Горное дело

В процессе колонизации Американского континента произошло взаимообога­щение технологических и культурных достижений народов Старого и Нового Све­та. Выведенные коренными народами Америки в результате многовековой селек­ции разнообразные сельскохозяйственные (картофель и кукуруза, тыква и батат) и технические (хинин, табак, кока) культуры заняли значительное место в мировой экономике. Известно, что освоение в продолжение XVI-XVI1I вв. древнеамериканских растений народами всех континентов более чем удвоило пищевые ресурсы Старого Света. В свою очередь и европейские народы обогатили Америку новыми для нее первостепенными видами земледельческих растений и животных, букваль­но преобразивших андский природный ландшафт на всех широтах. В Перу успешно прижились пшеница, овес, ячмень, рис, многие виды садовых и плодовых (апельсины, лимоны, оливки) культур, а также виноградная лоза и сахарный тростник.

Обилие и богатство природных пастбищ содействовало быстрому распространению различных пород домашнего скота, вьючных и тягловых животных (лошадь, осел, мул, бык). Огромный размах получили мясное и молочное животноводство, скотоводство и овцеводство, обеспечивавшие колонию продуктами и сырьем для лесной промышленности. Освоение и распашка значительных земельных площадей, использование плуга и тяглового скота в земледелии, появление неизвестных в древней Америке водяной мельницы, колесного транспорта, морских средств сообщения, вьючной караванной торговли - все эти и другие нововведения объективно представляли значительный шаг вперед в деле создания здесь принципиально новых и более высоких условий жизни и труда.

Однако в угоду корыстным интересам испанская метрополия резко ограничивала, намеренно тормозила, а в отдельных случаях и сводила на нет (особенно в отношениях с индейцами) распространение передовых европейских достижений в колонии.

ГОРНОЕ ДЕЛО

Развитие горного дела, главным образом добычи и производства драгоценных металлов (серебра и золота в монете и слитках) - с первых же шагов испанской колонизации стало первой специализированной отраслью хозяйства. Развитие его в Перу имело двойную перспективу: потоки золота и серебра, хлынувшие через Атлантику, прочно связали колонию с Испанией и мировым рынком, требовавшим поставки всевозрастающей массы специфического товара - серебряной и золотой монеты. С другой стороны, горное дело активно создавало и стимулировало развитие обширного многоотраслевого внутреннего рынка. Именно горнодобыча, как доминирующая отрасль экономики, способствовала освоению и заселению новых малоосвоенных земель, появлению горных центров и обслуживающих отраслей и окружающей их аграрной периферии. Здесь повсеместно создавались стимулы для роста и диверсификации агропродукции, скотоводства и ремесла. В обмен серебро в центры поставлялись мука, мясо, маис и пшеница, вино и сахар, а также разнообразная одежда и необходимые для горного дела орудия труда, уголь и ль, крепежный материал и свечи, транспортные животные и др.

Вокруг горнодобычи образовались активно действовавшие зоны товарной экономики. Утвердилась тесная связь обращения горного капитала и потребления местной товарной продукции, доходивших до 50% стоимости произведенного там серебра. При этом наблюдалась закономерность; на подъем серебряного производ­ства местный рынок отвечал ростом аграрной и ремесленной продукции, а на спад -свертыванием работы всех обслуживающих отраслей. Крупные горнодобываю­щие комплексы, такие как Потоси на боливийском альтиплано и Серро-де-Паско на севере Перу, населяли тысячи горнорабочих и вспомогательного персонала, тор­говых и финансовых агентов, потребности которых обслуживали местные аграр­ные и ремесленные отрасли. По мнению перуанского историка Ассадуриана, эти комплексы были весьма схожи с ранними промышленными городами Европы и иг­рали передовую роль в процессе разделения труда между городом и деревней, явля­ясь подлинными движителями колониальной экономики.

Первые три десятилетия, с середины 40-х до середины 70-х годов XVI в. горное дело развивалось на основе традиционной индейской технологии, которая вскоре полностью себя исчерпала. Новую жизнь в него вдохнуло открытие в середине 60-х годов богатых залежей ртутного минерала в Уанкавелике к востоку от Лимы. Это позволило отказаться от дорогостоящей трансатлантической доставки ртути из рудников Альмадены на юге Испании. По инициативе Ф. де Толедо известный спе­циалист горного дела П.Ф. де Веласко приспособил процесс амальгамирования се­ребра с помощью ртути для обработки огромных отвалов на рудниках Потоси. Вскоре Уанкавелика, полностью переданная в королевскую монополию, давала уже до 5 тыс. кинталов (1 кинтал равен 46 кг. - Лет.) ртути в год. Ртути предстоял неблизкий путь в 1200 км: сначала каботажными судами вдоль берега до порта Арика, затем караванами лам и мулов на высоту свыше 5 тыс. м на боливийское альти­плано. Реформирование горной отрасли завершилось созданием государственного кредита для покупки ртути и строительством монетного двора в Потоси. Результа­ты не заставили себя ждать: добыча серебра резко пошла в гору - за 1576-1600 гг. она достигла 18 млн серебряных марок (1 марка составляла 230 г. - Авт.) против 5804 тыс. за предыдущие четверть века. Из них было начеканено в 1571-1575 гг. 4,6 млн песо, в 1591-1595 гг. - 23,9 млн песо. Прямые отчисления в королевскую казну увеличились только в 1596-1600 гг. в 7 раз и составили 14 млн песо. Бум про­должался до 50-х годов XVII в.. [По официальным регистрам вице-королей, с начала 40-х годов XVI в. до 1603 г. в Перу вы­ло начеканено 596 млн песо, к 1661 г. - 1480 млн песо, к 1800 г. - 1640 млн серебряных пе­со. По мнению современных специалистов, с учетом контрабанды фактически эти цифры надо увеличить в 2-3 раза. Подробнее см.: Silva Santisteban F. Historia del Peru. Lima, 1984. T. II. P. 62; Cole J.A. The Potosi Mita, 1573-1700. Stanford, 1985. P. 3-4; Romero E. Historia econdmica del Peru. Lima, s.a. T. I. P. 231; История Латинской Америки. М„ 1991. [Т. I]. С. 99.]

Помимо Потоси митой были обеспечены и ртутные шахты Уанкавелики. Все­го с 1571 по 1790 г. здесь было добыто более 1 млн кинталов ртути. С 1577 г. Толе­до приписал население 13 окрестных провинций к работе на главной шахте Санта-Барбара по 620 индейцев-митайо в год. Однако ко второй половине XVIII в. только 2 провинции из 13 продолжали посылать по 265 индейцев. Все основные работы держались на труде вольнонаемных алъкилас по контрактам, за долги и т.д.

Разворачивается разработка месторождений и в районах собственно Перу. Здесь активно действовали золотые и серебряные копи в окрестностях Пуно - Кайльома и Лайкакота, севернее Арекипы - Луканас, Кастровиррейна, Паринакочас и под Куско - Котабамбас и Чумбивилькас, на севере близ Трухильо - серебряные ко­пи Уальгайок и Уамачуко. С 1630 г. начался серебряный бум в провинциях Тарма и Хауха, к северо-востоку от Лимы, после открытия испанцами богатейших серебря­ных залежей в Яурикоча. Эти копи стали широко известны под именем Серро-де-Паско, или Новое Потоси. Все северные месторождения располагались высоко в Андах: Уальгайок на высоте свыше 4 тыс. м, а Серро-де-Паско еще выше. Шахтер­ские поселки строились здесь на пустынных склонах, подверженных сильным ноч­ным заморозкам. Все необходимое для жизни человека и функционирования рудни­ков (пища, одежда, инструменты, порох, уголь и крепежный материал) доставлялось из долин, поэтому производственные и транспортные издержки в этих местах были чрезвычайно высоки.

Более столетия (с 1545 по 1650 г.) "серебряная гора" Потоси оставалась глав­ным центром горнодобычи, буквально "пожиравшим" основные производственные и трудовые ресурсы всего огромного вице-королевства. 85% всего серебра в те го­ды добывались в шахтах Потоси. Впечатляет картина становления серебряной сто­лицы - города Потоси: в 1555 г. - 4 тыс. жителей, в 1572 г. - 120 тыс., в 1650 г. -160 тыс. Это был самый богатый и населенный город Испанской Америки, настоя­щий колониальный мегаполис, стимулировавший развитие обширного внутреннего аграрного и ремесленного хинтерланда и тесно связанный с мировым рынком экс­портными поставками серебряной монеты.

Коренное население заплатило за серебряный бум страшную цену, что осозна­валось современниками самого высокого ранга, т.е. на официальном уровне. Так, вице-король Луис де Веласко писал в письме испанскому королю в 1597 г.: "...невы­носимы труд и издевательства, которым подвергаются индейцы на обработке копей и полей, на выпасе скота и перевозке грузов; тяготы растут с каждым годом и ин­дейцы вымирают, так как здесь все взваливается на плечи этих несчастных... за 30 и 200 лиг (лига составляла примерно 5,5 км, - Авт.) уходят они из своих селений на миту в Потоси и другие рудники, где их держат и 4, и 6 месяцев, и по целому году... и многие умирают или сбегают оттуда и не возвращаются в свои селения, бросая гам дом, землю, жен и детей... Между Куско и Потоси есть такие заброшенные се­ления, что почти не увидишь в них индейцев, разве что чудом..."

Этому созвучно высказывание архиепископа Лимы Торибио де Монгровехо в послании королю в 1602 г.: "Будучи в провинции Хауха видел я много калек индейцев, вернувшихся из рудников Уанкавелики, и большое число умерших, многие индейцы пытаются откупиться большими деньгами от работы и разбегаются по сторонам". Годом позже монах Мигель де Агиа спустился в одну из ртутных шахт на глубину 150 м. Увиденное его потрясло: "...многие тысячи индейцев, умерших и захороненных там, не считая тех, кто поднимался на поверхность, чтобы затем умереть... все работавшие отравлены ртутными испарениями и обречены на смерть". В послании, где приведены эти факты, он призывал короля закрыть шахты.

В 1657 г. X. Падилья-и-Пастрана, состоятельный креол, судья по уголовным делам кабильдо Лимы, написал разоблачительный "Мемориал" и направил его испанкому королю: "Работа в копях покоится на поте, крови и жизни этих несчастных, самый же большой ущерб наносится им на ртутных шахтах Уанкавелики. Они обескровили 9 окрестных самых богатых и населенных провинций ... Работу здесь считают сродни такому тяжкому наказанию, что только смертная казнь его страшнее. Местные индейцы так страдают, что стало правилом, когда матери намеренно лишают своих маленьких детей рук или ног, чтобы потом не отдавать их в шахты".

Ф. де Толедо, жестко регламентировавший горную миту, полагал, что проблема рабочих рук в серебряном производстве отныне решена на столетия вперед. Уже начале XVII в. мита начала давать сбои. На фоне продолжающегося демографического кризиса шло массовое обезлюдение индейских общин, приписанных к мите. Касики выморочных общин тем не менее не могли отказаться от поставки людей. Под угрозой ареста, потери должности и конфискации имущества, спаянные круговой порукой, они продавали общинный скот, земли и на вырученные деньги нанимали индейцев вне общины вместо своих митайо. Таких индейцев звали "откупными", "серебряными" или "фальтрикерос" - карманными. В обход всех официальных законов сложилась система откупных платежей по мите (120 песо за 1 митайо), ? передавались шахтовладельцам, нанимавшим на них вольнонаемных миндос. Известно, что в XVII в. владельцы копей получили по этому каналу "теневой" экономики более 600 тыс. песо. К 1606 г. уже 20% митайо оплачивались сере­бром, в 20-е годы XVII в. уже ? их часть, а из 4 тыс. митайо фактически работала 1/5 часть, т.е. всего 800 человек. Так к концу XVI в. мита превратилась в подзакон­ный косвенный налог на общинное крестьянство, которое субсидировало серебря­ное производство не только своим дешевым физическим трудом, но и денежными накоплениями, поддерживая тем самым высокую экономическую активность шахт.

Число митайо постоянно сокращается, если на конец XVI в. 16 провинций Перу поставили более 80 тыс. человек, то к 1633 г. эта цифра сократилась вдвое, а в 1662 г. и 1683 г. составила 16 тыс. и 10 тыс. соответственно. С 30-х годов XVII в. серебряное производство Потоси начинает приходить в упадок; выработка ресурса богатых залежей, резкое сокращение рабочих-митайо способствовали кризису, ко­торый продолжался до конца XVIII в. В этих условиях начинает бурно развиваться горный сектор в северных, центральных и юго-западных регионах собственно Пе­ру, при этом Серро-де-Паско под Лимой и Уальгайок под Трухильо становятся к XVIII в. ведущими горнодобывающими центрами. Оказались весьма эффективны и налоговые послабления в горном деле: снижение традиционной пятины до ¹/₁₀ рез­ко увеличило налоговые сборы, что за 1730-1734 гг. дало дополнительно 333 тыс., а в 1740-1744 гг. уже 818 тыс. песо. Горнорудное производство стало динамично расти. В последней трети века появляются новые экономические стимулы для его дальнейшего развития: после передачи в 1776 г. боливийского альтиплано под юрисдикцию нового вице-королевства Рио-де-Ла-Плата Перу лишилось 60% про­дукции серебра. Возникла острая необходимость в разработке собственных место­рождений этого металла.

Новые демографические факторы: начавшийся с середины XVIII в. рост индей­ского и метисного населения и соответственно армии труда, ужесточение эксплуа­тации труда митайо (понижение оплаты с 24 до 20 реалов в неделю, удвоение нор­мы выработки - с 15 до 30 носок в день), а также снижение цен на ртуть - привели к тому, что с 1740 по 1790 г. производство серебра удвоилось. За 1777-1824 гг. в Пе­ру было произведено более 18 млн марок серебра, пик добычи выпал на 1799 г. -637 тыс. марок серебра. При этом Серро-де-Паско дало 7,5 млн марок - 40% всей добычи по стране (пик добычи в 1804 г. - 320,5 тыс. марок, из них начеканено -2724 тыс. серебряных песо). Лимский регион поставил около 4 млн марок - 20%, шахты Уальгайока под Трухильо - около 3 млн (16% всей добычи). Любопытно, что посетивший перуанские шахты в начале XIX в. А. Гумбольдт считал, что Уальгай­ок по богатству залежей мог бы стать "вторым Потоси" при условии вложения сю­да крупных инвестиций. Что касается золота, то во второй половине XVIII в. его ежегодно добывалось около 3 т, при этом в районе Карабая встречались самородки величиной с человеческую голову, а всего из страны с 1680 по 1820 г. было вывезе­но не менее 14 тыс. т золота.

Однако несмотря на впечатляющие цифры в целом, по мнению английского ис­торика Дж. Фишера, состояние горной отрасли оставалось экстенсивным и застой­ным. В 1799 г. в Перу серебро добывалось на 546 рудниках, золото - на 44, действо­вало 77 горнозаводчиков-асогерос и 8175 индейцев-шахтеров. В 80-е годы XVIII в. в ходе реформ в Лиме была создана горная корпорация во главе с генеральным дирек­тором и региональными отделениями-депутациями в зонах активной горнодобычи, а также горный колледж для подготовки технических кадров. Попытка модернизации технологической базы горного дела - очистки руды, откачки воды с затопленных го­ризонтов, строительства дренажных каналов ниже грунтовых вод - оказалась невоз­можной без привлечения крупных капиталов и создания кредитных банков. [Так, при самой низкой оплате расходы на содержание рабочей силы составляли 57%, а на очистные сооружения - до 38% всех затрат. Без существенных капиталовложений нельзя было ни снизить издержки производства, ни увеличить его. Создавался порочный круг]

Горнозаводское дело по колониальной традиции имело низкий социальный престиж и не считалось почетным делом, основная масса асогерос пребывала в нищете и вечной задолженности. Лимская бюрократия и торгово-ростовщические круги монопольно контролировали горный сектор через сеть местных ростовщиков, спекулируя на продаже ртути и скупке серебра. В отличие от Новой Испании, чья горная отрасль технологически далеко опережала перуанскую и аккумулировала крупные местные капиталы в 50-100 тыс. песо, в Перу консервативная лимская олигархия проявляла малый интерес к наиболее динамичному сектору эко­номики. Не случайно, более 40% доходов горной гильдии омертвлялись в зарплате ее членов, 13% уходили в казну и лишь 8% шли на кредиты шахтерам. Показателен полный провал программы переоснащения горного дела, которую разработала тех­ническая миссия во главе со специально приглашенным саксонским инженером 11орденфлихтом. В 1816 г. после 30 лет безуспешных усилий миссия была ликвиди­рована за ненадобностью. Как справедливо писал Дж. Фишер, в конечном итоге мо­дернизации горной промышленности в Перу более всего мешал колониальный ста­тус страны.