Чили в 1818—1914 гг.

После освобождения Чили и принятия конституции на пост «верховного правителя» был избран герой и полководец освободительной войны Бернардо О'Хиггинс.

Стране еще угрожали испанские войска, находившиеся в Перу и на острове Чилоэ, а с моря — военные испанские корабли. Поэтому О'Хиггинс энергично занялся созданием регулярной армии и флота.

Но перед «Первым солдатом Чили» стояла не менее важная задача — укрепить независимость страны срочными мерами по ослаблению позиций врагов республики, организации управления и возрождению экономики. И здесь О'Хиггинс проявил исключительную энергию. Были ликвидированы дворянские титулы, утвержден трибунал для рассмотрения дел роялистов, конфискована собственность бежавших испанцев и чилийцев. Взимались налоги для покрытия военных нужд страны. Испанцы облагались специальным налогом. Старые законы, стеснявшие торговлю, были отменены. В руки чилийцев перешло ка­ботажное плаванье. Страна начала чеканку собственных денег. Вновь были открыты Национальный институт, закрытый испанцами, и публичные биб­лиотеки.

Деятельность правительства в указанных направлениях встречала под­держку у большинства населения страны, внушая радужные надежды на быстрое и благополучное развитие их родины. Но в жизни Чили были приметы, говорившие о предстоящих осложнениях. Эта были, в частности, финансовые трудности, неизбежные для государства, которое долго вело войну с жестоким врагом и начинало новый этап существования. При этом миллионный шести­процентный заем, взятый у Англии в 1822 г., сразу же поставил чилийское правительство в стесненное положение по отношению к мощному заимодавцу, тем более что к услугам англичан приходилось прибегать при создании воен­ного флота и оснащения армии. Необходимость приобретения самого различно­го вида товаров и отсутствие своих торговых судов привели к тому, что англи­чане стали важнейшими торговыми клиентами Чили, по существу монополи­зировавшими всю внешнюю торговлю молодой республики. Английские дельцы селились здесь, приобретали земли, организовывали горнорудные и иные предприятия. В 1824—1825 гг. в Англии была создана ассоциация по эксплуата­ции чилийских природных богатств с номинальным капиталом в полтора мил­лиона фунтов стерлингов. Проникновение англичан в чилийскую экономическую жизнь облегчалось в немалой степени тем, что Англия считалась традиционной защитницей независимости Чили. Английский адмирал Кокрэн, командовавший чилийским флотом, выиграл для республики ряд важных морских сражений.

Как и в других странах Латинской Америки, проникновение английского капитала в Чили сопровождалось установлением и последующим укреплением связей между английскими дельцами и земельными магнатами Чили, а также крупными чилийскими торговцами, которые наряду или совместно с англича­нами вели внешнеторговые и посреднические коммерческие операции. Им всем было выгодно, чтобы Чили оставалась сельскохозяйственной и горнодобывающей страной, связанной с английским рынком. Они были удовлетворены достигнутым в результате войны за независимость.

Чилийские крестьяне и небогатые горожане, борясь с испанцами, надеялись, что победа принесет им кроме независимости улучшение условий их жизни. Крестьянин мечтал о клочке собственной земли или, по крайней мере, уменьше­нии кабальных повинностей в пользу помещика. Городской буржуа ждал расширения возможностей для увеличения старых и открытия новых предпри­ятий и мастерских, для неограниченной торговли в собственной стране.

Пока шла война за независимость, пока эта независимость находилась под угрозой, общенациональная задача затемняла различие социальных ин­тересов, разных классов и групп чилийского общества. Упоминавшиеся выше меры, осуществленные О'Хиггинсом, отвечали в какой-то мере буржуазному, революционному содержанию освободительной войны. Но уже в это время начали проявляться социальные противоречия ее участников. О'Хиггинс на­меревался отменить майорат. Этот институт был законодательной основой крупного землевладения. Отмена майората должна была расширить круг зем­левладельцев, что увеличило бы сельскохозяйственное производство, ослабить власть латифундистов, пробить брешь в системе феодальных отношений.

Латифундисты, охраняя свое привилегированное положение и возмож­ность выгодной эксплуатации зависимого от них крестьянства — «инкилино», не только воспротивились намерению О'Хиггинса покуситься на право майората, но решили обезопасить свое дальнейшее существование, ограничив власть правителя. Они получили поддержку церкви, которая сама была крупным земельным собственником и к тому же не могла простить правительству введен­ных им ограничений ее доходов, получаемых от населения. Реакционеры умело использовали недовольство, которое возникало в стране в связи с экономи­ческими трудностями и с наличием у О'Хиггинса очень широких полномочий, что многими рассматривалось как узурпация власти. Эти настроения сказались на работе Учредительного собрания. В принятой им новой конституции (30 октября 1822 г.) законодательная власть вручалась двухпалатному конгрессу при многостепенном избрании его депутатов. Исполнительная власть остава­лась в руках «верховного правителя». Но она ограничивалась сроком в 6 лет (с правом переизбрания еще на 4 года), а также обязательным утверждением важных постановлений национальным конгрессом. Однако этим противники О'Хиггинса не удовлетворились.

Их все еще страшило влияние «верховного правителя», и они подняли восстание. Оно началось в Консепсьоне. Возглавил его интендант провинции генерал Район Фрейре. Восстание распространилось и на другие провинции. 28 января 1823 г. оно охватило столицу. О'Хиггинс вынужден был сложить с себя полномочия «верховного правителя» и покинуть страну. Вскоре была отменена конституция 1822 г.

С падением О'Хиггинса резко приостановилось то социально-революцион­ное развитие, которое нашло выражение в войне за независимость и в рефор­маторской деятельности «Первого солдата». Простые люди, участвовавшие в восстании против него или не ставшие на его сторону, вскоре увидели, что пошли по ложному пути. О'Хиггинс, кроме прочего, своей строгой властью и энергией заставлял уважать правительственные постановления — насколько это было возможно в стране с недостаточными средствами сообщения и фе­одальными прерогативами латифундистов. Теперь последние считали себя пол­ными хозяевами не только в своих владениях, но и во всей республике.

Конституция, принятая в декабре 1823 г., отражала влияние церковников на события, которые привели к свержению О'Хиггинса. Она предусматривала запрещение любых публичных богослужений, кроме католических; только ка­толикам позволяла занимать гражданские должности и заниматься ремеслом. Фрейре, сменивший О'Хиггинса на посту «верховного правителя» (1823— 1827), не обладал авторитетом и властью своего предшественника. Страна стала ареной борьбы между светскими и духовными землевладельцами, между унитариями и федералистами.

Ватикану и чилийским клерикалам было мало преимуществ, предоставлен­ных католической церкви молодой республикой. Ватикан к тому же продол­жал считать Чили мятежной колонией испанских королей. Соответственно вели себя высшие иерархи чилийской церкви. Антипатриотическая позиция духовен­ства вызывала естественное недовольство самых широких слоев населения страны. Тем более, что на ее территории — острове Чилоэ — еще находились испанские войска, против которых как раз в то время готовилась военная экспе­диция. Ватикан и церковные иерархи Чили не посчитались с народным недо­вольством и проиграли.

Фрейре изыскивал необходимые для экспедиции средства. Он не встретил поддержки у церкви, обладавшей огромными богатствами. Тогда правитель издал постановление о закрытии ряда монастырей и секуляризации их имущест­ва и земель. В дело вмешался Ватикан, желая воспрепятствовать проведению объявленных мер. В ответ эмиссар папы был выслан из страны, монархически настроенный епископ Родригес Серрилья лишен епархии. Главную роль в стра­не после этого стали играть светские землевладельцы.

Первая попытка отвоевать Чилоэ закончилась неудачно (март 1824 г.). Вторая попытка была осуществлена одновременно с операциями Боливара против Кальяо в Перу (январь 1826 г.). Чилоэ и Кальяо оказались в руках чилийских и перуанских патриотов. Южная Америка была окончательно осво­бождена от испанцев.

Все это время шла борьба между унитариями и федералистами. В Чили унитариями были главным образом помещики, которые захватили власть в стране и хотели утвердить ее, централизовав управление. Буржуазия в авто­номии провинций видела защиту от такой централизованной власти и моно­полии крупных торговцев Сантьяго. Разумеется, в текущей жизни страны указанное размежевание не было столь четким. Федералистом мог быть по­мещик какой-нибудь провинции, недовольный правительством, а унитарием — мелкий буржуа, считавший, что дела его при этом правительстве протекают успешно. Играли роль чисто местные интересы, традиционная вражда ряда помещичьих семей, влияния и принуждения.

Политическая борьба в Чили была связана с идеями федерализма и уни­таризма сравнительно недолго. В указанные выше годы, когда эти идеи зани­мали чилийское общество, несколько раз созывалось Учредительное собрание, обсуждались различные проекты конституции и неоднократно происходили вооруженные столкновения. В результате глава государства перестал имено­ваться «верховным правителем». Он назывался теперь президентом и имел за­местителя — вице-президента. Однако главным результатом борьбы было появ­ление на политической арене либералов и консерваторов, которых в начале на­зывали «пипиолос» и «пелуконес».

Под знаменем либералов объединились главным образом чилийская сред­няя и мелкая буржуазия, разночинная интеллигенция, часть государственных служащих, низшее духовенство, мелкие и немало средних помещиков, которые хотели защитить себя от произвола латифундистов и посягательств последних на их земли и права. Либералы требовали введения и осуществления в стране буржуазных правовых институтов, уравнивающих граждан перед законом, а также ограничения торговой конкуренции иностранцев. Это были для того времени прогрессивные требования, отвечавшие не только узким интересам упомянутых выше слоев населения, но в определенной мере — национальным интересам, стремлениям народных масс страны, которые больше всего страдали от неограниченного всевластия крупных помещиков, распространявшегося не только на деревню, но и на город.

Под знамя консерваторов встали наиболее привилегированные и имущие слои чилийского общества, в значительной мере составлявшие прежде аристо­кратическую креольскую верхушку колонии: латифундисты, высшее духовен­ство, высшее офицерство. Они занимали главные посты в государстве, между ними существовали многообразные родственные связи.

Так как экономическое положение страны после ухода О'Хиггинса все время ухудшалось, то либералы со всех сторон получали поддержку в критике пра­вительства, которое, как они утверждали, пренебрегало интересами нации. При выборах в Учредительное собрание 1828 г. либералы получили большин­ство. Поэтому в принятой собранием новой конституции нашли свое отражение их основные требования: свобода слова, печати, равенство граждан перед законом, отмена майората. Конституция была принята 8 августа 1828 г. Избранный в соответствии с ней президент Франсиско Антонио Пинто был либералом.

Консерваторы утратили высшую государственную власть и значительную часть своего политического престижа. Они не хотели мириться с этим. Всю силу своего влияния они употребили на то, чтобы вернуться к власти. Либералы сами дали им повод к организации против них политической кампании. Вице-президентом республики большинством голосов был избран консерватор Ф. Руис Тагле. За ним по числу собранных голосов прошел консерватор — Хоакин Прието. Но либералы отказались признать победу своих политических противников. Они утвердили в должности вице-президента своего кандидата — Хоакина Викунью. Консерваторы начали вооруженную борьбу. 17 апреля 1830 г. в сражении при Лиркае армия либералов, которой командовал Фрейре, потерпела поражение. Консерваторы захватили власть. Законы, принятые либералами в период их правления, были отменены.

Одержав победу, консерваторы поставили во главе государства одного из своих лидеров — Хосе Томаса Овалье. Однако главную роль в политической жизни страны стал с этого времени играть Диего Порталес, занимавший в ка­бинете Овалье три поста: военного министра, министра иностранных и внутрен­них дел. Порталес принадлежал к аристократическому роду, был крупнейшим в Чили коммерсантом и финансистом и выражал интересы помещичье-купеческой олигархии. По своим политическим взглядам Порталес был твердым после­довательным консерватором. Однако, понимая значение торговли и промышлен­ности, он стремился способствовать их развитию.

Под влиянием Порталеса и при участии министра финансов Мануэля Ренхифо в стране была продолжена работа, начатая еще О'Хиггинсом. Были окончательно устранены оставшиеся от колониальных времен препятствия внут­ренней торговле. Были введены подоходный и имущественный налоги, высокие тарифы на ввоз в страну сельскохозяйственных товаров. Последнее — в целях стимулирования чилийского сельского хозяйства. Для тех же целей освобожда­лись от некоторых видов обложения производители технических культур, по­ставщики сельскохозяйственных инструментов, научных приборов, рыбаки. Ка­ботажное судоходство было закреплено за чилийским флотом. Экономились государственные средства, в частности за счет сокращения числа государст­венных служащих. Проводились работы по улучшению портов. В 1835 г. они были соединены пароходной линией.

Бурное развитие капитализма в Европе, предъявлявшее все больше тре­бований на продукцию заморских стран, и поощрительная политика чилийского правительства в отношении торговли и промышленности оказали немалое воздействие на чилийское хозяйство. Росла добыча меди, серебра. В местах их залегания возникли города. Началась добыча селитры, которая позже, от­теснив медь, стала главным продуктом чилийского хозяйства и экспорта. За пять лет, с 1830 по 1835 г., государственные доходы увеличились почти вдвое. Экономические мероприятия, осуществленные при участии и по инициати­ве Порталеса, служили консолидации государства, национальным интересам. Но чилийская экономика развивалась при одновременном усилении позиций реакционных аристократических кругов. После скончавшегося Овалье прези­дентом республики в 1831 г. был избран Хоакин Прието, а вице-президентом — Порталес. На деле первую роль в государстве продолжал играть именно Порта­лес. Победа на выборах усилила позиции консерваторов. Чтобы укрепить их, правительство приняло меры к улаживанию старого конфликта между го­сударством и церковью. Конфискованная при Фрейре собственность монасты­рей и духовных орденов была им возвращена. В ответ на это папа в 1832 г. санкционировал назначение избранных правительством лиц на епископские посты в Сантьяго и Консепсьоне. Латифундисты и церковь вновь стали поли­тическими союзниками.

Убедившись в прочности своего положения, консерваторы решили нанести удар по наследию либералов — конституции 1828 г. Положения этой конститу­ции уже не претворялись в жизнь, но формально она считалась действующей. 25 мая 1833 г. конгресс принял новую конституцию. Она оказалась сгустком консервативных идей. Эта конституция продолжала действовать без коренных изменений до 1925 г.

По конституции 1833 г. избирательное право предоставлялось только мужчинам (по достижении 21 года), умевшим читать и писать и удовлетворяв­шим требованиям имущественного ценза. В палату депутатов конгресса могли быть избраны граждане с доходом не ниже 500 песо, а в сенат — с доходом не ниже 2000 песо. При бедности и неграмотности большинства населения и всев­ластии помещиков в своих владениях и близлежащих городах установленная избирательная система закрепляла власть за землевладельческой олигархией, предоставляла ей все высшие органы управления. Восстановленный майорат служил охране латифундий. Католическая религия объявлялась государствен­ной. За церковью сохранялись многие права (регистрация браков, рождения и т. д.) и ее имущество.

Полномочия президента были поистине всеобъемлющими. У него теперь не было заместителя — вице-президента. Он обладал правом абсолютного вето, назначения всех высших должностных лиц, дипломатов и офицеров, изменения состава кабинета. Президент мог вводить осадное положение. Он был главно­командующим вооруженными силами страны и главным инспектором полиции. Он назначал членов Государственного совета, который, как и совет министров, выполнял при нем функции совещательного органа. Президент избирался на пять лет и мог быть переизбран на следующее пятилетие.

Столь широкие полномочия предоставлялись президенту для стабилизации установленного порядка: там, где оппозиция могла преодолеть цензовые зас­лоны, ее должна была сдерживать сильная вездесущая рука президента. Для *той цели была устранена, в частности, присутствовавшая в прежней конститу­ции статья о незаконности преследований по политическим мотивам. Новая конституция содержала статью, по которой изменения в нее могли быть внесены только при одобрении их двумя третями конгресса и президентом при последую­щем утверждении вновь избранным составом конгресса. Так консерваторы предпринимали все возможное, чтобы сделать свою власть незыблемой. Президентом был избран опять Прието (1836—1841).

Либералы понимали, что власть упущена надолго, что конституционный путь ее возвращения для них блокирован. Они составили заговор. Его возглавил Фрейре. Генерал снарядил в Перу два корабля и высадился с группой своих сторонников на чилийском берегу. Но заговорщиков постигла неудача. Фрейре был арестован и приговорен к смертной казни, замененной каторжными рабо­тами, а позже высылкой из страны.

В связи с тем, что экспедиция Фрейре формировалась в Перу, чилийское правительство стало проявлять к соседнему государству явную враждебность. Между ними и без того существовали острые противоречия. В колониальный период чилийская сельскохозяйственная продукция вывозилась главным обра­зом в Перу. После войны за независимость перуанское правительство стало облагать чилийские товары высокой пошлиной. Чилийцы ответили повышением пошлин на перуанские товары. Началась таможенная война. Дело осложни­лось заключением в 1836 г. договора о боливийско-перуанской федерации. Президент Боливии Санта-Крус закладывал основы для предполагаемого им дальнейшего объединения государств Южной Америки под своей властью

Правительство Чили рассматривало создание конфедерации как непосред­ственную военную угрозу своей стране. Чилийский флот неожиданно напал на перуанские военные корабли и вынудил их к сдаче. После этого Санта-Крусу было предъявлено ультимативное требование расторгнуть договор о конфедера­ции. Санта-Крус отверг ультиматум. В ноябре 1836 г. правительство Чили объ­явило конфедерации войну. Во время смотра армии, предназначенной для втор­жения на вражескую территорию, ее офицерами был арестован и убит Порталес (6 июня 1837 г.). Это была расплата за крутой нрав и деспотизм.

Военные действия продолжались более двух лет. Чилийцы потерпели неудачу у Арекипы, но позже им удалось захватить Лиму, а потом у Юнгая одержать решающую победу. Санта-Крус бежал. Конфедерация распалась.

После победы хозяйственная жизнь Чили, замороженная войной и чрезвы­чайными расходами, вновь оживилась. Чилийские товары находили большой спрос за границей, особенно продукты горнодобывающей промышленности. В 40-е годы сравнительно немногочисленные медные рудники Чили поставляли сырье главным образом для английских медеплавильных заводов. В 60-е годы в стране насчитывалось уже более 1,5 тыс. медных рудников, на которых добы­валось почти 50% всей мировой добычи этого металла. Весной 1870 г. были открыты залежи серебра в Караколесе, что с лихвой покрыло временный спад в добыче серебра в предшествующие годы. Все большим спросом пользовалась в Европе чилийская селитра. Она становилась одним из наиболее прибыль­ных предметов торговли, как и гуано. Отдельной отраслью чилийского хозяйства стала добыча каменного угля. Уголь потребляли медеплавильные заводы, ранее использовавшие только английский уголь. Увеличилось число мукомоль­ных, макаронных, водочных, свечных, мебельных, обувных и прочих фабрик. Всего, включая предприятия, которые обслуживали горнодобывающую про­мышленность, в Чили к 1870 г. насчитывалось более 2 тыс. предприятий (в основном небольших).

Наряду с промышленностью во второй половине XIX в. значительное развитие получило сельское хозяйство. Его продукция составляла около четверти всего экспорта. Главным покупателем была Англия. Развитие сельского хозяйства стимулировалось также ростом промышленности и населения (оно выросло вдвое по сравнению с колониальным периодом, достигнув 1 млн. чело­век), международными событиями. Крымская война, австралийская и калифорнийские «золотые лихорадки» повысили спрос на сельскохозяйственные продукты, особенно на зерновые. Посевные площади за период с 1842 по 1875 г. увели­чились в три раза.

Развитие промышленности, сельского хозяйства и торговли подтолкнуло рост транспорта. В 1852 г. в стране была построена первая железная дорога!

Так находила выход к морю продукция горнопромышленного района Копьяпо. Через 11 лет началось движение по дороге Сантьяго — Вальпараисо.

При всех своих успехах страна не ускользнула из цепких рук Англии. Как и в других государствах Латинской Америки, финансовая зависимость от английских капиталистов и привязанность к британскому рынку с течением времени возрастали, как возрастало проникновение англичан в чилийскую горнорудную промышленность. К 1880 г. в Англии было получено около 10 зай­мов на 8 с лишним млн. фунтов стерлингов. Англичанам принадлежало боль­шое число железных дорог, включая уже упомянутую дорогу Копьяпо — Каль­дера, горнорудных предприятий. Многие из чилийских предпринимателей субси­дировались английскими дельцами или компаниями.

Проникновение англичан в горную промышленность играло двоякую роль. Оно, с одной стороны, ставило горную промышленность под английский конт­роль, а с другой — стимулировало ее развитие. Зато конкуренция английских промышленных товаров наносила ощутимый вред местной обрабатывающей промышленности, удерживая ее на уровне полукустарного или кустарного про­изводства. И все-таки наличие богатых полезных ископаемых и достигнутый их экспортом положительный баланс во внешней торговле ставили Чили в более выигрышное положение по сравнению с соседними странами, стимулировали развитие буржуазных отношений. При всей зависимости от Англии чилийская буржуазия, особенно занятая в горнорудной промышленности, явно крепла. Ею было организовано несколько акционерных обществ и банков. Инициативу чилийской буржуазии связывала не только Англия, но и то обстоятельство, что промышленность и финансы были областью, где активной и мощной силой выступали латифундисты.

Латифундистам принадлежали земли, где скрывались сокровища недр, где прокладывались железные дороги. В прямой или косвенной форме лати­фундисты оказывались дольщиками любой прибыли, не говоря уже об их дохо­дах от земли. Они нередко являлись пайщиками предприятий. Все это стимули­ровало процесс обуржуазивания помещиков (как и стремление некоторых из них увеличить доходность своих поместий нововведениями). Но процесс этот протекал медленно. Достаточный спрос за границей на продукцию и полезные ископаемые их земель, наличие у них политической власти давали латифун­дистам все необходимое для ведения паразитической жизни, не требующей предпринимательской инициативы. Присущая классу помещиков консерватив­ность, связанная со стремлением сохранить старые привилегии и власть над зависимыми от них людьми, т. е. феодальные пережитки, тормозила процесс обуржуазивания помещиков. Его тормозила классовая мораль, согласно кото­рой предпринимательство считалось низменным занятием. Таким образом, прогресс в горнорудной промышленности содействовал не столько развитию буржуазных отношений, сколько укреплению позиций и обогащению чилий­ских латифундистов, росту их политического влияния. При этом социальные отношения в деревне сохранялись такими же, как и полвека назад.

В 1868 г. 70% возделываемой земли находилось в руках 2300 владельцев, остальная — в руках 27 тыс. средних и мелких собственников. Подавляющая же часть сельского населения страны, которая составляла половину всего ее населения, была лишена земли. Сохранялся инкилинат. В упомянутом году одна из чилийских газет писала: «Инкилино — своего рода кочевник, который обрабатывает клочок земли, причем плоды своего труда он должен делить с собственником земли, а также обязан бесплатно выполнять все работы в хо­зяйстве землевладельца.

Тысячи семей живут в нищите, масштабы которой поражают тех, кто имел случай выехать за пределы города и видеть собственными глазами горькую жизнь крестьянина».

В первой трети XIX в. помыслы прогрессивных людей Чили вращались в первую очередь вокруг главнейшей задачи, перед которой стояла страна,— освобождение от колониального гнета и охрана отвоеванной независимости. Во второй трети того же века страна была уже независимой политически, прошла этап своего государственного становления, начинался процесс развития и роста. Ей нужны были специалисты и рабочие для предприятий, а это сталки­вало с проблемами просвещения и правовых норм. Росла общность людей, живущих в едином государстве, что содействовало становлению и развитию национальной культуры. В связи со всем этим жизнь выдвигала носителей и пропагандистов новых идей, отражавших насущные потребности чилийской действительности.

Одним из виднейших деятелей нового направления являлся Хосе Викторино Ластаррия (1817—1888), просветитель, литератор, социолог, историк, энер­гично атаковавший косные порядки и устаревшие традиции. Он реорганизовал либеральную партию, отстаивал самобытность страны и стремился положить предел иностранному влиянию на Латинскую Америку.

Видный просветитель, ученый, писатель и поэт Андрес Бельо (1781 — 1865) ' основал в Сантьяго новый университет, который он и возглавил, внеся широкую свежую струю в систему образования. Андрес Бельо был великолеп­ным публицистом и полемистом. Его голос громко звучал на страницах тог­дашних прогрессивных газет и журналов.

Новые идеи в основе были буржуазными, окрашенными цветами чилий­ской действительности. В тогдашних условиях эти идеи в значительной мере питали борьбу против неограниченной власти олигархии. Под знамена новых идей вставали различные элементы чилийского общества: и обуржуазившиеся помещики, ищущие большего простора для своей экономической деятельности, и средние и мелкие землевладельцы, желавшие освободить себя от гнета ла­тифундистов и страха обезземеливания, и арендаторы, теснимые и эксплуати­руемые землевладельцами. Под те же знамена вставали представители мест­ной средней и мелкой буржуазии, рабочие, увлекаемые призывами к свободе, те инкилино, до которых доходил освободительный смысл возникавшего дви­жения. Призывы, формулируемые тогдашними прогрессивными деятелями, отражали общенациональные задачи: просвещения, промышленного развития, демократизации политического режима, ограничения произвола земельной олигархии, введения буржуазного правопорядка.

По-разному в разное время, но сравнительно долго борьбу за решение этих задач вела либеральная партия. Главные ее усилия были направлены на измене­ние конституции 1833 г., которая закрывала ей путь к государственной власти Для расширения числа своих сторонников либералы организовали во второй половине 40-х годов несколько обществ и клубов. Эти клубы служили центрам агитации за реформы. В них вовлекались мелкая буржуазия городов и рабочие, В 1850 г. возникла организация, которой суждено было оставить глубокий еле, в истории Чили. Это было «Общество равенства».

«Общество равенства» основали Франсиско Бильбао и Сантьяго Аркос антиклерикалы, горячие поборники антифеодальной аграрной революции. Об; они стремились поднять на борьбу народные массы. Оба по своим политически] убеждениям были буржуазными революционерами-демократами. «Обществ! равенства» и его газета «Друг народа», в названии которых так определена слышится преемственность идеалов Великой французской революции, вел; энергичную антиправительственную кампанию. После нескольких месяцев существования общество насчитывало около 4 тыс. членов, среди которых были представители зарождавшегося рабочего класса.

Как раз тогда, когда «Общество равенства» развертывало свою деятель­ность, страна готовилась к выборам. Заканчивался второй срок правления президента Бульнеса (1841 —1851). Общество вело агитацию, устраивало митинги и демонстрации, требуя конституционной реформы. В ноябре 1850 г. в столице было объявлено осадное положение и деятельность общества офици­ально запрещена.

Наиболее решительные либералы в городах Сантьяго и Ла-Серена подняли восстание. Но плохо подготовленное, оно оказалось изолированным, что позво­лило правительственным войскам легко справиться с ним. Последовали репрес­сии: многие либералы оказались в тюрьме, Ластаррия и поэт Эусебио Лилло (автор революционного гимна «Общества равенства») были высланы из страны. Аркос и Бильбао бежали в Аргентину. Новая попытка либералов поднять восстание в Сантьяго (апрель 1851 г.) также окончилась поражением.

Одержав победу, консерваторы удвоили усилия, для того чтобы добиться избрания в президенты своего кандидата — Мануэля Монтта. Они получили желаемое: Монтт стал президентом и, как его предшественник, пробыл на этом посту два строка (1851 —1861). Это становилось политической традицией, говорившей о силе власти и влиянии чилийской олигархии.

Эта сила тем не менее, как мы видели, подвергалась испытаниям. При Монтте вспыхнуло новое восстание. Города Ла-Серена и Консепсьон отказались признать законность его избрания и взялись за оружие. Однако мотивы, вызвав­шие эти восстания, были различными. В Ла-Серене оно являлось как бы возоб­новлением подавленного апрельского восстания либералов. В Консепсьоне восстание было инспирировано оппозиционной правительству группой чилийс­ких латифундистов. Они хотели провести на пост президента своего человека.

Против восставших были направлены правительственные войска. 8 декабря сдался Консепсьон, 31 декабря пала Ла-Серена. Однако правительство учло урок. 14 июля 1852 г. был издан закон об отмене майората, в следующем году — об отказе государства взимать десятину. Было уничтожено наиболее одиозное наследие феодализма.

Отмена майората задела всего около 20 аристократических кланов, вернее привилегии их родовых вождей. При этом старые латифундии распадались далеко не всегда, так как их прежние владельцы имели в своих руках деньги, влияние и силу, которые позволяли им устранять претендентов. Более того, некото­рые старые латифундии разрослись за счет приобретения земли распадавшихся родовых имений. Латифундисты, традиционные и новые, остались владельцами земли, господами над зависимыми от них крестьянами. В результате отмены 1есятины, а также отказа разрешить иезуитам вернуться в Чили правительство приобретало новые возможности для маневрирования финансами, освобождаясь от необходимости возвращать иезуитам когда-то принадлежавшее им имущество. В ответ на нападки возмущенных клерикалов Монтт в 1857 г. ввел и 1ействие новый гражданский кодекс. Этот кодекс, расширявший сферу деиствия норм буржуазного права, затрагивал, в частности, и прерогативы церкви: переходили в ведение государственной власти приходские священники, под ее контроль было поставлено образование, получали право на гражданский брак лица не католического вероисповедания.

Отмена десятины и майората, а также введение гражданского кодекса были результатом своеобразного компромисса между либералами и консерваторами, и значительной мере между буржуазией и помещиками. Буржуазия приобретала не многое, помещики почти ничего не теряли. Только церковь испытала ощути­мый урон. Ее права были сведены к минимуму (регистрация брака, похо­роны и т. п.). Компромисс, достигнутый в Чили между консерваторами и либералами, был уже знаком Европе и другим странам Латинской Америки. Церковь лишалась части своих формальных или фактических прерогатив в области права и землевладения для отведения ударов слева на существующие реакционные порядки. Правительство получало политический выигрыш, высту­пая в роли борца с косностью, выразителя прогрессивных взглядов.

Монтт и его энергичный премьер-министр Антонио Варас оказались доста­точно дальновидными, чтобы сманеврировать и не доводить дело до беспрерыв­ных вооруженных конфликтов. Но крайние ретрограды из помещиков и клерика­лов усмотрели в реформах Монтта предательское отступление от основных принципов чилийского консерватизма. Они создали Консервативно-клерикаль­ную партию, которая стала правой оппозицией правительству.

Стремясь расширить свою несколько сузившуюся опору, президент создал Национальную партию, которая объединяла умеренных консерваторов и уме­ренных либералов. Последние увидели в ней орудие для дальнейшей борьбы за реформы без риска вооруженных столкновений, угрожавших их жизни и имуществу. Девиз партии точно отражал ее существо и содержание упоми­навшегося выше компромисса «Свобода в рамках порядка».

Наиболее радикально настроенные либералы продолжали борьбу за отмену конституции 1833 г. Одним из виднейших представителей левого крыла либе­ралов был тогда известный историк и политический деятель Викунья Маккенна, участник апрельского восстания 1851 г. в Сантьяго. Осенью 1858 г. он начал издавать газету «Учредительное собрание», название которой говорило о намерении связанных с нею людей изменить государственную систему. Газета просуществовала недолго. Она была закрыта правительством, а ее издатель выслан из страны.

Экономический кризис 1857 г., нарушив нормальное течение хозяйственной жизни в Европе, сказался и на Чили. Ведь страна ориентировала свою эконо­мику на экспорт в европейские страны. Сократилась добыча полезных ископа­емых, не находили сбыта сельскохозяйственные продукты, на трудящихся обрушилась безработица, многие из них страдали от голода. Возросшее в связи с этим недовольство облекалось в политической сфере в форму растущей оппозиции правительству справа и слева. Эта оппозиция подогревалась стремле­нием Монтта, не считаясь с ней, провести на пост президента своего единомыш­ленника Вараса. Либералы решили воспрепятствовать этому любой ценой. В январе 1859 г. они подняли восстание в нескольких городах страны. Только в апреле правительственные войска сумели сломить сопротивление] повстанцев. Но для армии Монтта выросла новая опасность: восстали индейцы-арауканы.

Арауканы несколько веков успешно отстаивали свою независимость. Встали они на ее защиту и на этот раз, когда правительственные войска, действовавшие против либералов, не считаясь с прежними договорами, вторглись на их территорию. Восставшие индейцы два года вели неравную борьбу. Армия Монтта победила индейцев, но не подчинила их. По договору была вновь установлена граница, за которой земля и власть принадлежали арауканам.

Упомянутые выше события в условиях экономических осложнений подорва­ли политическую позицию Монтта. Он решил не обострять положение махинациями по продвижению Вараса на пост президента. Монтт поддержал компромисс сную фигуру Хосе Хоакина Переса, который и был избран президентом в 1861 Как и его предшественники, он оставался главой государства два срока — до 1871 г. I Хосе Хоакин Перес, осуществляя идею компромисса, которая была связана с его именем во время выборов, создал правительство из консерваторов, представителей Национальной партии и либералов. В работе кабинета сразу же возникли разногласия. Его покинули наиболее радикальные министры, настаивавшие на изменении конституции. В конечном счете опорой Переса стали те же силы, на которые опирался Монтт,— умеренные консерваторы и умерен­ные либералы. При этом крупные купцы и финансисты, составлявшие ядро умеренных либералов, денежная мощь и политическая активность которых проявилась в предшествующие годы, стали оказывать большое влияние на государственную жизнь. Землевладельческая олигархия, правившая страной, все больше становилась буржуазно-помещичьей олигархией. Она состояла в основном из земельных магнатов и крупных коммерсантов, связанных с внешнеторговыми операциями, а также банкиров — при преобладании первых и большом влиянии англичан, которые покупали продукцию поместий и рудни­ков, вели с Чили активную торговлю и кредитные операции. Все это сделало ненужным существование промежуточной Национальной партии, и она рас­палась.

Левое крыло либералов продолжало бороться за изменение конституции. Эту борьбу возглавили Диего Баррос Арана, известный чилийский историк, братья Гальо и братья Матта, которые решили создать новую политическую партию.

В разгар политических перегруппировок перед страной возникла опасность столкновений со старым врагом — Испанией.

Во время Гражданской войны в США, используя их занятость внутренними делами, а также свое сближение с южанами, Англией и Францией, Испания решила, что наступил момент восстановить некогда утраченную власть в Латинской Америке. В марте 1861 г. ей удалось вернуть свое колониальное господство над Доминиканской республикой, чему помогли царившие там внутренние раздоры. Совместно с Англией и Францией Испания в том же году приняла участие в нападении на Мексику. Вынужденная вывести оттуда свои войска, Испания направила их против Перу. Предлогом для нападения на Перу испанцы избрали отказ этой страны удовлетворить требования Мадрида о выплате Испании задолженности, которая числилась за перуанским вице-королевством.

В апреле 1864 г. испанский флот подошел к перуанским островам Чинча и захватил их. Готовность поддержать перуанцев в борьбе выразили все страны Латинской Америки, а Чили — сосед Перу — особенно решительно. В ответ на это испанский флот подошел к Сантьяго, и его командующий потребовал, чтобы присутствие испанского флота в чилийских водах было отмечено торжественным салютом. Правительство Чили отказалось выполнить это требование. Через неделю чилийский конгресс принял решение об объявлении Испании войны. С Перу, Боливией и Эквадором был заключен военный союз.

В Мадриде, где рассчитывали не столько на свои силы, сколько на слабость Перу, не рискнули начать серьезную войну со всей Латинской Америкой. Обстреляв несколько городов побережья, сильно повредив четырехчасовой бомбардировкой чилийский порт Вальпараисо, испанский флот прекратил военные операции и в мае 1866 г. ушел в Испанию.

Война закончилась. Она получила название первой Тихоокеанской войны в отличие от второй, которая возникла в том же районе через 12 лет. Недолгая и не принесшая серьезных военных результатов первая Тихоокеанская война, тем не менее, имела важное международное значение. В год, когда она началась, доминиканцы, используя выгодный момент, вновь отвоевали свою националь­ную самостоятельность. Бессилие Испании перед единым фронтом стран Латин­ской Америки подтвердило тот факт, что независимость этих стран от Испа­нии — вопрос, решенный историей навсегда.

С окончанием войны политическая борьба в Чили развернулась с новой силой. В результате в 1871 г. из конституции 1833 г. была исключена статья, допускавшая избрание президента на второй срок. В желании устранить эту статью сошлись многочисленные интересы решительных сторонников пересмотра конституции: умеренных либералов, усматривавших в этом для себя возмож­ность большей политической активности, немалого числа консерваторов, кото­рые претендовали на власть или хотели передать ее наиболее выгодному для себя претенденту, не дожидаясь лишних пяти лет.

Изменение конституции обострило борьбу за президентское кресло в среде консерваторов и умеренных либералов. Левые либералы создали, наконец, новую политическую партию, которая получила название радикальной партии. Своей главной задачей она ставила отмену конституции 1833 г.

Очень сложные, быстро менявшиеся политические комбинации, с одной стороны, усиливали позиции государственной власти, делая ее более независи­мой от прихотей олигархии, а с другой — затрудняли выполнение задачи по поддержанию власти этой олигархии в том виде, в каком она была узаконена конституцией 1833 г. В таком положении находилось правительство президента Федерико Эррасуриса Саньярту (1871 —1876) и президента Франсиско Анибала Пинто (1876—1881).

В 1873 г. консерваторы, намереваясь перегруппировать свои силы, ослаб­ленные внутрипартийной борьбой, вышли из правительства, чтобы вернуться в него через некоторое время во всеоружии. Воспользовавшись представившей­ся возможностью, либералы поспешили осуществить давно вынашиваемый замысел. В конституцию были внесены новые поправки.

Поправки эти предусматривали сокращение сроков полномочий сенаторов с 9 до 6 лет и избрание их прямым голосованием. Провозглашалась свобода личности, собраний, печати, организаций. Иначе говоря, время, в ходе которого развивались в стране буржуазные отношения, брало свое. Власть олигархии, вопреки ее воле, приобретала в целом все более буржуазную окраску, а чилий­ская буржуазия пробивала бреши, которыми пользовалась, чтобы проложить себе путь к государственной власти. Такими именно брешами были поправки к конституции, внесенные в нее в первой половине 70-х годов.

К концу 70-х годов XIX в. чилийский рабочий класс, насчитывал 100 тыс. человек (из них 40 тыс. горняков). Как и в других странах Латинской Америки, I положение рабочих Чили было очень тяжелым. Жизнь чилийского рабочего в среднем не превышала 25 лет. Особенно тяжелым было положение работавших женщин и детей.

Разрозненные стихийные выступления рабочих против невыносимых усло­вий труда начались на заре появления чилийского пролетариата. Но эти выступ­ления не приводили к облегчению его жизни и заканчивались, как правило, суровыми наказаниями их участников. Да и сам активный протест зарождался редко — до того отупляюще тяжел был труд, до того нереальной представлялась , возможность освобождения.

Первые еще очень непрочные рабочие организации стали создаваться в Чили в середине XIX в. Это были главным образом общества взаимопомощи, иногда кружки самообразования. Тогда же наиболее передовые рабочие городов стали вовлекаться в упоминавшиеся выше организации либералов, в частности в «Общество равенства». Несколько позже, зачастую через иммигрантов, рабочие Чили узнали об идеях социализма. Немалое влияние оказывали на рабочих теории анархизма. В 1871 г. была сделана попытка организовать в стране секцию Международного товарищества рабочих. Инициаторами этого начинания были немецкие иммигранты — члены I Интернационала. Они же создали первые кружки, которые пропагандировали марксистское учение. В начале 70-х годов стали выходить первые рабочие газеты. Это были годы экономического подъема, относительно быстрого развития промышленности, увеличения числа рабочих, роста их классовой сознательности.

Борьба за улучшение условий жизни и труда, за права человека вела постепенно рабочих к осознанию себя как класса. Политическому просвещению пролетариата содействовали общества, создаваемые прогрессивно настроенны­ми представителями чилийской интеллигенции в середине 70-х годов. Наиболее левое и демократическое из них — «Общество Франсиско Бильбао» — было создано в Коронеле в 1878 г. Большинство членов этого общества были рабочие, которые получали там начатки общего образования и политических знаний.

Мировой экономический кризис в 1874—1879 гг., обрушившийся на Чили, особенно ярко выявил существовавшие в стране социальные противоречия между крестьянами и помещиками, рабочими и предпринимателями. Он обост­рил политическую борьбу. Вновь возник вопрос о правах церкви.

В 1878 г. умер архиепископ Сантьяго Рафаэль Валентин Вальдивьесо. Пра­вительство предложило римской курии назначить на вакантное место своего кандидата, который придерживался либеральной ориентации. Но против него выступила группа представителей высшего духовенства Чили, предлагая свою кандидатуру. Церковников поддерживали консерваторы и папская курия. Сов­местное выступление этих сил вызвало резкую оппозицию со стороны большин­ства нации. Но клерикалы проявляли упорство, и спор между правительством и церковью грозил перерасти в политический конфликт, подобный тем, которые были памятны чилийцам по временам Фрейре и Монтта.

В момент обострившихся социальных и политических противоречий страна вступила в войну, которая получила название второй Тихоокеанской войны.

Упоминавшийся экономический кризис 70-х годов XIX в. привел к резкому падению добычи меди, прежде являвшейся основой чилийской горнодобываю­щей промышленности. Переживало кризис сельское хозяйство. Тем не менее внешняя торговля страны и доходы от нее росли. Этот рост шел за счет увеличе­ния добычи селитры.

Залежи добываемой чилийцами селитры находились на территориях, при­надлежавших Боливии (район Антофагасты) и Перу (провинция Тарапака), что приводило к неоднократным осложнениям в отношениях между чилийскими предпринимателями и правительствами Перу и Боливии.

Перуанское правительство президента Прадо, испытывая трудности, свя­занные с кризисом, решило поправить финансовые дела за счет селитры и одно­временно выдворить из страны деятельных чилийских предпринимателей. В 1873—1875 гг. оно издало несколько законов, согласно которым все запасы селитры и оборудование «офисин» (так назывались предприятия по добыче селитры) объявлялись государственной собственностью. Правящие круги Перу действовали тем более решительно, что еще 6 февраля 1873 г. между этой стра­ной и Боливией был заключен тайный договор о военном союзе на случай предполагаемого конфликта с Чили.

Выдворенные из Перу чилийские предприниматели еще более активно стали проникать в район Антофагасты. Боливийское правительство, находясь в столь же критическом финансовом положении, как перуанское, и стимулируемое его примером, а также рассчитывая на союзный договор с Перу, в начале февраля 1879 г. издало приказ о наложении секвестра на имущество «Чилийской селитря­ной компании», которая действовала на территории Боливии.

14 февраля 1879 г., в день, назначенный для аукциона имущества компании, 500 чилийских солдат высадились в Антофагасте и, не встретив сопротивления, заняли город, водрузив чилийские флаги над общественными зданиями. Так началась вторая Тихоокеанская война, у которой есть и другое название — «Се­литряная война». В нем раскрывается ее главная сущность. 5 апреля, когда Чили объявила войну Боливии и Перу, чилийские войска оккупировали всю боливийскую часть пустыни Атакама и часть территории перуанской провинции Тарапака.

Как только началась война, стало известно, что английские держатели чилийских ценных бумаг решили отложить на пять лет получение причитавших­ся им амортизационных поступлений и процентов. Солидарность эта была далеко не альтруистической.

Англия была главным торговым клиентом Чили. Что было особенно важ­но — англичане были кредиторами чилийского правительства и с 1822 по 1875 г. предоставили ему 9 займов, сумма которых к 1880 г. достигла 7,7 млн. фунтов стерлингов. От сохранения и развития чилийской селитряной промышленности зависела в огромной степени судьба английских капиталов.

По численности населения Чили уступала своим противникам почти вдвое (Чили — около 2,5 млн. человек, Перу — около 3 млн., Боливия — около 2 млн.). Сухопутная чилийская армия к началу войны насчитывала от 2,5 до 3,5 тыс. человек, перуанская — до 8 тыс., а боливийская — до 3 тыс. человек, т. е. союзники обладали значительным численным перевесом. В области морских вооружений силы противников были приблизительно равны (учитывая флот Перу и Чили, так как Боливия не имела военных кораблей). У Чили были, однако, свои преимущества. Ее финансы находились не в столь катастрофическом состоянии, как в Перу и Боливии. Чилийская армия была лучше подготовлена к войне и дислоцировалась ближе к месту начавшихся военных операций.

Успешно начатые действия чилийских войск в Атакаме были временно приостановлены вследствие трудностей в снабжении наступавших частей бое­припасами и продуктами питания в тяжелых условиях пустыни и бездорожья. Местом военных операций стали прибрежные воды Тихого океана.

Война на море началась блокадой чилийскими кораблями перуанского порта Икике. Отсюда чилийский флот ушел, держа курс на Кальяо, оставив у Икике два небольших корабля — «Эсмеральду» и «Ковадонгу». 21 мая 1879 г. к Икике подошли наиболее крупные суда перуанского флота «Уаскар» и «Инде-пенденсиа». «Уаскар» потопил героически сопротивлявшуюся «Эсмеральду». «Индепенденсиа», атакуя «Ковадонгу», наскочила на подводные камни, пере­вернулась и затонула. «Ковадонге» удалось укрыться в Антофагасте.

«Уаскар», самый мощный и быстроходный корабль из всех участвовавших в войне, успешно действовал против чилийских торговых судов, наводил страх на приморские города Чили и прерывал коммуникации между столицей Сантьяго и чилийской армией в Атакаме. Успешному крейсерству «Уаскара» был положен конец 8 октября 1879 г. В этот день у мыса Ангамос он был застигнут новыми чилийскими броненосцами «Кокрэн» и «Бланке Энкалада», которые недавно прибыли из Англии. «Уаскар» капитулировал. 18 ноября сдался еще один перуанский военный корабль «Пилькомайо». Так закончился второй этап войны, вновь принеся успех чилийским вооруженным силам теперь на море.

2 ноября 1879 г. десятитысячная армия с боем высадилась у Писагуа. Через несколько дней перуанская провинция Тарапака была занята чилийскими войсками.

Военное поражение вызвало возмущение в столицах союзников. В Перу власть захватил полковник Николас Пиерола (23 декабря). Боливийская армия, еще не вступившая в бой, восстала против Дасу, ее главнокомандующего и президента страны (28 декабря). Его место занял Нарсисо Камперо.

Чилийские войска продолжали наступление. Два месяца длился тяжелый переход по пустыне под палящим солнцем. 26 мая после жестокого сражения чилийцы вступили в Такну, а 7 июня в Арику. Боливия к этому времени факти­чески перестала принимать участие в войне. Чилийский флот контролировал побережье океана и обстреливал Кальяо. 16 января чилийцы оккупировали сто­лицу Перу. Чилийцы выиграли войну.

Успехи чилийской армии вызвали ажиотаж на лондонской бирже, взвинтив цены на чилийские облигации и акции. Из суммы в 10,5 млн. фунтов стерлингов стоимости чилийского экспорта на долю Англии в 1880 г. приходилось 8 млн.

Английские товары составляли 45 % чилийского импорта. После 1882 г. селитря­ная промышленность на 84 % находилась в руках англичан.

Пока шли сильно затянувшиеся мирные переговоры между Чили и Перу в Анконе, чилийское правительство, используя боеготовность еще не демобили­зованной армии, решило заняться «умиротворением» арауканов. Наступление на них было начато вскоре после взятия Лимы. Два года длились военные опера­ции против мужественных индейцев, героически отстаивавших, как и прежде, свою независимость. Но борьба была неравной. Опытные солдаты, располагав­шие современным оружием, сломили сопротивление арауканов, формально признавших власть чилийского правительства.

Во время президентских выборов 1881 г. либералам и радикалам удалось избрать президентом Доминго Сайта Мария (1881 —1886), который занял твер­дую позицию в упоминавшемся выше конфликте правительства с церковными ретроградами. Отстаивая прерогативы светской государственной власти в вопросе назначения высших церковных сановников, Санта-Мария в 1883 г. пошел на разрыв с Ватиканом, выслав из страны «апостолического делегата». В 1884 г. были проведены законы о гражданском статуте кладбищ: отменены ограничения для похорон, запрещено создание частных кладбищ, все кладбища переходили в ведение муниципальных властей. В том же году церковь лишили прав на регистрацию актов гражданского состояния (браков, рождений, смер­тей). Был введен закон, по которому ограничивалось и точно определялось право административных и судебных властей на арест граждан.

20 октября 1883 г. в Анконе был подписан мир с Перу. По условиям мирного договора Перу навсегда уступала Чили провинцию Тарапака. На 10 лет перехо­дили к Чили Такна и Арика. По истечении этого срока предусматривалось проведение плебисцита, который должен был решить окончательную судьбу этих территорий. Сторона, которая оказалась бы их обладателем, должна была выплатить другой стороне 10 млн. песо возмещения. 4 апреля 1884 г. было заключено перемирие ' между Чили и Боливией. По состоявшемуся соглашению вся бывшая боливийская территория между Андами и океаном переходила к Чили.

Расширение чилийской территории за счет новых земель, богатых ископа­емыми, послужило толчком к активизации предпринимательской деятельности в стране, увеличению сельскохозяйственного производства, экспортной торговли и государственных доходов. Развитию страны во многом способствовала полити­ка президента Хосе Мануэля Бальмаседы (1886—1891). В кабинете своего пред­шественника он был министром внутренних дел. К власти Бальмаседа пришел, поддержанный либералами, к партии которых принадлежал, а также всеми, кто справедливо видел в нем человека, стремившегося вывести Чили в ряд передо­вых стран мира. Для решения этой задачи наиболее важным Бальмаседа считал содействие экономическому развитию республики, предпринимательской де­ятельности чилийских горнозаводчиков, фабрикантов, торговцев, что означало необходимость борьбы с пережитками феодализма и засильем иностранного капитала.

Как и в других странах Латинской Америки, необходимые преобразования прежде всего коснулись еще сохранившихся привилегий церкви. Став президен­том, Бальмаседа направил свои усилия на то, чтобы заменить насколько возможно духовное образование светским и специальным, которое дало бы стране квалифицированные кадры, необходимые для развития промышленности и руководства ею. В период правления Бальмаседы число учебных заведений значительно возросло, увеличилось число учащихся. Одновременно благоуст­раивались города, расширялась сеть дорог. В 1888 г. было осуществлено важное нововведение: страна получила всеобщее избирательное право. Им не могли в тогдашних условиях в полной мере и свободно пользоваться неграмотные и в значительной части подневольные труженики, но у них было такое право и их борьба за его использование и применение вносила новую, свежую струю в политическую жизнь Чили.

Любая инициатива, любое начинание правительства зависели от возмож­ности распоряжаться государственными средствами. А так как основные доходы в государственную казну в те годы поступали от селитряной промышленности, то именно возможность использовать ее развитие для страны могла стать главным источником прогресса республики. Но селитряная промышленность в значительной мере находилась в руках англичан, а на этой основе они являлись владельцами железных дорог, шахт, домов, предприятий, в первую очередь Норт, Гарвей и другие «селитряные короли». Они не собирались усту­пать захваченные богатства и политическое влияние. Бальмаседа проявил настойчивость. В 1887 г. при оплате сертификатов, выпущенных еще до войны перуанским правительством под залог селитряных предприятий, чилийское государство получило в свое распоряжение 71 офисину. В том же году прави­тельство Бальмаседы издало закон, запрещавший передачу селитряных земель и предприятий, принадлежавших государству, в частные руки. Для защиты национальной экономики и руководства ее развитием было создано Министер­ство промышленности и общественных работ. Национальные предприятия получали от правительства заказы на изготовление изделий, которые прежде ввозились. Проводилась покровительственная тарифная политика, помогавшая местным предприятиям бороться с иностранной конкуренцией. Поощрялась иммиграция, способствовавшая увеличению числа квалифицированных спе­циалистов.

Успех в создании государственной селитряной промышленности сулил Чили совершенно новые перспективы развития. Бальмаседа лично — с трибуны конгресса, во время экспедиционных поездок в селитряные области, везде, где было возможно,— старался увлечь людей этими перспективами. Его политику поддерживали многие органы печати, в стране создавалась атмосфера нацио­нального подъема и деловой активности. В 1889 г. правительство учредило комиссию, призванную изучать возможности и поощрять развитие селитряной промышленности, содействовать укреплению в ней государственного начала, разрабатывать проекты и рекомендации в этом направлении. Так как Бальмасе­да встречал на этом пути недоброжелательное и даже враждебное отношение английских дельцов, то, нуждаясь в средствах, он прибег к займу у немецкого «Дейче банк». Это был первый в истории Чили заем, полученный не от английс­ких капиталистов.

Деятельность Бальмаседы, направленная на хозяйственное развитие и эко­номическую независимость Чили, его стремление преобразовать страну встреча­ли горячую поддержку чилийских патриотов из самых различных слоев об­щества, в первую очередь в среде чилийской национальной буржуазии. Именно ее интересы, независимо от его личных побуждений, выражал Бальмаседа своей политикой, содержание которой укладывалось в два значительных слова «Чили — чилийцам!». Этому общему лозунгу Бальмаседа, выступая в конгрессе 1 июля 1889 г., дал конкретное содержание, сформулировав программу намечае­мых мероприятий: нельзя допустить, чтобы селитряную промышленность моно­полизировали англичане; всеми средствами следует стимулировать развитие национальной селитряной промышленности; то и другое требует введения ново­го, далеко идущего законодательства. Правительство осмелилось провести проверку ряда заключенных сделок, в результате чего выяснилось, что многие из этих сделок были незаконными, в частности те, в которых участвовал Норт.

Для борьбы с Бальмаседой Норт мобилизовал все находившиеся в его распоряжении силы и союзников, связанную с ним чилийскую и английскую прессу, влиятельных дельцов и политиков, а прежде всего, разумеется, деньги. Однако правительство Бальмаседы игнорировало все попытки Норта вступить в переговоры, решительно и холодно отказывалось от всякого рода презентов. Норту не удалось ни «растопить», ни «затмить» Бальмаседу. Чилийские патриоты остались верны своему президенту, чилийские предприниматели, которые не были связаны с англичанами, ждали с нетерпением осуществления нового законодательства.

Норту пришлось покинуть Чили. Тогда он начал войну против Бальмаседы «по всем правилам» алчного и циничного политика и дельца — войну без пра­вил, без чести, без пощады. Еще до отъезда из Чили Норт установил контакт лично и через своих агентов со всеми противниками Бальмаседы, обещав им прочную денежную поддержку в организации антиправительственного заговора. К несчастью для Чили, внутри страны имелось немало влиятельных сил, которые готовы были выступить против Бальмаседы, опираясь на эту поддержку.

У президента сохранились старые счеты с клерикалами. Намерения Бальма­седы страшили консерваторов. Он не скрывал того, что хочет модифицировать конституцию 1833 г. Это было ему необходимо для осуществления задуманных преобразований, для расширения круга людей, готовых поддержать его в реформаторской деятельности. Этому, в частности, служил избирательный закон 1888 г.

Помещики исстари были связаны с английскими покупателями продуктов и полезных ископаемых, которые производились и добывались на земле, принадлежавшей этим помещикам. Поэтому последние, так же как связанные с англичанами крупные торговцы-экспортеры и финансисты, легко находили общий язык с агентами Норта, тем более что имели собственные претензии к Бальмаседе.

Оппозиция президенту подогревалась экономическими трудностями, с кото­рыми столкнулась страна. Послевоенный предпринимательский бум отвлек значительную часть капиталов в спекулятивную сферу, вызвал к жизни пред­приятия, не дававшие прибыли, а то и вовсе фиктивные. Продолжалась инфляция, унаследованная от предшествовавших правительств, которые, взяв заем у банков, разрешили им почти не контролируемую эмиссию; упали цены на медь на мировом рынке. Умышленно сокращали производство селитряные компании, которые контролировались англичанами. Все это вело к сокращению производства двух главнейших продуктов горнодобычи — селитры и меди, влекло за собой уменьшение поступлений в казну, безработицу, падение торгов­ли, сокращение заработной платы, удорожание жизни. Создавшееся положение давало врагам Бальмаседы благодатную почву для возбуждения недовольства его политикой.

Это недовольство накапливалось не только в зажиточных слоях общества, но и в среде чилийского пролетариата. Безработица, рост дороговизны, сокра­щение заработной платы прежде всего и сильнее всего задевали рабочих горо­дов, рудников и шахт. Отстаивая свое право на достойное существование, рабочие нередко бастовали. Наиболее организованно и упорно проводились забастовки в селитряной зоне, особенно летом 1890 г.

Отношение Бальмаседы к рабочему движению было непоследовательным. Несмотря на настойчивые требования хозяев, он старался избегать отправки войск для подавления забастовочного движения, зная о тяжелом положении горняков. Но Бальмаседа был президентом буржуазно-помещичьего государ­ства, и его личная гуманность и сочувствие рабочим не могли радикально изменить назначения такого государства, призванного защищать интересы господствующих классов. Бальмаседа не раз вынужден был санкционировать подавление выступлений рабочих войсками. Так, летом 1890 г. была учинена жестокая расправа над забастовщиками в Вальпараисо. Но сам факт колебаний президента перед принятием решения о посылке вооруженных сил против рабо­чих делал Бальмаседу нежелательным президентом для хозяев, которые требо­вали от него твердости в данном вопросе. А так как войска все же стреляли, это восстанавливало рабочих против правительства.

С течением времени положение Бальмаседы становилось все более слож­ным. При определенных условиях получить политическую поддержку он мог бы от новой партии — демократов, требования которых во многом совпадали с намерениями президента. Но их пути разошлись.

Демократическая партия образовалась в 1887 г. из левого крыла радикалов. Лидером демократов и организатором их партии был Луис Маракиас Конча. Своей целью партия считала борьбу за достижение экономической независимос­ти страны, демократизацию государственного строя, социальное обеспечение для престарелых и больных, расширение обязательного светского всеобщего образования. Демократы не чуждались пролетариата и стремились сделать его своим союзником, желая при этом обеспечить свое идейное и политическое руководство. В демократической партии были приверженцы социалистического учения. Активным пропагандистом социализма был Луис Пенья-и-Лара.

Бальмаседа, будучи патриотом и дальновидным государственным деятелем, умел найти те пути, по которым следовало идти стране, чтобы стать самостоя­тельной и процветающей, содействовал ее буржуазному развитию. Но будучи представителем определенной среды и сыном своего времени, он не искал, да в то время и не мог найти иных способов осуществления своих планов, чем те, которыми располагал как глава государства с определенной структурой и балан­сом классовых сил. Демократы были для него оппозицией, он для демократов — представителем олигархии.

Весной 1888 г. из правительства вышел министр финансов Агустин Росас — банкир, связанный с крупнейшими финансистами страны — партнерами англий­ских дельцов. Намерение Бальмаседы создать государственный банк сделало крупных чилийских банкиров его заклятыми врагами. К ним примкнули подруч­ные Норта и других английских селитряных магнатов. Их постоянным резервом были клерикалы и значительная часть консерваторов. При поддержке Норта все эти силы начали подготовку государственного переворота.

В конце 1890 г. правительство Бальмаседы уже не имело большинства в конгрессе и деятельность его в связи с этим была сильно скована. Предусмотрен­ный процедурой созыв конгресса для утверждения бюджета на 1891 г. означал сосредоточение антиправительственных сил в его стенах, безудержную критику кабинета и президента, почти полную невозможность нормальной их работы. Желая оттянуть неизбежный конфликт, Бальмаседа решил не созывать конгресс. 1 января 1891 г. правительство объявило, что бюджет на этот год. будет установлен на основе прошлогоднего.

Враги Бальмаседы только и ждали повода для открытого мятежа. Неосто­рожный, хотя и вынужденный шаг правительства дал им этот повод. 7 января они выступили, объявив себя защитниками законности и конституции. На сторо­ну мятежников перешел флот, офицеры которого в большинстве своем были выходцами из аристократических семей. Была сформирована хунта, возглавляе­мая капитаном флота Хорхе Монттом. Вскоре она, однако, бежала в Икике.

В борьбе с мятежниками Бальмаседа проявил большую энергию. Он сфор­мировал новое правительство из своих сторонников. В столице и других городах были арестованы лица, подозреваемые в причастности к заговору, запрещен выход газет, которые вели враждебную агитацию. Но военное счастье сопутство­вало врагам президента. Мятежники разбили небольшие силы правительственных войск, которые действовали против них на севере страны, а позже овладели всей селитряной зоной. Успехи мятежников в значительной части определялись предварительной работой здесь агентов Норта, материальной помощью и моральной поддержкой Англии, недовольством, возникшим в резуль­тате экономических затруднений.

Укрепившись на севере, мятежники развили наступление и овладели Валь­параисо. Вскоре война приблизилась к стенам столицы. Бальмаседа, видя трудность создавшегося положения, чтобы вдохнуть уверенность в солдат, защищавших столицу, назначил главой правительства героя Тихоокеанской войны генерала Бакедано, а сам сложил с себя полномочия президента. На рассвете 29 августа 1891 г. он попросил убежища в аргентинском посольстве.

Трудно сказать, верил ли Бальмаседа в действенность избранного средства продолжать борьбу, устранившись от активного в ней участия. Во всяком случае, получив власть, Бакедано прекратил сопротивление. В Сантьяго вошли части мятежников. Все, кто был близок Бальмаседе, его родственники и сторон­ники, подверглись репрессиям, их дома были разгромлены. 31 августа в столицу прибыли члены мятежной хунты, которая в качестве временного правительства взяла на себя управление страной.

19 сентября 1891 г. Бальмаседа застрелился в аргентинском посольстве, не имея возможности покинуть его, зная, что объявлено о суде над ним, который в создавшихся условиях мог быть только расправой и издевательством.

Бальмаседа вел борьбу в рамках существующей государственной системы, главным образом на парламентской арене. Когда возник вооруженный конф­ликт, с ним остались его сторонники, наиболее дальновидные патриоты, солдаты, верные присяге. Этого было недостаточно, чтобы победить, имея против себя сплоченные силы могущественных латифундистов и крупных капиталистов, английских дельцов, а также недовольство рабочих и местной буржуазии эконо­мическими трудностями. Но в истории Чили Бальмаседа навсегда останется одной из самых выдающихся фигур, государственным деятелем, который смело бросил вызов иностранному проникновению.

Падение Бальмаседы явилось серьезным ударом по наметившейся при нем прогрессивной тенденции в развитии Чили. После вступления в Сантьяго войск мятежников в стране была восстановлена полностью власть буржуазно-поме­щичьей олигархии, связанной с английским капиталом. Эту власть олицетворял Хорхе Монтт, ставший адмиралом и президентом (1891 —1896). В стране были установлены порядки, сходные с теми, которые существовали в первые годы после победы консерваторов в 1833 г. Преемники Хорхе Монтта — Эррасурис (1896—1901), Риэско (1901 — 1906), Педро Монтт (1906—1910), Баррос Луко (1910—1915), Санфуэнтес (1915—1920) — шли его путем. При этом с течением времени происходило все более заметное моральное разложение правящих верхов. Коррупция, беспринципное политиканство, карьеризм пронизывали их жизнь и деятельность. Результатом борьбы за власть были частые смены мини­стров и их перемещение. Депутатами и сенаторами становились, как правило, не поборники каких-либо принципов и идей, а богачи и протеже земельных магнатов, банкиров, членов правительства. Царила реакционная олигархия.

Всевластие олигархии сопровождалось усилением зависимости страны от иностранного капитала, увеличением государственного долга, переходом нацио­нальных богатств в руки иностранных владельцев. Английские инвестиции, составлявшие 24 млн. фунтов стерлингов в 1890 г., достигли 64 млн. фунтов стерлингов в 1913 г. (из них 34,6 млн. приходилось на государственные долги Чили). Кроме англичан, в чилийскую экономику все глубже проникали капита­листы США и Германии. Англия продолжала сохранять свое господствующее положение в торговле Чили по общему объему производимых торговых опера­ций, но по темпу роста торговли Германия и особенно США стали уже обгонять ее. Немцы, кроме прочего, сумели в значительной мере подчинить своему влия­нию чилийскую армию и организовали широкую иммиграцию в Чили, создавая там компактные колонии, в которых господствовала пангерманская идеология.

Обогащение олигархии и иностранных империалистов достигалось жесто­кой эксплуатацией чилийских трудящихся. По-прежнему в деревне от непосиль­ной работы и произвола помещиков страдал инкилино. Рабочие, как и раньше, трудились от зари до зари, жили впроголодь и в грязных бараках. Но было и различие. Чилийское рабочее движение в конце XIX— начале XX в. явно наби­рало силы. Рабочий класс городов и рудничных поселков приобретал черты промышленного пролетариата, росла его численность. Только за десять лет, с 1890 по 1900 г., число рабочих в стране возросло со 150 тыс. до 250 тыс. чело­век. Рабочий класс сплачивался на производстве, в коллективе обнаруживал свою силу. Развитие мирового революционного движения, распространение социалистических идей все глубже задевали чилийский рабочий класс. Это сказывалось в участившихся забастовках, в их большей организованности. Чилийские пролетарии неизменно выходили на улицы в день Первого мая. Репрессии, применяемые против забастовщиков и демонстрантов, обостряли чувство ненависти к эксплуататорам.

Успехи борьбы рабочих за свои права во многом зависели от классового и политического сознания пролетариата, его организованности. Благородную и выдающуюся роль в этом деле сыграл Луис Эмилио Рекабаррен Серрано (1876—1924). Он начал трудиться еще ребенком, затем приобрел специаль­ность типографского рабочего. Рано вступив на путь революционной борьбы, он вел ее как профсоюзный деятель, издатель рабочих газет, организатор выступ­лений трудящихся масс. Полиция неоднократно арестовывала Рекабаррена и бросала его в тюрьму. Однако, выйдя из нее, он вновь возвращался в ряды борцов за освобождение рабочего класса.

Рекабаррен рано познакомился с социалистическим учением и стал его страстным пропагандистом. К началу XX в. он — выдающийся политический деятель, горячо отстаивавший интересы пролетариата. В 1906 г. рабочие избра­ли его депутатом конгресса. Но этого не могла снести олигархия. Воспользовав­шись отказом Рекабаррена присягать на Евангелии, конгрессмены лишили его депутатских полномочий. Реакционеры готовились совершить над ним физичес­кую расправу. Рекабаррен был вынужден уехать за границу, где пробыл до 1909 г. Вернувшись на родину, значительно расширив свой кругозор благодаря знакомству с рабочим движением Испании, Франции, Бельгии и Аргентины, где он побывал в годы эмиграции, Рекабаррен возобновил борьбу с удвоенной энергией.

В 1909 г. Рекабаррен и его соратники создали Рабочую федерацию Чили (ФОЧ) — первое крупное профсоюзное объединение, имевшее свои филиалы во многих городах и рабочих поселках. В начале своей деятельности ФОЧ огра­ничивалась борьбой за ближайшие насущные требования рабочих. Попытки Рекабаррена сделать ФОЧ боевой классовой организацией наталкивались на препятствия: идейную разобщенность рабочих, отсутствие у них опыта полити­ческой борьбы. Однако в 1912 г. была создана самостоятельная классовая политическая рабочая партия.

Один из основателей партии и видный деятель чилийского рабочего движе­ния Элиас Лаферте рассказывает в своих мемуарах: «4 июля 1912 г. в помеще­нии редакции собралось около 20 человек, которые и основали Социалистичес­кую рабочую патрию... Секретарем партии был избран Нестор Рекабаррен. Мы не избрали на этот пост нашего бесспорного руководителя, чтобы предоставить ему большую свободу передвижения для выполнения организационных задач, которые должны были встать перед нами в масштабах всей страны.

Мы разработали декларацию принципов, устав и программу-минимум. В декларации устанавливалось, что конечная цель наших стремлений состоит в полном освобождении человечества, в борьбе против классовых различий, в борьбе до тех пор, пока останется один только класс — класс трудящихся и будет создан строй, при котором производство и распределение продуктов будут общественными. В уставе говорилось, что партия в целях завоевания лучшего будущего для пролетариата будет стремиться объединить все пролетарские силы страны в низовые организации, которые развернут свою работу в каждом местечке, на каждой фабрике, шахте, на каждом селитряном руднике... В уставе содержались также серьезные возражения против каких бы то ни было пактов с буржуазными партиями.

Программа-минимум охватывала экономические, политические и культур­ные вопросы. Это были вопросы, касавшиеся в первую очередь улучшения условий труда и повышения жизненных условий рабочих, демократизации го­сударственной и политической жизни в стране».

Создание Рабочей федерации Чили и Социалистической рабочей партии были важными рубежами в развитии чилийского рабочего движения. Они зна­меновали переход пролетариата Чили к организованной экономической и поли­тической борьбе за свои права в условиях возросших трудностей для чилийских рабочих, с которыми они встретились в годы начавшейся вскоре первой миро­вой войны.