Андалузские скитания

Cosas de Espana — самые высокие покровители могли в той стране действовать на благо подопечной осо­бы, лишь поспешая медленно, но, как известно, и капля камень долбит...

В 1489 год Колумб вступил при обстоятельствах весь­ма неутешительных. Вальядолид — там зимовала коро­левская чета — хранил гробовое молчание. С Португа­лией все было кончено, Бартоломе Колумб получил отказ от английского короля Генриха VII. Братья решили пред­ложить свои услуги французской короне. То ли в 1489, то ли в 1490 году Бартоломе направился во Францию и там вел переговоры с Анной де Боже, дочерью покойного ко­роля Людовика XI и старшей сестрой малолетнего монар­ха Карла VIII.

Сам Колумб не раз порывался уехать во Францию и дважды — в 1489 и 1491 годах — едва не осуществил это намерение.

В 1489 году он остался в Кастилии, потому что неожи­данно здесь наметились новые возможности.

«Находясь в ту пору в Севилье, — пишет Фернандо Колон, — и не встретив у их высочеств большей реши­мости, чем прежде, Адмирал сообщил о своем замысле герцогу Мединасидонии... (58, 69).

Можно не сомневаться, что, обратись Колумб к Меди­насидонии лет на семнадцать раньше, он имел бы куда большие шансы на успех. Тогда, в годы короля Энрике IV, дон Энрике де Гусман, второй герцог Мединасидония, был гораздо сильнее своего сюзерена и в своих анда­лузских владениях вел себя как истинный самодержец. Да и в его сокровищницу поступало раза в три больше доходов, чем в королевскую казну.

Королева Изабелла основательно обузила его земли и раз навсегда внушила ему, что в Кастилии может быть лишь один монарх. И тем не менее дон Энрике де Гусман все еще владел устьем Гвадалквивира и огромными тер­риториями в междуречье Одьеля и Рио-Тинто.

В «Заливе Кобыл», водном пространстве между Гиб­ралтарской скалой (эту скалу несколько лет назад у гер­цога отобрала Изабелла) и Канарскими островами, дон Энрике держал свой флот, и его корабли водили опытные капитаны из Палоса, Уэльвы и Сан-Лукара-де-Баррамеды.

Точно никто не подсчитывал доходы дона Энрике, но они даже после крутых мероприятий королевы Изабеллы достигали 15—20 миллионов мараведи в год. Недаром Лас Касас писал: «В те времена не было в Испании вла­дыки богаче дона Энрике».

Разумеется, у королевы в 1489 году было больше до­ходных статей, чем у герцога Мединасидонии, но герцогу не приходилось нести расходы на прокормление армии чиновников и на боевые операции в Гранаде. Наличных денег в звонкой монете у него было больше, чем у ее вы­сочества, и у него она заняла в 1493 году пять миллионов мараведи, снаряжая вторую флотилию Колумба.

Дон Энрике де Гусман легко и свободно мог истратить два-три миллиона мараведи на экспедицию Колумба.

О замыслах генуэзского гостя он узнал давно — летом 1487 года герцог встречался с Колумбом в королевском лагере под Малагой. Вполне вероятно, что Колумбу по­могали генуэзские купцы и банкиры — они вхожи были в дом Гусманов, и мы вскоре убедимся, что им открыты были не только приемные андалузских магнатов.

В январе и феврале 1489 года Мединасидония не раз встречался с Колумбом, но в конце концов герцог решил с этим предприятием не связываться.

Лас Касас полагал, что либо Мединасидония не по­верил Колумбу, либо не оценил величия его замысла, ли­бо не счел возможным посылать в дальние моря экспе­дицию, пока шла война в Гранаде.

Но была и четвертая причина: боязнь вызвать не­удовольствие королевы. Изабелла смотрела сквозь паль­цы на вояжи мединасидониевских кораблей в «Заливе Кобыл», но трассы Колумба выходили за пределы этой ак­ватории, и с его плаванием связаны были далеко идущие следствия.

Потерпев неудачу у герцога Мединасидонии, Колумб обратился к другому андалузскому магнату, герцогу Мадинасели.

Дон Луис де ла Серда, пятый граф и второй герцог Мединасели, был «беднее» Мединасидонии. Годовой его доход не превышал десяти-двенадцати миллионов мара­веди. Но зато в сравнении с ним и Гусманы, и сама коро­лева Изабелла были людьми худородными.

Де ла Серды вели свой род от старшего сына короля Альфонса Мудрого (1252—1282). Сын этот умер раньше отца, и его потомков оттеснили от престола, а лет восемь­десят спустя корону Кастилии захватил бастард Энрике II Трастмарский, пращур Изабеллы. По традиции вся­кий раз, когда в Испании короновался новый король, представитель дома де ла Серда заявлял протест «узур­патору».

У герцогов Мединасели также были свои гавани и суда. Им принадлежала гавань Пуэрто-де-Санта-Мария, соседка Кадиса, одного из лучших портов Кастилии.

В этой гавани и велись переговоры между герцогом и Колумбом. В 1493 году герцог писал кардиналу Педро Гонсалесу де Мендосе, что хотел отправить Колумба в путь на трех-четырех кораблях, но затем раздумал, опа­саясь прогневить королеву (95, II, 20—21).

Лас Касас сообщал, что герцог готов был истратить 3—4 тысячи дукатов на три корабля и годовой запас про­вианта, но на это не отважился, не имея дозволения Иза­беллы. Королева не желала, чтобы ее чересчур знатные вассалы пожинали плоды Колумбовых замыслов, и ото­звала автора проекта ко двору. Вероятно, переговоры гер­цога Мединасели с Колумбом происходили в марте — апре­ле 1489 года. В мае Колумб получил приказ явиться ко двору. 12 мая 1489 года Изабелла предписала всем местным властям Андалузии предоставить бесплатный приют Хри­стофору Колумбу на пути его следования в Кордову, где пребывал королевский двор (95, II, 6).

Покинув Пуэрто-де-Санта-Марию, Колумб отпра­вился в дорогу.

Он не подозревал, что путь вверх растянется на три года. Гранада снова спутала все расчеты. В конце 1489 и в 1490 годах она оказала яростное сопротивление вой­скам Изабеллы и Фердинанда, и только к лету 1491 года им удалось стянуть петлю вокруг героического города. И тогда королевская чета решила заложить у стен Гра­нады большой военный лагерь и взять город измором.

За восемьдесят дней лагерь был сооружен, на него ушли мили полотна, сукна и шелка. Этому боевому ста­ну присвоено было название Санта-Фе, ставки Святой Веры,

А голодная Гранада не сдавалась, и Колумб скитался по полотняному городу Святой Веры, и кормил его Алонсо де Кинтанилья.

Главный эконом Кастилии был щедр, но не хлебом единым жив человек, и жаркому лету 1491 года Колумб обязан ранней сединой.

К осени он дошел до отчаяния. Бартоломе уже год сидел во Франции, но «Головастик» — юный король Карл VIII — травил дичь на полях Шампани, веселился в замках Блуа и Орлеана и никакого ответа не давал представителю фирмы «Братья Колумбы».

Шесть лет назад автору великого проекта помогли бе­лые стены Рабиды. И в Рабиду Колумб снова направился осенью 1491 года.

Об этом визите писали и Фернандо Колон, и Лас Касас, и Овьедо, и Гомара, но ценнее всего очень любопыт­ное, хотя и не слишком ясное свидетельство непосред­ственного участника осенней встречи в Рабиде. Это пока­зания палосского врача Гарей Фернандеса, данные им в октябре 1515 года в связи с тяжбой Диего Колона.

Наиболее интересны последние строки его свидетель­ства. Он вспомнил о переговорах Колумба с монахом Хуа­ном Пересом, персонажем новым — в 1485 году в Рабиде его не было. В 1491 году Хуан Перес оказал Колумбу прием такой же теплый, как бывший настоятель Рабиды Антонио де Марчена шесть лет назад, и, подобно Марчене, он вмешался в дело генуэзского гостя. Был он монах не простой. В эти годы, будучи исповедником королевы, он пользовался немалым влиянием при дворе, и к его советам прислушивались Изабелла и ее царедворцы.

Вот что показал Гарей Фернандес: «Названный брат Хуан Перес, убедившись, сколь резонны соображения Колумба, послал за данным свидетелем [то есть за Гарей Фернандесом], с коим всегда и много, и от всей души вел беседы, а поелику этот свидетель кое-что смыслил в астрономическом искусстве, попросил его переговорить с Христофором Колумбом, и свидетель нашел, что тот пред­лагает стоящее дело. А затем о тех открытиях они бесе­довали втроем. А после этого направили к королеве Иза­белле (да будет свята ее память) человека с письмом от названного брата Хуана Переса, был же он ее исповедни­ком. Письмо вручил королеве Себастьян Родригес, корм­чий из Лепе. Христофор Колумб остался в монастыре в ожидании ответа и дальнейших распоряжений королевы... Королева, наша госпожа, послала двадцать тысяч мараведи во флоринах, и деньги доставил Диего Прието, жи­тель этого города Палоса, и их передал с письмом к дан­ному свидетелю и приказом вручил оную сумму Христо­фору Колумбу, дабы он мог достойно приодеться и купить скотинку (una besteztiela — то есть ездового мула), а затем явиться к ее высочеству. И названный Христофор Колумб получил эти 20000 мараведи и предстал перед ее высочеством».

Слова Гарей Фернандеса подтверждают и другие свидетели по делу о Колумбовом наследстве. Один из них, некто Хуан Родригес Кабесудо, заявил, что «у него на­званный Адмирал нанял мула для монаха, который дол­жен был отправиться ко двору для переговоров)).

Свидетельские показания, приобщенные к материалам многолетней тяжбы, очень интересны и потому, что дают ярчайшее представление о том бедственном состоянии, до которого довели Колумба шестилетние скитания и мытар­ства.

«Видел его в городе Могере, и был он в нужде» — так говорил свидетель Ферран Перес Камачо.

«Довелось мне слышать, что дон Христофор Колумб очень нуждался и монахи Рабиды дали ему пищу» — это слова свидетеля Фернандо Мартина Гутьереса (56, VIII).

А папский легат Алессандро Джеральдини отметил, что Колумб жил в крайней нищете и прибыл в «один из монастырей Бетики [Андалузии] истомленный и унижен­ный, нуждаясь в хлебе насущном» (42, IV, 505).

Очевидно, письмо королеве Хуан Перес отправил в середине октября 1491 года, а в ноябре по вызову Изабел­лы Колумб и его новый покровитель прибыли в лагерь Санта-Фе.

В королевской ставке собрались все влиятельные са­довники обеих корон. Кроме Антонио де Марчены (кото­рый, впрочем, к числу сановников не принадлежал; Марчену в качестве негласного советника с успехом заменял Хуан Перес) и Алонсо де Кинтанильи, всю зиму 1491/92 года просидевшего в Бургосе.

Здесь же находился папский легат, генуэзский прелат Алессандро Джеральдини, горячий сторонник своего по­ка еще не великого земляка.

2 января 1492 года Гранада капитулировала. Одинна­дцатилетняя война окончилась, и ничто не мешало те­перь королевской чете вернуться к делу Колумба.

В январе 1492 года оно было разрешено.

Вершина, которую Колумб упорно и порой безуспеш­но штурмовал семь лет, была взята.

При каких обстоятельствах, мы это скоро увидим. Но прежде чем приступить к изложению событий января 1492 года, отметим, что путь к малоприступной вершине автор проекта западного пути преодолел лишь потому, что в решающий момент его поддержали мощные и влиятель­ные покровители и союзники.

О них и следует замолвить слово в предпоследней гла­ве той части книги, которая посвящена семилетним мы­тарствам великого мореплавателя.