Начало "эпохи гуано"

Рамон Кастилья отошел от жесткой линии Гамарры и пришел к власти, опира­ясь на либеральных латифундистов косты, выступавших за ограничение махрового консерватизма латифундистов сьерры. Тем более что в ходе гражданских войн бы­ло подорвано экономическое значение Куско, одного из центров политической жизни страны. С именем Кастильи и связаны наиболее прогрессивные изменения в Перу в XIX в. Будучи не либералом, а скорее прагматическим лидером, он воспри­нял многие идеи либералов, проводя их в жизнь в меру своих способностей и сооб­разуясь с обстановкой. Избранный президентом в апреле 1845 г. Кастилья вступил в должность в период завершения в крупных капиталистических странах Европы промышленной революции.

Крупные передвижения народных масс из деревни в город поставили перед ка­питалистическим обществом задачу обеспечения растущего числа рабочих продук­тами питания, для чего необходимо было резко увеличить производительность сельского труда. Проблема удобрений выдвинулась в связи с этим на первый план на данном этапе развития сельского хозяйства в Европе. Именно в это время выяс­нилось, что Перу обладает огромными запасами гуано (скопившийся за тысячеле­тии помет морских птиц) на островах Чинча (недалеко от Кальяо) и в ряде мест юга. Добыча гуано не требовала особых трудовых затрат. Стоимость же гуано на мировых рынках в 30 раз превышала издержки его добычи. Громадные доходы потекли в перуанское государство. Именно этим в значительной степени и объясня­ется относительная политическая стабильность в стране в период первого прези­дентства Кастильи (1845-1851).

Гуано сыграло своего рода роль золота и серебра в первоначальном накопле­нии и Перу и в становлении там капиталистических отношений и национальной бур­жуазии. "Доходы от продажи гуано и селитры, - писал Х.К. Мариатеги, - создали в Пepy, где собственность все еще сохраняла аристократический и феодальный хара­ктер, первые прочные элементы торгового и банковского капитала. Прямые и ко­свенные пенкосниматели богатств побережья были первыми представителями класса капиталистов".

Отсутствие в стране сколько-нибудь влиятельной прослойки национальной буржуазии в ее истинном смысле привело к тому, что первоначальный контроль над продажей гуано в Европе и США перешел в руки иностранных купцов, прежде нее го английских и французских. После того как в 1842 г. гуано было объявлено госмонополией, правительство заключило вплоть до 1862 г. контракты на добычу, вывоз и продажу гуано с английским торговым домом Джиббсов (из Ливерпуля). Консигнатарии (продавцы гуано по концессии правительства) добывали и продава­ли гуано, выдавая правительству кредиты и займы под грабительские проценты и счет будущих сумм, вырученных от продажи гуано, и за вычетом комиссионных, выплачиваемых им правительством Перу. Эта система была настоящим грабежом национальных богатств - на деле контроль над добычей со стороны правительства отсутствовал, чем иностранные дельцы пользовались для обмана государства, а зай­мы опутывали государство жесткой сетью постоянной задолженности. Доходы от гуано до 1860 г. в основном шли на выплаты по внешним и внутренним займам, сба­лансирование постоянно дефицитного госбюджета, на финансирование армии и флота в связи с бесконечными мятежами и гражданскими войнами, на содержание разбухшей гражданской и военной бюрократии. В меньшей степени гуано способ­ствовало развитию сельского хозяйства косты - модернизации сахарного производ­ства и расширению хлопковых хозяйств. Почти треть доходов от гуано оказалась в руках английских бизнесменов [С 1854 no 1864 г. Англия вывезла из Перу гуано на сумму в 20 млн.ф. ст., т.е. больше по стоимости, чем любой дру­гой товар, вывезенный за то же время из других стран Южной Америки. В 1861-1875 гг. Перу получила займов на денежном рынке Лондона в размере 43,7 млн ф.ст., намного больше, чем Бразилия, занявшая в Лондоне 14,4 млн ф.ст.].

Тем не менее средства, полученные от продажи гуано, позволили правительств ну Кастильи в известной степени оживить экономику страны. Началось, хотя и роб­кое, развитие фабричной промышленности, преимущественно легкой. В 1845 г. в Лиме была основана стекольная фабрика, в 1846 г. немецкий предприниматель Вартель построил пивную фабрику. В 1848 г. перуанские капиталисты ввели в действие в Лиме фабрику по производству ситца-токуйо. Эта последняя фабрика производила 1 246 814 ярдов ткани в год. На ней было занято 160 рабочих. Из-за конкуренции с английским текстилем, импорт которого в 1841-1851 гг. составлял 75-89% всего перуанского импорта, позднее она была закрыта. Издатели нацио­нальной газеты "El Comercio" построили первую бумажную фабрику в Лиме в 1848 г. Ряд мелких текстильных фабрик появился в провинциальных центрах. Была введена в строй свечно-мыльная фабрика. На некоторых крупных сахарных план­тациях стали применяться паровые машины при переработке сахарного тростника.

Правительство Кастильи построило первую в Южной Америке железную доро­гу Лима-Кальяо в 1851 г. Выл принят первый сбалансированный госбюджет па двухлетие (1848-1844). В 1847-1850 гг. были консолидированы внешние и внутренние долги Перу периода войны за независимость. В частности, за счет доходов от гуано были выплачены долги Англии 1822-1825 гг., а также Чили, Колумбии, США Франции.

Началась модернизация армии - были приняты армейские уставы, установлен порядок в получении воинских званий, открыто военное училище, создан военно-морской флот (появилось первое в Южной Америке военное паровое судно), открылась военно-навигационная школа. Кастилья способствовал принятию закона о развитии национального торгового флота, об отмене монополии на судоходство иностранцев. В 1848 г. был отменен майорат, что представляло собой победу буржуазного права о свободе торговли земельной собственностью.

Кризис рабовладельческой системы хозяйства на косте, борьба рабов за свободу, сокращение их числа в связи с практической невозможностью их покупки на мировых рынках, рост стоимости содержания рабов тормозили расширение производства на сахарных плантациях и хлопковых асьендах. Правительство Кастильи в поисках путей обеспечения латифундистов дешевой рабочей силой и под их давлением приняло закон 1849 г. об иммиграции.

Полуфеодальные условия в аграрной экономике Перу отпугивали иммигрантов Европы. Да закон на них и не рассчитывал. В замыслы его составителей входил завоз китайцев-кули. Отметим, что массовая эмиграция китайцев в это время была вызвана войной тайпинов, в результате которой в 1849-1864 гг. погибло около млн человек. За 23 года действия закона об иммиграции было ввезено 87 тыс. китайцев.

[…] Они должны били трудиться восемь лет по контракту. Их продавали плантаторам по цене 350 песо за человека. Фактически они находились в положе­нии худшем, чем рабы, потому что не являлись собственностью хозяина. Но на по­иски беглых китайцев снаряжали, как и на поиски рабов, целые экспедиции. Смертность китайцев была ужасающа — достаточно сказать, что из 41 тыс. кули, прибывших в Перу до 1870 г., в живых осталось лишь 5 тыс., а из 87 тыс. к 1876 г. осталось лишь 49,6 тыс., т.е. умерло 42% китайцев. Такова была цена первона­чального накопления в Перу. Так была решена проблема недостатка рабочих рук, что способствовало, как отмечал перуанский публицист XIX в. Хуан де Арона, бы­строму подъему сельского хозяйства в последующие годы.