Глава XXVII

Весть о возвращении Колумба и о его великих от­крытиях облетела всю Европу. Вскоре его путешествие стало считаться величайшим событием века. Еще мно­го лет, пока Бальбоа не открыл Тихий океан^[40], все бы­ли уверены, что Колумб, идя на запад, доплыл именно до Индии и таким образом доказал, что земля круглая. Подробности этого путешествия и чудеса тех стран, где побывал Колумб со своими товарищами, служили не­иссякаемой темой для разговоров.

Первые дни после прибытия гонца от Колумба бы­ли почти всецело посвящены расспросам и восторгам. К адмиралу был отправлен курьер с просьбой как мож­но скорее прибыть ко двору и с обещаниями всяческих наград. Был отдан приказ о подготовке новой экспеди­ции, потому что теперь только и думали о новых от­крытиях. Так пролетел месяц.

Наконец адмирал прибыл в Барселону в сопровож­дении большей части индейцев, вывезенных с открытых им островов. Ему была оказана высочайшая честь: Фер­динанд и Изабелла приняли Колумба при всем народе и настояли, чтобы он сел в их присутствии, что разре­шалось только особам королевской крови.

Затем адмирал дал отчет о своем плавании, пока­зал привезенные с собой диковинки и поделился сооб­ражениями о будущих выгодах, какие принесут его от­крытия. Когда он закончил речь, все присутствующие упали на колени, дворцовый хор пропел благодарствен­ную молитву и даже суровый Фердинанд прослезился от радости, благодаря небеса за столь неожиданный и великий подарок.

До самого отъезда из Барселоны Колумб был окру­жен почетом и почестями. Уехал он, чтобы возглавить новую экспедицию.

За несколько дней до прибытия адмирала ко двору в Барселоне неожиданно объявился дон Луи де Боба­дилья. В другое время его появление возбудило бы тол­ки и пересуды, но теперь все были настолько заняты Колумбом, что на дона Луи почти не обратили внима­ния. Однако многие придворные шепотом передавали друг другу, что он также вернулся из путешествия на запад, хотя и приехал на каравелле, пришедшей с вос­тока.

В день торжественного приема Колумба Луи де Бо­бадилья тоже был в зале в числе приближенных коро­левы.

По окончании церемонии Санчо, которому в виду его особых заслуг было разрешено присутствовать на прие­ме, собирался уйти из дворца вместе с толпой, но его остановил человек лет сорока, хорошо одетый, с приличными манерами и спросил, не согласится ли Санчо принять участие в одном из скромных обедов в честь адмирала и его друзей. Санчо, разумеется, благосклон­но согласился и вскоре оказался в одной из дворцовых комнат, где ради него собралось человек двадцать мо­лодых дворян. Все они обступили моряка и стали осы­пать его расспросами. Сопровождавшим Санчо челове­ком был Педро Мартир, прославившийся впоследствии историк, которому Изабелла доверила воспитание и обучение придворной молодежи.

— Поздравьте меня, сеньоры! — воскликнул Мар­тир.— Мой успех превзошел все наши ожидания! Как вам известно, наш великий генуэзец и главнейшие его сподвижники находятся теперь здесь, и вот перед вами кормчий, который, хотя и занимал сравнительно скром­ное положение на судне, тем не менее сумеет сообщить нам много интересного. Надеюсь, он сам себя назовет!

— Меня зовут Санчо Мундо, сеньоры,— отрекомен­довался бравый рулевой.— Но я бы предпочел имено­ваться Санчо из Индии, если только его милость дон Христофор не будет возражать, потому что он имеет на это больше прав, чем я.

Все хором подтвердили его права на этот лестный титул, после чего все общество перешло в залу, где стол ломился от яств. За столом любознательность молоде­жи брала верх над сдержанностью, но Санчо был так поглощен утолением своего аппетита, что не обращал внимания на вопросы. Когда же ему стали слишком до­кучать, он положил на стол вилку и нож и торжествен­но заявил:

— Сеньоры, я считаю пищу величайшим даром божьим, и мне кажется, что грешно так много говорить в то время, как поставленные перед нами яства требу­ют, чтобы мы воздали своими челюстями хвалу тому, кто о нас позаботился. После того как я исполню этот свой долг, я буду весь к вашим услугам, сеньоры!

После такой речи оставалось только ждать, пока Санчо насытится. Оказав должное внимание всему, что было на столе, он наконец заговорил:

— Я, конечно, человек неученый, но то, что я видел, то видел. Поэтому спрашивайте меня о чем хотите, од­нако знайте, что я буду отвечать как человек хоть и бедный, но честный.

—  Нам хотелось бы услышать от вас очень многое,— начал Педро Мартир,— и прежде всего, какое из всех чудес, виденных вами во время вашего путешествия, произвело на вас наибольшее впечатление?

— Несомненно шалости и дурачества Полярной звезды,— не задумываясь ответил Санчо.— Мы, моряки, всегда считали ее неподвижной, как каланчу в Севилье, но во время этого путешествия все убедились, что она изменяла свое положение с непостоянством ветра!

—  Это действительно поразительно,— согласился его собеседник.— Но не было ли тут какого-нибудь недо­разумения? Быть может, у вас просто нет навыка в наблюдении за светилами?

— Ну, так спросите у самого сеньора Колумба! Мы с ним вместе обсуждали этот «феномен», как он это на­звал, и пришли к убеждению, что в мире сем ничто не постоянно.

— Я спрошу об этом у преславного адмирала,— со­гласился из вежливости ученый.— Но теперь оставим научные вопросы в стороне и перейдем к повседневным. Что вам показалось особенно достойным внимания, сень­ор Санчо?

Санчо стал обдумывать свой ответ. В этот момент дверь отворилась и в комнату вошел, поражая своей мужественной красотой и пышным нарядом, дон Луи де Бобадилья. Хор голосов приветствовал его, и сам

Педро Мартир поднялся ему навстречу, веем своим ви­дом в-ыказывая радость и одновременно дружеский укор.

— Граф!—сказал он.— Я просил вас пожаловать сюда, хотя вы уж больше не воспитанник мой. Но мне показалось, что такому любознательному человеку, как вы, было бы полезно послушать о славной экспедиции сеньора Колумба. Сей достойный моряк согласился по­делиться с нами своими впечатлениями и воспоминаниями. Сеньор Санчо Мундо, познакомьтесь с благород­ным доном Луи де Бобадилья, который тоже немало постранствовал по морям.

— Напрасно беспокоитесь, сеньор,— сказал Санчо, почтительно отвечая на поклон дона Луи.— Его сиятель­ство так. же был на Востоке, как и мы с доном Христо­фором, только мы ходили туда разными путями, и ни он, ни мы не добрались до Катая. Знакомство с вами, ваше сиятельство, для меня большая честь, и, если вам когда-нибудь случится быть в окрестностях Могера, на­деюсь, вы не пройдете мимо моих дверей, не осведомив- шись> дома ли Санчо Мундо!

—  Непременно — смеясь, ответил дон Луи.— Но про­шу вас, сеньор Педро, продолжайте вашу беседу. Судя по тому, что я мельком слышал, она обещает быть весьма интересной!

— Вы спрашивали меня, сеньор, что я нашел особенно достойным внимания среди явлений повседнев­ной жизни, и вот я скажу, что меня особенно поразило отсутствие дублонов в Сипанго, между тем золото у них есть! Отчего бы, кажется, не наделать из него монет?

Все посмеялись затем Педро Мартир спросил:

— А что вас больше всего поразило в тамошних жи­телях?

— Ну, самый удивительный из всех ферноменов — это, конечно, остров женщин. Я знал и видел, что су­ществуют монастыри, куда удаляются мужчины и женщины, но таких островов, куда бы удалялись одни жен­щины, еще не видывал[41].

— Неужели это правда? И вы сами видели такой остров, сеньор? — раздались недоверчивые восклицания.

— Да, издали, и я рад, что мы не подошли к ним ближе! Мне за глаза довольно могерских кумушек, ку­да еще целый остров баб! Да от них оглохнуть можно!

И еще там есть одна чудная штука: хлеб у них растет в земле, как коренья[42] — не правда ли, дон Луи?

— Откуда мне знать, сеньор Санчо,—расхохотался дон Луи.— Я ведь в Сипанго не был.

- Ах, простите великодушно, светлейший граф!

Впрочем, что мне на вас ссылаться! Всякий видевший обязан рассказать то, что он видел, а всякий не видев­ший обязан верить тому, что он не видел.

— А какое мясо едят там? Такое же необычное, как и хлеб? — спросил один из молодых людей.

— Вот именно, благородный сеньор! Они питаются мясом друг друга! Правда, ни меня, ни дона Христо­фора на такие пиршества не приглашали, но мы о них достаточно наслышаны.

Дружные возгласы возмущения послышались при этих словах Санчо, а Педро Мартир недоверчиво по­качал головой, но продолжал деликатно расспраши­вать:

— А видели вы тех редких птиц, каких-сеньор Ко­лумб привез в подарок королю?

— Я видел их всех, сеньор, но лучше всего знаю по­пугаев. Умнейшие птицы, доложу вам! Они наверняка могли бы ответить на многие вопросы, которые мне за­дают здесь.

— Я вижу, вы большой шутник, сеньор Санчо,— с улыбкой заметил ученый муж.— Ну что ж, дайте волю воображению и позабавьте нас выдумкой, если уж нам не суждено узнать ничего достоверного.

— Я рад сделать все, чтобы угодить вам, сеньор! Но я уж родился с таким непреодолимым пристрасти­ем к правде, что совершенно не способен хоть сколько-нибудь приукрасить рассказ. Что вижу, тому и верю. И в Индии я не мог закрывать глаза на разные чудеса, которые там встречаются на каждом шагу. Скажем, встретилось нам травяное море и мы плыли через него не один день. Видно, все черти потрудились там, сва­ливая в воду всякую дрянь, чтобы помешать нам при­нести веру Христову несчастным дикарям. Мы прошли через эти травы скорее с помощью молитв, нежели па­русов.

Молодые люди повернулись к Педро Мартиру, что­бы узнать, как он относится к такому утверждению. Он явно не верил тому, что рассказывал моряк.

- Сеньоры! — вступил в разговор дон Луи.— Раз уж вас так интересует все, касающееся путешествия Колумба в Индию, я могу до некоторой степени удов­летворить ваше любопытство. Как вы знаете, я дружен с адмиралом и часто вижусь с ним. Мы провели нема­ло часов в задушевных беседах, обсуждая достославное плавание. И, если хотите, я готов поделиться с вами всем, что узнал со слов самого адмирала.

Вся компания единодушно приняла это предложе­ние, и Луи де Бобадилья приступил к рассказу, подроб­но останавливаясь на главных событиях путешествия и на том, что больше всего могло заинтересовать его слу­шателей. Дон Луи рассказывал складно, ясно и весьма убедительно, ведь под видом того, что он якобы узнал от адмирала, наш герой делился собственными впечат­лениями! Неудивительно, что красота и живость его описаний вызвали всеобщее восхищение. Даже Санчо был увлечен. Когда дон Луи закончил, моряк, вскочив со своего места, восторженно воскликнул;

—  Можете верить, сеньоры, каждому слову, потому что если бы этот благородный сеньор видел все это сво­ими глазами, он не мог бы лучше и правдивее расска­зать!

Педро Мартир заявил, что дон Луи передал суть и впечатления этого путешествия так, что это сделало бы честь даже ученому, который был бы участником экс­педиции.

Трудно представить себе, какую славу стяжал себе этим рассказом дон Луи. Педро Мартир, справедливо считавшийся человеком весьма знающим и достойным, везде и всюду превозносил нашего героя, и его знатные питомцы вторили ему со всем пылом увлекающейся мо­лодости.

Слава Колумба была в это время так велика, что сияние ее распространялось на каждого, кто пользовал­ся его расположением. Одного слуха о том, что Колумб счел графа достойным доверия, оказалось вполне до­статочным,. чтобы ему простили тысячи недостатков, мнимых и действительных. Ему даже стали приписы­вать всяческие достоинства, которых раньше в нем почему-то никто не замечал. Так дон Луи де Бобадилья благодаря своей решимости и предприимчивости кое- чего добился в глазах общества.