Бегство

ГЛАВА I

ФИВЫ. ЕГИПЕТ.

Мы уходим отсюда, мы уходим далеко...
«пополь-вух»*

«Сокол взлетел!»

Хотя принесший известие уже давно выскользнул из комнаты, страш­ные слова все еще продолжали звучать в ушах Суэмбахамона.

Итак, все раскрыто! Дело только во времени... Придут ли за ним через два часа или через несколько дней, все равно! Сперва позор ползущих слухов, гнев фараона и всемогущего жреца Амона — истинного владыки страны, медленная пытка суда, в котором, может быть, будут восседать его бывшие подчиненные, а затем — кол! Деревянный кол, раздирающий внутренности, долгие муки, невыносимая, все сжигающая жажда и позор­ная, без погребения, без мумифицирования и гробницы, смерть! Зачем, зачем он польстился на мертвые сокровища давно мертвых владык страны Хапи? * Это они, видно, мстят за нарушение их вечного покоя, за ту страш­ную участь, которая ожидает всякого египтянина, лишенного достойного погребения!

Но почему он думает о суде? Почему он потерял свою рассудительность, которой так славился? Разве не было предусмотрено то, о чем ему сейчас сообщил, сам того не ведая, вестник? Нет, он, Суэмбахамон, всегда тща­тельно обдумывал все, что ни делал. И случайное раскрытие его тайны было тоже предусмотрено и продумано им. Значит, надо только следовать заранее составленному плану. Разве не стоит на Ниле давно приготовлен­ная для бегства барка? Только быстрей, только не терять драгоценного времени!

Теперь к помощнику градоправителя великих Фив, казалось, вернулось его обычное спокойствие. Не спеша, как всегда величаво, он поднялся с кресла, подошел к окну и слегка хлопнул в ладоши.

 — Упряжку с Быстрым Меру и Великолепным к выходу из сада! Быст­ро! — приказал он вбежавшему молодому рабу.

Что будет с женой и детьми? Об этом он еще успеет подумать в дороге. Сейчас важно одно: быстрее оказаться на корабле! И побыстрее отплыть!

Суэмбахамон позволил себе только несколько мгновений постоять перед большой скульптурной группой, изображавшей его покойных родите­лей. Отец и прижавшаяся к нему мать, как всегда, спокойно и благожела­тельно смотрели прямо перед собой, на устах их играла полуулыбка. Низко склонившись, сын отдал им последний поклон и тихо выскользнул из ком­наты. Ему почудилось, что брови отца стали хмуриться, словно он начал осознавать случившееся...

Когда вельможа проходил по еще полному утренней свежести саду, он мучительно заставлял себя шествовать, как всегда, неторопливо. Никто не должен догадаться, что он куда-то спешит: ищейки суда потом будут до­капываться до каждой мелочи, ничто не должно навести их на след! Жаль только, что он не сможет попрощаться с детьми... Ведь он их никогда уже не увидит! Мгновенная судорога сжала горло Суэмбахамона. Но все, что он делал, он делал для них!..

У задних ворот в почтительной позе стоял Нури — домоправитель. Он, конечно, не мог не проводить своего господина. Ну что ж, пусть он знает, куда Суэмбахамон направляется так рано утром.

 — Хочу искупаться в священном Хапи. Пусть госпожа завтракает без меня!

Управляющий был слишком хорошо вышколен, чтобы выразить свое удивление причудой господина. Он согнулся в глубоком поклоне:

 — Да, повелитель! — И нерешительно добавил: — Госпожа Реннеферт будет огорчена...

Не отвечая ему, вельможа вскочил на пестро раскрашенную легкую колесницу, принял из рук раба-конюха поводья. Быстрым движением он послал коней вскачь.

Улицы столицы были еще почти пусты. Лишь изредка мимо Суэмбаха­мона мелькали испуганные грохотом колесницы водоносы и мелкие торгов­цы со своими нехитрыми товарами, нагруженными на терпеливых малень­ких осликов. Длинные высокие стены, ограждавшие дворцы с их службами и большими садами, постепенно стали уступать место более скромным домам чиновников, а затем появились и совсем бедные низкие лачуги, на­скоро слепленные из ила и камыша. Повеяло свежестью: воды Нила, преж­де отгороженные от дороги дворцовыми участками, теперь беспрепятствен­но овевали путников своим животворным дыханием.

Хотя движение на дороге стало более оживленным, помощник градо­правителя продолжал нещадно гнать коней: жалеть их не приходилось, а кто бы ни увидел его на этой дороге, все равно не добавит ничего нового сыщикам. Трудное начнется дальше!

Еще несколько минут бешеной скачки, и Суэмбахамон начал при­держивать лошадей. Вот и давно избранное им на случай несчастья место.

Торопливо сойдя с колесницы, он привязал коней к стволу высокой пальмы и спустился к воде. Если посланцы визиря не явятся к нему в дом в течение двух часов, то первую тревогу поднимут его домашние. Следова­тельно, в его распоряжении немногим более этих двух часов. Надо скорее уйти отсюда!

Суэмбахамон разделся и сложил свои одежды аккуратной кучкой. Все это будет не раз осматриваться и проверяться, малейшее отступление от обычного вызовет добавочные подозрения. Так, все в порядке! Конечно, удивит само купание: вельможа один, без слуг отправился в такое пустын­ное место, когда рядом с садом есть собственная великолепная купальня! Но и Реннеферт, и слуги подтвердят, что в последнее время он иногда про­делывал такое. Вернее всего сочтут за обычную причуду, а тогда и гибель его припишут какой-нибудь случайности. А все это оттянет и запутает следствие.

Теперь надо надеть другую одежду. Из-под обломков камня, лежавших на берегу, вельможа вытащил скромное одеяние ремесленника. Оно немно­го пожелтело, тем лучше... Только бы не наткнулся сейчас на него какой-нибудь маджай*: такое переодевание, конечно, возбудило бы любопытство, а может быть, и вызвало подозрения. Скорее, как можно скорее! Теперь надо вымазать лицо и руки илом священной реки...

Взгляд помощника градоправителя упал на массивные кольца на пальцах. Это надо сохранить, он просто не может расстаться с ними. Как трудно снимаются! Сюда их, в набедренную повязку. Скорее, как можно скорее!

Через две минуты, бросая вокруг боязливые взгляды, переодетый до неузнаваемости вельможа быстро отошел от ставшего опасным места. Один из жеребцов упряжки, Великолепный, внезапно вскинул голову и протяжно заржал, словно прощаясь с хозяином.

Он двинулся по берегу, как бы направляясь обратно в Фивы. И это тоже было продумано заранее: если поверят, что он утонул во время купания, то тело будут искать ниже по течению. Если ищейки-маджаи все же будут разыскивать преступника, то, конечно, среди выходящих из города, а не входящих в Фивы.

Но удача в этот день не покидала Суэмбахамона. Не было видно ни маджаев, скачущих по дороге и встревожено озирающих всех прохожих, ни плывущих в лодках его собственных слуг. Все кругом было спокойно и обыденно. А через полчаса он встретил того, о ком мечтал, не смея особен­но надеяться, потому что это было самым слабым звеном в его тщательно продуманном плане, — старого рыбака. Тот сидел у лодки, печально рас­сматривая свой скудный улов.

 — Перевези меня на берег Запада, отец, — попросил он, — мне срочно надо быть там, и я хорошо тебе заплачу!

Старик сперва посмотрел недоверчиво, но, получив вперед два медных кольца, успокоился и обрадовался неожиданному приработку. Скоро тро­стниковая лодчонка уже пересекала Нил.

Рыбак ни о чем не расспрашивал Суэмбахамона, чему тот был очень рад. Вероятно, он принял его за подгулявшего накануне ремесленника не­крополя. Высадив его на западном берегу, рыбак наставительно сказал ему вслед:

 — Помни, что палка надсмотрщика любит гулять по спине пьяницы! Суэмбахамон постарался придать лицу виноватое выражение и быстро удалился от берега. Но как только увидел, что перевозчик отправился в обратный путь, он вернулся назад и через несколько минут уже стоял около своего корабля.

Это была быстроходная небольшая барка для путешествий по Нилу, внешне ничем не примечательная. Экипаж ее состоял из двух особо дове­ренных рабов, трех, матросов и кормчего. А в двух небольших, но тяжелых сундучках, заботливо спрятанных на ее борту, заключалось теперь все богатство беглеца.

Кормчий Иринефер, казалось, совсем не удивился появлению своего господина в такой необычной одежде. Он молча склонился перед Суэмба-хамоном, всем своим видом давая понять, что ждет приказаний.

 — Немедленно отплываем, направление — Дельта! — отрывисто сказал помощник градоправителя. — Я отдохну в каюте.

Пока Суэмбахамон переодевался с помощью раба Кени в обычное для его сана платье, причальные канаты были отвязаны и барка устремилась в путь. Беглец улегся на ложе и попытался заснуть, но сон не шел: слишком велико еще было возбуждение.

Суэмбахамону так и не было суждено узнать, что его бегство было на­прасным. Следствие по поводу разграбления царских могил началось толь­ко через месяц, когда все разговоры о его неожиданной гибели в водах Нила уже стихли. Никто из допрашиваемых не назвал его имени, потому что не знали его, а те, кто знали, благодаря своему высокому положению и щедрым подаркам сумели уклониться от следствия. Он не знал, что его жена Реннеферт и дети были обласканы фараоном после такой неожидан­ной и нелепой гибели главы семьи. Суэмбахамон так никогда и не узнал, что он бежал напрасно!