А) Кыбвырахи (группа иньяро)

А. Кыбвырахи (группа иньяро)

Кыбвырахи («человек, в душе которого есть нечто от птицы») — один из наиболее тесно связанных с ис­торией колонии людей и один из тех, кто пользуется наибольшим доверием администратора Перейры. Приблизительно в 1954 году в возрасте 14 или 15 лет он был пойман белыми, которые обучили его земле­делию (выращиванию маиса) и уходу за скотом. Та­ким образом, Кыбвырахи не является уже подлинным индейцем из сельвы, а в течение долгого времени ра­ботает пеоном и внешне едва отличается от осталь­ных батраков. Конечно, он убегал обратно в сельву, как и другие захваченные в 50-х годах пленники, но он был одним из тех, кто не смог вернуться к преж­ней жизни. Он сбежал не от жизни оседлого батрака, а лишь от строгого хозяина и непонятной ему и потому тревожившей обстановки. Для лучшей характе­ристики певца мы приводим ниже его краткий рассказ об этом эпизоде, который одновременно дает довольно точное представление об отношении индейцев аче к созданию колонии. В своем рассказе Кыбвыра­хи не упоминает о том, что вернувшиеся в сельву ин­дейцы быстро разделились на две группы: в одной большинство были люди взрослые, хотевшие жить Прежней жизнью и оказывать сопротивление белым; другая группа образовалась из тех, кто, как Кыбвы­рахи, был пленен в раннем возрасте и не видел боль­шого смысла в лесной жизни, осложнявшейся пресле­дованиями белых. Молодые взбунтовались, фактиче­ски спровоцированные Кыбвырахи. Упоминаемая им в своем рассказе пленница Кимирахи была женой вождя первой группы, но пребывание в плену сблизило ее с Кыбвырахи. Обманутый муж обрушился на Кыбвырахи, а тот восстал против власти старшего. К нему присоединились другие. Бунт возглавил младший брат вождя, Пикихи, который, как и другие аче, был ранее пленен Мануэлем Перейрой, но сбежал от него. Пикыхи привел своих соплеменников к Перейре после бесплсдных попыток наладить самостоятельную жизнь. В ту пору Кыбвырахи было 19—20 лет. Вот его рассказ (228) в вольном переводе.

«Давным-давно, когда мы были схвачены белыми, в лагере к нам присоединились бывшие аче, находив­шиеся долгое время в подчинении у белых. Этих аче мы называли «кандехи» (Kandegi) — это были те, кто помогал нас захватить, — и «тевухи» (Tevuge) — двое аче, похожих на настоящих белых, [они стали очень похожи на тех, кто держит в плену аче]. Затем поймали всех спящих. Мы спали. Со всех сторон ружья, [аче, ставшие охотниками на аче, окружали по ночам места отдыха аче, наставляли свои ружья па спящих аче и будили их]. Мы закричали в стра­хе: «Gi! Gi! — «Белые кругом!» Женщины все по­бежали. Потом нас схватили, привели в дом. Затем мы оттуда убежали в лес, страх. Потом, позже, при­шел другой белый — этого, когда он нас поймал, мы назвали «Пиксихи» (Pixigi) — известный охотник за гуаяки Пичин Лопес, который действовал в районе Сан-Хуан-Непомусено. Произнесенное гортанно и в нос, pixigi на аче означает «хвататель». Вот этот аче Токахи, сидевший рядом с Кыбвырахи, тоже был схвачен. Я — сын Пиксихи, старый сын, здесь «сын» в том смысле, в котором это слово употребляется в районе охоты на аче — пленник, долгое время живу­щий со своим хозяином и обычно им же захваченный в плен.

Потом, пойманные, мы обрабатывали множество полей. Белый Пиксихи владел мной. Он убил моего брата. Я жил в доме белого. Я работал в поле, я много работал, много ночей я провел с Пиксихи.

Кимирахи, жена Хывукухи (вождя группы, в кото­рую входил Кыбвырахи, он ее привел. В лес ее повел Пиксихи, чтобы увидеть Крахахи, туда, где мой брат ([Пиксихи использовал женщину, чтобы найти Краха­хи — свободного пока брата рассказчика]. Она была женой Пиксихи, Пиксихи ею обладал. Для Пиксихн она готовила мясо броненосца и подавала ему затем [рассказчик описывает здесь типичное поведе­ние жены аче, чтобы показать, что Кимирахи дейст­вительно была женой Пиксихи]. На следующее утро вышла Кимирахи, Пиксихи шел следом за ней, за­тем она увидела следы ног Крахахи и сказала тогда: «Теперь ты будешь схвачен!» Потом они нашли его и повели, тогда Пиксихн связал моему брату кисти рук и ноги. Тогда мой брат рассердился очень. Пик­сихи он попытался ударить, но промахнулся, и тогда Пиксихи убил его из ружья, огнем его свалил. Пик­сихи не знал, что это было опасно для него самого. На следующее утро пришла Кимирахи в мой дом и сказала: «Пиксихи убил одного аче!» Я был в доме Пиксихи, теперь вышел, я повел много белых, много! Многих повел, тогда я увидел моего мертвого брата, я увидел его, от него уже плохо пахло, тогда я повел их по следам Пиксихи, в лесу мы его поймали. Тогда он принял лекарство [или «принял я одно лекарство» — сомнительное место], тогда привели [Пиксихи] в дом «Кто дал лекарство?» — «Белые: отец Крахахи и отец Крахохи», [аче, которые за долгое время пребывания среди белых тоже стали белыми. Потому, как выра­жается рассказчик, эти бывшие аче и поймали убий­цу] . В лагере вблизи ручья Мороти люди из нашей группы, ими я руководил. Я их повел, это были люди из нашей группы. Они шли за мной. Тогда мы отдали [передали Пиксихи] белым. Пиксихи был теперь в до­ме, мы одни привели его сюда. Затем на следующее утро пришло много «брувикса» (Bruvixa), могуществен­ные парагвайцы, [вероятно, полицейские или военные] с ружьями, с намерением убить Пиксихи. Тогда свя­зали руки Пиксихи. Я его полностью связал. Многие белые его связали [рассказчик здесь и себя считает «белым»] и повели. Потом повели Ксаксупоранхи, сы­на Токахи, вслед за Пиксихи, сына Токахи.

Тогда я убежал в лес, очень далеко! Позже папа Перейра (21) пошел к моему лагерю. Он поймал То­кахи, Хакухи был им пойман, Хывуюрси был пойман, Пикнхи, все они были пойманы. Яере был в бегах. Меня еще не поймали. Тогда Пикихи пришел [снова] в мой лагерь [после побега от Перейры], тогда после того, как преследования со стороны белых стали не­выносимыми, он рассказал: «Папа Перейра — там нет Пиксихи, другой папа — Перейра, он уже в пути [к нам), давай пойдем в дом папы Перейры, папа Пе­рейра не хочет убивать». Вот этот [рассказчик ука­зывает на сидящего рядом с ним Токахи] покинул папу Перейру после долгих ночей, проведенных с ним тогда он пришел в мой лагерь, тогда сказал: «Там живет папа Перейра, который не убивает, пойдем к тому, кто не убивает». Тогда мы пошли окончательно, немного спустя после новолуния, пришли туда в дом при свете луны. Мы глубоко спали [там], мы сказали «спать» [«не бояться»] — ведь мы не были пойманы.

[Кыбвырахи говорит теперь о вожде группы аче Хывукухи.]

Пиксихи его поймал, он убегал в лес, потому что мы боялись, когда нас передавали другому белому. Белые нас вели, тогда мы были одни [среди белых, без других аче, в то время как было много аче при Пиксихи и затем при Перейре], Хывукухи увели одно­го, очень далеко. Тогда он убежал в лес. [Но сейчас] мы сказали папе Перейре: «Пиксихи убивал с удо­вольствием». Мы сказали все. «Когда у нас отобрали наших детей, мы убежали оттуда в лес!»— так мы говорили. Тогда папа Перейра сказал: «Я никому не отдам, я не отдам ваших детей». Затем он сказал: «Я не убиваю, я тебя не убью». Так он говорил. Так мы снова стали оседлыми. Моя мать была еще в лесу, тогда я отправился и привел ее, я вернулся, это не был побег.

Потом, по прошествии многих ночей, когда мы уже обработали на поле маис, тогда появились эти чужие аче. Тогда мы поймали их всех. Мы привели этого Кахапукухи [член группы ывытырусу]. Мы всех их привели. Многих мы привели. Мы всех их поймали. Мы раскрасили наши лица [чтобы привет­ствовать чужих аче]. Тогда мы заплакали [церемо­ниальное «слезное» приветствие индейцев аче]:, все плакали. Тогда, мы сказали: «Мы вас не бьем». Мы шли за ними по пятам. Глядя на следы ног, мы ска­зали!: «Следы ног» Тогда мы продолжали следить, Тогда мы их увидели. Мы заплакали. Мы раскрасили наши лица. Когда потом некоторые вели себя как дикие, мы их связывали. Кандехи — он уже умер,— неистовый Кандехи. Мы его связали и потащили силком за связанные руки — он был диким. Кахаваксухи [ныне вождь аче группы ывытырусу] тоже был диким? Тоже дикий. Мы его не связывали, мы угово­рили его. «Не бейте меня по голове!» [просил Кахаваксухи].

«Нет обычая бить по голове»,— сказали охотники, [Речь идет не о том, что хотели убить Кахаваксухи, а о другом: toMobu — бить по голове, причинять боль голове, то есть о ритуале группы ывытырусу, об основе культуры этой группы индейцев аче. Охотники — Кыбвырахи и другие члены группы инья­ро— не имеют такого ритуала и считают его типич­но iroia — «чужим», «ненавистным». Первое, что они сделали после поимки чужой группы,— это за­претили ей исполнение указанного ритуала и тем самым лишили чужую культуру ее краеугольного камня, точно так же как было с ними самими, ког­да в еще более жесткой форме их отучали от людо­едства.] Тогда мы сказали: «Бить по голове, при­чинять боль голове — нет!» — «Кто это сказал?» — «Мы». Тогда было покончено с болью головы».

Здесь кончается рассказ Кыбвырахи.

Вне всякого сомнения, история эта в основе своей вполне правдоподобна, даже если и преувеличена роль Кыбвырахи и других аче в задержании Пикси­хи. Кыбвырахи предстает зесь таким, каким он хочет предстать перед белыми,— почти белым, могущим вы­полнять важную роль среди других белых. И напро­тив, в своей песне он показывает себя таким, каким хочет выглядеть в глазах соплеменников — хорошим аче и охотником. Сегодня Кыбвырахи около 32 лет; он уважаемый член колонии, один из тех мужчин, которые могут считать себя «надсмотрщиками у Пе­рейры, и здесь ему может быть засчитана та важная роль, которую он сыграл в решении его группы по­кинуть сельву. В последующие годы он был одним из руководителей экспедиций Перейры в поисках других аче. С гордостью он показывал нам ребенка лет десяти, которого он самолично поймал в 1970 го­ду, и с удовольствием рассказывал, как он связал одному упрямцу руки за спиной и притащил его па веревке в колонию. Одну из пойманных женщин он сделал своей женой, а это символ уважения в коло­нии, ощущающей нехватку женщин. У него двое де­тей. Одним словом, это человек, который при сравни­тельно скромных возможностях, открывающихся пе­ред его племенем, сумел добиться всего, что мог себе вообразить, и который еще достаточно молод и мо­жет ожидать чего-то большего от жизни. Вот почему еще более удивительна его песня. В отличие от дру­гих песен она рассказывает не о настоящем и не о полях и «великом пале Перейре», а именно о той жизни в сельве, от которой как раз Кыбвырахи от­казался с большей легкостью, чем другие.

Кыбвырахи, связанный своим именем и своим byk­wa с птицами, получил и христианское имя — Анхель Перейра. Он знает, что «ангел» — это что-то летаю­щее, и поэтому доволен своим именем. По ночам, го­ворит он в этой связи, мне спится, что я уле­таю очень далеко. Вся жизнь «человека, в душе кото­рого есть нечто от птицы», прошла в бегах — сначала в бегах от белых, потом от жизни в сельве. Сегодня, когда невозможен новый побег, песня переносит его в прошлое.

ПЕСНЯ КЫБВЫРАХИ[215]

1. На тропе звериной я дичь увидал
И немедля в засаду стал.

2. Во времена, когда аче я был,
Настигал больших зверей
Стрелою своей.

3. Зверей-одиночек бил.

4. Когда аче я был,
настоящим охотником слыл,
там, в нашей стране,
умело бил крупных свиней.

5. Когда аче я был,
умел оленей бить.

6. Оленя я мог подстрелить.

7.  Когда аче я был,
настоящим охотником слыл,
там, в нашей стране,
и крупного зверя умел победить.

8.  И мелких свиней умел подстрелить.

9.  Не брал я сразу много мелких свиней,
по одной
убивал я мелких свиней.

10.  Крупных свиней
я любил убивать.

11.  Я тот, кто привычно брал муравьедов.

12.  Убивал их ударами,
разящими ударами,
один я был и бравый был,
нес я сам вес этот тяжкий.

13.  Убитый ударами мной —
а жирный какой! —
я тяжесть эту тащил,
я один, а мальчишкой ведь был.
На себе я тащил медведя-шатуна,
непомерный груз.
На спине его я тащил
издалека.
На спине его я тащил,
удачливый, ловкий охотник
с добычей своей на спине.

14. Когда аче я был,
настоящим охотником слыл,
большущих зверей привычно я бил.

15. Крупных зверей я любил убивать,
муравьедов любил убивать.

16.  В ловушке тапира
поймал я.

17.  Не стрелял стрелой в него.
Всегда новой и хитрой ловушкой
я тапира обычно ловил.

[215] Испанский перевод публикуемых песен аче — плод терпеливого и кропотливого труда Б. Мельи.