Царства майя на переломе: новые данные о событиях середины VI века

(українською мовою)

На протяжении классического периода своей истории (ІІІ-Х века нашей эры) майя никогда не имели единого централизованного государства, сопоставимого, скажем, с Египтом времен Нового царства. Вместо одной могущественной империи в низменной зоне майя возникла сложная система отношений между десятками царств и правящих династий, которые в зависимости от конкретных обстоятельств политической конъюнктуры могли вступать в союз или враждовать между собой. Известные современные исследователи С. Мартин и Н. Грюбе в ряде работ показали, что майяские цари не были равны по статусу и пределам влияния, самые могущественные из них становились верховными сюзеренами и держали в повиновении многочисленных подчиненных владык.[i] При этом политическая система майя отличалась неустойчивостью. Цари-гегемоны вели войны в целях расширения сфер собственного влияния, сталкивались с сопротивлением конкурентов, а победа или поражение на поле боя могли порой коренным образом изменить установленный баланс сил. Подчиненных владык в этой большой игре также не следует считать безвольными пешками: итоги противостояния зачастую зависели от их позиции и преданности сюзерену. В целом в истории майя классического периода можно выделить несколько вех. В данной статье речь пойдет лишь об одном переломном этапе – событиях середины VI века, вследствие которых кукульская гегемония подошла к концу, а наиболее могущественной силой в мире майя стали «Священные Канульские Владыки». Благодаря новым находкам и исследованиям последних лет эпиграфисты теперь имеют возможность воссоздать более целостную картину перипетий той эпохи. Стало очевидно, что конфликт между Кукулем и Канулем не ограничивался войной 562 года. Противостояние продолжалось, по меньшей мере, несколько десятилетий, более того, сложив вместе свидетельства из разных городищ майя, можно увидеть, как бывшие кукульские вассалы один за другим переходили в лагерь канульских владык, и именно это обстоятельство, видимо, предопределило в конечном итоге военную победу последних.

Карта области майя

В настоящее время все большее число исследователей приходит к выводу, что политическую турбулентность в регионе майя следует рассматривать не изолированно, а в качестве элемента более сложного и куда более масштабного процесса. Ведь на первую половину и середину VI века приходится ряд кризисов, затронувших различные части Мезоамерики. Так, около 550 года неизвестный враг буквально опустошил Теотиуакан. На вершине своего могущества эта огромная метрополия установила прямой или косвенный контроль не только над долиной Мехико и прилегающими районами, но и над пространством от Северной Мексики до горной Гватемалы, от побережья Тихого океана до Мексиканского залива. По причине отсутствия письменных источников с изложением трагических событий невозможно выяснить с определенностью, кто именно и при каких обстоятельствах разорил столицу империи. Археологические раскопки показали, что дворцы и храмы в центре Теотиуакана были преднамеренно сожжены. При этом виновников катастрофы трудно назвать «варварами»: новейшие исследования показывают, что победители принадлежали к той же теотиуаканской культуре. Следовательно, можно вести речь либо о связанном с борьбой за власть внутреннем конфликте, либо о восстании соседних сообществ, которые прежде выступали как союзники или вассалы Теотиуакана, а теперь попытались обрести независимость. Как бы там ни было, от этого удара крупнейший город Доколумбовой Америки уже никогда окончательно не оправится, после пожара численность местного населения существенно сократится.[ii]

Около 550 года дворцы и храмы в центральной части Теотиуакана были преднамеренно сожжены. Коллаж «Мир индейцев»

Около 535-540 годов также произошли практически одновременные извержения вулканов Эль-Чичон в Южной Мексике и Илопанго в Сальвадоре. От взрыва Эль-Чичона пострадали города майя в бассейне реки Усумасинты, а пепел Илопанго превратил в пустошь регион Центрального и Западного Сальвадора, слой вулканической тефры обнаружили даже в Копане. Кроме того, извержения вызвали значительное похолодание климата. В результате этих кризисов и катастроф была разрушена устоявшаяся система торговых, культурных и политических контактов области майя с Центральной Мексикой и городищами в Сальвадоре.[iii]

Кратерное озеро Илопанго, возникшее вследствие заполнения водой кальдеры вулкана. Около 550 года извержение Илопанго уничтожило Чальчуапу и другие средоточия цивилизации в Западном и Центральном Сальвадоре

Весьма правдоподобно, что именно роковые перемены в Мезоамерике, прежде всего упадок Теотиуакана, послужили катализатором, расшатавшим основы политической системы майя. Чтобы правильно понять логику развития событий, мы должны совершить краткий экскурс к предыдущему историческому этапу. Итак, во второй половине IV века многочисленные царства в регионе Петен, ядре цивилизации в низменной зоне майя, покорила армия, возглавляемая теотиуаканским полководцем Сихйах-К’ахк’ом. Победители силой оружия утвердили на местах лояльные к ним династии. Кульминация похода произошла в 8.17.1.4.12, 11 Эб 15 Мак (16 января 378 года), когда Сихйах-К’ахк’ «прибыл» в город Йашкукуль (Тикаль) и в тот же день погиб «Священный Кукульский Владыка» Чак-Ток-Ич’аахк ІІ. В следующем году на кукульском троне сел Йаш-Нуун-Ахиин І, малолетний сын правителя Теотиуакана Хац’о’м-Куйа, удостоенного в иероглифических текстах высшим в политической иерархии майя титулом «западного калоомте’». Между тем, Сихйах-К’ахк’ стал кем-то вроде наместника мексиканской империи в Петене. Он обладал властью над местными царями, в частности и над Йаш-Нуун-Ахиином І, но так и не смог основать собственную династию, поэтому после смерти полководца к кукульским царям как родственникам правителей далекого Теотиуакана перешла ведущая роль в так называемом «Новом порядке».[iv] Сфера их господства, вероятно, распространялась на большую часть Центрального и Восточного Петена, в частности влиятельными союзниками или вассалами Кукуля были правители города Хушвица’ (Караколь). В 426-427 годах владыка из Хушвицы К’инич-Йаш-К’ук’-Мо’ основал в долине реки Мотагуа, на юго-восточной границе территории майя, новую династию шукуупских царей, столицей которых стал город Хушвинтик (Копан).[v] Можно предположить, что весомую роль в этой акции сыграл Кукуль, который путем утверждения союзника на периферии расширил пределы собственного влияния. Другим важным партнером кукульских царей в Восточном Петене выступали «Священные Са’альские Владыки», династия со столицей в Машаме (Наранхо). В первой половине V века их союз был скреплен браком: дочь са’альского владыки Цик’ин-Бахлама стала женой наследника кукульского трона и будущего царя К’ан-Китама.[vi] Альянс принес выгоду обеим сторонам: археологические раскопки свидетельствуют среди прочего о подъеме Наранхо в V веке и ведении там масштабных строительных работ.[vii] Кукульское верховенство признавали также цари Баашвица (Шультун), К’анвицналя (Уканаль) и представители еще ряда династий в Петене и Петешбатуне.

Город Йашкукуль (Тикаль), столица «Священных Кукульских Владык». Фото Н. Хельмута

Судя по имеющимся данным, на протяжении большей части V века никто не ставил гегемонию кукульских владык под сомнение. Однако в 486 году Кукуль воевал против Маасаля, точное местонахождение которого пока неизвестно.[viii] На рубеже IV-V веков маасальские владыки являлись частью «Нового порядка» и признавали верховенство Теотиуакана, но теперь, вероятно, попытались обрести независимость. Возможно, к тому времени уже появились признаки ослабления Теотиуаканской империи и система «Нового порядка» начала распадаться. В первые годы VІ века «западный калоомте’» в последний раз упоминается в иероглифических текстах как сюзерен майяского царя.[ix] В дальнейшем Теотиуакан исчезает из источников в качестве деятельного участника политической борьбы в регионе, останутся лишь воспоминания об уже почти легендарной прародине ряда династий. Уход гегемона не мог не сказаться на позициях его ключевого союзника и вассала в Петене. В 508 году кукульское войско потерпело поражение на Усумасинте, а затем на последующие три десятилетия Кукуль погрузился в темную переходную эпоху, вероятнее всего связанную с внутренней нестабильностью и борьбой за власть между различными группами внутри династии.[x] Все эти события свидетельствовали об ослаблении наиболее могущественного прежде царства майя. Одновременно далеко на севере укреплялись его будущие кровные враги, «Священные Канульские Владыки». Резиденция последних тогда располагалась на территории современного городища Цибанче. С. Мартин и Э. Веласкес недавно выдвинули гипотезу, что оно в древности называлось Кануль, и лишь впоследствии этот топоним превратился в титул местной династии.[xi] О ранней истории Кануля пока известно мало, но на иероглифической лестнице из Цибанче, датируемой примерно V веком, сохранились изображения ряда связанных и униженных пленников, захваченных Йукноом-Ч’ееном І.[xii] Это первое свидетельство ведения Канулем победоносных войн.

Ступень иероглифической лестницы из Цибанче. Прорисовка Э. Веласкеса

В первой половине VІ века, параллельно с углублением кризиса в Кукуле, канульские владыки развернули масштабную экспансию в Петене. При этом они не ограничивались использованием одной лишь военной мощи, а прибегали и к более мирным, дипломатическим мерам для обретения новых союзников. В день 9.4.5.6.16, 12 К’иб 9 Паш (5 февраля 520 года) госпожа Иш-…-Наах-Эк’, дочь «Священного Канульского Владыки» Туун-К’аб-Хиша,[xiii] прибыла в Сакникте’ (Ла-Корона) и стала женой тамошнего правителя.[xiv] По мнению Д. Бэрон, это событие ознаменовало начало новой эпохи в истории Сакникте’: основание либо обновление местной династии с введением культа ее богов-покровителей.[xv] Такая интерпретация представляется весьма правдоподобной, в будущем похожую стратегию канульский сюзерен применит в частности к государству са’альских владык.[xvi] Политическая история Сакникте’ до 520 года остается для исследователей практически сплошным «белым пятном», однако недавно в соседнем городище Эль-Ачиоталь археологами была найдена ранняя стела, датированная началом V века. На лицевой стороне монумента изображен правитель, а в иероглифическом тексте сказано об окончании в 418 году второго двадцатилетия на владычестве. Простой расчет показывает, что главный герой надписи короновался в 379 году. Д. Стюарт склонен связывать смену правителя в Эль-Ачиотале с вмешательством Сихйах-К’ахк’а. Если исследователь прав, то Эль-Ачиоталь в 379 году вошел в «Новый порядок» и, видимо, признавал верховенство Кукуля.[xvii] Собственно в Ла-Короне таких ранних монументальных надписей пока не обнаружено, но по одной из гипотез Эль-Ачиоталь мог быть ранней столицей местной династии. В таком случае брак с канульской царевной в 520 году зафиксировал переход правителей Сакникте’ под покровительство нового сюзерена. Известные к настоящему времени надписи из Ла-Короны и Эль-Ачиоталя дают исследователям слишком мало надежных фактов, чтобы делать окончательные выводы, однако в дальнейшем мы увидим, что другие кукульские вассалы в середине VІ века пошли именно по пути такой переориентации.

Панель 6 из Ла-Короны («Даласский алтарь»). Прорисовка Д. Стюарта. В иероглифическом тексте на этом монументе изложена история браков местных правителей с дочерями «Священных Канульских Владык»

Главной ареной борьбы за господство стала область Восточного Петена. В день 9.5.12.0.4, 6 К’ан 2 Сип (7 мая 546 года) на троне са’альских владык сел новый правитель-подросток Ах-Нумсаах-Чан-К’инич, которому в момент коронации не исполнилось еще и двенадцати лет. На стеле 25 из Наранхо особо подчеркивается, что церемония состоялась под эгидой уже известного нам «Священного Канульского Владыки» Туун-К’аб-Хиша.[xviii] Найденная в 2014 году стела 47 из Наранхо обогатила наше представление об этом событии новыми подробностями. На лицевой стороне монумента изображен сам Ах-Нумсаах-Чан-К’инич, олицетворяющий героя-близнеца Хуун-Ахава в снаряжении игрока в мяч. Сцена дополняется иероглифическим текстом, в котором сказано, что 7 мая 546 года са’альский владыка был «одет для игры в мяч». Различия в записи дат Календарного круга на стелах 25 и 47 позволяют предположить, что игра в мяч примерно на пол дня предшествовала собственно коронации.[xix] Хотя хорошо известно, об активном использовании «Священными Канульскими Владыками» этого спортивного ритуала в качестве средства подтверждения лояльности со стороны вассалов, новый монумент из Наранхо дает нам первое свидетельство того, что состязание могло иметь место непосредственно в день воцарения нового подчиненного правителя.[xx]

Как мы уже знаем, прежде Са’аль являлся одним из ключевых союзников Кукуля, но теперь политические реалии резко изменились. Переход Ах-Нумсаах-Чан-К’инича под протекцию канульского сюзерена существенным образом повлиял на баланс сил в регионе, но чем он был вызван? Мы не знаем точно, при каких обстоятельствах произошла переориентация, однако следует отметить, что отец Ах-Нумсаах-Чан-К’инича Пик-Чан-Ахк неоднократно упоминается на монументах из Наранхо, но не имеет «эмблемного иероглифа» Са’аля, следовательно, невозможно сказать с уверенностью, был ли он царем. Если принять также во внимание детский возраст нового владыки, то возникает подозрение, что около 546 года силами Туун-К’аб-Хиша или при его поддержке сторонники альянса с Канулем совершили в Машаме переворот и привели к власти малолетнюю марионетку. Подобные смены владык при активном вмешательстве внешних сил будут происходить в этом царстве и в дальнейшем. Монументы из Наранхо свидетельствуют о том, что Ах-Нумсаах-Чан-К’инич оставался лояльным канульским союзником и вассалом на протяжении всей своей жизни, ведь стелу 25 установили в 615 году, близко к концу его долгого правления.[xxi] Точное время создания стелы 47 неизвестно, но ее также можно приблизительно датировать началом VII века, поскольку на этом памятнике перечислены поименно четыре канульских царя, которые по очереди сменяли друг друга на троне и всем им сохранял верность Ах-Нумсаах-Чан-К’инич.[xxii]

Стела 25 из Наранхо. Прорисовка Э. фон Эу

Опираясь на поддержку нового могущественного сюзерена, са’альский владыка после достижения совершеннолетия существенно укрепил собственные позиции в регионе. Летом 2013 года команда археологов под руководством Ф. Эстрада-Белли совершила важное открытие в городище Хольмуль, расположенном в 17 км на север от Наранхо. Во время раскопок «Сооружения A» был обнаружен скрытый под позднейшей постройкой заупокойный храм конца VI века, фасад которого украшал большой и хорошо сохранившийся штуковый фриз. В центре фриза изображена одушевленная гора, а на ее вершине сидит предок хольмульского правителя, одетый как солнечное божество. Из подписи следует, что это Цахб-Чан-Йопаат-Махча’ – отец построившего храм владыки. Вероятнее всего, сцена символизирует его посмертное воскресение, вознесение на небо и превращение в новое дневное светило.[xxiii] Изображение дополняется длинным иероглифическим текстом, в котором приведены имена предков тогдашнего правителя Хольмуля К’инич-Тахаль-Тууна, названного «пятым преемником владыки из Виинте’нааха». Сам он приходился внуком Ах-Нумсаах-Чан-К’иничу, его мать носила титул сак чувен, традиционный для представителей са’альской династии. Следовательно, Ах-Нумсаах-Чан-К’инич выдал свою дочь замуж за царя Хольмуля Цахб-Чан-Йопаат-Махча’ и от этого брака родился наследник хольмульского трона К’инич-Тахаль-Туун. Время заключения союза можно установить лишь приблизительно, поскольку дата надписи на фризе не сохранилась. Цахб-Чан-Йопаат-Махча’, судя по тексту, умер довольно молодым: он назван «владыкой на втором двадцатилетии», то есть в возрасте от двадцати до сорока лет. Зато дед К’инич-Тахаль-Тууна Ах-Нумсаах-Чан-К’инич к моменту строительства храма пребывал еще в добром здравии и имел титул «владыки на третьем двадцатилетии». Из надписей в Наранхо мы знаем, что возраста от сорока до шестидесяти лет он достиг в 593 году, когда установил стелу 38. На датированной 615 годом стеле 25 Ах-Нумсаах-Чан-К’инич фигурирует уже как «владыка на четвертом двадцатилетии». Итак, строительство погребального храма в Хольмуле можно датировать примерно 593 годом, а династический брак, очевидно, имел место лет за двадцать до этого события.[xxiv]

Стела 38 из Наранхо. Прорисовка И. Грэхэма

Надпись на фризе из Хольмуля исключительно важна для понимания политической ситуации в Восточном Петене в конце VI века. Прежде всего, она развеяла любые сомнения относительно того, что Хольмуль в классический период являлся резиденцией отдельной династии.[xxv] На протяжении десятилетий хольмульский трон принадлежал потомкам «владыки из Виинте’нааха». В текстах майя Виинте’наах – это обозначение Теотиуакана или, вероятно, более конкретно «Храма Солнца» в Теотиуакане.[xxvi] С ним связывалось происхождение тех царских династий, которые утвердились после появления в Петене армии, возглавляемой Сихйах-К’ахк’ом. К числу таковых принадлежали в частности и правители Хольмуля, стены их дворца в Ла-Суфрикайе (резиденция на расстоянии примерно одного километра от центра Хольмуля) покрыты изображениями центральномексиканских воинов, а также иероглифическим текстом, содержащим упоминание о прибытии Сихйах-К’ахк’а в Кукуль в 378 году.[xxvii] Итак, в начале своей истории царство предков К’инич-Тахаль-Тууна стало неотъемлемой частью «Нового порядка». Однако между 500 и 560 годами старую резиденцию в Ла-Суфрикайе забросили, а столицу перенесли в Хольмуль. Конкретные мотивы такого шага неизвестны, но весьма вероятно, что он был связан со сменой сюзерена. Некоторые косвенные доказательства говорят о том, что в V веке правители Ла-Суфрикайи, как и их соседи, признавали верховенство Кукуля. Но в царствование Цахб-Чан-Йопаат-Махча’ либо его предшественника произошел разворот и на фризе из Хольмуля К’инич-Тахаль-Туун назван вассалом канульского владыки. Таким образом, краткие иероглифические надписи, словно фрагменты мозаики, складываются в четкую картину развития событий. В 546 году с воцарением Ах-Нумсаах-Чан-К’инича держава са’альских владык разорвала союз с Кукулем и стала на сторону Кануля. Цари Хольмуля в первой половине VI века также перешли под канульское верховенство. Имея общего сюзерена, две династии превращались в естественных союзников, поэтому укрепили свой альянс брачными узами. Мы видим, что, как и во времена доминирования кукульских царей, брак оставался важным инструментом гарантирования лояльности и закрепления союзных обязательств.[xxviii]

Фриз из Хольмуля. Фото Археологического проекта в Хольмуле

Экспансия нового гегемона не ограничивалась Восточным Петеном. История царства канульских владык в 550-х годах до последнего времени оставалась сплошной загадкой, но из текста на стеле 47 из Наранхо следует, что после смерти Туун-К’аб-Хиша трон унаследовал Ах-Моокиль.[xxix] Как установили С. Мартин и Д. Беляев, полное имя этого правителя читается К’ахк’-Ти’-Ч’ич’-Ах-Моокиль, помимо Наранхо он упомянут также на сосуде из Вашактуна и резной кости из Калакмуля.[xxx] Властвовал К’ахк’-Ти’-Ч’ич’ недолго и должен был занимать трон какое-то время между 546 (последнее упоминание о Туун-К’аб-Хише) и 561 (первое появление Йукноом-Хут-…-Чана) годами. На притолоке 3 из Цибанче сообщается о воцарении в день 9.5.16.0.8, 7 Ламат 6 Во (20 апреля 550 года).[xxxi] К сожалению, главный герой не назван по имени, но, исходя из хронологии, это должен быть К’ахк’-Ти’-Ч’ич’. Значительный интерес представляет также сделанный в тексте акцент, что новый владыка «воссел как калоомте’». По мнению Д. Беляева, он означает, что К’ахк’-Ти’-Ч’ич’ первым из канульских царей получил высший в иерархии майя ранг, принадлежавший ранее правителям Теотиуакана, а затем их кукульским родственникам. Если так, то мы имеем еще одно яркое свидетельство усиления давления со стороны Кануля и претензий представителей этой династии на роль гегемонов в мире майя.

Притолока 3 из Цибанче. Фото П. Харрисона

Очень ценная информация о событиях, произошедших во время владычества К’ахк’-Ти’-Ч’ич’а, сохранилась на обнаруженной в 2013 году стеле 44 из Эль-Перу. Этот монумент был установлен правителем города Вака’, то есть собственно Эль-Перу, Ва’оом-Уч’аб-Ахком[xxxii] по случаю окончания десятилетия 9.6.10.0.0, 8 Ахав 13 Паш (29 января 564 года). В тексте ретроспективно сказано, что Ва’оом-Уч’аб-Ахк короновался в день 9.6.2.5.10, 7 Ок 18 Сек (29 июня 556 года) как подчиненный владыка К’ахк’-Ти’-Ч’ич’а.[xxxiii] Также на стеле содержится родословная вакского царя. Его отца и, видимо, предшественника на троне звали Чак-Ток-Ич’аахк, а матерью Ва’оом-Уч’аб-Ахка была царица Иш-Икоом.[xxxiv]

Стела 44 из Эль-Перу. Фото Ф. Кастанеды

Стела 44 существенно обогатила наши знания об истории царства вакских владык. Хорошо известно, что Вака’ служила важным пунктом на пути продвижения теотиуаканского войска в 378 году, Сихйах-К’ахк’ прибыл туда за восемь дней до завоевания Йашкукуля. Уникальный портрет этого центральномексиканского полководца на стеле 16 из Эль-Перу, освященной к окончанию пятнадцатилетия 9.1.15.0.0, 11 Ахав 18 Сип (10 июня 470 года), доказывает, что местная династия продолжала его почитать даже спустя почти сто лет.[xxxv] Логично поэтому предположить, что вакские владыки выступали тогда в качестве союзников возглавляемого Кукулем «Нового порядка». В поддержку близких отношений между династиями свидетельствует также имя Чак-Ток-Ич’аахка, отца Ва’оом-Уч’аб-Ахка, распространенное среди кукульских царей IV-VI веков. Похоже, однако, что именно этот правитель Ваки изменил политический курс своего государства, его жена Иш-Икоом имела титулы сак вахйис и к’ухуль Чатахн виник, характерные для канульских вассалов[xxxvi], а их сын уже прямо короновался под эгидой нового северного сюзерена. Весьма показательно, что стелу 44 из Эль-Перу археологи нашли в ходе раскопок погребального храма Иш-К’абель – канульской царевны, которая во второй половине VIІ века стала женой владыки Ваки К’инич-Бахлама II и имела на мужа значительное влияние. Вероятно, эта могущественная женщина считала госпожу Иш-Икоом своей предшественницей, зачинательницей переориентации Ваки на союз с Канулем. На другом монументе из храма Иш-К’абель, датированной концом десятилетия 9.13.10.0.0, 7 Ахав 3 Кумк’у (26 января 702 года) стеле 43, ретроспективно описана юбилейная церемония, проведенная Иш-Икоом в день 9.7.0.0.0, 7 Ахав 3 К’анк’ин (7 декабря 573 года).[xxxvii] Как бы там ни было, по меньшей мере с 550-х годов Вака’ на два столетия попадает в канульскую сферу влияния.

Фрагмент стелы 43 из Эль-Перу с упоминанием царицы Иш-Икоом. Фото Ф. Кастанеды

Любопытная, хотя и не вполне понятная, информация о перипетиях политической борьбы того времени сохранилась на вышеупомянутом сосуде из «Погребения 23» в Вашактуне. Его владелец имеет полный «эмблемный иероглиф» «Священного Кукульского Владыки», но при этом назван вассалом К’ахк’-Ти’-Ч’ич’а. Столь неожиданное сочетание оставляет открытым пространство для самых разнообразных интерпретаций и предположений. С 537 по 562 годы в Йашкукуле правил Вак-Чан-К’авииль, возможно, прибывший туда после долгого изгнания, но хозяин сосуда из Вашактуна имеет другое имя, которое вообще является уникальным для списка кукульских царей. Новейшие находки в Шунантуниче убедительно продемонстрировали, что господствующие династии майя классического периода вовсе не были такими монолитными образованиями, как считалось еще недавно. С этой точки зрения соблазнительно предположить, что во внутренней борьбе за кукульский трон К’ахк’-Ти’-Ч’ич’ поддерживал своего собственного кандидата. В дальнейшем под канульский сюзеренитет перейдет Бахлах-Чан-К’авииль, основатель династии южной ветви кукульских владык со столицей в Дос-Пиласе, поэтому нет весомых оснований отрицать вероятность аналогичного раскола в середине VI века.[xxxviii]   

Таким образом, канульские цари все сильнее сжимали тиски вокруг своих противников. Еще одним «яблоком раздора» в борьбе за гегемонию в Петене стало расположенное к югу от земель Ах-Нумсаах-Чан-К’инича царство владык Хушвицы. Сразу на трех монументах из Караколя, стелах 6 и 14 и алтаре 21, сообщается о том, что в день 9.5.19.1.2, 9 Ик’ 5 Во (18 апреля 553 года) «воссел на владычество» новый царь Хушвицы Йахавте’-К’инич II. В ретроспективных текстах на стеле 6 и алтаре 21 особо подчеркивается, что церемония состоялась с санкции «Священного Кукульского Владыки» Вак-Чан-К’авииля, следовательно, в начале своего правления Йахавте’-К’инич II придерживался курса предков и оставался кукульским вассалом. Однако очень быстро его отношения с сюзереном испортились, и союз сменился конфронтацией. Возможно, стремительное изменение общего соотношения сил подтолкнуло Хушвицу к ведению более самостоятельной политики или даже переходу под канульскую опеку. Вак-Чан-К’авииль, со своей стороны, попытался принудить мятежного вассала к покорности силой и в день 9.6.2.1.11, 6 Чувен 19 Поп (11 апреля 556 года) опустошил город или селение во владениях Йахавте’-К’инича II. Впрочем, триумф Кукуля оказался недолгим. Спустя шесть лет, в день 9.6.8.4.2, 7 Ик’ 0 Сип (1 мая 562 года) Вак-Чан-К’авииль потерпел сокрушительное поражение в новой войне. Его войско было разбито, а дальнейшая судьба самого царя неизвестна, возможно, он погиб в бою. Некогда на алтаре 21 из Караколя содержалось подробное изложение хода конфликта, но теперь важнейшие части текста уничтожены эрозией. Даже от имени победителя сохранились лишь отдельные элементы. Самым вероятным претендентом на роль триумфатора выступает канульский царь Йукноом-Хут-…-Чан, известный в литературе также под условным обозначением «Небесный свидетель», преемник К’ахк’-Ти’-Ч’ич’а. Дата его воцарения неизвестна, но под 561 годом Йукноом-Хут-…-Чан уже упоминается в качестве сюзерена местного владыки на стеле из городища Лос-Алакранес. Его имя и «эмблемный иероглиф» подходят под очертания на алтаре 21 из Караколя. Создатель этого памятника, сын Йахавте’-К’инича II …н-Охль-К’инич II, выступал надежным союзником нескольких канульских владык, к тому же именно Кануль извлек наибольшую выгоду из победы в войне 562 года. Кукульские цари, напротив, утратили свое ведущее положение. Их столицу, вероятно, завоевали или опустошили, во всяком случае, на протяжении последующих 130 лет в Йашкукуле не был установлен ни один известный монумент.[xxxix]

Алтарь 21 из Караколя. Фото Л. Шиле

Так, в результате ряда успехов Туун-К’аб-Хиша, К’ахк’-Ти’-Ч’ич’а и Йукноом-Хут-…-Чана возник крупнейший политический альянс в истории майя классического периода. Его внутреннюю структуру мы по-прежнему понимаем не очень хорошо. Очевидно, как и во времена кукульского господства, верховную власть в зависимых центрах осуществляли многочисленные подчиненные правители, ничего неизвестно о каких-либо попытках создать централизованное государство, заменить местные династии назначаемыми канульским царем чиновниками. Порой для сохранения лояльности со стороны вассалов прибегали к военной силе, но чаще использовались более мирные средства укрепления связей, в частности династические браки. Было бы ошибочным упрощением представлять верховенство канульских царей как одностороннее изымание ресурсов с подконтрольных территорий и угнетение подвластного населения. Политическая система майя имела гораздо более сложный, многоступенчатый характер, гегемоны опирались на поддержку нескольких младших партнеров, которые сами доминировали в определенных регионах. Например, Ах-Нумсаах-Чан-К’инич, оставаясь на протяжении многих десятилетий преданным канульским вассалом, обрел значительную власть в Восточном Петене, в частности породнился с правителями Хольмуля. Его долгое царствование предстает в виде эпохи стабильности и успеха, путем апелляций к ней потомки укрепляли собственную политическую легитимность.[xl] Археологические исследования в Караколе также свидетельствуют о расцвете Хушвицы под канульским господством.[xli] Следовательно, вассалы извлекли немалую выгоду из стабилизации. А. Токовинин недавно обратил внимание на различия в титулах зависимых владык. К примеру, правители Сакникте’ и Хольмуля не имели стандартных «эмблемных иероглифов». Первые называли себя к’ухуль сак вахйис, а вторые именовались чак ток вайааб. Любопытную трансформацию можно заметить на монументах из Караколя. В раннюю классику местные правители обозначались как «владыки Хушвицы», но после перехода под эгиду Кануля они стали называться «священными особами К’анту’». С другой стороны, скажем, соседние «Священные Са’альские Владыки» сохранили вполне обычный титул. Пока сложно утверждать это с уверенностью, но можно предположить, что в таких вариациях отражались неравенство вассалов и разная степень контроля над ними.[xlii]

Очень интересно отметить тот значительный вес, который при канульской, а еще раньше кукульской гегемонии придавался брачным узам. Туун-К’аб-Хиш и его преемники выдавали своих дочерей или других родственниц замуж за ключевых вассалов, привязывая последних, таким образом, к себе родственными обязательствами. Неединичные свидетельства использования брака в качестве инструмента укрепления влияния на недавно покоренных территориях имеются и в дальнейшей канульской истории, следовательно, речь идет о сознательной и целенаправленной политике. Вероятно, одним из ее побочных последствий явился рост роли и статуса женщины в жизни элиты общества древних майя. Мужьям приходилось считаться со своими женами, ведь за ними стояла сила могущественных гегемонов. С этой точки зрения не вызывает удивления тот факт, что отдельные канульские царевны, например Иш-К’абель, принимали активное участие в политической жизни и даже изображались на монументах на равных с правителями-мужчинами. С другой стороны, в иероглифических надписях очень редко упоминаются политические обстоятельства, предшествовавшие заключению брака, поэтому можно предположить, что далеко не всегда такой альянс являлся проявлением доброй воли обеих сторон. Известно, что Са’аль на протяжении длительного времени враждовал с соседним царством владык Йаши (Йашха). Во второй половине VIII века царь Са’аля К’ахк’-Укалав-Чан-Чаахк женился на владычице из династии Йаши, но это не помешало в дальнейшем его сыну, рожденному от данного брака, воевать против родственников своей матери. Итак, по крайней мере в некоторых случаях брак мог стать результатом подчинения противника при помощи военной силы.[xliii]

Стела 34 из Эль-Перу, портрет царицы Иш-К’абель. Яркое свидетельство заметной роли женщин в политической жизни древних майя

Подведем итоги. Находки и исследования последних лет существенно расширили наше представление о ходе и характере политической борьбы в низменной зоне майя в середине VI века. Данный пример весьма показателен с точки зрения углубления знаний об истории майя классического периода в целом. Еще в начале нынешнего тысячелетия эпиграфисты могли рассматривать войну Кануля с Кукулем в 562 году как хотя и знаковый и переломный, но довольно стремительный конфликт, спровоцированный «предательством» владыки Хушвицы.[xliv] Однако сейчас понятно, что поражение Вак-Чан-К’авииля стало лишь кульминацией на пути постепенного ослабления позиций кукульских царей в Петене и перехода верховной власти к их врагам из Кануля. Это был долгий и масштабный процесс, длившийся несколько десятилетий. Маневр Йахавте’-К’инича II не выглядит более как нечто исключительное, надписи на монументах из разных городищ позволяют сделать вывод, что после 520 года царства майя одно за другим меняли покровителя. Канульские владыки развернули экспансию по продуманному плану и шаг за шагом продвигались к намеченной цели. Потеряв своих главных союзников, Вак-Чан-К’авииль оказался в сложном положении задолго до генеральной битвы. В настоящее время в ключевых для понимания хода событий городищах региона (Ла-Корона, Наранхо, Хольмуль, Караколь, Эль-Перу и другие) продолжаются археологические проекты, практически ежегодно публикуются новые надписи и выходят исследования уже известного материала. Не приходится поэтому сомневаться, что вскоре будет открыто еще немало важных и любопытных фактов из политической истории майя на переломном этапе в середине VI века.     

Еще один важный вопрос: была ли связана политическая турбулентность и смена гегемона в Петене с кризисными явлениями в Мезоамерике в целом? Можем ли мы утверждать, что ослабление Теотиуакана и отказ его царей от вмешательства в борьбу между династиями майя создали предпосылки для окончания кукульского господства? К сожалению, по причине отсутствия письменных источников, которые пролили бы свет на обстоятельства падения Теотиуакана, однозначного ответа на эти вопросы пока нет, но верховенство кукульских царей над остальными в значительной степени зиждилось на их родственных связях с могущественными властителями долины Мехико. Исчезновение последних с политической сцены создало вакуум верховной власти и лишило потомков Йаш-Нуун-Ахиина І опоры в условиях наступления Кануля. Будем надеяться, что когда-нибудь исследователям повезет найти новые тексты с описанием опустошения Теотиуакана, и это позволит нам лучше понять природу междинастической войны в землях майя в VI веке.

Последствия падения Теотиуакана. Эту огромную статую (более 1 м в высоту) археологи нашли разбитой на мелкие кусочки. Неизвестный враг уничтожил не только дворцы и храмы, но также скульптуры и керамические изделия, наделенные, по его мнению, магической силой

Автор искренне признателен А. Токовинину и Ю. Полюховичу за ценные замечания и помощь материалами, В. Талаху за поправки к черновику данной статьи.