенные ниши и керамические сосуды (заштрихованы точками).

253. Многообразие керамических сосудов, оставленных в качестве приношений в Гробнице 104, Монте-Альбан.

254. Стенные росписи на левой, задней и правой стене Гробницы 104, Монте-Альбан. Области, заштрихованные точками, обозначают ниши для приношений.

255. Резная внутренняя поверхность дверного камня, Гробница 104.

Наконец, дверь главной камеры была закрыта большим камнем, с резьбой на обеих сторонах [4]. На рис. 255 мы видим иероглифическую надпись на внутренней поверхности двери. Надпись имеет несколько общих календарных имен с фреской внутри камеры. На правой стороне находятся глифы 6 Бирюза, глиф, который Альфонсо Касо обозначил «Глиф 1», и человеческая фигурка, демонстрирующая ту же застывшую позу, что у жадеитовых статуэток под более ранним храмом в Сан-Хосе-Моготе (Глава 13). На левой стороне находится большой глиф 7 Олень, с краю от которого находятся более мелкие глифы 6 Змея, 7 «Глиф 1», и четыре маленьких картуша в сопровождении числа 15. В центре камня мы имеем укороченные «Челюсти Неба» и глиф 5 Бирюза. Под ними мы находим щечную маску, изображенную в профиль, и тот же глиф 1 Молния, что мы видели на росписи северной стены в могильной камере.

Повторение имен 5 Бирюза и 1 Молния на фреске и на дверном камне подразумевает, что эти индивиды были очень важны. Вместе с погребальными урнами, обилием керамической утвари и детально разработанным устройством гробницы эти упоминания предков были неотъемлемой частью царского погребального ритуала.

Поздняя классическая гробница из Рейес-Этла

 

256. Резные косяки из гробницы в Рейес-Этла, изображающие сапотекских владык в костюмах пумы или ягуара.

Во второй половине фазы Монте-Альбан III, обозначаемой как Период IIIb (500 – 700 г. н. э.), Рейес-Этла был важным центром Уровня 2 или 3 в регионе Этла. Одна гробница здесь имела по бокам дверного проема два примечательных резных каменных косяка. Каждый косяк изображает сапотекского властителя в воинском костюме ягуара или пумы, с копьем в руке. Приводятся их имена: 5 Цветок и 8 Цветок. Каждый стоит под «Челюстями Неба», а под ногами у него «знак холма». Эти фигуры на косяках могут представлять родственников или предков, которые охраняли гробницу, подразумевая, что даже аристократы в центрах Уровня 2 – 3 были весьма важными персонами.

Инаугурация 12 Ягуара

 

Для многих древних мезоамериканских государств инаугурация нового правителя была временем детально разработанного ритуала и царской пропаганды [5]. Ритуалы инаугурации слали идеологическое послание, что царское правление и государство продолжат благочестивое, упорядоченное и предсказуемое существование под властью достойного нового правителя.

 

257. Южная Платформа в Монте-Альбане, ее гигантские балюстрады сейчас покрыты растительностью.

Мезоамериканские группы, такие, как ацтеки, миштеки и майя, старались назначить преемника старого правителя до того, как последний умрет. Между временем этого назначения и его или ее реальным восшествием на трон ожидалось, что будущий правитель будет принимать участие в ряде важных видов деятельности. Он или она могли совершать путешествия, чтобы посовещаться с лидерами других этнических групп; провести рейд на вражеские сообщества, чтобы заполучить пленных для жертвоприношения; обозначить границы политии, чтобы заново усилить их; и выполнить некий акт благочестия, такой, как строительство нового храма или посещение святыни [6].

Классические сапотеки не были исключением из этой схемы. В какой-то момент на протяжении Раннего Периода III, правитель по имени 12 Ягуар прошел инаугурацию в Монте-Альбане. Часть его инаугурационного ритуала включала посвящение массивной пирамидальной структуры, Южной платформы Главной площади, сооружение (или укрупнение) которой он стремился объявить своей заслугой. В процессе подготовки к своей инаугурации, он поручил изготовить резной каменный монумент, который изображает его сидящим на троне. Он также захватил ряд пленных для принесения в жертву, шестеро из которых изображены на других каменных монументах. Он, по-видимому, обосновывал свое право на власть, используя монумент, который ссылается на предшествующего сапотекского правителя, вероятно, заявляя, что это его предок. Наконец, он заказал резные сцены, изображающие восемь визитеров из Теотиуакана, города в долине Мехико, который был могучим современником Монте-Альбана. Эти сцены изображают теотиуаканцев в момент визита в Монте-Альбан, что могло быть демонстрацией поддержки нового правителя. Под тремя угловыми камнями с изображением этих сцен были помещены тайники с посвятительными дарами.

Сцена инаугурации

Стела 1, крупный камень в северо-восточном углу платформы, изображает нового правителя сидящим на подушке из шкуры ягуара. Под подушкой находится огромный трон, включающий изображение двух сдвоенных голов Молнии. Правитель одет в царский костюм пумы или ягуара и носит искусно сделанный головной убор; в левой руке он держит копье или жезл. Его сапотекское имя, 12 Пече (Ягуар или Пума) – четвертый глиф во второй из двух вертикальных колонок глифов. Связанный с ним текст включает глифы, ссылающиеся на его божественное происхождение, паломничества, пророчества и дары, которые были частью его доинаугурационных и инаугурационных церемониалов.

 

258. Стела 1 в Монте-Альбане, изображающая сидящего правителя, очевидно, по имени 12 Ягуар. Высота 2.08 м.

Как и многие важные монументы в Монте-Альбане, Стела 1 может быть измерена в сапотекских йагенах, единице длины, обсуждавшейся в Главе 1. Стела была обрублена до размера 8 х 8 йагенов, примерно 2.08 х 2.08 м в метрической системе.

Военнопленные

Также в стены Южной платформы встроено шесть стел, на которых изображены пленные с руками, связанными за спиной. В то время, как некоторые одеты едва ли больше, чем в набедренную повязку, другие носят что-то вроде полного звериного костюма, который давали воинам, отличившимся в бою. Каждый пленник стоит на глифе места, обозначающем регион, из которого он прибыл; к несчастью, эти регионы до сих пор не были надежно идентифицированы. Если можно использовать в качестве ориентира плотность поселений Раннего Периода III на защитных вершинах холмов, то, вероятно, регионы к югу и востоку от долины Оахака были сценой значительных военных действий во время Раннего Периода III (см. ниже).

 

259. (Слева) Стела 8 из Монте-Альбана, изображающая военнопленного с руками, связанными за спиной. Высота 2.27 м.

260. (Справа) Стела 4 из Монте-Альбана, изображающая знатного воина 8 Олень, вонзающего копье в завоеванное место. Высота 1.86 м.

Благородный предок

Стела 4 на Южной платформе изображает воина-аристократа, который завоевывает регион, вонзая копье в его знак места. Любопытный объект в его правой руке может быть веревкой того типа, что использовался воинами, чтобы связывать своим пленникам руки за спиной. Глифы, расположенные в районе колен этого аристократа, идентифицируют его как 8 Оленя, вероятно, прославленного предка, на которого претендовал 12 Ягуар.

Иноземные визитеры

Для назначенных, но еще не взошедших на трон правителей не было необычным проводить часть своего прединаугурационного периода, заручаясь поддержкой соседних государств. Это может помочь объяснить тот факт, что знатные визитеры из Теотиуакана вырезаны на четырех стелах, установленных в Южной платформе [7-9]. Эти визитеры, однако, изображены не на лицевых сторонах четырех монументов, а на боковых сторонах. В то время, как открытые лицевые стороны камней содержат такие темы, как 12 Ягуар на своем троне, эти визитеры из Теотиуакана вырезаны на боковых сторонах, которые становились недоступны для глаз с того момента, как камни устанавливали на место.

 

261. «Скрытые» сцены, изображающие высокородных посетителей из Теотиуакана, вырезанные на боковых сторонах стел в Южной платформе Монте-Альбана.

На рис. 261 мы видим сцену, вырезанную на нижней боковой стороне Эстела Лиса, монумента, установленного в северо-западном углу платформы. Слева направо мы видим четырех теотиуаканцев, чьи иероглифические имена приводятся как 13 Узел, 9 Обезьяна, 1 Сова и «Принесенное в жертву сердце». Каждый имеет элегантный головной убор и несет мешочек с благовониями, который, как считается, является посольским подарком. Путь, обозначенный отпечатками человеческих ног, показывает, что посетитель по имени 9 Обезьяна покинул храм, крыша которого украшена в типичном теотиуаканском стиле. Всех четырех визитеров встречает сапотекский властитель в головном уборе Молнии и с жезлом в руке. Между сапотекским властителем и теотиуаканцами находится знак места «Холм 1 Ягуара» - вероятно, древнее имя Монте-Альбана, название, происходящее от имени более раннего правителя или «основателя».

Вторая сцена с теотиуаканскими визитерами, также показанная на рис. 261, была обнаружена на нижнем краю Стелы 1 в северо-восточном углу платформы. Это та самая стела, чья открытая лицевая поверхность изображает 12 Ягуара на троне. Сцена состоит из четырех компонентов, на каждом из которых кратко упоминаются отчасти те же теотиуаканские послы, которых мы видели на Эстела Лиса. Слева направо, приводятся имена: 13 Узел; 3 Змея + глиф, обозначенный Альфонсо Касо как «Глиф С»; и 9 Обезьяна. Четвертый компонент поврежден. Снова индивид по имени 9 Обезьяна показан покинувшим храм, украшенный в теотиуаканском стиле.

Посвятительные дары

Скрытые сцены с теотиуаканскими визитерами были помещены в четырех углах Южной платформы. Под тремя из этих углов, строители платформы поместили ящики для приношений со стандартизированными посвятительными дарами [10]. Эти тайники показывают, что резные камни были частью платформы, относящейся к Раннему Монте-Альбану III, поскольку ящики содержат приношения этого периода. Под юго-восточным углом приношений не было, очевидно потому, что материковая порода здесь была глубже, и потребовалось большее количество строительной засыпки.

Рисунок 262 показывает расположение ящика с приношениями по северо-восточным углом платформы, тем самым углом, где находится сцена инаугурации 12 Ягуара. Заметьте, что Стела 2, один из камней с изображением пленного, была поставлена так, что и ее резная лицевая поверхность, и северная сторона были видимыми; резная нижняя сторона Стелы 1, с другой стороны, была скрыта.

 

262. Северо-восточный угол Южной платформы Монте-Альбана. Показано расположение подземного ящика для приношений.

Ящик для приношений под Стелой 1 содержит 10 раковин колючих устриц, 10 раковин олива порфирия и 7 жадеитовых бусин [11]. Приношения под северо-западным и юго-западным углом содержат идентичные наборы раковин и жадеита, а также типичные сосуды Раннего Монте-Альбана III. Раковины колючих устриц особенно интересны, потому что они часто использовались для сбора царской крови во время ритуальных кровопусканий [12]. Сходные приношения из жадеита и раковин Spondylus были обнаружены в Теотиуакане [13], что подкрепляет связь приношений Южной платформы со сценами, изображающими теотиуаканских визитеров.

Зачем оставляли «скрытые сцены»?

На первый взгляд, может показаться странным, что сцены, вырезанные на камнях, оказывались скрытыми от глаз. Однако, есть масса примеров таких «скрытых сцен» в других частях Мезоамерики. Например, ацтеки часто вырезали скрупулезные изображения на нижней стороне многотонных каменных скульптур [14, 15]. Эти «скрытые» изображения могли видеть только те, кто был свидетелем их посвящения и изначальной установки на место. Однако, сама Земля была постоянным свидетелем, и предметы в тайнике для приношений, равно как и «скрытые» резные изображения рассматривались как приношения Земле.

Царская пропаганда

В Монте-Альбане должно было быть много правителей во время Периода III. Ни один, кажется, не затратил столько энергии на легитимацию своего права на власть, как 12 Ягуар. Он, похоже, ставил себе в заслугу строительство (или укрупнение) Южной платформы; заказал восемь монументов, изображающих его инаугурацию, его пленных, и почитаемого предка; и удостоверился, что его сотоварищи аристократы знают, что у него есть поддержка Теотиуакана. Почему оказалась необходима столь масштабная царская пропаганда? Была ли причина в том, что по поводу его вступления на трон велись споры? Не отнял ли 12 Ягуар силой – как делают иногда соперничающие властители – трон Монте-Альбана у истинного наследника, вероятно, при молчаливой поддержке Теотиуакана?

Какой бы ни была причина, стелы, заказанные 12 Ягуаром, содержат два вида царской пропаганды: вертикальную и горизонтальную [16]. Послание на публичных лицевых сторонах его монументов - изображающих сцену его инаугурации, его пленных, и его героического предшественника - распространялось «вертикально» от правителя вниз к простолюдинам. Послание о поддержке от Теотиуакана, вырезанное на скрытых краях этой же стелы, распространялось «горизонтально» от правителя к его сотоварищам аристократам, и простым людям было незачем его видеть.

Как жили простолюдины

 

Очевидно, что не все сапотекское общество проживало в тщательно построенных дворцах. Ричард Блантон (Richard Blanton), руководивший городской съемкой в Монте-Альбане, подсчитал, что во время Позднего Периода III, в городе было 57 «улучшенных жилищ» и 2899 «неулучшенных жилищ» [17]. Если мы примем оценку Блантона, по которой на неулучшенное жилище (йоо) приходится 5 – 10 человек, и 10 – 20 человек на улучшенное домохозяйство (кеуи), это означает, что менее 5 процентов жителей города были членами правящей страты.

 

263. Обычное жилище в Монте-Альбане, состоящее из четырех адобовых комнат вокруг центрального патио. Под северной комнатой находились четыре погребения.

Простые жилища исследовались редко. Раскопки на одной группе профессиональных террас, в 1 км к северо-западу от Главной площади Монте-Альбана, открыли три домохозяйства Позднего Периода III, разнесенные друг от друга на 25 метров [18]. Один дом состоял из четырех комнат, длина стороны каждой из которых составляла 3 – 4 м, окружавших центральный патио. Под полом одной комнаты, на северной стороне патио, были погребены четыре жильца в могилах, выложенных по краю плитами.

Простые жилища на этой группе террас были построены из адобовых кирпичей над фундаментом из булыжников или валунов. По крайней мере, некоторые домохозяйства были вовлечены в производство керамики, используя куполообразные полуподземные печи для обжига при изготовлении двух видов наиболее распространенной утилитарной посуды Позднего Монте-Альбана III [19]. Присутствие этих печей, вкупе с отсутствием приспособлений для хранения сельскохозяйственной продукции, означает, что некоторые из простых людей Монте-Альбана были более сильно вовлечены в ремесленное производство, чем сельское хозяйство.

Храмы

 

Храмы классической сапотекской цивилизации, как и их прототипы фазы Монте-Альбан II, имели внутреннюю и внешнюю комнаты и стояли на пирамидальных платформах. Благодаря новой линии доказательств, не доступной в более ранние периоды, мы можем видеть, что храмы Периода III были далеки от единообразия. Многие из них могли быть посвящены царским предкам, легендарным династическим героям, или сверхъестественным силам.

 

264. Руины двухкомнатного храма в Монте-Альбане.

265. Маленькая каменная модель сапотекского храма с украшением в виде «двойных наплечников».

266. Балюстрада этой храмовой платформы в Монте-Альбане демонстрирует три «двойных наплечника». (На фотографии, сделанной в 1946 году, видны резные стелы, которые с того времени были перенесены в хранилища).

267. Маленькая каменная модель сапотекского храма, дверной проем которого закрыт занавесью из перьев.

268. Модель сапотекского храма, посвященного Господину 3 Бирюза.

269. Сосуды для питья с вырезанными календарными именами 5 Орел и 13 Обезьяна.

270. Резной сосуд для питья с именем Господин 1 Ягуар; он был оставлен в качестве приношения в бутовой кладке покинутого храма в Сан-Хосе-Моготе. Высота 10.5 см.

Эта новая линия доказательств заключается в маленьких моделях храмов, вероятно сделанных для того, чтобы служить руководством для архитекторов и каменщиков, которые строили храмы. Большая часть этих моделей была найдена в общем мусоре, будучи выброшенными после того, как нужда в них отпала. Все модели изображают храмы с плоскими крышами, иногда декорированными в стиле, именуемом архитектурой «двойных наплечников». Этот стиль, особенно распространенный в Монте-Альбане во время Периода III, заключается в использовании двух накладывающихся панелей из каменной кладки, которые нависали над зданием, как эполеты.

Одна модель храма из субдолины Тлаколула особенно интересна, поскольку ее дверной проем изображен закрытым занавесью из перьев [20]. Такие занавеси были роскошным предметом убранства; они изготовлялись путем сшивания тысяч и тысяч перьев от ярко окрашенных птиц. Они также могли использоваться, чтобы закрывать двери дворцов.

Как и в случае с другими архаичными государствами, храмы, несомненно, строились по указанию правителей, которые предоставляли строительные материалы и кормили рабочих. Это покрытие расходов на строительство храма являлось, предположительно, актом царского благочестия, но его скрытое намерение часто заключалось в том, чтобы превзойти властителей-соперников и произвести впечатление на простонародье. Любой правитель, строивший храм, неизбежно ассоциировался с ним, и некоторые даже могли посвятить храмы предкам, которые могли бы ходатайствовать в их пользу перед Молнией.

Последнюю возможность подкрепляют несколько линий доказательств. Одна модель храма из Монте-Альбана имеет глиф 3 Бирюза, помещенный в дверном проеме, вероятно, календарное имя царского предка, которому этот храм был посвящен [21]. Модель ясно показывает, что в храм можно было попасть, поднявшись по высокой лестнице, встроенной в платформу с двойными «наплечниками».

Храмы также были местом для даров, содержащих календарные имена правителей прошлого, некоторые из которых, вероятно, считались основателями царских династий. Эти приношения принимали форму кубков из полированной серой керамики, вероятно, присущими Монте-Альбану III аналогами кубков с «негативной» белой росписью на сером фоне, которые использовались элитой фазы Росарио (Глава 10). На боковых сторонах этих кубков были вырезаны иероглифические имена, такие, как 5 Орел или 13 Обезьяна. Такие персонализированные чаши для питья – вероятно, наполненные престижными жидкостями, такими, как шоколад или пульке – были обнаружены в качестве приношений на полах храмов, в бутовой кладке покинутых храмов, или даже возле важных резиденций.

Одна особенно важная царская чета, Господин 1 Ягуар и Госпожа 2 Цветок, неоднократно обнаруживаются на парах кубков, найденных вместе. Они могли быть легендарными основателями одной из царских династий Монте-Альбана – сапотекским эквивалентом легендарной миштекской царской четы, Господина 1 Олень и Госпожи 1 Олень [22]. 1 Ягуар и 2 Цветок часто изображались на погребальных урнах из Монте-Альбана [23], и упоминались на кубках в центрах Уровня 2, столь отдаленных друг от друга, как Эхутла [24] и Сан-Хосе-Моготе.

Схема поселений

 

Золотой век сапотекской цивилизации может быть подразделен на две фазы, именуемые Монте-Альбан IIIa и IIIb. Пока в обиходе слишком мало радиокарбонных образцов от обеих этих фаз, и доступные даты (а также приобретенная путем обмена керамика из других регионов) подразумевают, что IIIa выпадает примерно на период между 200 г. н. э. и 500 г. н. э., а IIIb выпадает примерно на период между 500 и 700 гг. н. э.

 

271. Административные центры Уровня 1, 2 и 3 фазы Монте-Альбан IIIa, наложенные на карту классов с/х земель долины Оахака. (Свыше 1000 более мелких поселений пропущено).

Период IIIa, благодаря своей выразительно декорированной керамике, хорошо выделяется при съемке поверхности. Это можно считать удачей, поскольку благодаря этому нам легче продемонстрировать существенные изменения в схеме поселений, которые имели место между Монте-Альбаном II и IIIa. Эти перемены включали существенный прирост населения, значительное смещение демографического центра притяжения долины Оахака, и возросшее использование местоположений, удобных для защиты. Ниже мы детально рассмотрим схему поселений Периода IIIa.

Период IIIb, напротив, имел относительно тусклую керамику, которую трудно отличить от керамики последующей фазы, Монте-Альбан IV (примерно 700 – 1000 г. н. э.). Когда раскапываются крупные поселения Периода IIIb, они часто содержат типы керамики, полученной путем обмена из региона майя, типы, периодизация которых четко установлена. При съемке поверхности, однако, Периоды IIIb и IV трудно отличить, если только исследователь не располагает чрезвычайно большой выборкой керамики.

К счастью, проблема того, как отличить Периоды IIIb и IV при обзоре поверхности не должна нас здесь заботить; наша история практически досказана. После достижения максимальной численности населения во время Периода IIIb, город Монте-Альбан стремительно сократился в размерах и потерял былое значение, а эпоха расцвета сапотекской цивилизации миновала.

Схема поселений фазы Монте-Альбан IIIa

 

Население долины Оахака выросло до 115 000 человек, согласно оценке, во время фазы Монте-Альбан IIIa [25]. Этот рост сопровождался бурными переменами в распределении населения по долине. Из 1075 известных сообществ, 510 (или почти половина) теперь находились в субдолине Тлаколула. Еще 455 обнаружились в Валье-Гранде, причем 137 из них оказались в некогда малозаселенном районе Окотлан. Население Этлы и центрального региона, некогда демографического центра притяжения долины, было ограничено 110 сообществами.

 

272. Во время Периода III, город Монте-Альбан расширился и включил соседний холм Ацомпа. Многие части города были связаны главными или второстепенными дорогами.

273. Аэрофотоснимок нераскопанных террас и общественных зданий на холме Ацомпа, самом северном секторе Монте-Альбана.

274. Хальеса, занимавшая 408 га горного кряжа в южной части Валье-Гранде, стала вторым по размеру городом в Период IIIa, уступая только Монте-Альбану.

Город Монте-Альбан теперь имел, по оценке, 16 500 человек, проживающих на 1196 профессиональных террасах. Величественный центр на вершине холма, с дворцами, храмами, полями для игры в мяч, и иероглифическими надписями, он все еще оставался местом наибольшей концентрации населения в долине – но теперь не со столь большим отрывом, как раньше. Два других густонаселенных центра, один в Валье-Гранде и один в регионе Тлаколула, теперь приближались к нему по размеру.

Наиболее впечатляющим из этих новых городов была Хальеса, поселение, занимавшее 408 га горного кряжа в южной части Валье-Гранде. Хальеса смотрит на долину с высоты 1600 м, примерно в 250 м над аллювиумом. Защищенная самой природой благодаря крутым склонам своего холма, Хальеса не имела отчетливых защитных стен. Ее население Периода IIIa, составлявшее, по оценке, 12 835 человек, было разбросано по 676 искусственным террасам и обслуживалось более чем двадцатью общественными зданиями. Занимая выгодное местоположение, Хальеса могла следить за движением через главный проход между регионами Валье-Гранде и Тлаколула.

Ни одно единичное сообщество не доминировало над субдолиной Тлаколула. В центре этого региона, однако, находился плотный кластер из четырех городов, чье совокупное население достигало, по оценке, 12 292 человек. Персонал Settlement Pattern Project полагает, что эти четыре соседних сообщества – Тлакочавайя (4925 человек), Гвадалупе (2218 человек), и центры-близнецы Дайнсу и Макуильшочитль (5149 человек) – могли быть частями рассеянного сообщества Уровня 1, которое они обозначают как DMTG [26]. Если принять данный сценарий, то каждый рукав долины получил бы центральное место Уровня 1 с населением 12 200 – 16 500 человек, отделенное расстоянием 33 км (дневной переход) от двух других центральных мест.

Ниже Уровня 1 в иерархии поселений находятся, по крайней мере, 8 - 9 центров Уровня 2, население каждого из которых, по оценке, составляет 2000 – 4500 человек. Многие из этих поселений были на границе долины Оахака, часто в защитных местоположениях. Сучилькитонго занимал вершину горы в северном конце региона Этла; Эль-Пальмильо господствовал над высотами возле Мататлана, в восточном конце субдолины Тлаколула; Санта-Крус-Миштепек, Ранчо-Техас и Сан-Мартин-Тилькьяпан лежали вдоль южного рубежа Валье-Гранде. Ряд более мелких поселений на вершинах холмов, таких, как Крепость Митла и поселение Эль-Чоко, подкрепляют наше общее впечатление, что основным приоритетом была оборона.

Это впечатление усиливается, если посмотреть на рис. 277, на карту, показывающую только те поселения фазы Монте-Альбан IIIа, которые имели укрепления в виде стен или удобное для защиты расположение. Таких поселений в Период IIIа было 38, больше, чем в любой предыдущий период, и в них жили почти две трети населения долины [27]. Если нанести эти защищенные поселения на карту, отображающую классы земель долины, как мы и сделали, становится ясно, что оборона была куда более важным приоритетом, а доступ к земле Класса 1 – куда меньшим приоритетом, чем в предыдущие периоды.

Конечно, на наших картах не показаны сотни мелких деревень на дне иерархии поселений. Многие из этих деревень были расположены на хорошем аллювиуме, и выращивали маис для аристократов, которые жили на вершинах холмов поблизости. Тем не менее, ясно, что многие некогда великие города возле земель Класса 1, такие, как Магдалена-Апаско и Сан-Хосе-Моготе, постепенно приходили в запустение. В то же время, более значительные новые города, такие, как Эль-Пальмильо, достигали расцвета в защитных положениях на землях Класса III.

 

275. Крепость Митла, поселение на защитной вершине холма в субдолине Тлаколула.

276. Аэрофотоснимок Эль-Чоко, поселения на защитной вершине холма в южной части Валье-Гранде.

277. Укрепленные или расположенные в удобных для обороны местах поселения фазы Монте-Альбан IIIa, наложенные на карту классов с/х земель долины Оахака. Почти две трети населения долины жили в этих 38 поселениях, немногие из которых находились на земле Класса 1.

Потребность в обороне

 

Почему оборона стала таким приоритетом в этот период? Во-первых, сапотеки начали терять многие из внешних провинций, которые они колонизировали или завоевали во время фазы Монте-Альбан II. Поселение Монте-Негро на вершине горы было к настоящему моменту в значительной степени заброшено, и крепость Киотепек в Куикатлан-Каньяда со временем также будет оставлена. Сильные соседи с севера и запада – миштеки – строили свои собственные главные центры в таких местах, как Юкуньюдауи [28]. Миштеки, вероятно, имели виды на долину Оахака, и в будущие периоды они установят здесь плацдарм [29]. Если уязвимость для атаки явилась одной из причин упадка поселений в регионе Этла, то именно миштеки, по-видимому, представляли наиболее явную и насущную опасность. Когда съемка поверхности продвинется через горы к северу и западу от Этлы, будет интересно увидеть, не возникла ли там линия защитных поселений, эквивалентных тем, что охраняли восточную и южную долину.

Некоторое представление об интенсивности войн в Период IIIа можно получить на примере Гробницы 4 в Сан-Хосе-Моготе. Хотя Сан-Хосе-Моготе и уменьшился в размере за этот период, он был еще достаточно важен, чтобы в нем жили члены наследственной аристократии. Несколько аристократов были погребены в Гробнице 4, в сопровождении элегантных сосудов Периода IIIa. Индивид 1, мужчина старше 40 лет, был обнаружен с большим обсидиановым копьем, погруженным в грудную клетку. Сила удара была такова, что его левая ключица и несколько ребер были сломаны, а наконечник копья отломился и остался внутри жертвы.

 

278. Серая столовая посуда Монте-Альбана IIIa из Гробницы 4, Сан-Хосе-Моготе. Резные изображения известны как «псевдоглифы».

279. Наконечник обсидианового копья, который откололся и остался в груди Индивида 1, Гробница 4, Сан-Хосе-Моготе. Длина уцелевшей части 10 см.

Все признаки указывают, что сапотеки в Период IIIa прекратили внешнюю экспансию и довольствовались тем, что укрепляли свой контроль над долиной Оахака. Иероглифические монументы данного периода наводят на мысль, что это достигалось с помощью двух средств, дипломатии и войны (см. ниже). Settlement Pattern Project также отметил заметный рост производственной активности в Период IIIa. Обе субдолины, Валье-Гранде и Тлаколула, стали центрами массового производства керамики, особенно серых изделий. Гари Фейнман (Gary Feinman) обнаружил «брак при обжиге» Периода IIIa – сосуды, забракованные гончаром из-за трещин, возникших в процессе производства – в поселениях Тлакочавайя и Гелавиа в регионе Тлаколула, и Куилапан, Йатцече и Тринидад де Саачила в Валье-Гранде [30, 31]. При этом другие поселения Периода IIIa, особенно в субдолине Тлаколула, были вовлечены в производство инструментов из сердцевины и пластин кремнистого сланца из местных источников [32]. Мы не знаем, была ли эта ремесленная деятельность ответом на возросший спрос, необходимым дополнением для сельского хозяйства, или и тем, и другим.

Отношения Монте-Альбана с другими великими городами

 

Точно так же, как и в более ранние периоды оахакской предыстории, события фазы Монте-Альбан III происходили не в вакууме. Пусть возникавшие в их внешних провинциях политии и ускользали из-под сапотекского влияния, сапотекские правители сумели установить дипломатические отношения с другими сверхдержавами своего мира.

Ведущим среди этих сверхдержав был Теотиуакан, город площадью 20 км² в долине Мехико. Во много раз превосходя размерами Монте-Альбан, Теотиуакан имел свои собственные экспансионистские амбиции. Все еще небольшой в 100 г. до н. э., он пережил период впечатляющего роста во время второго столетия н. э. [33, 34]. Между 350 г. н. э. и 550 г. н. э. – период, примерно соответствующий Монте-Альбану IIIa – Теотиуакан установил военную колонию в Матакапане на побережье Веракруса [35]; послал знатных торговцев в Каминальхуйю в горной Гватемале [36]; и распространил свое влияние на столь отдаленные области, как низинные земли майя [37]. Чтобы достичь некоторых из этих областей, теотиуаканские послы почти наверняка должны были пройти через сапотекскую территорию. Возможно даже, что именно Теотиуакан не позволил сапотекам продолжить свою экспансию севернее Куикатлан-Каньяда.

При всем при этом, нет никаких свидетельств, что Монте-Альбан и Теотиуакан когда-либо вступали в войну друг с другом. Резной каменный монумент, сегодня известный как Лапида де Басан, показывает, что это происходило благодаря изощренной дипломатии.

 

280. Теотиуакан и Монте-Альбан были двумя величайшими городами Древней Мексики. Монте-Альбан колонизировал столь отдаленные области, как Куикатлан-Каньяда; основал анклав в Теотиуакане; и дарил подарки правителям Чьяпа-де-Корсо. Теотиуакан колонизировал столь отдаленные области, как Матакапан; основал анклав в Каминальхуйю; и отправлял послов как в Монте-Альбан, так и к низинным майя.

281. Лапида де Басан изображает посла из Теотиуакана (слева), который встречается с сапотекским владыкой в костюме ягуара или пумы (справа). Высота 47 см.

Лапида де Басан – это плита из очень похожего на мрамор травертина, которую нашли разбитой в наполнении храмового маунда в Монте-Альбане. На ней вырезаны две человеческие фигуры и две вертикальные колонки иероглифического текста. Слева мы видим посла из Теотиуакана, который держит мешочек с благовониями и стоит на имени-глифе 8 Бирюза. Справа находится сапотекский властитель, одетый как ягуар или пума, в элегантном головном уборе, стоящий на имени-глифе 3 Бирюза. Иероглифический текст пока не может быть полностью переведен, но он подразумевает, что эти две персоны путешествовали, встретились, поговорили, проконсультировались у прорицателей, и курили благовония, чтобы упрочить священную природу их соглашения [38]. Мы интерпретируем Лапида де Басан как запись о «конференции на высшем уровне» между представителями двух великих городов, разделенных расстоянием 350 км. Предположительно, именно благодаря дипломатическим соглашениям вроде этого Монте-Альбан и Теотиуакан оставались между собой в мирных отношениях в то время, как оба они осуществляли экспансию против более слабых этнических групп.

«Оахакский баррио» в Теотиуакане

Одним побочным продуктом хороших дипломатических отношений между Монте-Альбаном и Теотиуаканом было создание в Теотиуакане сапотекского жилого района. Этот «оахакский баррио» (городской район) занимал 1 – 2 га на западных окраинах Теотиуакана, приблизительно в 3 км от политического центра города [39-41]. Сапотеки были не единственными чужестранцами, обосновавшимися в Теотиуакане; проводившие раскопки Рене Мийон (Rene Millon), Джордж Каугилл (George Cowgill) и Эвелин Раттрей (Evelyn Rattray) сообщили также о возможном существовании анклавов с Побережья Мексиканского залива и региона майя [42].

Сапотекские иммигранты жили, по-видимому, в стандартных теотиуаканских жилых структурах, 20 х 50 м в размере, и пользовались посудой из местных сортов глины, но в типичных стилях Монте-Альбана. Некоторые из жильцов были, очевидно, знатного происхождения; раскопки внутри района выявили две сапотекские погребальные урны и косяк для гробницы, на котором было написано сапотекское календарное имя 9 Землетрясение. В гробнице было 4 взрослых, ребенок и младенец – все связаны родством, если судить по 21 качественной особенности скелетов. Исследование их костей, проделанное Майклом Спенсом (Michael Spence), подразумевает, что имели место лишь ограниченные взаимные браки между этим сапотекским анклавом и окружавшими их теотиуаканцами [43].

Хотя у нас нет общего согласия по вопросу, как долго этот оахакский район продолжал существование в Теотиуакане, урны и типы керамики относятся преимущественно к стилям Монте-Альбана II – IIIa. Согласно Рене Мийон, свидетельства наводят на мысль, что существовала «разновидность «особых отношений» между Теотиуаканом и Монте-Альбаном», разновидность, которая была «теснее и относилась к другому типу», чем отношения между Теотиуаканом и другими чужеземными городами [44].

 

282. Раскопанное жилое строение в оахакском баррио в Теотиуакане.

283. (Слева) Сапотекская погребальная урна из оахакского баррио в Теотиуакане. Высота 34 см.

284. (Справа) Косяк из гробницы, на котором написано сапотекское календарное имя 9 Землетрясение, найденный в оахакском баррио в Теотиуакане.

Большинство археологов предполагают, что люди в оахакском баррио были посредниками в какой-то разновидности торговли между двумя регионами. Явные свидетельства продаваемых товаров, однако, до сих пор не были найдены. Возможно, что обсидиановые лезвия, производимые миллионами в Теотиуакане, который лежит возле крупных обсидиановых источников, проникали в Оахаку через сапотекский баррио. В свою очередь, Оахака могла поставлять в Теотиуакан слюду.

 

285. Сосуды в теотиуаканском стиле, найденные в Монте-Альбане. Цилиндрическая миска на треножнике с ножками в виде вогнутых плиток, и миска в виде полусферы на кольцевой подставке оранжевого цвета.

В Монте-Альбане не было найдено сравнимого района, населенного теотиуаканцами. Редкие сосуды в теотиуаканском стиле, такие, как цилиндрический сосуд-треножник и миска с кольцевой подставкой, показанные на рис. 285, были найдены в Монте-Альбане в контексте Периода III. Такие теотиуаканские предметы импорта, однако, были в значительной мере ограничены областями пребывания элиты, такими, как Северная платформа Монте-Альбана. Это подразумевает, что такие предметы скорее были подарками от аристократов одного города аристократам другого, а не широко продаваемыми товарами [45].

Торговля по сравнению с захватом

Не только теотиуаканские сосуды относительно редки в Монте-Альбане; сделанная локально керамика в оахакском стиле редко встречается в Теотиуакане за пределами сапотекского анклава. Это факт позволяет подчеркнуть нашу позицию – наиболее полно изложенную в Главе 14 – что когда керамика внешней провинции демонстрирует резкое изменение на стиль соседнего экспансионистского государства, эта провинция была, вероятно, колонизирована или завоевана. Когда такого захвата не было – как в случае Оахаки и Теотиуакана – стиль каждого региона зачастую будет продолжать свое существование без изменений, даже когда в самой его середине находятся анклавы чужеземных торговцев.

Эпилог

 

Золотой век сапотекской цивилизации длился полтысячелетия. Монте-Альбан, вероятно, достиг пика своего урбанистического развития во время Периода IIIb, с населением, численность которого составляла, по оценке, 24 000 [46]. Он разросся, сильно выйдя за пределы своих более ранних защитных стен, включив в свой состав соседний холм Ацомпа и растянувшись на 6 км². Население долины Оахака – численность которого сложно оценить в свете сходства керамики Монте-Альбана IIIb и IV – несомненно, превышало 100 000.

Затем, подобно столь многим ранним городам в древней Мезоамерике, Монте-Альбан пришел в упадок. Его Главная площадь была заброшена; большая часть его великих храмов больше не поддерживалась; основная масса его городского населения ушла. Город никогда не был полностью покинут, но к 900 г. н. э. он больше не был административным центром Уровня 1. Хальеса, которая, хотя и никогда не была столь впечатляющей в архитектурном плане, как Монте-Альбан, стала крупнейшим городом в долине Оахака во время фазы Монте-Альбан IV.

Освобожденные от тягот, связанных с поддержанием Монте-Альбана, многие крупные города со дна долины стали вкладывать свой маис и трудовые ресурсы в свое собственное развитие. Области к югу и востоку от Монте-Альбана, по-видимому, откололись первыми, в то время как Этла еще какое-то время оставалась лояльной старой столице [47]. Такие города, как Куилапан и Саачила в Валье-Гранде, и Ламбитьеко и Митла в регионе Тлаколула заняли видное положение в соответствующих субдолинах.

 

286. Этот резной каменный «генеалогический регистр» из Валье-Гранде изображает серию особо важных обрядов в ранней жизни сапотекского правителя по имени 2 Сосуд. В среднем регистре мы видим новорожденного 2 Сосуд с его матерью, 2 Вода (слева); затем, справа, его представляют отцу. В самом верхнем регистре, мы видим жреца, повязывающего ленту вокруг его головы, пока его родители наблюдают за этим. Летящая черепаха или «Облачный предок» парит над сценой. Такие резные камни, помещаемые в прихожих гробниц, утверждали чьи-либо наследственные права на определенный трон. Высота 1 м.

Несмотря на то, что эти города приобрели влиятельное положение, властители из этих городов все еще окутывали себя аурой Монте-Альбана, сохраняя многие из его традиций. Один из наиболее часто встречающихся монументов Монте-Альбана IIIb-IV – это «генеалогический регистр», резной камень, который помещался в прихожей гробницы, чтобы информировать других аристократов о предках покойного [48, 49]. У нас нет сомнений, что, будь нам доступна достаточно большая выборка этих регистров, мы бы обнаружили, что некоторые аристократы Периода IV пытались вывести свою родословную от династий Монте-Альбана.

Закат Монте-Альбана и последующая история долины Оахака не могут быть здесь рассказаны, поскольку для этого потребовалась бы книга такого же объема. История не закончилась и с приходом Кортеса, потому что в мексиканском штате Оахака и сейчас проживает более 300 000 говорящих на сапотекском языке. Когда-то они заставили отступить ацтеков, пережили испанскую Конкисту и столетия труда на огромных асьендах, и теперь несут дальше наследие примечательного народа, который принес цивилизацию на южные мексиканские нагорья.