Казнь Гватимосена (1525 г.)

Недалеко от Мехико, по дороге в Веракрус — это единственное убежище, куда направилась теперь разби­тая испанская армия,— находился значительный город Отумба, в настоящее время уже не существующий, но на месте его до сих пор сохранились развалины двух огромных храмов, посвященных солнцу и луне и по сво­ей древности пользующихся всеобщей известностью сре­ди путешественников, посещавших отдаленные страны Нового Света.

Здесь-то, ободренные успехом и надеждой скоро сов­сем избавиться от страшных пришельцев, мексиканцы настигли отряд Кортеса, еще не успевший хорошенько оправиться от поражения и усталости. Но предводитель его как человек в высшей степени мужественный не мог упасть духом при первой же неудаче и сумел так во­одушевить утомленных солдат, что они вступили в бой с многочисленным неприятелем и даже отняли у него священное знамя, которое туземцы очень уважали, счи­тая его даром богов, ниспосланным с неба для уничто­жения белых. Суеверные мексиканцы сочли такую по­терю дурным предзнаменованием и еще задолго до окон­чательного поражения в испуге разбежались в разные стороны, оставив на месте битвы множество золота и серебра, привезенного с собой касиками. Предоставив всю эту богатую добычу своим солдатам и тласкаланам, оставшимся по-прежнему его верными союзниками, Кор­тес поспешил в Веракрус, чтобы дать отдых измученно­му войску и собраться с силами для нового нападения на Мехико.

Между тем и мексиканцы, оправившись от суеверного страха, начали деятельно готовиться к продолжению войны. Прежде всего они позаботились приискать главу для своего государства и, в знак сожаления о невольном убийстве прежнего императора, возвели на престол мо­лодого и храброго принца Гватимосена, зятя несчастно­го Монтесумы. Потом они вызвали из провинций всех туземных воинов для защиты столицы, которой угро­жало скорое нападение со стороны испанцев. Наконец, разрушили все мосты, служившие для сообщения с го­родом, а на случай, если бы неприятель вздумал пере­браться через озеро вплавь, приготовили множество ма­леньких тростниковых лодок, с двумя вооруженными людьми в каждой. Вообще народ решил сопротивлять­ся до последней крайности и во что бы то ни стало по­мешать европейцам снова овладеть столицей.

Но вы скоро увидите, что, несмотря на всеобщее во­одушевление и многочисленность защитников города, преимущества были далеко не на их стороне; в руках испанцев находились непобедимые силы — знание и ге­ниальная изобретательность их вождя Фернандо Кор­теса, который заранее предвидел план обороны, приня­тый жителями Мехико и, соображаясь с ним, пригото­вился к нападению. Он приказал своим спутникам по­строить девять небольших парусных судов, перенести их по частям на берег озера, окружавшего столицу. Ко­гда они были собраны и спущены на воду, вооружил каждое из них небольшой пушкой и разместил в них всех людей, составлявших испанское войско. В состоя­нии ли были маленькие, утлые челноки индейцев усто­ять против нападения такой сильной флотилии? Разуме­ется, нет. Их опрокидывали, затопляли и наконец при­нудили совсем удалиться с озера, оставшегося вслед­ствие этого в полном распоряжении испанцев, которые не пускали на него теперь ни одной лодки и таким об­разом мешали подвозу съестных припасов в осажден­ный город.

Вероятно, мексиканцы не предвидели такого исхо­да и не позаботились запастить провизией, потому что в столице с ее громадным населением скоро начался страшный голод, появились тяжелые болезни, смерт­ность достигла ужасающих размеров, и после непродол­жительных, но жестоких страданий жители пришли к Гватимосену с требованием впустить европейцев в го­род, чтобы положить конец всеобщему бедствию. Поко­ряясь народной воле, Гватимосен против своего желания принужден был согласиться на это требование, но, что­бы по крайней мере обмануть ожидания корыстолюби­вых испанцев, приказал сначала бросить в воду все дра­гоценности, находившиеся в храмах и дворцах Мехико, а сам решил бежать. Пользуясь темнотой ночи, барка его, руководимая сильными гребцами, отплыла уже до­вольно далеко от берега, как вдруг ее приметили с од­ного неприятельского судна, погнались за ней и без сом­нения пустили бы ко дну, если бы спутники Гватимосена не прибегли к последнему средству спасения, объя­вив, что они везут самого императора.

Благодаря этой случайности последний монарх Мек­сики очутился в руках победителей, поспешивших вой­ти в город и в припадке безумной ярости принявших­ся грабить дворцы, разрушать храмы и убивать безза­щитных жителей. Такое грубое насилие, конечно, долж­но показать вам, как мало эти просвещенные европейцы отличались от невежественных туземцев, которых они в своем высокомерии считали неисправимыми варварами.

Впрочем, нужно вам сказать, что не чувство мести и не страсть к разрушению руководили действиями беспо­щадных победителей, а неудержимая жажда богатств, законными обладателями которых они считали себя, ов­ладев столицей Мексики, всегда представлявшейся им каким-то неисчерпаемым источником всевозможных сокровищ. Каково же было их негодование, когда они увидели, что все сокровища исчезли! Обманутые в своих надеждах, авантюристы с бешенством бросились на не­счастных жителей, преследуя и убивая всех, кто попа- дался им под руки, и даже сам Кортес, к стыду и него­дованию тех, кому дорога память о его великих заслу­гах, опозорил свое славное имя, приняв участие в этой недостойной мести. Чтобы узнать, куда девались сокро­вища, которыми так славилась Мексика, он приказал положить Гватимосена вместе с его главным касиком на раскаленные угли и продолжать эту мучительную пытку до тех пор, пока они не выдадут тайны. Молодой государь выказал при этом необыкновенное мужество, твердо вынося ужасные истязания, а на мольбы касика позволить ему открыть, в каком месте были брошены в воду драгоценности, из сострадания в его мучениях от­вечал только: «А разве я на розах?»—и через несколь­ко минут умер, не выдав своей тайны.

Сделавшись неограниченными обладателями Мек­сиканской империи после смерти Гватимосена и разрушения столицы, испанцы не замедлили употребить во зло власть, доставшуюся им так легко. Много богатств извлекли они из своего завоевания, но много также го­ря и слез доставили туземцам, обременяя их тяжелыми работами, заставляя добывать драгоценные металлы и камни, которыми, к сожалению, была так богата эта страна, переименованная ими в Новую Испанию, пото­му что она имела во многих отношениях большое сход­ство с их далекой родиной в Старом Свете...

Завоевание одной из богатейших стран Нового Све­та не спасло Кортеса от клеветы и зависти соотечест­венников, после нескольких лет управления Мексикой, уже в преклонных летах, он принужден был отправить­ся в Испанию, чтобы оправдаться от обвинения в том, что присвоил себе большую часть сокровищ, которые добывались в управляемой им стране и считались соб­ственностью испанского короля Карла V, царствовав­шего в то время.

Сознавая себя совершенно правым и гордясь своими заслугами, которых не могла отнять у него никакая власть, Кортес поспешил исполнить строгое повеление короля и прибыл в Испанию, но в течение нескольких месяцев не мог получить позволения объясниться с мо­нархом, сильно предубежденным против завоевателя Мексики благодаря влиянию своих советников. Вероят­но, еще долго пришлось бы Кортесу оставаться в этом неопределенном и оскорбительном положении, если бы он не решил добиться аудиенции почти силой: встретив раз короля, ехавшего в коляске по улицам Толедо, он вскочил на подножку экипажа и громко потребовал пра­восудия. А когда изумленный Карл обратился к окружающим с вопросом, кто этот дерзкий старик, то зна­менитый воин смело ответил: «Я — человек, завоевав­ший для вас большее число государств, чем ваши пред­ки оставили вам городов».

Король был так поражен ответом Кортеса, что на другой же день призвал его во дворец и принял очень милостиво, но управление Новой Испанией было пору­чено другому, и завоеватель ее, глубоко оскорбленный такой несправедливостью, не хотел далее оставаться на родине, а предпочел провести остаток дней в Мексике, где у него было значительное состояние, и через не­сколько лет умер там, исполненный негодования на не­благодарность своих сограждан.